– Ага, ты же верняк сам соблюдаешь это правило, – в словах друга слышалась непрекрытая издевка. Ну, да, не соблюдаю. Ну а кто мне запретит поумничать?
Дэнчик дров явно не пожалел. Баня растопилась даже быстрее, чем я мог подумать. Когда я подошел к двери, ведущей в парилку, и чуть приоткрыл ее, то мне в лицо тут же ударил влажный обжигающий жар. Не сильный, но уже достаточно теплый.
– Ну что, кто первый? Или вместе пойдем? – промурлыкал я.
– Ага, бегу и падаю, – фыркнул Дэнчик. – Иди ты, я пока еще тут посижу. Помечтаю.
– Ну да, я же не Славя, – гогоча, вздохнул я, уворачиваясь от брошенного в мою сторону полотенца.
Я уже, признаться, даже бы и не вспомнил, когда в последний раз с таким удовольствием нырял под струю воды. Теплая и живая, она будто смывала с меня все накопившиеся негативные эмоции, оставляя в голове только хорошее. Я в который раз с благоговейным трепетом вспомнил наш танец с Алисой. Закрыв глаза, я все прокручивал его в голове, стараясь максимально воспроизвести каждую деталь.
Я чувствовал себя свободным. По-настоящему. И вряд ли кто бы смог разубедить меня, лишить этой восхитительной уверенности.
Закончив банные процедуры, я, обернувшись полотенцем, вернулся в предбанник. Проводил взглядом спину Дэнчику и так и вышел, в одном полотенце, на свежий воздух. Небольшой порыв ветра тут же отобразился прохладой, которая приятными иголками прошлась по всему телу. Я набрал полную грудь свежего лесного воздуха. Благодать.
Неожиданно что-то с громким шлепком упало в предбаннике. Я подумал, что Дэнчик что-то забыл и вернулся из парилки, но когда я обернулся, то ничего не увидел. Кроме валявшегося на деревянном полу магнитофона. И внезапно открывшееся окно.
«Идиотизм какой-то, – подумал я, направляясь к нему. – Ветерок, конечно, нормально так дунул, но не настолько же…»
Я едва успел прикрыть окно, как вдруг из темноты до меня донесся смех. И он не принадлежал ни девушке, ни парню. Словно смеялась какая-то старуха. Непонимание происходящего перерастало в необъяснимый липкий страх. Мне стало очень холодно, хотя предбанник уже достаточно прогрелся. Уговаривая себя, что это просто ветер, я покрепче затянул полотенце и заставил себя вновь выглянуть на улицу.
Стоило мне приглядеться, как я, без преувеличения, оцепенел от ужаса – передо мной буквально в нескольких метрах действительно стояла сгорбленная старуха. Ее хрипловатый смех продирал до костей. Финальным штрихом картины стало то, что она подняла руку, указывая на меня тонким ссохшимся пальцем, и двинулась в сторону крыльца, едва волоча ноги. Тумблер в голове щелкнул, проматерившись так, что поручик Ржевский обзавидовался бы, я швырнул в старуху полотенцем и с грохотом захлопнул дверь, непослушными пальцами заперев ее на щеколду.
Из парилки тут же выскочил мокрый Дэнчик, едва прикрываясь полотенцем.
– Макс, ты чего? – выпучил глаза тот. Картина голозадого меня, подпирающего всем весом дверь, была явно не тем, что он рассчитывал увидеть после душа.
– Там… Там… – лепетал я. – Гребаная, нахрен, ведьма! Баба Яга, мать ее!
– Что, прости? – не понял сначала тот. – Какая Баба Яга? Максон, с тобой все…
Тут наша ночная гостья начала скрести когтями по двери. Этот звук, сопровождаемый все тем же смехом, был настолько мерзкий, что я закрыл уши руками. Представил, как эти когти дерут не дерево, а плоть, и мне стало дурно.
Дэнчик застыл, как вкопанный, и не знал, что делать. Я же метался глазами по предбаннику в поисках чего-нибудь, что могло бы нас защитить от этой демонической бабки. Знал бы – захватил топор с поленницы. Может, я и не стал бы проходиться по старухе, аки Джек Торренс по дверце, но самую малость покалечить уж дури бы точно хватило.
Внезапно скрип стих. Мы услышали топот убегающих ног куда-то дальше в лес. Не очень вязалось с тем, что до этого старуха еле передвигалась, но тут уж было не до обдумывания таких тонкостей.
– Что… Что это за херня была? – сглотнул Дэнчик.
Я был слишком потрясен, чтобы ответить. Стоило бы уже, конечно, выйти, проверить, что там с дверцей, да только вот знаю я такой поворот из ужастиков – открою сейчас дверцу, а эта бабка уже прямо передо мной стоит, топором замахивается. Хотя, сидеть тут до светладцати тоже не вариант. Мысленно перекрестившись, я резко открыл дверь, забыв начисто про щеколду, отчего та вылетела к чертям. Но снаружи уже не было никаких признаков бабки. Я посмотрел на деревянную поверхность. Оказалось, что эта тварь не просто хаотично царапала когтями. На дверце четко красовались каких-то два непонятных иероглифа:
走る
***
Желания задерживаться в бане больше ни у кого из нас не возникало. Одевшись, мы пулей покинули это проклятое здание, зарекшись отныне и впредь соваться туда поздним вечером. Что могли обозначать эти иероглифы мы были без малейшего понятия, но на всякий случай я их сфотографировал, с расчетом на то, что покажу их завтра Мику – вдруг она в курсе? В целом, они похожи на японские. Конечно, придется тогда вновь попасть под словесный арт-обстрел, но, думается, что в данном случае это будет приемлемо.
До наступления официального отбоя у старших отрядов остается пятнадцать минут. Мы с Дэнчиком несемся к домику на всех парах и тут сталкиваемся нос к носу с Ольгой Дмитриевной.
– Ой, – растерянно произносит вожатая. – А я как раз, хлопцы, по ваши души…
– Ольга Дмитриевна, мы в бане были… – начал было оправдываться я.
– Да это я знаю, – смурно ответила та. – Я не поэтому вас искала. Просьба у меня одна к вам есть. Обоим. Не как от вожатой к пионерам, а как… От человека к человеку.
А вот это уже было интересно. Только сейчас заметил, что на Панамке лица нет. Неужели в лагере произошло что-то плохое, пока мы там от призраков спасались?
– Сможете поговорить завтра с Ульяной? – спрашивает Ольга. – Меня она просто… не послушает. Я и так для нее не очень-то уж и большой авторитет, а в любовных делах и подавно. Алису только обязательно с собой возьмите.
– А что случилось-то? – уточнил Дэнчик. – Какие еще такие «любовные дела»?
– Да… – неопределенно протянула вожатая. – Самые вот что ни на есть. Вполне себе типичные подростковые. Ладно, ребят, не забудьте только, это очень важно.
Вожатая ушла, погруженная в свои мысли, оставив нас с Дэнчиком в полнейшем недоумении. Видимо, уроки поцелуев у рыжей-младшей пошли не по плану. И придется нам еще и психологами для девочек-подростков тут подрабатывать. Действительно, чего бы и нет?
Что ж, хорошо, что этот суматошный день наконец-то подошел к концу. Со всеми его прелестями, неловкостями и гребаной мистикой, которой в моей жизни стало слишком много. А сейчас спать. Все остальное завтра. Там уж явно будет, о чем подумать на досуге.
Комментарий к ДЕНЬ 3. БАНЯ
Не думал никогда, что придется в послесловии говорить о чем-то не очень приятном…
Полагаю, не стоит лишний раз напоминать, какой пиздец сейчас устроили отдельные товарищи, которые нам совсем не товарищи. В связи с этим, к большому моему сожалению, дальнейшая судьба фанфика теперь весьма туманна.
Естественно, ни о какой заморозке и речи быть не может, поскольку мне самому интересно в дальнейшем развивать эту историю. Прошу лишь отнестись с понимаем, если теперь будут происходить длительные перерывы между дальнейшими главами, от месяца и больше. Но все же надеюсь, что до такого не дойдет.
Удачи нам всем.
P.S. Убедительная просьба не устраивать по этому поводу никаких перепалок. Пожалуйста.
========== ДЕНЬ 4. ЗА ВОРОТАМИ ==========
Мы кружились в танце на площади. Вокруг не было ни души, только я и она. Ее огненные волосы пахли земляникой, что сводило меня с ума. А янтарные глаза каждый раз мило опускались, стоило мне перехватить ее взгляд.
– Ты ее поцелуешь уже, наконец, или нет? – с прищуром спросила наблюдавшая за нами Жулька.
– Еще не время, – бросил я, наслаждаясь прикосновениями ее рук.
– Смотри, другого шанса может и не быть, – собака презрительно вильнула хвостом и исчезла.
А мы все кружились. Так не хотелось останавливаться. Но Жулька была права. Пора уже что-то делать.
– Алиса… – была-не была. Признаться-то не проблема, другой вопрос, готов ли я сам к такому шагу. Хотя какие тут могут быть сомнения? Эти глаза напротив все решили за меня.
– Да? – тихо отозвалась девушка.
– Я…