– Хотя, было бы куда веселее, если бы ты начал бы сейчас визжать от страха, потому что твою очкастую рожу я и без ножа превращу в фарш!
От следующего удара я успел увернуться. Рука Ромы пролетела так близко, что меня слегка обдало дополнительным потоком ветерка.
– Рома, хватит! Не трогай его! – голос Алисы был каким-то смазанным, словно доносился откуда-то далеко, а не с расстояния в пару-тройку метров.
Ага, послушает он тебя, рыжуля, как же…
– Попади сначала, а то у тебя, гляжу, явные проблемы с координацией, – шиплю, не выпуская вражину с поля зрения, принимая подобие боевой стойки. Наверное, это выглядело жалко.
– Сейчас я тебе покажу координацию! – рявкает Рома, кружа вокруг меня. Кажется, я его довел…
Кулак снова летит вперед прямо мне в висок. От сокрушительного удара я на мгновенье глохну. И без того плохая слышимость из-за дождя теперь и вовсе становится какой-то невнятной какофонией. В голове гудит, будто туда залетел осиный рой. Становится трудно дышать, я едва хватаю ртом воздух.
«Не смей грохнуться в обморок!» – завопил панический голос внутри меня.
– Сидел бы в лагере, страшилки детские читал, а теперь считай зубы, чертила!
Вот уж не думал, что до этого дойдет. Раньше мне везло, если даже какие-то конфликты вокруг меня и обострялись, то я каким-то чудом избегал их буквально в последнюю минуту. Да так, что сам порой удивлялся, как только умудрился не отхватить порцию тяжких телесных. А уж бывало всякое – и словесно откровенно нарывался, и пару раз буквально из-под носа уводил всяких барышень у изрядно прифигевших с такой перспективы кавалеров… Думал, что родился под счастливой звездой.
И, кажется, лимит удачи был исчерпан.
Оставалось только одно. Забив на никому не нужные понты вроде какой-то стойки, просто наотмашь бью Рому куда-то в область лица. Чувствую, как боль прошивает руку от пальцев до запястья, трясу ладонью и с изумлением замечаю содранную на костяшках кожу. Будто это и не моя рука вовсе, а какой-то незнакомый инструмент.
Отшатнувшись, Рома дотрагивается до носа и изумленно смотрит на окровавленные кончики пальцев. Словно никак не мог понять, как такое могло случиться, но с явным желанием исправить положение. И ничего хорошего мне это не сулило.
– Зря ты это, Макс, – пижон шмыгнул носом и сплюнул ставшую багряного цвета слюну. – Не дергался бы сейчас – глядишь, остался бы целочкой. А теперь…
– Да ты задрал уже, – трудно сейчас было сделать голос типа уставшим. – Сидел бы в лагере, остался бы целочкой… Дерись уже, а не демагогию разводи, клоун…
Делаю решительный шаг вперед и тут же взлетаю в воздух.
Как-то, помнится, летал в аэротрубе. Довольно занятные ощущения, особенно в первые секунды, когда поток воздуха отрывает тебя от земли. Сейчас, когда сзади меня схватили здоровые лапищи, испытал нечто похожее. И вот я уже лечу. Высоко, кстати. И неприятно. Но лечу. Правда, приземляюсь слишком быстро, упав лицом в лужу. Слышу сначала треск очков, а потом мир лишился четкости, расплылись контуры старого лагеря, хулиганов, Алисы.
«Да вашу мать», – только и успел подумать я.
Инстинктивно сжимаюсь в комок. И тут же следуют удары кулаков и ботинок. Они обрушиваются на спину, грудную клетку, затылок. Каждый удар сопровождает горячая волна боли. Вскоре уже и все тело охватывает огнем, словно к коже прикладывают тлеющие угольки. Где-то на периферии кричит Алиса. Надеюсь, она сообразит, что нужно делать ноги.
Каким-то образом Рома оказывается прямо на мне. В руке вновь сверкнуло острое и длинное лезвие ножа.
– Я ведь запросто могу тебя убить, – тяжело дыша, зашептал он мне в ухо. – Может, ты и прав, меня могут и посадить за это. А может… Может, никто и не узнает. Несчастный случай. Может, я даже толкну речь на твоих похоронах и поглажу крышку твоего гроба. Закрытого гроба, ведь голова у тебя расколется, как астраханский арбуз.
Кто-то из его шестерок со всей силы зарядил мне в ухо. Перед глазами замелькали кровавые мушки. И три нависшие надо мной тени. Их едва очерченные губы двигались, но я не мог разобрать ни слова. Они говорили, как телевизор с выключенным звуком, и все вокруг начало вращаться… вращаться…
Наверху в небе, сквозь тучи, появился едва заметный огонек, характерный для самолета. Что ж, благополучно вам долететь, уважаемые пассажиры.
К звукам разбивающихся о землю капель дождя прибавляется что-то еще. Сначала подумалось, что это кровь стучит в висках. Но нет, это кто-то бежал. И очень быстро. Какие-то крики. Рома вскочил с меня, как ужаленный. Или его кто-то скинул… Было слишком трудно поднять голову и разведать обстановку. Я просто продолжил лежать, вжавшись щекой в слой грязи. Один глаз почти не открывался. Рот наполнился кровью, и язык ворочался в ней, словно угорь в реке. Все тело сковала боль, оно превратилось в сплошную саднящую рану. А голову будто сдавливало раскаленным обручем.
Потом все стихает. И тут надо мной снова вырастает тень. Бороться бесполезно. Слишком устал, да и нет никакого смысла. Но тень внезапно протягивает руку:
– Ну что, мудак, живой? Давай поднимайся.
Голос. Такой знакомый и родной.
– Дэн… – булькаю я.
Друг помогает мне принять шатко-валко вертикальное положение. В его ногах вьется оклемавшаяся Жулька. Он оглядывается, достает что-то с земли. Мои поломанные очки. Ну, просто прекрасно. Почти тридцатку ведь за них отвалил… Ладно, заклею скотчем, какая, собственно, уже разница.
Стоило их нацепить, как на меня тут же бросается что-то почти невесомое и очень теплое. Что-то рыжее. Но у меня все слишком болело, чтобы как-то на это отреагировать, посему я просто тихо простонал. А Алиса, даже не пытаясь спрятать испуганный и потерянный взгляд, вновь разрыдалась, совершенно не намереваясь отпускать меня в принципе когда-либо больше в этой жизни.
– Прости, прости меня, пожалуйста! – все шептала она, едва заметно дергаясь плечами. – Я не хотела, чтобы все так… Черт, какая же я дура! С тобой все хорошо? Тебе очень больно?
«Весь день из-за тебя девчонка рыдает, скотина», – укорил я сам себя.
– Алиса, солнышко, не кори себя, в конце концов, это все из-за меня случилось. Я… Ты меня прости. Прости, что оттолкнул тебя, просто я… Я всегда так делаю, когда мне страшно. Но теперь… Теперь я больше ничего не боюсь.
– Совсем ничего?
На щеке девушки расплывался след от ранее нанесенного Ромой удара. Будет стопроцентный синяк. Сучий потрох, как у него только рука поднялась… Ничего, до свадьбы должно зажить. Да и Алису это нисколечко не испортит. Я знаю.
– Если только потерять тебя еще раз, – признался я.
Все было ужасно, но одновременно замечательно. Мне хотелось улыбнуться, и, наверное, глаза у меня уже улыбались, потому что она тоже улыбнулась, слегка неуверенно, как будто не понимала, как ей поступить.
А пока я тихо млел, Дэнчик слегка подрагивающими руками прикурил сигарету и критически осмотрел вашего покорного с ног до головы, стоило мне повернуться в его сторону:
– Целоваться в знак признательности запрещаю, – оборвал он мою благодарственную речь. – Категорически. По крайней мере, пока ты свою таблицу не отмоешь. Тьфу ты, гадость-то какая… – поморщился, подозрительно взглянув на сигарету. – Мои закончились, пришлось у этого мутика одолжить. Не суть… Ну и какого хрена тут произошло?
– Я виновата, – всхлипывает Алиса.
– Да я даже, нахрен, не сомневаюсь, – хмыкает мой друг. – Максон хоть и порой тупит, как хлебушек, но чтоб он самостоятельно в драку полез – уж увольте.
Я окидываю взглядом поляну. Презанятнейшая, стоило отметить, картина мне открылась – Рома с щуплым в конкретном таком отрубе, а жирный валяется на боку, держась за яйца, и катается из стороны в сторону. Меня от этого немного замутило, но при этом я не мог оторвать глаз, чувствуя, что правота восторжествовала. Жулька победно тявкнула, подтверждая мои мысли.
– Дела, – силюсь улыбнуться. – Я даже, порой, забываю, что ты гребаный спецназ…
– Минометчик, – поправляет меня Дэнчик. – Хотя с физухой у нас в части было неплохо, надо отдать должное. Так, ладно… Рыжая, ты ему не давай отрубиться, а я тут быстренько…
Алиса еще сильнее обняла меня, отчего я опять сдавленно пискнул. Усилием воли заставил себя поднять руку и слабо приобнять ее в ответ. До сих пор не могу поверить, что все закончилось…
Дэнчик подошел к постепенно приходящему в себя жиртресту, присел на корточки и, зажевав сигарету, с милой улыбкой потрепал того за щеку:
– Ну, орел, чего дальше с тобой и дружками делать будем? Еще раз писюнами померяемся? Ну, так, чисто по длине, допустим. Или еще как.
– Да все, мля, замяли, – простонал тот. – Больше к вам не сунемся.
– Верно мыслишь, – подмигивает Дэнчик. – Только проблемка есть… Ты-то явно не сунешься, ты хоть и дебик с рождения, но инстинкт самосохранения должен быть развит. А вот у товарища твоего, – кивает в сторону Ромки. – Сомневаюсь. Уж донеси ему как подобается. В противном случае его «бабочка» будет одиноко торчать из его же тощей жопы, вкуриваешь?