– Я вообще-то все слышу, – покачала головой Славя.
– Свали, Ясенева, – шикнула рыжая.
– Я к тому, что не переусердствуйте, – неожиданно подмигнула та. – Чтоб все ограничилось какой-нибудь банальщиной вроде вылитого на голову кефира. Зачем нашему отряду проблемы? А так пожурят немного, да и отпустят.
Интересно, это она специально так говорит или в самом деле прониклась женской солидарностью? Смотрю, активистка-то наша не обделена темной стороной.
Ясно было одно – нам действительно надо было двигать. Потому что этот момент должен быть только для Алисы и Ульяны. Поэтому я украдкой кивнул Славе с Дэнчиком, что нам, в общем-то, не мешало бы и свалить. Те меня поняли без слов. Даже Жулька, вильнув на прощание хвостом, потрусила за нами.
Пусть рыжие пообнимаются. И поговорят без посторонних ушек. Сердце девичье оно, конечно, может преподнести много сюрпризов. Но куда проще переживать эти сюрпризы с верным другом, верно? А Алиса как раз была таковой для этой непоседливой голубоглазой егозы.
А еще у меня, между делом, на примете был один добрый паренек, увлекающийся динозаврами. На роль молодого человека он, конечно, не тянул, но вот в качестве еще одного друга для Ульяны на эту смену – почему бы и нет?
А там уж через пару-тройку лет посмотрим. Если доживу, конечно.
========== ДЕНЬ 4. ФЕОДАЛ ==========
Возвращались к лагерю мы уже другим путем, куда менее окольным. Дорогу нам в этот раз показывала Славя. Мы даже и не спрашивали, откуда она ее знает. Все и так было, в общем-то, понятно.
Вскоре вышли к воротам. В нос ударил ощутимый запах краски от забора. Жулька все это безобразие учуяла и недовольно фыркнула. Сей аромат ей явно не пришелся по душе.
– Уж извини, подруга, – цокнул языком я. – В такое вот время живем. Тяжелое.
Собачка вздохнула и прилегла. Поворочалась, потом увидела бабочку, резко вскочила и стартанула следом за ней, безуспешно щелкая челюстями.
Занимавшиеся покраской пионеры уже во всю пинали балду – кто просто лежал на травке, кто болтал о чем-то своем. Один, судя по характерному храпу, вообще уснул.
– Ой, Славь, а мы тут уже как раз закончили, – лениво бросил активистке один из лежащих на травке пионеров.
– Я вижу, – кивнула та, оценивая результаты их трудов. – Справились на «ура». Можете смело отчитываться Антону Ивановичу. А Ольге Дмитриевне я сама лично все передам.
– А еще можно полежать? – раздался жалобный голос другого пионера. – А то так разморило хорошо на жаре.
– Нет, – улыбнулась Славя. – Обед уже скоро. Так что поднимаемся, собираем инвентарь, приводим себя в порядок, ну и так далее. Вадим, ты за старшего, не подведи меня.
– Да о чем речь, Славь, – пионер, который первым доложился, без особо охоты поднялся и, позевывая, пошел раздавать пинки товарищам.
Заметил, что Славя внимательно смотрит в мою сторону. Пару раз вопросительно моргнув, я уставился на нее в ответ. И чем же я сейчас так выделился, что навлек на себя внимание этих милых голубых глазок?
– Максим, – не выдерживает, наконец, активистка. – Может ты форму в порядок-то приведешь?
Я сначала не совсем понял, о чем она, прежде чем уловил едва заметное колыхание повязанного на руке галстука. А я ведь уже и думать забыл.
– Только на время обеда, – кивнул я, с наглой улыбкой снимая галстук и затягивая его на законном месте. Дурное дело оно нехитрое.
А Славя вздыхает, мило при этом сморщив носик.
– Видимо, – говорит. – Я действительно в этой жизни чего-то не до конца понимаю. Просто вот… зачем?
Ответ у меня, конечно, был. Банальный, может где-то глупый. Но, как мне кажется, существенный:
– Я привык чувствовать себя индивидуальностью. Как ни крути, но каждый представитель homo особенный. Я особенный. Ты особенная. Даже это чудо…
– Максон, по балде получишь! – вяло отреагировал Дэнчик.
– …особенный. Зачем менять себя и становиться кем-то безликим?
– Знаешь, особенным можно стать и без нарушения правил, которые не особо-то кого и ущемляют. Сделать что полезное, что поможет другим. В нашем возрасте, я считаю, люди уже способны совершать выдающиеся открытия, – весьма справедливо, стоит отметить, заявила Славя.
– Полностью согласен, – киваю – И я этим обязательно воспользуюсь, когда представится такой шанс. Ну а пока – ограничусь галстуком.
Славя продолжила буравить меня взглядом со странным огоньком в глазах.
– Знаешь, вот скажи мне это любой другой хулиган, – отлично, меня уже в хулиганье записали. – Я бы посмеялась. Но в твоем случае почему-то верю. Но все равно – будь полояльнее к установленным правилам. Их не просто так от нечего делать придумали.
В этот момент она мне до безумия напомнила Кристину. Черт, я ведь уже соскучиться успел. Цветов ей купить, что ли, по возвращению? И поздравить нормально с прошедшей свадьбой. Или просто с предложением? Я ведь так и не удосужился уточнить. Хорош друг, нечего сказать.
Пока мы болтали, Вадим уже поднял всех своих товарищей, которые с недовольным видом собирали инструменты, раскиданные вдоль забора. Славя окинула своих «подчиненных» тем самым начальствующим взглядом, улыбнулась своим мыслям и, заявив, что нам самим уже пора выдвигаться в лагерь, двинулась на территорию. Мы с Дэнчиком молча последовали за ней.
– До обеда минут двадцать, – монотонно говорила больше сама с собой активистка. – Как раз хватит времени, чтобы переодеться… Надеюсь, что Двачевская с Советовой не опоздают… Ох, горе-горькое, не надо было их там оставлять… Ладно, чего уж…
– Смотрю, тебе нравится чувствовать себя командиром, – хмыкнул я.
– Да не особо, на самом деле, – ответила Славя. – Я бы с куда большим удовольствием собирала гербарии… Но, раз уж на меня положились, приходится выполнять. Мои личные дела могут и подождать.
Эх, и так всю жизнь. Славю я мог понять. Только разница в том, что я на свою профессию, отнимающую просто огромное количество сил и времени, подписался добровольно. Да и потом, как я уже подмечал, работа для меня и есть отдых. Но все равно иногда так хочется, чтобы просто было солнце, тяжелое, ласковое море, ослепительно-белый песок пляжа и уютная добрая тень под пальмами, там, где стоят шезлонги. И – никаких забот…
А что в ее случае? Обычная принудиловка. И ведь, что самое неприятное, я полностью отдаю себе отчет в том, для чего она создана. И даже в какой-то степени согласен с этой логикой. Только вот оттого и идет еще большее непринятие. Такой вот парадокс.
На развилке около кружков разошлись. Славя в ускоренном темпе пошла до своего домика переодеваться, а я решил пройтись за компанию с Дэнчиком до нашего. Хотя мог бы пойти сразу до столовки, прогуляться в гордом одиночестве, но как-то не хотелось.
– Дела, смотрю, идут успешно, – украдкой кивнул я в сторону удаляющейся спины активистки.
– Да какой там, – смущенно отозвался Дэнчик. – Ну, я в том плане, что жаловаться, конечно, не на что. Но, знаешь, чувствуется какая-то неопределенность. Она вроде и позволяет быть рядом, но в то же время незримым образом отталкивает. И я каждый раз никакими логическими методами не могу предугадать, какого подвоха ждать в следующий раз.
– А я бы на твоем месте и не ждал каких-то продвижений за такой короткий срок, – сказал я, позволив себе крошечную нотку скептицизма. – У девочки тараканов в голове больше, чем блох на той барбоске, нужно проявить терпение.
– Да я понимаю это все, – раздельно произнес мой друг. – Я и не тороплю событий. Держу себя в руках. Да и у самого голова забита больше предстоящей игрой. Только вот не особо понимаю, как быть, если события и дальше не сдвинутся с мертвой точки.
– Это ты-то не понимаешь? – удивился я. – Прости меня, пожалуйста, а не по тебе ли сохла добрая половина наших одноклассниц, чем ты нагло пользовался, и не ты ли у нас весь одиннадцатый класс провел в счастливых объятиях Лерки Тепловой?
– А Лерка тут сейчас при чем? – странно покосился на меня Дэнчик.
– Да ты вспомни, сколько парней за ней увивалось, она ведь всех посылала, – напомнил я. – А ты смог добиться ее расположения.
– Ну, там другой случай был совершенно, – ответил Дэнчик, резко мотнув головой. – Да и не стал бы я сравнивать всех тех девушек из нашего прошлого и Славю.