Чертыхнувшись, Дэнчик еще раз осторожно глянул в окно. Внимательно осмотрел, казалось, каждый его сантиметр, затем резко подскочил проверять дверь. Та была заперта изнутри. Да и вообще все казалось тихим и спокойным. Только кузнечики слабо потрескивали с улицы.
– Короче, – затараторил он, убедившись в нашей безопасности. – Ты уснул прям с книжкой в руках, а мне, ну, не спалось чего-то. Я по домику порылся, тетрадку с ручкой нашел. Ну и решил, понимаешь, что-то по типу дневника завести, пока мы здесь.
– Совсем, смотрю, нечем заняться, – все еще зевая, я-таки нащупал под подушкой телефон. Половина четвертого утра! Это выглядело как какая-то шутка.
– Да блин, ты дашь договорить?! – вскипятился Дэнчик. Я коротко махнул рукой в ответ. Все равно сна уже как не бывало. – Ну и по итогу засиделся с ручкой и фонариком. Мысли просто буквально одна за другой шли. Так вот… На часы смотрю – а уже времени-то! Ну, думаю, водички попью, да спать лягу. К кувшину потянулся, в окно глянул мимоходом – а там оно стоит, на меня пялит своими желтыми глазами!
– Да кто стоит-то? – нетерпеливо спросил я.
– Не знаю! – даже с каким-то отчаянием воскликнул Дэнчик. – Девочка какая-то. А у нее глаза, блин, горят! У меня аж волосы на жопе поседели!
Почему-то самому стало не по себе. Прогнав последние остатки сна, я также подошел к окну и принялся внимательно изучать окрестности. Но ничего даже отдаленно похожего на демоническую девочку я не увидел.
– Слушай, может, просто кому в туалет посреди ночи приспичило? – предположил я. – Сам же знаешь, что домики такими прелестями жизни не оборудованы.
– А светящиеся глаза ты как объяснишь, гений? – вздрогнул Дэнчик, словно от какого-то плохого воспоминания.
– Показалось, – пожал плечами я. – Или, не знаю, отблеск фонаря. Что угодно может быть. Чего орать-то сразу было?
Дэнчик чуть отодвигает меня от окна и снова всматривается в темноту. Мне остается лишь наблюдать, как он вновь окидывает взглядом каждый сантиметр будто нарисованного масляными красками ночного пейзажа.
– Ладно, хочешь, пойдем, проверим? – предложил я. Идея была, скорее, предложена для поддержания моего авторитета скептика. Да и не по-пионерски это все же как-то – бояться девчонки. Хотя необъяснимое чувство тревоги никуда не делось, а очень даже наоборот, все нарастало.
– Вот, честно тебе скажу, что вообще не хочу, – он опускает взгляд, чтобы не выдать своего волнения. – Но, поскольку мне сейчас семнадцать, то к черту здравый смысл. Погнали!
Нацепив рубашку с шортами, мы вышли на улицу. Я приготовился к тому, что меня обдаст прохладой, но ночь оказалась на редкость теплой. Впрочем, от размышлений о погоде меня отвлекла обухом рухнувшая на наши бедовые головушки странность – на крыльце, прямо под дверью, внезапно обнаружилась пара белых тапочек. Совершенно таких обычных белых тапочек. Я даже очки приспустил от удивления. Нормально так, к нам человек-невидимка пожаловал, а мы и не в курсе.
– Это еще что за подгон такой? – нахмурился Дэнчик.
Я уже даже не знал, чего ожидать, посему легонько пнул один из тапочек ногой. Признаков жизни тот не подавал, и на том спасибо. Правда, вопрос, кто и зачем оставил их у нас под дверью, оставался открытым.
– Может, рыжие херней страдают? – предположил я, казалось, самый вероятный вариант. – Я как-то слышал, что в пионерлагерях были весьма популярны страшилки о всевозможных вариациях тапочек-людоедов. Вот они и решили таким образом нам отомстить за того призрака у столовой.
– Черт, а ведь и правда! – хлопнул себя по лбу Дэнчик. – Ну, рыжие, все, капец вам! Напугать меня до полусрачки и остаться безнаказанными не позволю!
Он уже было зашагал крайне разъяренный в сторону их домика, прежде чем я его тормознул:
– Обожди малясь, ты чего вот хочешь сейчас сделать? Вломиться к ним в домик и-и-и… Что? У тебя есть доказательства их причастности?
– А кто это еще может быть? Славя? Лена? Или этот говорливый синоним доброты и наивности, как ее там, господи…
– Мику, – напомнил я, понимая, что окромя рыжих никто бы действительно не стал заниматься такой ерундой. Но в любом случае, не я ли вчера утром укорил Ольгу Дмитриевну за то, что она «торопится с выводами», когда обвиняла девчонок во вскрытии столовой? Да, выводы были верными. Но доказательств-то у нее не было. А голословные обвинения нам, как все же более разумным представителям homo, не нужны. – Дэн, даже в пионерлагере вряд ли можно спокойно вот так посреди ночи вламываться к девчонкам и предъявлять им, что они шатались у нас под окнами и раскидывали предметы гардероба. Ты сам глупо будешь выглядеть в первую очередь.
Дэнчик остановился, громоздко раздувая ноздри в порыве негодования:
– Ладно, допустим. Что предлагаешь, мистер ветеринар?
– Ветеринарный… Ты специально, да?
– Естественно, – быстро же он сменил гнев на желание меня поддеть. Надоели его эмоциональные качели.
– Ладно, короче… Для начала хотя бы аккуратно проверить – спят они или нет, – я даже сам удивился своему такому нахальному предложению. Я сейчас серьезно предложил подглядывать, я себя правильно понял? – Пошуметь как-нибудь, если они притворяются спящими, то, сами того не подозревая, себя выдадут.
– Смотрю, тебе уже не терпится нашу бандитку спящей увидеть, – Дэнчик явно вошел в раж. Видимо, небольшой стресс очень отрицательно повлиял на его чувство юмора. Надо его стараться держать максимально в тепличных условиях во избежание дальнейших издевательств над моей персоной. – Ты аккуратнее, понравится спящей – все, залет.
– Да уж, сплю и вижу, – неумело ответил я на этот подкол. Можно было как-то и более оригинально съязвить, но мои ведомые подростковыми гормонами мысли опять повело не в ту сторону. Почему-то представилось, как мы сейчас такие заглядываем в окошко, а там Ульяна массажирует обнаженной по пояс Алисе спинку. Меня аж перекосило.
– Ты чего? – недоуменно уставился на меня Дэнчик.
– Да не, ничего, так, задумался, – поспешно ответил я, благодаря Всевышнего, что в такой темноте мое пунцовое лицо вряд ли будет так сильно выделяться на общем фоне.
– Об Алиске? – зришь в корень, друже. Правда, как всегда не вовремя, ну да ладно.
– Да даже если и о ней – что с того? – неожиданно для самого себя выступил я.
– Да ничего, чего ты сразу в стойку встал, – заулыбался Дэнчик во все тридцать два.
Мысленно послав его по матушке, я, выверяя каждый шаг, направился к домику рыжих. Дэнчик покрался следом, ступая со мной шаг в шаг. Подбираясь все ближе к окну, я все больше осознавал, что творю хрень. Тапочки могла и без задней мысли вожатая зачем-то оставить, совершенно не руководствуясь мыслью напугать нас. А увиденная Дэнчиком девочка, как я и предполагал ранее, просто шла в туалет. Что до горящих желтых глаз, то они наверняка были всего лишь игрой света или воображения засыпающего на ходу моего друга. Вот и все объяснение. Версию с рыжими, разумеется, тоже отработать не мешало, но сейчас, когда мое лицо было уже в считанных сантиметрах от окна, она начала казаться уж слишком надуманной и вызванной исключительно личными мотивами.
Впрочем, уже поздно было рассуждать о правильности моих действий. Оглянувшись больше для того, чтобы оттянуть момент, а не чтобы случайно кого-то увидеть, я чуть подтянулся и вперился глазом в тонкую щелочку между двумя оконными занавесками.
Обе девушки спали. Ульянка довольно похрюкивала во сне, лежа в обнимку с плюшевым мишкой. Так-так, плюс один повод для возможного шантажа мелкой бестии.
Что до Алисы… Она лежала на спине, едва прикрытая тоненьким одеялом, так заманчиво облегающим ее стройное тело и в мельчайших деталях обрисовывающим все то, что оно скрывало. Спутанные волосы, падающие налицо, колыхались от ее мерного дыхания. Во сне она казалась такой милой, абсолютно безмятежной, будто само воплощение невинности. Кажется, что моя температура сейчас нехило так подскочила. Мысленно отвесив себе оплеуху, я заставил себя спуститься с небес на землю.
– Все внимательно рассмотрел? – с ехидством в голосе спросил Дэнчик.
– Да… В смысле… Спят они, отбой тревоги, – шепнул я, с огромным сожалением отвернувшись от окна. Блин, откуда взялись мысли, что если бы я оказался сейчас по ту сторону, то был бы самым счастливым человеком в этом… Месте? Мире? Вселенной? Черт его знает.
– А вот кое-кто другой не спит, – внезапно хмуро заметил Дэнчик, смотря куда-то вдаль. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что дело запахло керосином – прямо на нас, светя фонариком, шел дежурный по лагерю. Без приключений мы не можем. Как специально, блин, придумали. Что ж, давненько не доводилось играть в прятки. Повспоминаем уже не столь уж и далекое детство.
– Садись! – тут же скомандовал я и нырнул в ближайшие кусты, затаскивая за собой Дэнчика. Думалось, что мы остались незамеченными, ибо заметь дежурный двух пионеров, подозрительно близко посреди торчащих возле девичьего домика, то уже наверняка поднял бы шум.
– Допрыгались, блин, – чертыхнулся мой друг, стреляя глазами по углам в поисках путей экстренного отступления.
– Да уж, патовая ситуация. Прямо как в детстве, когда ты меня уломал пойти землянику тырить с дачных участков, – вдруг вспомнил я. – До сих пор не понимаю, как я на это согласился подписаться. Зад после отцовского ремня горел с неделю, когда нас милиция домой за уши привела.
– Нашел, блин, чего вспомнить, – процедил Дэнчик. – Мог бы не соглашаться, я бы с тобой общаться из-за этого не перестал бы, кто бы домашку за меня делал?
– Ну уж извините, в сознании меня образца десяти лет отказ приравнивался к потере авторитета, – буркнул я.
– У тебя тогда не было еще никакого авторитета, – в сердцах бросил Дэнчик. – Извини, нервишки шалят.
– Забей, – коротко ответил я, стараясь разглядеть оставшееся расстояние до дежурного сквозь ветки кустов.
А тот уже вот-вот мимо нас проходить будет. И дальше все, остается только уповать на удачу, что он не станет в нашу сторону фонариком светить. А вдруг еще, чего доброго, домики проверять начнет? Вряд ли, конечно, но почему нет? Увидит, что двоих пионеров нет на месте и труба. Весь лагерь на ушах в поисках пропажи, а нам потом – лишняя головная боль на предстоящее чудесное утро в виде стенаний Панамки о порядочности и образцовости.