Когда мы вернулись в зал, разговор велся с обоими протекторами сразу. Джинсы, кеды, футболка с принтом какой-то музыкальной группы, то ли уже непопулярной, то ли вообще неземной — я оделась так, как всегда одевалась дома, когда не требовалась следить за дресс-кодом. Джинсы, впрочем, были оранжевыми, но с этим я смирилась.
— Вы же сами в это не верите, ваша светлость! — Эд говорил громко и раздражённо, — Подстрой мы нападение, анкера бы уже не было в живых. Да я в любой момент мог задушить её подушкой во сне, отравить во время еды, утопить, когда она купалась в ванне…
Я вспыхнула, с ужасом понимая, что Эд действительно мог наблюдать за мной в любой момент!
— Что вы себе позволяете?! — нахмурился тучный регент.
— Вас не обвиняют в подобном предательстве, — женщина-регент выдавила улыбку, — Речь идёт лишь о проступке с вашей стороны.
— Или же о драматическом театральном представлении, — мой регент стряхнул столбик пепла с сигары в массивную пепельницу. — Спасение анкера должно быть щедро вознаграждено и помочь вам продвинуться по службе, верно? Череда нападений на анкеров могла подать вам идею…
— По-вашему, я инсценировал нападение в туннеле? — Эдвард вспыхнул, — Мы с Миротворцем были на волоске от смерти, спасая анкера, а вы подозреваете нас в обмане!
— Не забывайтесь, протектор! — Девятка сверкнул глазами. — Мы ценим вашу службу, но вы, в силу юного возраста, относитесь к ней как к весёлой игре…
— Я немногим вас младше, — тихо произнёс Эдвард. — А в каком-то смысле — неизмеримо старше…
В зале повисла напряженная тишина. Девятка и Эдвард неприязненно смотрели друг на друга.
— Нападение было, — произнесла вдруг я. — Никакая не инсценировка, всё всерьёз.
Тучный уставился на меня. Я в ответ — на него. И испугалась, что вообще подала голос.
— Всё было всерьёз, — повторила я дрожащим голосом. — Эда чуть не убили. Я могу это подтвердить, я сама пыталась драться с ортианцем и даже отвлекла его на несколько секунд…
Регенты принялись переглядываться.
— И, если бы Эд не вытащил меня через лимфу, нас подкараулили бы на станции. Там тоже были мийрийцы с кинжа… со стилетами. Потом я потерялась в лимфе, но Эд меня нашёл…
Высокая женщина-регент резко привстала, опираясь руками на стол, несколько мгновений сдерживалась, потом перевела взгляд на Рейн.
— Сколько табу вы нарушили, Марибо?
— Все, кажется, — девушка пожала плечами. — Хотя постойте, третьего не нарушали, мы её не били! Вы сейчас серьезно спрашиваете о нарушенных табу?
— Не хамите, пожалуйста, — Тройка осуждающе покачал головой.
— Нарушения правил были обусловлены чрезвычайным положением, ваша светлость, — вставил реплику Эд.
— Неужели? — регент Геммы скорчил недовольную мину, — Почему, по-вашему, анкер Геммы сейчас не здесь? Вы ведь и ее защитили! А я вам скажу! Дело в том, что нападения бывали всегда, и они — не повод выводить анкера из материнского мира. Раньше мы обходились без столь кардинальных мер, какие вы решились применить по собственной же инициативе.
— Раньше враг не решался поставить под угрозу безопасность самого слоя. — Рейн скрестила руки. — Да, вы не ослышались. Была применена бомба-аннигилятор. Со встроенным временным исказителем.
В зале вновь повисла гробовая тишина. Несколько присутствующих (включая регентов) от удивления открыли рты.
— С этого надо было начинать, — мой регент взял себя в руки и вымученно усмехнулся, — Технология девятого слоя, не иначе. А кое-кто отрицает!
— Я лишь считаю неблагоразумным принимать все, сказанное ими, за чистую монету, Тройка, — сказал анкер Орта мрачно, — К тому же, регент Геммы прав. Ваше решение привести анкера в Декаду подвергает всех нас определённому риску. Я даже считаю, что вопреки обычаям стоит вернуть анкера на Землю, к ее семье. Переселим их в другой район планеты, дадим документы, деньги, фальшивые личности…
Эдвард бросил на меня быстрый взгляд, потом открыл рот, собираясь что-то сказать, закрыл его, снова открыл.
Я опустила взгляд и прикрыла лицо руками. У меня внутри что-то оборвалось. И ужас произошедшего с новой силой окатил меня леденящей волной, словно пробуждающей от многолетнего сна (который на самом деле длился два дня и был вызван лекарством). Нет, родители не в порядке. И больше никогда не будут в порядке. Больше никогда не будут. Я крепче сжала костяшки, впиваясь пальцами в резную улитку подлокотника, отчаянно укусила губу. Не рыдать, дура, не рыдать…
— Это невозможно, ваша светлость, — произнесла Рейн.
— Невозможно? — Тройка бросил на нее тревожный взгляд, — Почему же?
— Антидекадовцы устроили не одну лишь засаду, — голос Эда стал совсем тихим, — Они нагрянули в квартиру анкера сразу после провала в поезде. Мы ничего не успели сделать. Погибла вся смена, пришедшая на помощь, мы едва справились.
Долго я сдерживалась, но теперь выдержке моей настал конец. Два горячих ручейка потекли по щекам, во рту появился горький привкус слез. Я все ещё крепилась, чтобы не зарыдать в голос, не броситься на пол в истерике, не вырвать себе все волосы от отчаяния, но плечи мои уже дрожали, и я сжимала кулаки и кусала губу, чтобы не закричать от горя.
Многие из присутствующих заметили мою реакцию и смутились, и даже двое в золоте перестали шушукаться и сели ровно.
— Коллеги, боюсь, вы немного забылись, — Тройка поморщился, — Стелла, проводи анкера в ее покои и приставь к ней моего медика, мы продолжим наш разговор без нее.
— Холь, — Девятка обернулся, подзывая юношу-блондина (вероятно, тоже протектора), — Холь, мальчик мой, выставь караул у Врат, пускай проверяют личность каждого вынырнувшего. Докладывать обо всех новостях сюда, в Сердце. Ситуация действительно… нестандартная. Заседание объявляется постоянным, любой может прийти и донести любую весть.
Я лежала на кровати с балдахином, тщетно пытаясь заснуть в отведенной для меня спальне. Непривычно большая, она внушала дискомфорт, даже спальней это помещение назвать язык не поворачивался — хотелось сказать "покои" или "опочивальня". Кровать тут была огромная, старинная, с балдахином над ней. Я читала, что балдахин придумали, чтобы клопы не прыгали на спящих с потолка. Не знаю уж, правда или нет, но я понадеялась, что от таких соседей буду избавлена. Между спальней и коридором была небольшая прихожая, как в номере отеля, имелась и просторная ванная комната. Там, к моей радости, всё было привычно и современно.
Вскоре после того, как Стелла раскланялась со мной, пожелала доброй ночи и удалилась, в дверь постучались. Это пришел врач. Он измерил давление, пульс, посмотрел зрачки, взял кровь для анализа, прописал успокоительное, помазал мои ссадины какой-то бледно-зеленой мазью (в отличие от снадобий Рейн не вонючей, а приятно пахнущей), дал пару ложек сладкого сиропа и откланялся, наказав хорошо выспаться. Вёл он себя так, будто считал меня маленьким ребёнком, нестерпимо сюсюкал разговаривая: «а теперь помажем вавку волшебной мазью и бо-бо сразу пройдёт». Наверное, я бы на него сорвалась, но мазь и впрямь оказалась волшебной — боль мгновенно прошла.
После того ко мне, направленные регентом, пришли три девушки, очевидно служанки. Они деловито шмыгнули внутрь, как только я приоткрыла дверь, и сразу нырнули в разные стороны. Одна растопила дровяной камин (да, в комнате имелся и камин, видимо, с глубокой древности), другая принялась взбивать подушки, третья набрала ванну и, судя по всему, решила сопровождать меня во время принятия водных процедур.
— Спасибо, не нужно, — я подняла руку в знак протеста.
— Позвольте хотя бы показать вам механизмы, — предложила девушка. — Подача горячей, холодной и минерализованной воды, струйный и воздушный массаж, ароматические масла…
— Я не нуждаюсь в вашей помощи. Я способна сама сделать все это, так что настоятельно прошу вас удалиться.
Да, именно так я и сказала. Произойди это дома, на Земле, я бы просто выгнала их взашей, но тут я была не в своей тарелке и не знала, как все заведено.
Служанки выглядели очень расстроенными. Они хотели урезать помощь и ограничиться сопровождением в ванную, но я была непреклонна. В итоге они смирились и вышли, извинившись за беспокойство.
Честно говоря, я разозлилась и даже обиделась на такую навязчивую заботу, но за разожженный камин была благодарна: уже вечерело, а в этом месте — где бы Фокус ни находился, — к вечеру заметно холодало.
Я легла в кровать и какое-то время лежала в ней. Выключила свет, к моей радости лампы были обычными, электрическими. Может, через четверть часа, может, через час я отшвырнула ботинки и стянула с себя футболку (не принимая лежачего положения) и, не удосужившись ни снять остальное, ни воспользоваться лежащими в шкафу ночнушками и пижамами, попыталась заснуть. Однако сон не приходил: затекала от слишком мягкой подушки шея, ноги под джинсами неимоверно чесались. В конечном счете, я решила, что принять душ и «сбросить» с себя усталость будет совсем не лишним.
Вот тут я обнаружила, что предложение служанки о помощи было не лишним. Ванна на первый взгляд казалась обычной гидромассажной ванной, но управление было сделано очень необычно, мало того, что без всякого электричества (даже температуру воды показывал механический индикатор), но ещё и по непонятной логике. Но в итоге я всё же справилась и минут двадцать блаженствовала в воде под пульсирующими массажными струями.
После водных процедур, забыв о стеснении я нырнула в постель в чем мать родила. Лёгкий плед, в меру упругая кровать и уставшее тело сделали свое дело, и я быстро задремала.
Под утро я проснулась от холода. Подошла к окну, чтобы прикрыть его — и засмотрелась. Равнина вокруг Сердца была залита светом двух Лун и выглядело это волшебно.
Двух? Да, именно двух. Выглядели они совершенно одинаково, как и наша Луна, только одна была полная, а от другой лишь четвертинка. Существовать в одном небе они никак не могли, наверное, дело было именно в совмещении разных миров, из которых построили Фокус.
Окно я закрывать не стала, слишком уж красиво. Убрала плед, легла, натянула толстое пуховое одеяло и уставилась в потолок. Увы, как это часто бывает, заснуть в предрассветный час уже не удавалось. Мысли как на зло спутались в клубок, и я все думала и думала о произошедшем — точнее, о происходящем сейчас со мной.
Мне все казалось, что я не должна здесь находиться. И говоря "здесь", я имела в виду не роскошную опочивальню, достойную президентского номера в столичном отеле, а весь этот мир.
Ну какая из меня властительница Земли, пусть даже «номинальная»? К таким вещам надо готовить с младенчества! Неужели в двадцать один год мне сообщили бы, кто я такая? Как бы это выглядело? В нашу квартирку явился бы регент со свитой? Или протекторы увезли бы меня в Фокус и тут короновали?
Знала ли мама, кто я такая? Наверняка нет…
А потом что? Как я поняла, анкеры возвращались в свои миры и жили там припеваючи. Их по-прежнему защищали протекторы, им выплачивали какое-то содержание, наверняка немалое.
Вообще-то здорово! Можно было бы путешествовать по всему миру. Заниматься чем-то интересным, к примеру рисовать картины — я когда-то любила рисовать, — или сочинять музыку, или писать книги. Вести какой-нибудь блог и там рассказывать интересные истории о путешествиях. Все бы гадали, откуда у меня на это деньги. Решили бы, что я тайная дочь олигарха. Или чья-то любовница. А я бы загадочно улыбалась, зная, что я властительница Земли…
Я хмыкнула. Как-то странно выглядит — узнать про разные миры, Декаду, магию, путешествия в лимфе — и заниматься ерундой. Но теперь мне ничего подобного не светит. Я одна, за мной кто-то охотится и, скорее всего, всю жизнь я проведу в Фокусе. Одна одинешенька, чужая и никому всерьёз не нужная…
Да, здесь я чувствовала себя одинокой и чужой, но что по-настоящему беспокоило меня, так это записка, прикрепленная к двери моей квартиры…
"Живи и помни, что проживаешь чужую жизнь…" — звучал в голове голос, — "Смерть все равно грянет…"
Может, автор записки был прав? Может, мне стоило умереть там, в вагоне? Или пойти с твидовым, приняв судьбу и не подвергая других опасности? Кто знает, возможно, я уже не живу, а просто существую, ожидая неминуемой кончины?
Я встряхнулась. Что за бредовые мысли? Нужно успокоиться, снова заснуть, проснуться днем и на свежую голову все обдумать!
Но пускай в мысленном споре сама с собой я победила, оставшись довольна разработанным планом, на деле все оказалось сложнее. Я во всех подробностях помнила доносившийся из квартиры тошный запах, вид разбросанной мебели, свои фотографии с выколотыми глазами, озлобленное выражение лица своего проводника.
Перевернувшись на другой бок, я натянула одеяло до шеи и поежилась. Что-то жуткое было в поведении протекторов. Да, несмотря на отнюдь не лестное первое впечатление, они оказались славными ребятами, но стоило побыть в их обществе чуть подольше, и в манере говорить, держать себя на людях и даже двигаться проявлялось что-то нечеловеческое… пугающее, я бы даже сказала.
Наверное, после всего пережитого я их всё-таки немного боялась. Откуда-то донеслось шуршание задетого ковра…
Я содрогнулась. Все внутри похолодело, сердце сделало кульбит и застучало с удвоенной силой. Снова звук — на сей раз скрип дверного порожка. Я силой воли заставила себя привстать в кровати и бросить взгляд на дверной проем.
Как и ожидалось, в нем стоял силуэт.
Я замерла от ужаса, ожидая худшего, как вдруг фигура вышла в круг света из окна и оказалась Эдвардом. Трудно сказать, стало ли мне легче от раскрытия личности ночного гостя, но я по крайней мере решила не кричать. Пока.
— Ш-ш, — юноша поднес палец к губам, а затем тронул мочку уха и указал на входную дверь.
Жест недвусмысленный: «Тихо, прислушайся!»
Я обратилась во слух, пытаясь услышать что-нибудь сквозь гулкие удары сердца. Однако снаружи, из коридора, не доносилось ни звука. Я подождала. Когда ждать, глядя на застывшую без движения фигуру Эдварда, надоело, я захотела было высказать все, что думаю о его появлении, как вдруг…
Скрип.
Из коридора донёсся вполне отчётливый звук скрипящих половиц. Никак не от их ветхости, тут всё было в превосходном состоянии, а именно из-за чьего-то неосторожного шага.
И снова тишина. Я вслушивалась до боли в ушах, но звук не повторялся. Когда я уже решила, что мне просто показалось, из коридора послышалось тихое скрипение и второй шаг.
Вот оно! Кем бы ночной гость ни был, он идёт очень медленно. Вероятно, все дело в скрытности, так что следующего шага стоит ожидать где-то через минуту. Я обратилась во слух и вскоре услышала, как скрип в коридоре повторился.
Эдвард беззвучно выругался. Приблизился к кровати вплотную и, проигнорировав мой возмущенный взгляд, нагнулся и прошептал на ухо:
— Ни звука. Притворись спящей.
Лицо его было предельно напряжено. Удостоверившись, что я его услышала, он сухо кивнул и отошёл к двери. Некто в коридоре тем временем добрался до входной двери. Эдвард плавно и абсолютно бесшумно вытащил меч из ножен. И стал ждать.
Какое-то время было тихо, но пару минут спустя, в тишине, я различила тихое шуршание замка. Я почти почувствовала ту руку, что нажимала сейчас на ручку двери, стараясь не издать ни звука, почти ощутила затаенное дыхание ночного гостя.
Эдвард застыл будто статуя и затаил дыхание.
Я уткнулась щекой в подушку и вжалась в матрас, тоже стараясь дышать как можно тише и спокойнее. Щелк! Дверь открылась, и некто вошёл в прихожую. Закрыл за собой дверь и повернул ключ в замке. Блин!
Шорох шагов по ковру. Шорох. Шорох.
Почему я не додумалась закрыть дверь в спальню? Вероятно потому, что никогда прежде мне не приходилось волноваться за свою жизнь во сне. С другой стороны, не каждый день попадаешь в параллельный мир, так что я могла бы и озаботиться простейшей безопасностью.
Слабый шорох у двери…
В полумраке я увидела, как напрягся Эдвард, на окаменели его пальцы, словно слившись с куском металла, как замерло дыхание. А затем в дверном проёме показалась фигура, и юноша нанес удар.
— Рейн!
— Может, уже уберешь меч? — девушка неприязненно зыркнула на лезвие, замершее в каком-то миллиметре от ее шеи, — Ты мог меня поранить.
Я вскрикнула и торопливо включила ночник у кровати. Эдвард продолжал пучить на напарницу глаза:
— О боже, — произнес он, судорожно отводя клинок, — Какого черта ты здесь делаешь? Я чуть было тебя не прирезал…
По лицу его катились капельки пота, руки тряслись. Он обладал невероятной реакцией, но, чтобы погасить такой замах, ему пришлось приложить немало усилий. И нервов.
— Полагаю, такого же, какого и ты, — девочка поправила воротник свежей рубашки, прошла в комнату и уселась на кровать у моих ног. — Или я вам помешала?
Эдвард фыркнул, спрятал меч и смахнул со лба взмокшие волосы. Сказал:
— Я хотел… мы хотели удостовериться, что анкер в безопасности. Лучше перестраховаться, чем полениться и потом жалеть.
— Мы тоже так считаем, — девушка пожала плечами, — Время нынче неспокойное: трое анкеров похищены и нет информации о том, живы ли они.
— Украден еще один? Когда?
— Протекторы Геммы прибыли полчаса назад, — поведала Рейн, — От них дозорные у Врат узнали, что анкер был украден сегодня утром. Я, когда сюда шла, заглянула в зал совещаний и услышала разговор регентов: все стараются сохранять спокойствие и не дать панике расползтись по Декаде, но у них это плохо получается.
— Протекторов допросят?
— Еще как. Правда, немногих.
— Что ты имеешь в виду?
— Потому что остальные шестеро — со всех трёх артерий — прибыли по кускам, — Рейн окатила его равнодушным взглядом, но уголки губ ее предательски задрожали, — Ошметки вылетели из Врат прямо в дозорных — один даже получил ушиб. Самые крепкие быстро собрали останки и похоронили их в братской могиле, но негоцианты все видели. Слух об этом скоро проскользнет в каждую комнату Сердца.
Я побледнела от ужаса. С уст готов был сорваться крик отчаяния. Из огня да в полымя — похоже, никогда мне в безопасности больше не быть. Твидовый выполнит свое обещание…
Эдвард пришел в бешенство.
— Кто не вернулся? — процедил он, морщась от злобы.
— Красная Джейн, Стоуни, близнецы Ким и Дим, Арина и Флофи… — голос Рейн затухал с каждым сказанным именем, а под конец и вовсе сошел на нет, — Помнишь Кима? Вы с ним ссорились в прошлом месяце.
— Джейн! Мы с ней защищали Алекс месяц или два назад. До того, как нас с тобой определили в пару.
Взгляд Эдварда затуманился, он взялся за столбик балдахина и тяжело опустился на кровать.
— Мы вчера говорили с Ариной, — Рейн отвернулась и торопливо прикрыла глаза рукой, — Она сказала, что подменит Донну на второй артерии, потому что хочет получить выходной на следующей неделе и пригласить всех желающих на День единения с эолом. Они хотели устроить что-то вроде танцевальной вечеринки.
— Она знала, что я ненавижу танцевать… — Эдвард поднял глаза на подругу, — Но я бы все равно пошел, понимаешь?
— Эолов бросили вместе с телами, — продолжила Рейн, — Трое раздроблено, двое исчезли в лимфе и лишь один практически невредим. Это Кима, но не помню, как его звали…
— Я тоже, — юноша быстрым движением вытер лицо и решительно встал, — Наши уверены, что анкер похищена, а не убита?
— Прошёл как минимум час, новый анкер не появился. Значит, враг оказался сильнее.
— Или подлее, — Эдвард понурился, — Это лишь подтверждает необходимость ослушаться Тройку и защищать Алекс. Пока эти гниды разгуливают на свободе, мы должны быть начеку.
Я молчала, потому что многого из сказанного ими не поняла, но догадалась, что для Рейн и Эдварда погибшие значили многое, и лучше мне было не влезать в разговор со своими бестолковыми вопросами.
— Алекс, иди спать, — Эдвард поправил ножны и бережно погладил меч по крестовине, — Мы с Рейн покараулим.
— Но я не хочу, чтобы вы рисковали собой ради меня! — я представила, как они всю оставшуюся ночь будут торчать здесь, молча наблюдая за мной. Притом ладно бы только Рейн… — Я вам безмерно благодарна, но мне неудобно просить вас о дальнейшей защите. И вы, и мой регент говорили, что здесь мне ничего не угрожает. Я готова позволить вам ходить за мной по пятам и сдувать с меня пылинки, будто с музейного экспоната, но это место — моя спальня, а сейчас — глубокая ночь. Враги не ворвутся сюда, здесь безопасно.
— Не суди о книге по обложке, — парировала Рейн, — И соглашусь с Эдвардом: лучше перестраховаться и потревожить твое смущение, чем уйти, а на утро оплакивать твой труп.
— Что? — я вспыхнула, — Уходите немедленно! Это мое личное пространство.
— Но, Алекс…
— Вы вроде как мне подчиняетесь, верно? Так вот, находясь здесь, вы крайне мешаете мне. Что, если я боюсь спать при вас? Что, если вы доведете меня до эмоционального срыва?
Эдвард и Рейн переглянулись. Парень глубоко вздохнул, устало провел рукой по лицу и произнес:
— Алекс, нас отстранили, — Рейн обхватила себя руками и слабо улыбнулась, — Мы больше не твои протекторы. Да и не протекторы в принципе.
Я изумленно на них уставилась.
— Как… как это случилось?
— Ты все слышала сама. Регенты посчитали, что мы нарушили слишком много запретов. Рассказали тебе про Декаду, чуть не потеряли в лимфе, привели в Гемму, потом в Фокус…
— Вообще-то, действительно нарушили, — скептически заметила Рейн. — Эх, надо было мне тебя стукнуть разок, Алекс! Чтобы уж по полной программе получить!
Она улыбнулась, и я кивнула, понимая, что это шутка.
— Надеюсь, ты веришь, что мы желаем тебе добра, — Эд замялся, — В общем, разрешишь нам в последний раз тебя покараулить? Негласно. Не думаю, что регенты будут рады, но они сейчас заняты другим, а нам все равно делать нечего… — он задумался и повторил, — нам нечего делать! Вообрази себе, я тебя охранял всю свою жизнь! Ты меня не замечала, но я находился рядом с Землей, в так называемом кармане-при-лимфе, охраняя артерии на Землю, чтобы ты могла жить, есть и спать спокойно.
Эдвард говорил, что они меня защищают, но, чтобы всю жизнь?
— Я работал с тобой не с младенчества, а с семи лет, — продолжал протектор. — Но охранять тебя начали через полчаса после появления на свет.
Рейн улыбнулась:
— Была ли ты в школе или дома, делала ли уроки или рисовала…
Эдвард пожал плечами:
— Принимала ли душ или примеряла платье — мы были настороже, чтобы в случае чего прийти на помощь. Я специально это говорю, чтобы ты приняла этот факт и не смущалась. Считай нас врачами, если угодно.
— Офигеть, — я чувствовала, что снова заливаюсь краской от неловкости и стыда, но ничего не могла с этим поделать, — Почему я узнаю об этом сейчас? Я не просила за мной шпионить!
— Ты анкер, Алекс, — пожал плечами Эдвард, — Ты была выбрана своим миром, и никто не спрашивал тебя, хочешь ли ты иной судьбы. Ты родилась, чтобы символизировать связь между мирами Декады, и твоя жизнь бесценна.
— Сколько тебе лет, Эдвард? — спросила я.
— Я стал протектором в двадцать. Это довольно поздно для нас.
— И давно это было? — спросила я прямо. — Когда ты говорил с регентом, то сказал кое-что странное…
Эдвард замялся. Потом рассеянно улыбнулся.
— Довольно давно. Мы не стареем, ты правильно всё поняла. Или лучше сказать «не взрослеем»?
— Но ты ведёшь себя как мой ровесник! — упрямо сказала я.
— Что поделать, тело определяет поведение. Мне нравится быть юным, но… Я мог бы быть твоим старшим братом или даже отцом.
— Не дедом? — попыталась пошутить я.
И сама испугалась, что услышу в ответ.
— Нет, не дедом, — серьёзно ответил Эдвард. — Давай остановимся на старшем брате?
— Не перегружай ее, — Рейн пихнула юношу в бок, — Пойдем, возьмём по банке содовой.
— Знаешь, я, пожалуй, предпочту пиво…
Когда шаги бывших протекторов затихли в коридоре, я с минуту продолжила сидеть, глядя в темный провал двери. С трудом поборола накативший вдруг приступ тоски. Затем опустила голову на подушку, сунула руку под ухо и, накрывшись одеялом с головой, попыталась забыться…