Войдя в кабинет Тройки, я была поражена.
Поражена ее пустотой. В самом что ни на есть буквальном смысле слова: в помещении не было практически ничего. Дешевый, едва ли не из ДСП сделанный стол в углу комнаты, пара стульев, древний комод с подсвечником, потертый коврик на полу.
Никаких признаков статуса владельца!
Унылость помещения меня огорошила, и я не сразу сообразила, что регент уже сидит за столом, полускрытый высоченной стопкой плотной желтоватой бумаги.
— Это ваш кабинет? Здесь довольно… — я помедлила, силясь отыскать нужное слово, — аскетично!
— Я аскет, — регент жестом пригласил меня сесть, и я послушно присела на краешек стула, до боли напоминавшего жесткий школьный.
— Все эти бумаги подготовлены вам на подпись, — объявил регент, с натугой придвигая ко мне башню из документов, — Необходимо заполнить каждый бланк, не пропустить ни единой строчки… и, конечно, везде писать расшифровку своей подписи — это очень, очень важно.
— Что, прямо каждый листочек? — я в ужасе пробежала пальцем по стопке вверх, остановившись тогда, когда стало не хватать длины руки. Высотой стопка была метра полтора, значит в ней примерно полторы тысячи листов. — Что же тут такого важного?
— В основном, перечисление вашего имущества.
— Моего имущества?
— На Земле, — подсказал Тройка, — Движимое и недвижимое, живое и неживое, материальное и нематериальное, действующее и повреждённое, существующее и потенциальное. Тут также перечислен ваш штат: все ваши негоцианты, протекторы и прислуга. Тут есть ваши основные права и обязанности, а еще основные договоры и соглашения, заключенные вашими предшественниками с другими слоями со времён падения Зиро.
— Какого Зиро?
— Вы не знаете Зиро? — Тройка выглядел искренне удивленным, — Но он же… ах да, откуда бы вам знать, — Он оправил накрахмаленный воротничок и туже затянул галстук. — Я расскажу вам об этом как-нибудь в другой раз.
С этими словами он отвесил полупоклон и повернулся к двери, намереваясь уходить. Я изучила пару верхних листов и ужаснулась:
— Тут что, упомянуто все мировое производство?! — я заглянула в середину стопки (отдавив себе пальцы тяжестью бумаги), — ВВП и ВНП? А ИЧР — это вообще что? Зачем впихнули столько вещей?
— Не «впихнули», а «зафиксировали», и не «вещи», а «имущество», — Тройка выглядел слегка задетым моим пренебрежением, — Все на планете Земля по праву ваше, мой анкер.
— Всё-всё?
— Г-хм, — регент замялся, — Хорошо, большая часть. Незначительные доли экономики принадлежат другим слоям, но вы все равно их курируете. О них подробно изложено с семисотой по семисот тридцатую страницы, — регент указал на нижнюю часть стопки, — Имейте в виду, что реестры обновляются и требуют переутверждения каждый год. Разумеется, перепись можно сделать досрочно. Хотите?
— Нет-нет, не стоит ничего переписывать! — я торопливо выбрала из связки ручек, стоящих в вазочке, одну, и, встав на цыпочки, взяла с верхушки стопки самый первый лист. Села и положила его перед собой, — Мне и этой макулатуры выше головы.
— Эта «макулатура», как вы изволили выразиться, отражает вас и ваш мир, сударыня, — регент поджал губы, — Я и мои предшественники посвятили этой работе всю свою жизнь, и, скажу больше, далеко не каждый мир способен похвастаться таким значительным реестром! Только подумайте: если потерять листок с информацией о ежегодной прибыли фирмы по производству машин, как покупатель поймет, выгодно ли покупать ее?
— Но ведь это не моя фирма! — выпалила я, — Как я могу ее продать? И причем здесь торговля?
— «Причем?» — регент развёл руками, — Уважаемый анкер, вы так и не поняли, чем мы здесь занимаемся, я прав?
Я закрыла рот, не зная, что ответить. Тройка вздохнул.
— Мы политики лишь наполовину, анкер. Да что там «наполовину», на треть, на четверть! А в основном мы — торговцы! — он расправил плечи и вскинул руки в театральном жесте, чем приобрел сходство с древнегреческим оратором на подиуме. — Только оперируем мы бóльшим ассортиментом, нежели другие бизнесмены, да и рынок у нас посолиднее, а покупатели — значительнее.
Я пожала плечами, всячески давая понять, что мне это безразлично:
— Никогда особенно не интересовалась ни экономикой, ни политикой. По мне, так это скука смертная.
— Позвольте не согласиться, — регент сверился с электронными часами. — Экономика — основа любого общества. Но для того, чтобы она работала, нужны новые рынки. Ваша… да и моя, собственно говоря, Земля — давным-давно бы остановилась, как заводная игрушка с раскрутившейся пружиной, не будь торговли с мирами Декады.
— Да какой торговли! — возмутилась я. — Никто о ней даже не знает!
Регент насмешливо улыбнулся.
— Ну что вы. Без технологий Керсарии у вас не было бы половины нынешних… как это говорят… — он прищёлкнул пальцами, — гаджетов! Лирия даёт новые идеи оружия…
— Вот уж радость, — фыркнула я, но регент меня не слушал.
— Райт-Райн производит лекарственные средства, позволяющие правителям вашего мира жить куда больше отпущенного…
— Это как раз понятно, — пробормотала я.
— В общем, все миры имеют то, что нужно другим, — скомкал свою речь регент. — И эта взаимовыгодная торговля, в том числе и покупки активов в других мирах, служит гармонии и миру во Вселенной.
— А политика? — спросила я.
— А политика является своего рода «доктором», следящим за здоровым развитием экономики. Как и должно быть. — Регент улыбнулся. — Сейчас прошу меня извинить, я нужен в другом месте. Вернусь через пару часов.
— Почему тогда все не оцифровать? — недоумевала я, заметив вполне обычный сенсорный экранчик часов на руке у регента. Мне даже показалось, что я узнала модель — самые современные и дорогие часы, несмотря на весь аскетизм регента. На самом деле, этот вопрос давно меня волновал: отчего новейшие технологии в Декаде соседствуют с пережитками прошлого, — Если вам так хочется все запечатлеть в реестрах, почему не использовать компьютер? Куда удобнее — хранить файлы на одной-единственной флэшке!
— Это было бы вопиющим нарушение священных традиций! — возмутился регент, — Мы и так отошли в будничной жизни от большинства завещанных нам канонов. Если отторгнем и этот элемент прошлого, чем станет настоящее и каким окажется будущее?
Мгновение он строго смотрел на меня, после чего совершенно другим тоном добавил:
— К тому же, одну-единственную флэшку можно легко украсть, а тысячи страниц рукописного текста — затруднительно. Внести изменения в файлы секундное дело для опытного хакера, а вот подделать бумажный лист с печатями и подписями куда сложнее.
И тут до меня наконец дошло, в какое болото меня втягивает здешняя бухгалтерия. Я стала отчаянно искать соломинку, за которую можно было бы ухватиться:
— Послушайте, господин Тройка, но ведь мне еще нет восемнадцати! Я не имею права заполнять документы такой важности!
— Вы досрочно эмансипированы и имеете право заключить любую сделку и подписать любой документ — сегодня утром я заполнил необходимые бумаги. Разумеется, полная дееспособность появится у вас с момента подтверждения вашей личности, то есть подписания всех этих бумаг. А пока вы работаете, я могу заменять вас в Сердце и на официальных встречах, это не составит абсолютно никакого труда.
С этими словами регент открыл дверь:
— Если вам что-нибудь понадобится, просто позвоните в звонок на столе — и слуга явится.
— Но я не хочу этим… — фраза моя была бесцеремонно оборвана закрывающейся дверью.
Впрочем, Тройка на миг заглянул обратно в комнату и добавил:
— Местом проживания указывайте «Фокус».
Я вернулась к столу. Проглядела листы и, пускай вначале ужаснулась объему работы, постепенно успокоилась и стала думать. Вскоре у меня появился план. Листы, насколько я поняла, содержали большей частью идентичную информацию, с абсолютно одинаковыми вопросами и строфами для заполнения: именем, возрастом, полом и местом проживания. Тогда у меня в памяти и всплыл урок обществознания, и я мысленно поблагодарила свою учительницу, вдалбливавшую мне урок.
Взбодрившись, я оставила стопку на столе и позвонила в звонок. Пришел слуга — парень лет двадцати, одетый в лилово-белую одежду.
— Ваша светлость? — осведомился он.
— Как тебя зовут?
— Блун, — ответил парень смущенно, — Я негоциант Земли третьего разряда, служу вторым заместителем помощника главы агрикультуры и сельского хозяйства, ваша светлость!
— Почему тогда слугой работаешь? Третий разряд — это ведь хорошо, так?
— Самый низший, ваша светлость. Заместители редко когда нужны, поэтому в основном работаю слугой или разнорабочим. Но меня устраивает, ваша светлость.
— Хорошо, — кивнула я. — Для моего поручения нужен любой достаточно быстрый и разговорчивый человек. Ты, мне кажется, подходишь. Слушай внимательно, Блун, ведь я назначаю тебя рекрутером.
— Рекрутером?
— В течение четверти часа ты выберешь четырех начальников и поручишь им прийти сюда с семью другими людьми каждый. Жду всех вас здесь через полчаса.
— Именно людьми, Ваша светлость?
— Ах да, все никак не запомню… Нет, Блун, не важно с кем — главное, чтобы выбранный мог читать и писать. И ещё принеси большой лист плотной бумаги, вроде ватмана. И достаточно авторучек или карандашей… чем вы тут пишете?
Через час я сидела за столом и подписывала листки, едва успевая за их потоком. Комната была забита негоциантами: в основном ровесниками Блуна, но были и люди пожилые, и совсем юные. Без дела никто не сидел: листки раскладывали по стопкам, проставляли галочки в нужных строках (где было сказано, что я принимаю управление), ставили дату, писали моё имя-фамилию и дату рождения… Я лишь ставила подпись, а заполненные бланки Блун торжественно складывал обратно на стол. Когда в комнату заглянули Эдвард и Рейн, я предложила им присоединиться.
— Так нельзя! — ужаснулась Рейн. — Нас накажут!
— Кто?
— Регенты!
— Дело не в этом, — негромко сказал Эдвард. — Саша, неужели ты хочешь, чтобы документы признали недействительными?
— А что я нарушаю? — попыталась я спорить. — Я лишь организовала трудовой процесс! Да и откуда регент узнает?
Эдвард скосил глаза на суетящихся негоциантов и улыбнулся.
Я поняла. Пусть они и принялись мне помогать, но кто-нибудь обязательно доложит о таком неслыханном нарушении правил…
— Лучше я тебе помну плечи, — утешила меня Рейн. — Чтобы руки не уставали.
Она действительно встала за спиной и стала с мастерством опытной массажистки разминать мои плечи. А Эдвард принялся проверять листки и вскоре нашёл пару пропущенных, не то случайно, не то нарочно, пунктов.
За час с небольшим мы расправились со всей стопкой, и теперь полторы тысячи листков снова лежали на столе, подписанные и рассортированные по номерам.
— Спасибо вам! — воодушевленная, я даже вспомнила те самые уроки хореографии в третьем классе и присела в реверансе, — Можете возвращаться к своим обязанностям! Вы замечательно поработали, я никогда не забуду вашу помощь!
Негоцианты поклонились в ответ и, с растерянными улыбками на лицах, перешептываясь и глядя на меня с возросшим вдруг любопытством, стали расходиться. Не знаю почему, но в этот миг я поняла, что только что создала и надела свою «маску». Как когда-то Лиана и Мар надели свои. Их маски были масками мегеры и простачка, а на моей было нарисовано совсем другое.
— А ты умеешь заводишь друзей, — хмыкнул Эдвард, — Пожалуй, я одобряю твой подход, Алекс. Ты произвела на негоциантов хорошее впечатление — доверилась им, привлекла к интересной работе, поблагодарила… Вписываешься в жизнь Декады, словно сто лет тут уже живешь!
— Это был ответственный шаг, госпожа, — заметила Рейн, — Теперь о тебе заговорят совсем по-другому.
— А обо мне говорили как-то иначе?
— Говорили, что ты такая же, как и анкер Орта, — протектор пожала плечами. — А репутация у Лианы… не самая хорошая.
— Госпожа! — донеслось из-за угла, и вот уже ко мне, отталкивая с пути расходящихся негоциантов, летел регент, — Как это понимать? Что вы тут устроили? Это возмутительно, просто возмутительно!
— А, Тройка, — я приветливо помахала рукой, — Я только что заполнила все документы, как вы и хотели.
— Что? Невозможно! Там было работы как минимум до вечера! — регент был в бешенстве, — Что это такое?! — он указал на кусок ватмана, закрепленный на стене. Там было написано моё имя, фамилия, отчество и дата рождения. — Вы сказали всем им свое имя? Но это же позор! С тем же успехом вы могли выйти на улицу голышом! Надеюсь, вы понимаете, что мне придется наказать их?
Что-то во мне звякнуло, словно щелкнули переключатель, и я сжала кулак.
— Во-первых, они не все эти, а мои друзья. Во-вторых, Тройка, вы никого не накажете.
— Но это возму…
— Я не договорила! — во мне вскипала ярость, — В-третьих, вы больше не будете говорить со мной таким тоном, вам ясно?
Воздух между мной и регентом буквально наэлектризовался. С минуту мы стояли молча, гневно глядя друг на друга, потом мужчина сделал неуверенный шаг назад.
— Вы чересчур много себе позволяете, анкер, — произнес Тройка тихо, — Для того, кто пробыл в Декаде один день, вы крайне самоуверенны. Господа протекторы, — он обернулся к протекторам, — У вас, кажется, есть дела.
— На самом деле…
— Вы свободны.
Эдвард с Рейн поклонились и ушли, бросая на меня виноватые взгляды. Мы остались с Тройкой вдвоем. Тет-а-тет.
Регент Земли подошел к столу и осмотрел проделанную работу. Перебрал пальцами несколько листков, изучил подписи, сверил даты. Прицокнул языком. Провел рукой по покрасневшему от негодования лицу и утер капельки пота.
— Непозволительная дерзость.
— Неужели в этих документах или в моем имени скрыта вселенская тайна? От него не убудет, что я назвала его другим!
— Традиции не велят показывать документы посторонним, анкер. И на то есть свои причины, которые вам не ведомы. Механизм работы Декады был пущен многие сотни лет назад, и ни разу с тех пор он не давал осечки. Ни разу.
— Уверена, не даст и теперь.
Регент надрывисто фыркнул.
— Какая беспечность! Какая простота! Молодо-зелено, а вершит судьбы миллиардов, словно это какая-то игра…
— Что? Почему вы так говорите?
Регент какое-то время молчал.
— Ты повидала уже немало странностей, не так ли? Полагаю, ты готова к еще одной.
Он поправил галстук, развернулся и пошел по коридору. Не оглядываясь, жестом велел следовать за ним.
— Помните, я говорил о Зиро? — бросил Тройка, пока мы спускались на первый этаж, — О величайшем гении-основателе и одновременно глубочайшем позоре Декады?
— Да. В тот раз вы сказали, что не хотите о нем говорить.
— Похоже, придется, — он перевел дыхание и начал рассказ. — Именно Зиро Заорданский, маг с Элиора, впервые открыл лимфу. Эта субстанция имеет множество имен: «темная материя», «архе», «эфир». Главное, что лимфа — это не-вещество, пронизывающее пространство между мирами, как межклеточное вещество — ткани тела. Параллельные миры, как ты уже успела убедиться, существуют, и Зиро первый смог овладеть их тайнами. Впервые выйдя в лимфу, он едва не заблудился, пребывал в отчаянии, но вдруг почувствовал проблеск силы, сгущение энергий… двинулся к нему — и вышел на первом слое. Так Зиро обнаружил первого анкера, пожилого жителя Геммы, так анкер спас Зиро и послужил созданию Декады.
— Но ведь анкеры ничего не значат! — мстительно сказала я. — Мы лишь символ, так вы сказали!
— Теперь — да! — резко ответил Тройка. — Зиро обнаружил, что в каждом мире есть человек, имеющий слабую связь с лимфой, его можно магически обнаружить и использовать как маяк во тьме. Но даже это не помогло бы создать Декаду, путешествовать через лимфу — удел величайших магов, которых за всю историю были считанные единицы. Зиро, однако, был более чем величайшим. Он был настолько силен, что создал артерии — мосты в Лимфе, состоящие из мельчайших частичек привычных нам миров и позволяющие специально обученным людям перемещаться между мирами. Если потерять проводника при нырке, можно ненароком выйти за пределы артерии и в страшных мучениях умереть в Лимфе.
— Эти обученные люди случайно не протекторы и негоцианты?
— Они самые, но тогда их так не звали.
Я поежилась, вспоминая свое первое путешествие по лимфе. Значит, мне еще повезло, что, потеряв руку Эдварда, я осталась в артерии, а не угодила в Лимфу.
— Создав артерии, их еще называют «мостами», Зиро стал путешествовать между мирами, исследовать их природу, изучать культуру и науку и открывать тайны мироздания. Он посвятил этому всю жизнь, — регент перевел дыхание, — К сожалению, никто не мог знать, во что все это обернется. Публично Зиро заявлял, что миры могут и должны жить в мире, и что сам он — вестник всеобщего процветания. Он взял на службу детей встреченных им анкеров и обучил путешествиям по артериям. Зиро надеялся, что некая семейная связь с лимфой поможет его ученикам. Увы, оказалось, что она не передаётся по наследству и ни на что не влияет, но всё же первые ученики Зиро были детьми и внуками анкеров.
Регент остановился у окна и обвёл рукой безмятежный пейзаж.
— Затем Зиро создал это место и назвал его Краемирьем. Его величайшее творение, которое никто не смог ни повторить, ни улучшить! Тут сплетались три основные артерии, позволяя протекторам и их пассажирам перемещаться между мирами без пересадок. Краемирье выросло в точку надзора над всеми десятью мирами.
— И Зиро стал правителем?
— Разумеется, он был выбран единогласно! И поначалу все шло гладко: Зиро следил за мирами почти незаметно для местных жителей, где-то помогая победить эпидемию, где-то прекращая голод, где-то играя роль миротворца.
— Он останавливал войны? — усомнилась я.
— О да, и не только! О Краемирье знали лишь немногие, как правило — элита общества, таких называли «знающими». Однако основная масса населения считала Зиро олицетворением высших сил, гласом небес, если хочешь.
— Типа бога, что ли?
— Да. Типа бога, — регент кисло улыбнулся, — К сожалению, власть — тяжкая ноша, и совсем немногие могут выдержать ее гнет и не измениться в худшую сторону…
— Он стал… плохим?
Тройка взял меня за руку и повёл дальше. То ли от рассказа, то ли увидев мой искренний интерес он успокоился и вновь стал прежним доброжелательным человеком.
— «Плохой» — размытое понятие, анкер. Он стал тем, кем ему предписывала стать власть, к тому моменту укоренившаяся во всех мирам. Краемирье из точки, объединяющей миры, стало местом жесточайшего контроля. Те, кто согласился подчиниться диктатору, жили спокойно, а не покорившиеся стали переживать страшные эпидемии и катаклизмы. Двор Зиро здесь, в Краемирье, пришел в ужас от действий своего основателя, но никто не мог ему помешать, — регент сделал паузу, подбирая нужные слова, — Известно ли тебе, что половина жителей Райт-Райна и Орта — нелюди, а треть — полулюди? Это дело рук Зиро Заорданского — однажды он в приступе ярости раскрыл артерии и выплеснул лимфу на Райт-Райн и Орт. Зиро сказал, что «выкорчевывает измену и зло немногих во благо всех». Увы, он сам стал тем, с кем боролся, а часть населения Райт-Райна и Орта с тех пор перенесла жуткие, необратимые мутации. Их прогресс откатился на сотни лет, экономика пришла в многовековой застой, от которого толком не оправилась. Оба слоя до сих пор держат на Декаду, как на бывшее Краемирье, зуб.
— Еще бы они не держали! — вырвалось у меня.
Мы прошли по картинной галерее и вышли на солнечную террасу, откуда открывался вид на лес и краешек каменных врат.
— Что случилось потом? — я была не в силах совладать с любопытством, — И при чем здесь анкеры?
— У Зиро было два любимых ученика, — регент насупился, вспоминая, — Легенда гласит, что они были его детьми, но это могут быть домыслы. Возможно, это были дети первых анкеров, а возможно случайные люди. Но Зиро доверял им, как никому другому, и потому только им удалось положить конец его гегемонии, защитив миры от дальнейших зол.
— Они его предали?
— Легенда гласит, что, возвращаясь в Краемирье после очередного карательного похода, Зиро был чересчур рассеян. И двое его спутников, увидев, во что власть превратила их господина и учителя, применили аннигиляторную взрывчатку. Знаешь, что это?
Мне вспомнилось, как мы с Эдвардом бежали от злополучного поезда, а потом что-то произошло, и нас словно откинуло в пространстве назад. Кусочек паззла встал на свое место.
— Кажется знаю, — кивнула я, — Одну такую заложили в поезд, в котором я ехала.
— Изначально Зиро изобрел их для того, чтобы прокладывать артерии. Их научное название — аннигилятор пространственной сетки, но все зовут их ластиками или «глоталками». Бомбы эти, срабатывая, не выплескивают энергию, а сжимают ее с давлением в миллионы атмосфер. Считай, на месте взрыва возникает крошечная черная дыра. Пространство просто — чпок! — и сжимается в точку. И всё: тебя нет, материи нет — ничего нет. Все распылено на мириады частичек по всей лимфе! К счастью, редкие глоталки способны сжать больше материи, нежели находится в радиусе десяти-двадцати метров, и есть надежные способы их обезвредить. Например, перенести в артерию: будучи, по сути, местом взрыва такой же «глоталки», она от взрыва не пострадает, а реальный мир заденет гораздо меньше.
— И ученики применили такие жуткие бомбы против Зиро?
— Они герои, анкер, — регент поморщился, — Они защитили мир от зла, потому их последователи и получили свое имя.
— Протекторы.
— Да. Они пожертвовали своими жизнями, чтобы прервать череду его ужасных ошибок.
Я нахмурилась.
— Но если они взорвали себя вместе с Зиро, то как про их подвиг узнали?
Регент вздохнул:
— Это легенда, анкер. Но красивая легенда, верно? Успокаивающая. Может быть, подвига не было, а была оплошность, или схватка за власть, но…
— Но все делают вид, что был подвиг, — кивнула я. — Поняла.
— Краемирье было предано забвению, — продолжал регент, — и на его месте вырос Фокус. Недовольные Декадой и не верящие в наше исправление всё равно оставались, но сюда трудно, почти невозможно добраться. Бывшие слуги Зиро разделились на тех, кто готов был с мечом в руках защищать Декаду — протекторов, и тех, кто предпочел и дальше поддерживать торговые отношения — негоциантов. Обе стороны противились уничтожению Декады и разъединению миров. Они хотели доказать, что не имеют ничего общего со злодеем, что все еще помнят священный долг Декады — служить светилом мироздания, локомотивом процветания. Протекторы устранили фанатиков Зиро, а негоцианты превратили Декаду во всемирного торгового посредника, как и было изначально задумано. Политикой… то есть настоящей политикой, Декада с тех пор не занимается… — Тройка перевел дыхание и посмотрел на меня словно бы виновато. — Вот почему, моя дорогая анкер, вы ничего не знаете о своём высоком положении, а я занимаюсь рутинной работой.
— Регентов десять, потому что вы не хотите, чтобы появился кто-то вроде Зиро, — кивнула я.
— Верно. Кроме того, каждый мир имеет своего верховного правителя, анкера, и куда лучше для всех, если этот правитель не знает о своей формальной власти. А если уж узнаёт, то навсегда остаётся в Декаде!
Я даже рассмеялась.
— Неужели вы думаете, что если я вернусь на Землю, то объявлю себя её правительницей? Да меня в психушку посадят!
Тройка погрозил мне пальцем.
— О нет. Не посадят! Сейчас ваши элиты вынуждены вести дела через меня. Устранять меня смысла нет, придёт новый регент. Подкупать тоже никакого смысла, мне не принадлежит верховная власть. Но вы станете козырной картой в чужой игре, вас силой или лестью заставят сотрудничать — и Декада вновь начнёт угрожать спокойствию десяти миров. Поэтому анкеры спрятаны и живут обычной жизнью, поэтому протекторы наблюдают за вами.
— А протекторы…
— Неподкупны, — убеждённо сказал регент.
Я кивнула. Но подумала, что уж кто-кто, а Рейн сама заявила, что неподкупной не является. Регент тем временем продолжал:
— Многие считали, что без отца-основателя Декада рухнет, а вместе с ней распадутся и миры, но… выгоды сотрудничества были слишком велики, а Фокус слишком привлекателен. Вначале негласно, но к руководству Декады стали обращаться знающие. Кому-то нужно было лекарство, кому-то оружие, а кому-то знания. Это и стало начало новой Декады. Поначалу с нами не считались, объявляли политическое непризнание, бойкот. Даже самые нуждающиеся миры избегали торговать с нами открыто. Однако весть о Фокусе распространялась, мы ни на кого не давили, соратники Зиро умирали, давая дорогу молодым и ни в чём не запятнанным. Экономика требовала развития, и нужды уязвленных миров вынудили их торговать с Декадой, позабыв о гордыне и старых обидах.
— Мне кажется, это правильно, — поддержала я.
— Все строится на меркантильности, анкер! Рынок-то никто не отменял, а Декада — единственный мир, способный осуществлять межмировую торговлю — крайне выгодную любому слою. И вот уже более тысячи лет Декада замаливает свои грехи, дает ссуды, служит посредником, нотариусом, доверителем и кредитором, но прошлое наше видно все так же отчетливо, как черная пусторойка в снегах Мийра.
Мы остановились у огромных дверей, ведущих в зал совета. Протекторы с любопытством смотрели на нас.
— То есть теперь анкеры лишь символ? — регент, казалось, говорил правду, но что-то всё же не давало мне покоя. — Я никому не нужна и не важна? Могу идти?
Тройка открыл рот, чтобы ответить, но замялся, вздохнул и сказал, похоже, не то, что собирался вначале:
— Думаю, вам всё-таки стоит участвовать. Анкеры Орта и Риххора правы, пусть мне и неприятно это признавать. Прятать вас бессмысленно. У врага уши и глаза повсюду, он наверняка знает, что вы здесь. Нам стоит показать, что мы готовы встретить его как подобает. Ваше присутствие на собрании станет символом стальной воли и бесстрашия Декады.