Вот-вот, тебе еще тут двенадцать дней торчать. Никуда не денется твоя девочка-кошка. Да вообще впору бы о другой девочке так-то подумать. Более… реальной. И очень теплой. Вспомнив, как Алиса прижималась ко мне, у меня пошли мурашки. Да уж, допрыгался. Сюрреализм – пять лет выстраивал защиту, а тут какая-то рыжеволосая бунтарка берет и с такой легкостью делает в этой самой защите нехилую такую брешь. Ну просто полный атас.
Когда мы подошли к домику, из пролеска слева от крыльца, задев ветви деревьев крылом, с шорохом вылетела какая-то птица. Панически треща, она пронеслась на фоне вечернего неба, уже достаточно темного, чтобы принять ее за какое-нибудь мифическое существо, и скрылась в кустах с противоположной стороны.
– Ай-ай-ай! – пискнула Алена, в панике обхватив меня за руку.
– И какие тебе страшилки, спрашивается? – улыбнулся я, провожая взглядом ночную гостью. – Птички испугалась.
– Отстань, Макс, – Алена боевито расправила подол платья, напуская на себя важный вид. – Все, я ушла. Спокойной тебе ночи.
– Да-да, и тебе, – кивнул я.
Мы обнялись на прощание, и я неторопливо зашагал назад по дорожке, уже в сторону бани.
Мои мысли снова вернулись к Алисе. Забавно, конечно. Один человек за неполных три дня может вызвать такую бурю эмоций, которые до этого никто не мог вызвать годами. Вот и думай после этого – имеет ли временной промежуток хоть какое-то значение? Получается ведь, что дело непосредственно в человеке. Почему все так произошло? Почему Алиса? Объективно, тут ведь столько красавиц. Чем я, сам того не осознавая, руководствовался? Это же ведь не просто так. Может я действительно увидел в этой хулиганке родственную душу?
Вопросы. Вопросы требуют ответов.
А их, блин, нету. От слова «совсем».
«Опушка леса… Недалеко от площади… Да, Славя мастер объяснений», – ругался я про себя, плутая по лесистой местности. Мшистые заросли становились всё темнее с каждым новым поворотом, а я уже дико задолбался снимать с шорт и краев поло налипший репейник.
Треск кустов позади меня заставил тормознуть. Я обернулся, забыв даже об успевшем прилипнуть к пальцам рудеральному растению. Но никого не обнаружил. Почему-то незаметно подкралось чувство тревоги. Но это было чертовски глупо. Очевидно, что за кустами никого не было.
«Да ну тебя, блин, с твоей девочкой-кошкой, Алена», – мысленно чертыхнулся я.
Я пошел дальше. Одинокий звук шагов, казалось, бросал вызов темноте. И все же я никак не мог отделаться от ощущения, что за плотной стеной кустов что-то движется в такт со мной. Ох, беда-бедовая.
«Охолони, приятель. Здесь много живности обитает. Это может быть обычная белка. Или Жулька за мной увязалась. Черт бы меня побрал с моей фантазией».
Тут я ясно увидел, что что-то или кто-то скользнул в просвете деревцев. Я снова затормозил и вытаращился в том направлении. Но все было тихо. Видимо, игра света и разбушевавшееся воображение создавали видимость движения в темноте.
– Эй! – прикрикнул я на всякий случай. – Я тебя вижу!
Но темнота никак не отозвалась. Может, Пионер развлекается? Хотя нет, не его стиль. Этот любит покрасоваться. Пугать втихаря он бы вряд ли стал. Плюнув, в конечном итоге я продолжил свой путь.
Вскоре я-таки вышел на опушку к искомой бане, которая оказалась маленьким и аккуратным деревянным домиком, от которого веяло каким-то уютом и теплом. Сразу в голове возник образ избушки на курьих ножках. И он бы непременно вызвал бы у меня чувство ностальгии, если бы я, как многие мои знакомые, в детстве проводил добрую половину лета в деревне. К сожалению, такой возможности у меня не было.
Дэнчика в округе еще не наблюдалось. Посему я подошел к крыльцу и уселся на одну из ступенек, искоса поглядывая в лесную темень, откуда, как мне казалось, за мной кто-то не так давно наблюдал.
Словно для того, чтобы напомнить мне об этом, прямо передо мной тропу беззаботно перепрыгнул заяц. «Друг ведьм и сказочных существ», – припомнил я, когда заяц, завидев меня, свернул в сторону. Он пролетел зараз пару метров уж точно, приземлившись уже снова в безопасной для него гуще лесного массива.
Я сидел и изучал ленивым взглядом окрестности еще с минут пять, прежде чем вдалеке послышались шаги, и на опушке вскоре показался Дэнчик, державший в одной руке связку из пионерской формы и полотенец, а в другой, судя по всему, флакон с шампунем.
– Повезло нам, – сообщил он. – Панамки дома не оказалось, но у Слави, по счастью, были ключи, так что мы взяли у нее из шкафчика как раз последние два комплекта и еще прихватили два полотенца. Думаю, что она не будет злиться.
– Чудесно, – кивнул я. – Ладно, айда, быстро дела сделаем и на боковую.
Первым делом зашли внутрь осмотреться. Предбанник был полон тихого, ароматного запаха банного дерева. Кое-как зажгли свет. Лампочка, которая, судя по всему, не менялась как минимум с прошлого лета, тускло горела и по ощущениям была на последнем издыхании. Пустое, просторное помещение со столом и парой стульев посередине. На подоконнике я заметил запылившийся магнитофон «Электроника-211». Попробовал покрутить, но тщетно. Когда Дэнчик скинул на стол оба комплекта формы, мы дружно отправились искать поленницу. С облегчением обнаружили, что заготовленных там дров с лихвой бы хватило на несколько смен вперед, что уже облегчало такую, казалось бы, простецкую задачу, как помыться. Набрав каждый по внушительной охапке, мы вернулись в предбанник. Мой друг тут же засуетился около печки, а я, покуривая электронку, все смотрел в сторону леса.
– Дай пару тяг, а то уже с ума схожу, – попросил Дэнчик.
Не глядя, сунул ему сигарету. А ветви стоявшего поблизости дерева раскачивались и трещали на ветру. Никакие образы не появлялись. Не появлялось ничего.
Сзади слышится чирканье зажигалки. Следом – планомерное и успокаивающее потрескивание горящей древесины. Теперь остается только ждать, когда температура в парилке достигнет нужной кондиции.
– Жалко, что нигде не достать спиртовую таблетку, – поравнялся со мной Дэнчик, возвращая электронку. – Так бы управились намного быстрее.
– Я никуда не тороплюсь, – отозвался я, выпуская дым в ночь.
– Понятное дело… Обидно, что тебя, все же, не было на танцах. Я устроил там незабываемое шоу. Ты бы видел лица всех этих вожатых, когда заиграла музыка нашего времени – они вообще не понимали, как на все это реагировать!
– Да… Возможно, – протянул я, пока что решив не рассказывать другу о том, что произошло между мной и Алисой на сцене. А то этот и без того не больно-то и спокойный вечер будет окончательно безнадежно испорчен расспросами и восторженными восклицаниями.
– Пойдем, что ли, на лавочке пока перед входом посидим, за жизнь поговорим, – предложил Дэнчик.
– Айда, – согласился я, пряча курилку в карман.
Лавка перед баней самую малость обросла мхом, что, в целом, не стало каким-то препятствием. Очень даже наоборот – эта естественная небрежность добавляла некую атмосферу сказочности. Так там и сели.
– Забросило бы нас так за пару дней до того, как на мой матч приходили агенты из «Балтики», глядишь, и не обосрался бы, – мрачно и пугающе спокойно изрек Дэнчик. – Чересчур себя изматывал. А так, сам понимаешь, в любой момент накрыть может. Тогда и накрыло. Хочу, вот, по мячу ударить, а не получается нихрена, физически не могу, ноги не слушают. Тренер мне втихаря на перерыве стопарик сунул, пей, говорит. Отпустило, конечно, но не полностью. Ноги все равно тряслись, как у тряпичной куклы. А вот была бы разгрузка такая эмоциональная – глядишь, и жизнь в другое русло бы пошла.
– А что, – говорю. – Для эмоциональной разгрузки обязательно мистическим образом попадать хрен его пойми куда? Типа, нельзя было как-то отвлечься и без всего этого?
– Можно, конечно, – горько усмехнулся Дэнчик. – Да только вот никто мне, детине, такую простую истину в головку-то дурную и не вбил. А вот сейчас понимаю. Нельзя на чем-то зацикливаться. Чревато это.
– Похожая история была, – вспоминаю я один факт из моей биографии. – Специалитет только закончил. Ну и, разумеется, пионер-всем-ребятам-пример, я во все тяжкие с работой. Бывало так, что несколько ночей домой не приходил. Тяжеловато молодому специалисту все же пробиваться, какими бы знаниями ты не обладал. Меня даже главврач пыталась домой отправить, а я ни в какую. Ну, доигрался. Решил все-таки в один момент, что, ладно уж, хватит, домой иду, а потом внезапно осознаю, что нахожусь посреди проезжей части. И ДПСники ко мне идут, лыбу давят. В наркологичку повезли, проверяться. Поняли потом, правда, что действительно заработался, повезло отделаться штрафом. Зато мозги мигом на место встали. Всех денег не заработаешь, а нервная система и уж, тем более, жизнь – одна.
– Да уж, – хмыкает. – Нежные мы с тобой какие-то, Максон. Хотя, казалось бы…
– Да чего нежные-то, – поморщился я от такого сравнения. – Нормальные мы. Просто сами по себе. Оттого и ошибки идиотские делаем. И у нас еще не все так плохо. Кто-то после такого начинает сутками валяться в постели, кто-то просто запирается дома, а кто-то отчисляется из Скрябинки, поступает в Сеченовский и после выпуска становится проктологом, – почему-то вспомнил я одного парня, который проучился в моей группе всего лишь один семестр первого курса.
– Причем, что самое-то интересное, оба мы с тобой сами-то по себе абсолютно добровольно, – подхватывает Дэнчик, предварительно посмеявшись с моих умозаключений.
– Во-во, – киваю. – Хотя, так и лучше. Правильнее. Только вот возникает риск от такой правильности впасть в меланхолию с переходом в слегка пошловатую сентиментальность. А уж после этого есть серьезный такой риск допиться до полного катарсиса. Да и не остается ничего иного, на самом-то деле.
– Ты же ведь не серьезно? – вскидывает бровь мой друг.
– Конечно не серьезно, – улыбаюсь. – Просто от некоторых вещей только ирония и спасает. Ну или, в моей случае, цинизм и щепотка высокомерия.
– Щепотка? – со скепсисом уточнил Дэнчик. – Знаешь, то, что ты классный специалист догадаться очень нетрудно – такая сволочь, как правило, либо гений, либо безработный.
Гений? Я усмехнулся про себя. Да уж, хорош гений. Если бы Стив Джобс или Альберт Эйнштейн так много косячили, то мир был бы явно немного другим, чем мы привыкли его видеть.
Так чаю захотелось. Настоящего чтоб, свежесобранного. А не все эти пакетики, будь они неладны. Уже даже как-то пожалел, что отказался от предложения Слави. Нервишки-то и вправду подуспокоить не помешало бы.
– Жалко все же, что пива нет, – вздохнул Дэнчик. – Неправильно это как-то – баня без пива.