Обрадованный воскрешению, сына Гилберт поблагодарил владельца белоснежного пера и вернулся в особняк, в зал, где проходили роды. К тому времени там остались только Элина и бабка-пупорезка, приводящая ее в чувство. Стоило только новоиспеченной маме увидеть спящего младенца, как она тут же оживилась. Девушка была вне себя от счастья.
— Я так и думала. Это был просто плохой сон, — устало улыбаясь, произнесла она. Сознание красавицы в послеродовом состоянии напрочь отрицало реальность, в которой погибло ее дитя.
— Да, дорогая, это был просто плохой сон, — произнес Гилберт, незаметным жестом указав бабке-пупорезке ни в коем случае не напоминать про несчастный случай.
Элина стянула с волос зеленую шелковую ленту и нежно завязала ее бантиком на крохотной руке младенца.
— Дорогая, как его назовем?
— В моем сне не успел он родиться, как победил саму смерть. Может, назовем сына Виктор — победитель по жизни? Когда он подрастет, ты передашь ему свои навыки, чтобы мальчик стал гордостью семьи, — предложила Элина.
Несмотря на радость спасения чада, Гилберта не покидало ощущение тяжести в груди, ведь он знал о нависшем над сыном роке. Он уже поклялся себе, что сделает всё возможное, чтобы подготовить его к предстоящей судьбе. Сильный будет легче переносить невзгоды. Но для этого сыну придется пройти суровую закалку. А насчет имени, для обреченного человека, победоносное имя будет словно издевка судьбы или провокация. Гилберт не мог согласиться с таким выбором.
— Элина, я без сомнения передам ему все свои навыки и знания, но тебе не кажется это имя слишком вызывающим, бросающим вызов миру? Может выберем что-нибудь попроще?
В этот момент в комнату вошел сухощавый мужчина в черном одеянии. Это был старший брат Гилберта Кристоф Найт. Едва он заметил новорожденного как его узкое и выдвинутое вперед как у рыбы лицо озарила выпуклая улыбка.
— О, поздравляю с рождением сына, брат. Не знал, что такое знаменательное событие произойдет сегодня. Если б знал, принес бы подарок. Хотя нет, кажется я все-таки кое-что смогу подарить племянничку, — Кристоф засуетился и, засунув руку во внутренний нагрудный карман, вытащил серебряную монетку. Лицевая сторона монеты изображала оскал пантеры, обратная сторона была пустой. Немного отполировав ее о подол одежды, до зеркального блеска, Кристоф протянул ее Гилберту.
— Ну, что вы. Ей богу, это лишнее. Нам достаточно и ваших поздравлений, — вежливо отказалась Элина.
— Нет, нет. Вы меня обидите, если не примете. К тому же этот подарок не для вас, а для племянника. Не думаю, что он откажется. Видите, на ней изображен герб нашего дома? Такая монета одна такая, подобных ей не сыскать во всем Луноцвете. Я ее лично выгравировал, — гордо произнес Кристоф и вложил монету в крохотную ладошку ребенка. — Кстати, вы имя племяничку уже подобрали?
— Брат, ты как раз вовремя. Никак не можем выбрать, может ты посоветуешь?
Кристофф приложил два пальца к идеально выбритому подбородку.
— Мм… Ему подойдет что-нибудь изящное, не высокопарно, чтобы в нем чувствовалось мужественность. Как насчет Джино?
— Не слишком ли просто? — с сомнением сказал Гилберт.
— А мне нравится, — коротко ответила Элина.
Кроха во сне непроизвольно подняла большой палец вверх, словно поняла слова Кристофа.
— Видишь, ему тоже нравится. Назовем кроху Джино. Джино сын Гилберта из Дома Найт, — торжественно произнесла Элина и нежно улыбнулась.
Гилберт не мог сопротивляться ее обаянию и кивнул брату, одобрив его предложение.
— Ходите тут, отвлекаете. А маме и ребенку между прочем нужен покой и отдых. Тем более дитятко еще не окрепло, не дай бог заразу какую принесете. Шли бы вы отсюда, — разговор братьев нарушило ворчание бабки-пупорезки. В силу возраста и старческого маразма, для нее высокое положение хозяев не имело ровным счетом никакого значения.
— Да, кстати, об уходе. Чуть не запамятовал зачем пришел. Леди Элина, прошу прощения за то, что придется разлучить Вас, но Гилберту нужно ненадолго отойти, — поклонился Кристоф. — Брат, глава Дома срочно вызывает тебя во дворец.
Поцеловав жену и ребенка, Гилберт в сопровождении Кристофа вышел из особняка.
* * *
Спустя пять минут. В главном дворце Дома Найт.
Одинокая фигура молодого человека в сером плаще стояла в центре зала.
В конце зала в противоположной от входа стороне на троне из черного дерева восседал глава Дома Найт. По бокам от него на не менее дорогих, но ниже по статусу креслах расположились шестеро советников. На боковых стенах зала плавно переливаясь черным и серебряным светом, мерцал геральдический символ Дома — оскал черной пантеры. Неподалеку от входа стояли Кристоф и четверо стражей.
Глава дома Витторио устремил острый орлиный взгляд на стоящего перед ним Гилберта. Седые волосы главы были идеально зачесаны назад.
— Милорд, прибыл по вашему приказу, — Гилберт задавался вопросом, по какой причине отец экстренно вызвал его, и почему здесь присутствуют все советники? Обычно такое собрание созывали только при решении дел особой важности.
— Стражи сообщили, что ночью ты пришел от владельца белоснежного пера и принес ребенка с печатью на груди. Я требую объяснений!
По жесту Витторио один из стражей вытащил из подола плаща и развернул всем на обозрение желтый свиток. На свитке были схематично нарисованы руны, которые вернули Джино к жизни.
— Милорд, из-за долгих родов мой сын родился мертвым, поэтому я обратился к единственному в Луноцвете, кто мог бы оживить его. Когда владелец белоснежного пера наложил на ребенка руны, он воскрес.
Воскрешение из мертвых — доселе невиданный случай, который бывал лишь в легендах. По залу пронеслась волна удивления, но спустя секунду, присутствующие взяли себя в руки и вновь напустили серьезные лица.
— Интересно. Их можно использовать даже так, — задумчиво погладил синюю бороду один из советников.
— Молодой мастер, знаете ли вы, что сто пятьдесят лет назад хозяин белоснежного пера уничтожил половину членов семьи Найт? Половину ваших братьев и сестер? — вмешался в разговор другой советник.
— …
— После тщательного расследования мы выяснили, что на членах семьи стояли точно такие же руны, которыми воскресили вашего сына, но было уже поздно что-то предпринимать. Титул первого дома Луноцвета был утрачен, сильные воины потеряны.
Гилберт с тревогой в сердце начал догадываться для чего его вызвали. На языке появилось мерзкое скользкое ощущение.
— Он пообещал, что не причинит нам вреда.
— Ты осмеливаешься верить этому ублюдку после его вероломных поступков против нашей семьи? — резко перебил Витторио. — Лучше бы мой внук покоился с миром. Дом не выдержит еще одной катастрофы. Так как в ребенке течет твоя кровь, Я лорд Дома Найт Витторио именем Черных Небес приказываю тебе лично казнить его.
Гилберт хорошо знал отца. За долгие годы правления Витторио сформировал свой взгляд на вопросы жизни и смерти. Взгляд, который был у многих лордов. Благополучие и процветание Дома — первостепенны, семейные узы стояли на втором плане.
Сердце Гилберта пропустило такт. Приказ отца подтвердил худшие опасения. Он не мог позволить новорожденному дважды погибнуть за ночь.
— Я отказываюсь и никому не позволю причинить вред сыну. — Гилберт демонстративно положил руку на эфес меча. Жест был прост, но чрезвычайно эффектен. Ведь он означал, что тот, кто его использовал, готов поставить на кон свою жизнь.
Гилберт обвел взглядом присутствующих. Чувства обострились, а мышцы расслабились словно перед прыжком. В любой момент искрометные атаки готовы были полететь на советников и главу Дома. Пара-тройка из них точно уйдет на тот свет вместе с ним. В свои молодые годы он стал первым фехтовальщиком среди молодого поколения. Даже среди гениев его называли гением. А вкупе с силой наследственной линии крови и священным оружием его убийственная мощь взлетала до невообразимых высот.
Советники-старцы, увидев вызывающие действия Гилберта, тихо зашептались друг с другом. Уровень их мощи превышал его, но учитывая, что эксперт в отчаянной предсмертной атаке становился в разы сильнее, угроза была реальной, на что собственно и рассчитывал Гилберт.
— Отец, прошу тебя, о снисхождении. Он твой внук. Должен быть какой-то способ снять печать, — вмешался в разговор Кристоф.
Взгляд Витторио был тверд, а доводы Кристофа звучали не убедительно. Уже многие годы никто не мог воспроизвести руны хозяина белоснежного пера, не говоря уже о том, чтобы отменить их.
— Гилберт, за неповиновение ты изгоняешься из Дома. Именем Черных Небес я лишаю тебя фамилии, права наследования титула главы дома и всех полагающихся по статусу привилегий. Доступ к силе родословной Черных небес будет заблокирован для тебя и ребенка, ты станешь простым смертным, — стальной тон главы не требовал обсуждения. Витторио быстро удалился из тронного зала.
Так как младенец с запретной печатью больше не считался частью семьи, необходимость в его смерти отпала.
* * *
После изгнания. Недалеко от дома, где проходили роды Элины Найт.
К стоящей в темноте старухе в монашеской рясе подошла фигура в черном балахоне. Ее лицо скрывал капюшон, но старуха знала, кто это был.
— Ты принес обещанное? — нетерпеливым голосом спросила бабка-пупорезка, постоянно оглядываясь по сторонам.
— А ты выполнила поручение? — проигнорировала вопрос старухи фигура в балахоне.
— Да. Так ты принес? Поторопись и давай уже. Гилберт может заметить нас, наверняка он уже ищет меня.
— Держи, вот твой эликсир.
Фигура в балахоне передала запечатанную баночку бабке-пупорезке. Та, жадно облизывая губы, взяла баночку, сняла печать. Как только она отвинтила крышку, округу заполнил густой запах благоухающих трав.
— Наконец-то я прорвусь на звездную ступень и верну себе молодость, — произнесла старуха, прикрыв глаза и наслаждаясь появившимся ароматом.
— К твоему сожалению это невозможно.
Глаза бабки-пупорезки широко раскрылись. Она хотела, но не успела задать появившийся в голове вопрос. Темное как ночь лезвие бесшумно упало с небес, разрубив старуху на две ровные половинки.
Фигура в черном балахоне выхватила баночку из рук падающего тела и развернувшись, ушла в темноту.
— Наивная карга, ты всю жизнь потратила на самосовершенствование, но так и не сдвинулась с мертвой точки. Так с чего ты взяла, что драгоценный эликсир потратят на такое бесталантное отродье как ты?