– Что пытался? – переспросил Пионер.
– Ну, отношения с кем-то построить. За столько-то времени.
– Да, было что-то такое, – призадумался Пионер. – В самом начале, когда я думал, что это что-то поменяет. Но вместо горячо ожидаемого мною торжественного возвращения в родную захламленную квартирку с любимой на руках, которая всенепременно должна изменить мою убогую жизнь к лучшему, получил от судьбы хороший урок, жестокий, как и бывает всегда, когда речь заходит о высоких материях. А самообман, как известно, – это самое страшное, что только может случиться. Потому что рано или поздно тебя достанут и ткнут, как нассавшего в хозяйские ботинки щенка, прямо в дурно пахнущее очевидное. В моем случае – меня ткнули в спинку автобуса, где я вновь проснулся после смены. Иллюзия схлопнулась, оставив место лишь еще большему непониманию происходящего, которое все настойчивее и настойчивее подталкивало меня к сумасшествию.
Я даже не стал спрашивать, на кого он в свое время нацеливался. Просто из тех соображений, чтобы вновь не нарваться на очередную порцию философии от этого психопата. Зажмурившись, сделал внушительный глоток «Останкинского». Пиво слегка ударило по шарам, но ясность ума я все же сохранял. А вот язык развязался. Мой аватар явно не был заправским алкоголиком, посему даже такая невинность, как бутылка пива, которая для настоящего меня была бы сопоставима с бутылкой газировки, оказала соответствующий эффект.
– Ну, в твоей ситуации есть какой-никакой, но плюс, тут ты хоть знаешь, чего ожидать, – мрачно усмехнулся я. – Идеальное предсказуемое будущее. А настоящая жизнь, если ты забыл, она порой нехило так может долбануть по яйцам.
– Может, расскажешь? – Пионер неожиданно весьма доброжелательно улыбнулся. Я аж забыл, чего вообще изначально сказать хотел. – Понимаю, что отношения у нас, скажем так, не сложились, но вы меня тоже, напоминаю, побить хотели. Я просто защищался. Я не хотел, чтобы вы считали меня за врага или за какое-то абсолютное зло.
Я немного отстранился. Такой всплеск дружелюбия меня насторожил даже больше, чем если бы тот начал сыпать проклятиями во все стороны. Это, по крайней мере, было бы логично. А тут… О чем он вообще думает?
– Чувак, блин, да хрен бы с тем, что ты нас отправил в путешествие по разным измерениям, ты людей убивал. Детей! – сама мысль о подобных зверствах заставляла меня сбиваться на крик. – На наших глазах парализовал Славю. За кого нам было тебя принимать, скажи на милость?
– Макс, они не люди в привычном понимании этого слова, – мягко ответил на мой эмоциональный отклик Пионер. – Закольцованные сущности. Я бы не стал причинять им вред, если бы у моих действий были бы какие-то реальные последствия. Ты же наверняка хоть раз, да играл в компьютерные игры, тамошних болванчиков тоже жалеть бы стал?
– Это совершенно другое, – возразил я, избегая взгляда своего собеседника. Почему-то очень не хотелось снова, даже случайно, видеть его глаза.
– Тоже самое. В тебе просто сейчас эмпатия играет, – Пионер растянулся во весь рост, подставляя свое бледное лицо к заходящему солнцу. – Поймешь потом, о чем я сейчас толкую.
– Ну нет уж, – железно отрезал я. – Я вижу здесь живых людей. И сколько бы мне здесь не предстояло проторчать – мое мнение не изменится. И именно поэтому я таким как ты не стану. И никогда не приму то, что ты сейчас мне в уши пропагандируешь.
– Станешь, друг мой, станешь, – Пионер одним глотком добил бутылку и швырнул ее куда-то вдаль. – То, что ты сейчас так яростно отрицаешь – всего лишь твой собственный ярлык, который тебя никто не просил вешать. Скоро ты поймешь, что ошибался. Насчет многого.
Вдалеке я разглядел фактурный силуэт Виолы. Быстро допив остатки алкоголя, начал судорожно соображать, куда деть бутылку. А то не хватало еще, чтобы медсестра решила, будто я какой-то там воришка.
– Давай сюда, – неожиданно выручил меня Пионер, совсем уж не по-доброму скалясь. – Суну какой-нибудь своей вариации под подушку, оставив горлышко немного торчать, чтоб Панамка по любому увидела. Вот смеху-то будет.
Поняв, что вряд ли я буду испытывать в связи с этим какие-нибудь моральные терзания, с готовностью отдал пустой сосуд Пионеру. Тот отвесил реверанс и растворился в воздухе. Без хлопков, дымки или прочей чуши. Он просто исчез, будто и не было никогда.
Виола во всей своей недетской красе неумолимо приближалась, посему я постарался по-быстрому придать своему виду максимальную безмятежность. Форму расправил, волосы приложил, дыхнул в руку – пивом пахло, но не сильно. Если не дышать рот в рот, то учуять вряд ли возможно. Ладно, господа, пионер Жеглов готов к труду и обороне.
– Вечер добрый, Виола, – нацепил я на моську свою самую очаровательную улыбку.
– Здравствуй-здравствуй, пионер, – сверкнула медсестра своими разноцветными глазами. – Ты уж извини, что так получилось, ездила в Райцентр по работе. Давно ждешь?
– Да не очень-то, – пожал плечами я. Не обманул Пионер по поводу нее. – Минут пять, плюс-минус. Но соскучиться уже успел.
Блин, вот серьезно, да, Макс?
– Что ж, приятно слышать, что по мне, пожилой тетке, скучают такие добротные юноши, – ухмыляется Виола. А я про себя в очередной раз хороню свой длинный и немного окосевший язык.
– Да бросьте, вы совсем не пожилая, а очень даже наоборот, – пробормотал я.
– Жилая? – уточняет Виола.
– Да! В смысле, нет… Твою мать. Извините, – сокрушенно ответил я, пряча взгляд в пол.
Виола деликатно хохотнула и, аристократично двигая бедрами в узких джинсиках, прошелестела мимо, окончательно тем самым вгоняя мой лоб в испарину. Про свой взгляд даже думать не хочу. Поди как у той какающей собачки. Разве что язык не вываливается.
– Вы, Виола, – говорю. – Немилосердны. Боюсь, как бы вскоре, после долгого нахождения с Вами в одном обществе, мне бы за вас драться не пришлось.
– Так это не беда, подлечим потом все ссадины, – подмигнула та, пропуская меня в прохладное помещение медпункта.
Виола тут же облачилась в свой медицинский халат, взглядом приглашая меня присесть на кушеточку. Опять. Оставалось надеяться, что в этот раз без добровольно-принудительного осмотра. Сама же села за свой стол, подперев руки под подбородок.
– Значит, пионер, задача на сегодня у тебя такая – в воскресенье привозили новую партию лекарств, мы с Олей уже начали вчера разбирать коробки, но до конца дело довести не успели, так что перекладываю сию задачку на твои сильные мужские плечи.
Спрашивать о причине неуспеваемости я уж не стал – слегка пьяненкие глаза вожатой все еще свежи в памяти.
– С тебя требуется разобрать остатки, записать в журнал и сложить в ящички, строго по наименованиям. Уж что где и с чем должно лежать, думаю, разберешься, как я убедилась, в медицине ты действительно разбираешься.
– Понял-принял, – кивнул я. – Разрешите приступать?
– Приступай… пионер, – улыбнулась Виола. – Если почувствуешь дискомфорт, то не стесняйся, обращайся, осмотрю тебя… полностью.
Эх, а мне только начало казаться, что она способна на общение без этих ее двусмысленных намеков. Ладно, чего уж там. Мне в последнее время и без этого очень много чего кажется лишнего. Я забрал со стола у Виолы журнал и прошествовал к ожидающим меня коробкам. Схватив сразу парочку, водрузил их на кушетку. Аккуратно вскрыл, будто боясь того, что они внезапно рванут. Но внутри были только лишь совершенно безобидные лекарства – уголь, зеленка, аспирин и иже с ними. В другой обнаружились вата и бинты. В общем, все, рассчитанное сугубо на нужды особо буйных детишек.
– Пиво будешь? – неожиданно спрашивает Виола.
Я невольно сглотнул. Вот, думаю, вашу Машу, начинается. И самое занимательное, что оного-то, как раз, и нет.
– А что, – искренне удивляюсь. – Можно?
– Ага, не хватало мне еще только пионеров спаивать, – усмехнулась Виола. – Но твоя реакция мне интересна.
Я в ответ только поморщился. Тоже мне, блин, приколистка нашлась на мою голову. За какие такие грехи мне все это выпало, напомните?
– Что, осуждаешь? – Виола с любопытством склонила голову на бок.
Я молча отсортировал оставшиеся в коробке бинты в одну кучу и даже с некоторым самодовольством повернулся к медсестре:
– А кто я такой, чтобы осуждать-то Вас, Виола? Всего лишь начинающий ветеринарный врач. И даже пока что не практикующий. А Вы уже человек, очевидно, со стажем, не мне Вас упрекать в том, что Вы можете позволить себе некоторые… вольности. Тем более, с такой-то профессией.
– Не в бровь, а в глаз, пионер, – Виола откинулась на спинку стула, закинув при этом ногу на ногу. Ну ничуть не хуже этой вашей Шэрон Стоун, хочу сказать. – Врачи, как и военные, стареют раньше положенного срока. Таковы издержки. Но мы прекрасно знаем, на что идем, не так ли?
– Определенно, – кивнул я, вспоминая своего первого пациента, которого пришлось усыпить. Маленький котенок, заболевший калицивирозом. Меня предупреждали, что будет очень больно. И даже на пороге смертельной инъекции я еще не представлял, насколько.
– Ладно, не пыхти, соловей-соловушка, коробки сами по себе не опустеют, – быстро соскочила с темы Виола, заметив мой потускневший взгляд.
– Да под разговоры оно как-то и быстрее получается, – усмехаюсь я уголком рта. – А то так аллергия на монотонную работу проявится. А супрастин у вас тут, как я понимаю, если и имеется, то в весьма ограниченных количествах.
– Это почему это ты так решил? – вздернула бровь Виола.
– Так очевидно же, что в лагере все возможные аллергены если и не отсутствуют вовсе, то хотя бы сведены к минимуму. Свежий воздух двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. И животных никаких. На официальном уровне, разумеется. Так-то о местной собачке я уже наслышан. Какая тут аллергия уж? Максимум – небольшая диарея после еды с немытыми руками, да коленки разодранные.