Девушка стояла посреди спешащей толпы, она просто стояла, маленькая, худенькая, в легком красном плащике до пола, обняв свое озябшее тельце руками, прижимая к груди старую книгу с потрёпанным переплетом, такая маленькая и растерянная, хрупкая. Дождь мелко моросит, плащ и волосы давно намокли, мокрые прядки прилипли к лицу, капли дождя стекают и падают за шиворот. Толпа спешит по своим делам, огибая тщедушную девушку, вот кто-то большой и грузный прошел совсем рядом, толкнув бедняжку плечом. Она отскочила от грозного прохожего и попала под ноги злой тетке, нагруженной сумками и пакетами.
— Куда прешь! — зло заорала тетка.
— Ой, простите, — пискнула девчушка.
— Ходят тут всякие, путаются под ногами, — тетка засопела и, подхватив сумки, побежала на автобусную остановку.
Девчушка прижалась к бордюру из серого камня, ее уже трясло от холода и голода, она даже не могла представить себе, сколько времени вот так стоит под дождем.
Мимо нее все шел и шел народ, не замечая ее, не обращая внимания, вдруг ее глаза выцепили из толпы бабушку, та шла, семеня маленькими ножками, сутулясь, ее ноша ей явно была тяжела. Девушка и сама не поняла почему, но вдруг подскочила к этой старушке, подхватила тяжелую большую сумку: Давайте я вам помогу.
— Ой, милая, спасибо, мне тут совсем недалеко…
— Ничего, ничего, я никуда не тороплюсь, — говорит девушка и старается шагать не широко.
— Как зовут тебя моя спасительница?
— Эстер, — чуть задумавшись, ответила девушка.
— Эстер, хорошее имя, звезда значит, у меня внучку звали Этель, родители еще те выдумщики были, — печально сказала старушка. — А меня, значит, Марья Ильинична величают. Вот и познакомились.
Так за разговорами они вошли в темную подворотню, темную, продуваемую всеми ветрами, дом Марьи Ильиничны располагался внутри двора, образованного огромными обветшалыми старыми зданиями, внутри которых и вела та темная подворотня. Домик был двухэтажный, со всех сторон окруженный огромными кустами сирени. Возле одинокого подъезда стояли две лавочки, на одной из них сидел огромный серый кот с желтыми глазами. Кот был явно рад их появлению. Он тоже основательно промок, и нуждался в тепле и ласке.
— Знакомься, Эстер, это Кузьма — мой кот.
— Красивый, — Эстер протянула руку и погладила кота.
Кузя сначала округлил глаза от такой наглости, зашипел, выгнув спину, но потом стал принюхиваться, задрав нос к верху, и вдруг резко изменился, замурлыкал, подставил под руку свою мордаху, напрашиваясь на ласку. Эстер стояла и гладила серого мурлыку.
— Удивительно, обычно он чужих не любит, шипит, царапается, а тут прямо, расцвёл, видно и правда ты девушка хорошая, — засмеялась Марья Ильинична. — Может, зайдешь? Чайку попьем?
— С удовольствием, — сказала Эстер, ее продрогшее тело хотело тепла, в обуви давно хлюпала вода, а тоненький плащик не спасал от пронизывающего осеннего ветра.
Они втроем вошли в подъезд, бабулька открыла старую потертую дверь, и шагнула внутрь, приглашая Эстер последовать за ней.
Удивительно, но квартирка бабушки встретила не запахом старости и болезней, а запахом ванили, корицы и трав. Эстер сняла свой плащик, и только сейчас поняла, что одета не по погоде и не по моде данного места, наверное, у бабушки будет куча вопросов к ее необычной одежде. Но бабушка вопросов не задала, только подслеповато щурилась, рассматривая гостью, затем пригласила ее на кухню, туда уже посеменил огромный кот.
Они прошли на маленькую уютную кухоньку, всю завешенную пучками трав, заставленную белой мебелью, небольшое окно закрывали белые накрахмаленные шторы, удивительно, но на маленькой кухне стоял камин, обычный дровяной камин. Бабушка поставила на плиту чайник и разожгла огонь в камине. Стало тепло, приятно потянуло дымком. Эстер протянула к очагу замерзшие руки, уже через десять минут, комната наполнилась приятным теплом. Бабушка захлопотала, выставляя на стол угощенье: булочки с корицей, румяные бублики, печенье, вазочки с вареньем, и самое главное — огромный заварочный чайник, от которого приятно пахло чаем на травках, в миску коту бросила ложку сметаны. Котище довольно замурчал.
По чашкам разлился горячий пахучий чай.
— Ну ка, давай к столу, а то я смотрю, совсем озябла, чай не лето на дворе, — проворковала Марья Ильинична.
— Спасибо вам большое.
— Садись, давай, чай пей, у меня чай лечебный, травяной, не даст заболеть.
Эстер не надо было уговаривать, под ложечкой давно сосало от голода, тело пробирала дрожь от холода. Чай был замечательный, вкусный, крепкий, горячий, под такой вкусный чай Эстер и не заметила, как съела все булки, а бабушка только успевала ей подкладывать на тарелочку новую порцию. После вкусного ужина Эстер начало клонить в сон. Тепло и сытость разморили.
— У, девонька моя, тебе поспать надо, вон глазки трешь, зеваешь, пойдем, я тебя на диванчик уложу.
— Я не могу у вас остаться….
— Куда же ты пойдешь, дорогая, уж вечер на дворе, ты далеко живешь?
— У меня нет дома….
— Ну вот, и идти тебе некуда, давай, давай, пошли, утро вечера мудренее…
Эстер уснула, едва коснувшись головой подушки….
Эстер проснулась рано утром, за окном только начало светать, сквозь ажурные шторы утренний рассвет заливал дощатый пол золотистым светом. В комнате было прохладно, сквозь открытую форточку доносились звуки, город просыпался.
Эстер потянулась и сбросила с себя одеяло и резко встала, охнула, быстро прикрыла грудь, она совсем забыла, что спит не дома, и на ней сейчас ничего нет кроме тонкой батистовой нижней рубашки. Завернувшись в одеяло, Эстер стала изучать обстановку. Все, как и в кухоньке, чисто, опрятно, деревянная мебель, на комоде и столе круглые вязаные салфетки, на каждом стульчике мягкая цветная подушечка из лоскутков, пол застлан ковриками ручной работы. Все как у нее дома.
В двери заглянула Марья Ильинична.
— С добрым утром, моя хорошая, как спалось, — поприветствовала она свою гостью.
— Мне еще никогда так прекрасно не спалось, — ответила гостья.
— Как я рада, иди быстрее завтракать.
— Простите, Марья Ильинична, а где моя одежда?
— Ой, голуба, повесила вчера ее сушить возле печки, а она чуть-чуть подгорела, не досмотрела, печку сильно разожгла. Не побрезгуй, в шкафу одежда моей внучки, может, что найдешь для себя, там все чистое…
— А во что сейчас девушки одеваются? — спросила гостья.
— Как? Да джинсы или юбку оденут, ну сейчас холодно, брюки там посмотри….
Эстер задумалась, брюки в ее мире никто из девушек не носил, это считалась мужская одежда, ее бы застыдили, но тут видимо все иначе, она решила для себя, раз она уже здесь, значит стоит попробовать пожить так, как принято в этом мире. Она открыла шкаф и была поражена обилию одежды. Тут висели и брюки и юбки, платья стройными рядами, на полочках лежали теплые свитера, кофты.
Она выбрала широкие прямые брюки и теплый белый свитер, одежда была ей в пору, словно сшита по ее меркам. Быстро заплела волосы в косу и пошла на кухню.
Бабуля уже накрыла стол, тут были и вкусные румяные блинчики, повидло, сметана, творог в вазочке, в красивых кружках налит горячий чай.
— Давай садись внученька, завтракать будем.
— Спасибо вам большое, чтобы я без вас делала.
— Вот и садись завтракать, а после обсудим, что делать дальше.
Эстер не надо было уговаривать, отсутствием аппетита она не страдала.
— Вот скажи мне дорогая, что с тобой случилось, что ты осталась одна на улице, — начала расспросы бабушка.
— У меня пропала мама, уехала и пропала, и теперь я ее ищу, кроме нее у меня здесь никого нет, — Эстер не могла рассказать старушке всю правду, а лгать ей не очень хотелось, поэтому она сказала полуправду.
— А лет тебе сколько?
— Восемнадцать.
— Восемнадцать, значит, школу ты окончила, а работаешь ты где? — не унималась бабушка.
— Я дома с отцом училась, он меня в школу не пускал.
— А сейчас отец где?
— Далеко, он не может мне помочь, — у Эстер стали наворачиваться слезы на глазах, она только сейчас поняла всю сложность своей ситуации.
— Ну ладно, не переживай, — сказала бабушка. — Я помогу тебе, не так уж все и плохо, одежку вон моей внучки поносишь, на работу устроим, а там, глядишь, дела пойдут в гору, может, и мама твоя найдётся.
— Марья Ильинична, а где ваша внучка?
— Пропала она, глупая была, понадеялась на себя и пропала….,- старушка замялась, тяжело сглотнула. — В горы пошла вместе с одноклассниками, очень уж любила по горам лазить, лавина сошла, никого не нашли, все пропали.
— Печально.
— Да, милая, у меня кроме нее никого не было, вот почитай третий год живу одна, сейчас бы ей было двадцать восемь лет, может замуж вышла бы, деток нарожала. Если бы не Кузьма, совсем плохо бы было, так что располагайся, место у меня достаточно, будем жить вместе.
— Ой, спасибо вам, чтобы я без вас делала…..
С этого дня они стали жить втроем: Марья Ильинична, Эстер и кот Кузьма.