В зале совсем не было мебели, если не считать пары деревянных лавок. На стенах от прежних времени остались щиты с гербом Фолгандов, старинные алебарды, мечи. Из старого дома Стефан перевёз сюда свою коллекцию кинжалов — лучшее оружие для мага. Кроме тренировок с кинжалами, дети два раза в неделю занимались верховой ездой в Вороньем замке вместе с сыном лорда Аспера, четырнадцатилетним наследником земель Фолганд. Проводил свои тренировки и капитан замковой стражи. Стефан готовил детей к тяжёлым временам. Он знал, что опасность подстерегает Фолгандов, где не ждёшь, и за спокойной жизнью может прийти хаос.
— Папочка, смотри!
Фрейя увидела отца и спешила продемонстрировать только что сплетённую чарами огненную кошку. Магический зверь вертелся в ногах девочки, разбрасывая маленькие искорки. Смешные иллюзии и магия для игр интересовали Фрейю больше полезных или защитных заклинаний.
— Смотри, что я могу, папа! — закричала она громче, так как отец почему-то занялся заданием со Скаем, а на неё и внимания не обратил. — Папа-а-а!
Маг показывал сыну удар кинжалом на манекене. Несколько раз поправил движение, отметив, что у Скайгарда уже хороший захват и крепкая рука, не позволяющая дрогнуть оружию.
— Да, вот так, молодец, мальчик.
Юноша с видимым удовольствием отрабатывал удары, начал улыбаться в ответ на слова отца, позабыв на время о недовольстве. У него получалось всё, что не касалось стихий и магии.
Маргарита знала, что следует делать. Она сама разработала для себя план тренировки, обговорила с отцом основные схемы, разумно подходя к применению стихий. И в детстве Ри не была эмоциональной, скорее рассудительной и спокойной. Пустые иллюзии не интересовали девушку.
— Ну, папа, — Фрейя дёрнула Стефана за рукав.
Тот удивлённо посмотрел на девочку, как впервые видел. Дочка с непониманием хлопала зелёными глазами, а маг внутренне собрался, чтобы довести до конца задуманное.
— А, Фрейя Фолганд. Это вы.
И девочка вспомнила про шалости за столом.
— Папочка, прости меня. Я не буду шалить с магией.
Он свёл брови, губы сложились в тонкую нить. Дочери требовался урок и пришлось проявить твёрдость, там, где хотелось только поддаваться в ответ. Он выдержал паузу. Девочка закусила нижнюю губу, как это часто делала Вельда, усилив отцовские муки. Она ждала ответа, а глаза грустнели и готовы были пролиться слезами.
Стефан встал на колени, чтобы смотреть дочери в глаза, вызвав у неё удивление.
— Фрейя Фолганд, знаете, чего должен избегать маг?
— Шалостей? — не удержавшись, она подёргала отца за чёрную прядь, упавшую на лицо, почти сорвав задуманный магом урок, отвела волосы характерным движением матери.
— И шалостей тоже, — маг держал себя в руках, хотелось просто обнять рыжее чудо и позволить делать всё, что она захочет, наблюдая за простым детским счастьем. — Гордыня мага может привести к беде.
Она не понимала.
— Тебе понравилось удивлять госпожу Гэфни?
— Да, она так смешно машет руками и пугается. Почему обычные люди боятся стихий — это же так интересно? Но я не хотела пугать. Просто хотела показать, что умею.
— Ты хотела похвастаться своими умениями перед нами?
— Да, папочка, чтобы все удивились, что я умею. Скай ничего не умеет, а такой большой.
Стефан бросил быстрый взгляд на сына, убедившись, что тот слышал слова сестры. Губы юноши скривились, а кинжал с особой силой вошёл в манекен.
— Фрейя, никогда не говори так про брата! Он умеет много других вещей. Запомни, девочка, нельзя хвастаться магией и считать себя лучше остальных, потому что она у тебя есть. Подумай об этом.
Дочь он отпустил, внутренне тяжело вздохнув, потому что теперь опять Скай мрачно уставился в одну точку и остервенело терзал кинжалом манекен. Положив руку на плечо сына, Стефан мягко сказал:
— Не обращай внимания, она маленькая и говорит всё, что придёт в голову.
— Она говорит вслух то, что думают все остальные.
— Скайгард! — маг резко развернул сына к себе, острие кинжала в руке Ская упёрлось Стефану в живот, а Фолганд-старший даже не отстранился. — Посмотри на меня. Никто так не думает. Ты мой сын. Мы любим тебя.
Они долго смотрели друг другу в глаза. Стефан позволил себе показать все чувства, которые испытал, узнав о беременности Вельды, позже, когда держал на руках новорождённого Ская, растил мальчика изо дня в день.
Кинжал выпал из побелевших пальцев Ская и со звоном упал на каменный пол. Что-то дрогнуло во взгляде юноши, потеплело. И тут волна снежинок запорошила лицо, тая на разгорячённой коже.
— Скай! Извини! — с другого конца зала крикнула Маргарита. — С направлением промахнулась.
Готовое прорваться чувство сменилось отчаяньем, затопило взгляд юноши. Он сбросил руки отца, вырвался и выбежал из тренировочного зала. Бежал, не разбирая дороги, подальше от дома. Ноги сами принесли его в маленький парк через несколько домов от особняка Фолгандов.
Здесь было одно местечко, где он любил сидеть в одиночестве — огромный валун под деревом. Сел, уткнувшись в колени, закрывшись полностью. Он бы удивился, узнай, как часто отец в юности сидел в той же позе. Вечерняя темнота скрыла тонкую фигуру. В городе зажигались фонари.
Скай чувствовал себя жалким маленьким мальчиком. Слабой бледной копией собственного отца. Он конечно же любил Стефана, и когда-то мечтал быть похожим на него во всём. Но обстоятельства складывались против него.
Сотни раз шептал упрямо: «Почему?». Как могло случиться, что сестры получили всё, не оставив ему ни капли способностей. Он прекрасно знал теорию, прочитал большинство основных книг по магии, старательно и честно пытался, но оказался никчёмным калекой в семье магов.
Из рукописей он знал, что наследуемость магии не являлась обязательной, ни один из трёх детей Фолгандов мог не получить дара, особенно девочки. Но вся ирония состояла в том, что как раз девочки видели стихии. А Скайгард Фолганд, единственный сын и надежда отца, оказался бездарен и нечувствителен к магии.
Он навсегда запомнил день, когда окончательно понял, что всё — никогда ему не стать таким, как отец. После долгих попыток ничего не получалось. Стефан настойчиво и терпеливо объяснял раз за разом, показывал, пробуя разные приёмы, чтобы Скай смог почувствовать стихии, а в ответ пустота. Оба дошли до настоящего отчаянья в тот день.
Тогда отец сорвался первый и единственный раз. Он не кричал, не ругался, просто сжал руку в кулак и ударил по столу так, что тот заскрипел, а в глазах стояла горечь разочарования. Стефан быстро справился с чувствами, отвернулся, а после смотрел уже спокойно и с любовью, но и мгновений стало достаточно, чтобы внутри Ская что-то сломалось. С тех пор Скаю постоянно казалось, что Фолганд-старший смотрит на него с жалостью и разочарованием. Он не оправдал надежд, стал постоянным напоминанием.
Хуже всего, что Маргарита жалела его, относилась как к смертельно больному брату. Невыносимо видеть сочувствие в глазах сестры. И Фрейя начинала многое понимать. Юноша вспомнил о матери — она одна ничего не ждала от него и не убивала жалостью. Возможно, потому что сама когда-то не имела дара. Знала, что ничего страшного или неправильного нет в жизни обычного человека, лишённого связи со стихиями.
Мысли сжирали Скайгарда изнутри. Каждый день и ночь он помнил кто он и кем мог стать. Он сжался на камне под деревом, поглощённый тьмою. Тёплый летний вечер переходил в ночь, принёсшую прохладу, запах осени, тумана и холодной влаги. Юноша собрался возвращаться домой, пусть совершенно не хотелось этого делать, когда из дымки, сплетённой из неяркого света и теней, появился человек.