«Бессмыслица какая-то! – ругался я про себя, возвращаясь к статуе. – За каким хреном подсознанию Дэна высаживать нас было в Тушино, если его тут нет? Что ему еще тут делать, в музее ВМФ гулять? Так это вообще к Сходне ближе… Хотя… Может, он внутри стадика? Мало ли, у них там тренировка какая или сегодня матч скоро…»
Юля уже дожидалась меня недалеко от гладиатора. А вот рядом с памятником пара парнишек лет пятнадцати фоткались, гордо растянув красно-белые шарфы. Ага, кажется, угадал с матчем.
– Эй, парни! – окликаю я двоицу. – А во сколько сегодня «Спартак» играет?
Те недоуменно переглянулись и одновременно захихикали. И что я смешного спросил?
– Ты чего, дядь, – покровительственно заявил один из пацанов. – Межсезонка же!
– А? – переспрашиваю. – А по-русски?
– Дядь, – уже откровенно ржет. – Ну ты совсем что ли кузьмич, не знать, что такое межсезонка?
– ???
– Не играют, короче, наши ни с кем сегодня, – махнул рукой второй пацан, мол, чего с этого несведущего взять. – И до февраля не будут. Мы тут так, просто фоткаемся.
Тьфу, етижи-пассатижи. Запутали, гавроши. Ну и как дальше быть? Внутрь стадиона прорываться? А толку? Тем более, если игр нет и в ближайшее время не предвидится. Запутанная какая-то история получается.
– Не умеешь ты, все-таки, еще с людьми общаться, – и черт знает, что в тоне девочки-кошки сейчас преобладало – осуждение или издевка.
– Не жаловался до этого, – фыркаю в ответ.
– То, что ты научился мастерски пудрить мозги девушкам или хамить так, что люди этого даже не замечают, еще не делает тебя полноправным социальным элементом, – Юля улыбнулась настолько очаровательно, что даже как-то ругаться расхотелось. – Ладно, Макс, серьезно, вспоминай, почему подсознание твоего друга отправило нас именно сюда. Времени становится все меньше. Если будем и дальше затягивать, то рискуем потерять твоего друга навсегда.
Меня передергивает. Уточнять, что это значит, совсем не хотелось. Тем более, суть и так кристально ясна. Пришлось быстренько заткнуть ту часть своего разума, которая обо всем этом подумала, поскольку сейчас такие размышления были совершенно неуместны. И начинать пытаться вспомнить.
Чем еще таким могли привлечь моего друга окрестности Тушино?
Я старался призвать на помощь любую часть себя, которая смогла бы предложить хоть какой-нибудь вариант. Но ничего на ум не приходило. Не мог же Дэн умолчать о чем-то настолько важном для себя, что даже его мысли в выдуманном мире Пионера, который направлен на мнимое удовлетворение желаний, привели нас сюда? В висках стучала кровь. Я слишком боялся за своего друга. Сейчас такая эмпатия мне только мешает. Мне ведь нужна не розовая аура. И даже не фиолетовая. А именно та, что так напугала Сову. И надеюсь, что сейчас она сработает.
Конечно, после утреннего предупреждения, я начал относиться к ней с большей осторожностью. Но иного выхода просто уже не было. Я как можно аккуратнее втолкнул себя в свою темную сторону, хватаясь за ее опасную ясность мысли. Покинув пределы охватившей меня паники, мозг начал перебирать все воспоминания о наших с Дэном беседах, переписках. Я бросал взгляд на стадион, Волоколамское шоссе, каждый предмет в поле зрения в поисках возможности, за которую можно ухватиться. Что-то ведь точно было, я даже, кажется, начал вспоминать…
– Макс? – как-то даже боязливо поинтересовалась Юля. – Все хорошо? У тебя какой-то взгляд… нехороший.
– Я думаю, – шикнул я. – Подожди пару минут.
Точно! Начало сентября, если не ошибаюсь – четырнадцатый год. Первый матч этого гребаного «Спартака» на новом стадионе. Дэн тогда приезжал в Москву, но меня в столице на тот момент не было. Вечером того дня он писал ВК, что нашел тихое место недалеко от станции метро «Тушинская». Говорил, что оно очень ламповое и душевное, даже сетовал, что не сможет туда приходить каждый день. В глубине парка, прямо над рекой Сходня, параллельно железной дороге. Можно наблюдать за уточками, слушать журчание речки и мерный стук колес поездных составов. Успокаивающая атмосфера. Назвал он его довольно лаконично – «Тушинский мост». И если этот мост – не то место, то тогда я уже точно понятия не имею, где он может быть.
– Я понял! – выпалил я, рванув с места. – Тушинский мост! Это недалеко, пошли!
Вряд ли Юля что-то сейчас поняла, но лишних вопросов задавать не стала. Мы вернулись на изначальную точку маршрута, проезд Стратонавтов. Места здешние я знал плоховато, да и Яндекс-карты здесь, как выяснилось после быстрого эксперимента, не работали, но примерно сориентироваться, в целом, можно. Около входа в метро я свернул налево и направился вдоль железной дороги. Проезд вскоре сворачивал, где упирался в Сходненский тупик, но мне нужно было в другую сторону, по едва очерченной в снегу тропинке, продолжавшей идти параллельно рельсам. Ноги скользили, пару раз я чуть не упал, но вот уже впереди замаячил тот самый довольно непримечательный мостик, где прослеживался силуэт двух фигур, которые безмятежно любовались видами, открывающимися, сели смотреть в сторону Деривационного канала.
И, черт возьми, в этот раз я не ошибся, это действительно был Дэнчик! Только вот кто с ним? Потихоньку сгущалась темнота, так что я издалека не мог разглядеть. Но чем ближе я приближался, тем больше начинал узнавать его спутника. Улыбка от долгожданной встречи сменялась ошарашенным и подавленным выражением. Меня все больше охватывал ужас.
– Не может быть, – выдавил я, когда сомнений уже не оставалось.
К этому моменту я уже полностью забыл о существовании Юли, которая всё это время была рядом. Просто сейчас даже она не казалась решением возникшей проблемы. К тому же, ее уже и след простыл. Лишь пара небольших желто-зеленых глаз наблюдали за мной из кустов. Все правильно, конечно. Сейчас я должен действовать самостоятельно. Вот только я понятия не имел, с чего мне начинать.
Ведь рядом с моим другом был его покойный отец, Дмитрий Анатольевич Мартынов.
У меня пересохло в горле. Такой поворот событий я… не рассматривал. Заставить меня усомниться в реальности нашей с Дашей свадьбы было не сложно, поскольку она для меня давно ничего не значит. В моем случае Пионер капитально ошибся. Но здесь… Стопроцентное попадание. Заставить признать своего лучшего друга, что его отец, которого он видит сейчас живым, уже почти пятнадцать лет, как покинул этот мир… Слово «невозможно» сейчас тянуло не иначе, как на преуменьшение месяца.
– Дэн! – сиплый голосом окликнул я друга.
Оба повернулись в мою сторону как по команде. Дэнчик заулыбался какой-то неестественной, фальшивой улыбкой и приветственно махнул рукой, а Дмитрий Анатольевич или то, что выдавало себя за него, сначала недоуменно оценил меня взглядом, после чего хлопнул себя по лбу, будто что-то вспомнил.
– Максим! Сколько лет, сколько зим! А ведь почти не изменился! Будто вчера только тебя на вашем с Денисом Выпускном видел.
Впрочем, если думать достаточно быстро, то можно сделать и невозможное.
– Я… – казалось, слова застревали в горле, а мысли – в голове. – Я… То есть… Я…
Ладно, достаточно быстро не получится. Но вот усердно – почему бы и нет?
– Дружище, ну что ты стоишь, как не родной? Иди к нам! – все с такой же улыбкой зовет меня Дэнчик.
На трясущихся ногах я ступил на мост. На друга я не смотрел, все мое внимание было приковано к Дмитрию Анатольевичу… нет, всего лишь к его удачной имитации. Тот определенно замечал мой взгляд, но никак на него не реагировал.
– Здравствуйте, Дмитрий Анатольевич, – выдавил я из себя. Для пущей убедительности протянув руку, которую тот не замедлил пожать в ответ.
– Максим, – повторно приветствует меня тот. Его глаза вспыхивают. Или же это просто в них отразился свет от огней Волоколамки.
Черт, черт, черт… В голове крутится добрая сотня довольно резких фраз, но я сдерживаюсь. Воцаряется молчание, лишь только слабо журчит река, от которой валят клубы пара.
– Мы с отцом тут разговаривали сейчас… обо всем, – принялся рассказывать Дэнчик. – Давно хотел сводить его именно сюда. Я как побывал здесь после матча с «Црвеной Звездой», так прям влюбился в это место. Хотя, вот так со стороны посмотреть, ничего особенного. А в душу запало.
– Понимаю, – ответил я, уткнувшись взглядом в Сходню. Даже на то, чтобы просто смотреть на все это, мне уже не хватало сил.
– Завтра с ним думали куда-нибудь в область рвануть, – все продолжал мой друг. – Давно уже собирались сходить на зимнюю рыбалку. Утром как раз ездили палатку покупать. Хочешь, погнали с нами? Или у тебя смена завтра?
– Завтра же суббота, какая смена? – удивился Дмитрий Анатольевич.
– Так Макс же ветврач у нас, – пояснил Дэнчик. – А у болезней животных нет понятия выходного дня. Я верно говорю, брат?
Так, все, хватит с меня. Стоять тут, как пень, можно до бесконечности, но я не могу себе этого позволить, нужно действовать. Я уж что-нибудь, да придумаю. Надо будет – силой заставлю друга все вспомнить. Маловероятно, конечно… В любом случае, перво-наперво нужно только увести его подальше от этого… Кем бы он там ни был. Поближе к тому месту, где притаилась Юля. И действовать максимально осторожно, ведь за ним стоит Пионер. Да, у меня есть подстраховка, но все равно – это его мир.
– Дэн, – опустошенно произнес я. – Нужно принять одно решение, и сделать выбор можешь только ты. Мы можем наедине поговорить?
Тот застыл, будто в нерешительности. Сжался весь, как заведенная пружина. Некоторое время он просто стоял и молчал. Казалось, он был не в состоянии заговорить. Наконец, он вроде бы нашёл слова. Да только не совсем те, на которые я рассчитывал:
– У меня нет секретов от отца. Ты можешь говорить при нем о чем хочешь.
Кто бы сомневался. Ситуация ведь просто не может не повернуть в неконструктивном направлении.
– Я в этом не так уж и уверен, – с нажимом ответил я, надеясь, что он сообразит, что дело весьма серьезное.