По дороге встретил Дэнчика со Славей. Активистка в легком платье небесно-голубого цвета шла, чуть смущенно опустив глаза и прижавшись всем телом к своему кавалеру, который не отрывал от нее зачарованного взгляда. Я приветливо махнул им рукой, за что получил в ответ лучезарные улыбки от обоих. Это их вечер. Как ни крути.
Я уже почти съюлил с площади, как вдруг…
– Прохлаждаемся… пионер?
Меня так «вовремя» окликнул знакомый голос медсестры. Я уже было недовольно обернулся, но, мать честная, это было нечто! Виола стесняться не стала и нарядилась в роскошное узкое черное платье с максимально открытым верхом и, как аксессуар, такие же черные перчатки по локоть.
– Еб… Кхм… Прекрасно выглядите, Виола, – икнул я.
– Благодарю, – томно улыбнулась та, напрочь игнорирую пускающих слюни пионеров, беззастенчиво глазевших в ее сторону. – Как раз тебя искала. Ты мне завтра будешь нужен после обеда. Составим с тобой пару отчетов, да поговорим по душам. А может и еще что-нибудь…
Меня поочередно бросало то в жар, то в холод. Еще что-нибудь, говорите? Ой-ой, я, кажется, согласен.
– Да, ага, конечно, – промямлил я, сам едва не опускаясь до уровня вышеобозначенных пионеров.
– Почему бросил свою пионерку? – с ехидством спросила Виола. – Она себя… не оправдала в полной мере?
– Да нет-нет, что Вы, – скороговоркой ответил я. – Мы просто друзья. Как бы.
– Это, как я понимаю, ключевая фраза, – развеселилась медсестра.
– Да нет же! – от негодования я аж всплеснул руками. – Нас просто обоих вожатые обязали прийти. Вот мы и…
– Хорошо-хорошо, – успокаивающе произнесла Виола. – Ну, раз ты сейчас ничем не занят, то, может, составишь компанию на один танец… пионер? Обрадуй уж старую тетку.
– С… Вами? – а челюсть-то отвисла. – В смысле… Виола, Вы вполне себе молодая женщина, я же Вам уже говорил.
– Ну, что ж поделать, люблю я комплементы от молодых… и сильных… мужчин, – улыбнулась та, подходя ко мне на опасно близкое расстояние и обхватывая меня за шею. Когда я соприкоснулся с ее талией, то почувствовал на себе с пяток завистливых взглядов. Виолу если это и смущало, то она определенно не подавала виду. Хотя, а чего ей стесняться? Ох, матерь божья. Как бы только случайно не начать вниз смотреть…
Колонки разносили над «Совенком» что-то на подобии медляка. Идеально, черт побери. Виола двигалась с невероятной кошачьей грацией и уверенностью в движениях, отчего мне казалось, что умение танцевать у нее в крови. Я хотел чувствовать себя полным идиотом, но роковая женщина в черном платье не давала мне такой возможности. И слава Всевышнему, честно говоря. Танцуя в паре с ней, хотелось хоть как-то соответствовать. Я набрался решимости посмотреть ей в глаза. Медсестра коварно подмигнула и словно придвинулась еще ближе…
«Черт, неужели…» - сердце нехило так екнуло. Но прежде чем мое разгоряченное сознание толкнуло бы меня на совершение опрометчивой глупости, Виола грациозно повернулась и прижалась ко мне спиной, отчего мои руки оказались чуть ниже ее груди.
Твою мать, если это не совращение, то я тогда вообще не знаю, что такое совращение.
Впрочем, такой финт ушами продлился недолго, и Виола уже спустя секунду вновь вернулась в исходную позицию. А мне оставалось только гадать, что с моим организмом сейчас происходит.
– Не стесняйся… пионер, – шепнула она мне на ушко.
Ага, блин. Не стесняться. Мне после такого не в баню надо. А под холодный душ.
К счастью, мелодия вскоре оборвалась. Как только сыграла последняя нота, Виола вынырнула из моих рук и, подмигнув на прощание, скрылась среди танцующих.
– Дружище, да ты счастливчик, – уважительно сообщил мне какой-то из пионеров, что терлись рядом.
А я даже не в силах был ничего ответить. Что-то промычал и поскорее ретировался с площади, пока на мою бедовую головушку не свалилось еще что-нибудь… эдакое.
Вечер уже давно опустился на лагерь, сжимая его в своих усыпляющих объятиях. Ветер еле ощутимо играл с листьями на деревьях, которые под светом луны казались мистически-светящимися. Я упрямо шел вперед, мимо медпункта… ох… мимо библиотеки, смотря исключительно себе под ноги. Я даже не сразу понял, когда достиг конечной точки своего маршрута. Внутри меня все бурлило и взрывалось. И теперь я совершенно не был уверен, смогу ли я основательно сосредоточиться на своей добровольной минутке одиночества.
Взобравшись на помост, я вперил взгляд в звезды. Столько всего… Неожиданные ростки дружбы с Аленой, счастливый Дэнчик, смотрящий на Славю влюбленными глазами, Виола, прижимающаяся ко мне своим горячим телом… Двачевская, которая застряла в моем подсознании по каким-то известным только лишь этому самому подсознанию причинам… Этот чертов лагерь прикладывал максимум усилий, чтобы я сломался. Как специально. И я не в силах ему противостоять. Никак.
А там далеко, где-то на краю Вечности, я увидел маленькую вспышку. Маленькая звездочка пролетела за одну милисекунду.
Отчаяние с болью разум мой поглощают,
А тьма говорит: «Может тебе стоит сдаться?».
Но те, кто сдаются – те внутри умирают.
А я хочу быть живым, хочу всегда улыбаться.
Это я что, сейчас в слова поиграл? Вот уж нежданчик. Думалось мне, что я утратил эту способность.
Неожиданно кусты справа от меня зашуршали и из них выпрыгнула маленькая собачка, размером с небольшого спаниеля. Она с энтузиазмом обнюхивала землю, разведывая принадлежащую ей территорию.
– Ой, привет, – окликнул я псюху. – А я тебя заочно знаю.
Собачка отозвалась на мой голос, с любопытством приподняв мордочку. Завидев меня, она едва прильнула к земле, уставившись на меня большими темными глазами.
– Ну, не дрейфь, блохастая, я не причиню тебе вреда, – улыбнулся я. – Я бы тебе и пожрать дал, но, увы, не располагаю ничем вкусненьким. Хотя, думаю, тебя и так тут неплохо кормят.
Собачка тявкнула, словно соглашаясь со мной. Не отрывая от меня взгляда, села и все так же продолжала смотреть на меня, чуть склонив голову и подняв одно ухо.
– И давно ты тут обитаешь? – спросил я у собачки, чуть наклоняясь в ее сторону. – Давно, поди. Я бы тебе, навскидку, года три дал. Судя по твоей шерстке и глазюкам. Плюс-минус. Зубы ты мне сейчас, я так понимаю, вряд ли покажешь.
Видимо, мой голос действовал на нее успокаивающе. Собачка заметно расслабилась и подошла поближе, мягко ступая лапками по зеленому настилу.
– Очевидно, не судьба мне сегодня побыть в одиночестве, – цокнул я. – Ну, давай, прыгай ко мне, что ли, чего ты там топчешься, как бедный родственник.
Неожиданно, собачка послушалась. Она стремительно взобралась по лесенке на сцену и подбежала ко мне, игриво виляя хвостом. Странно, а говорили, что она сторонится общества людей. Я, стараясь сохранять аккуратность, легонько погладил ее по спинке. Все же это животное, мало ли. Но собачка и не думала проявлять никакой агрессии. Она ткнулась мордой мне в грудь. Даже сквозь поло я почувствовал прохладу ее носа. Поняв, что угрозы нет, я обнял собачку, и мы уже вместе стали наблюдать за звездным полотном.
– Надо же, ты нравишься Жульке, – донесся до меня тихий голос.
Я бросил взгляд вниз и увидел Алису, стоящую около сцены с гитарой. Неожиданность.
– Так ее Жулька зовут? – переспросил я. – А что, звучит. Да и ей, как мне кажется, подходит.
В знак солидарности, Жулька лизнула меня в щеку.
– Да, я ее назвала так, когда познакомилась с ней еще прошлым летом. Ее все гоняли, а она так нуждалась в ласке. Вот я и стала ее подкармливать. Жалко ведь…
А вот теперь я действительно взглянул на Алису под другим углом. Вот уж бы никогда не подумал, что она так сентиментальна по отношению к братьям нашим меньшим. У нее даже тембр голоса изменился. Я уже слышал от нее похожие нотки, тогда, на пляже. Еще до того, как мы поругались из-за этого чертового угля.
Алиса откашлялась, вновь напуская на себя суровый вид.
– Так, ладно, посидел, теперь вали отсюда, – командным тоном заявила она. – Я тут хотела в кои-то веки насладиться уединением и не особо хочу, чтобы всякие очкарики мне тут мешали. Иди, составь колхознице компанию на танцульках, а то вы так мило утром болтали.