Вероятно, я ещё не полностью оправился от терзавших меня мыслей, так как очередной удар демона я благополучно пропустил, практически не среагировав на него. Едва-едва отбив следующий, я с трудом встал, готовясь к собственной атаке, но демон в лучших своих традициях решил, что на данный момент времени он уже наигрался и скрылся за ближайшим каменным холмиком.
Отпускать его на этот раз я был настроен ещё меньше, чем в предыдущий, и бросился за ним со всей скоростью, на которую было способно моё несколько помятое, неотбитой атакой, тело. Некстати подвернувшийся камень с аппетитом врезался мне в бедро, ещё один, как будто работая в паре с первым, через секунду оставил синяк у меня на плече, но в целом погоня началась неплохо, мне даже показалось, что я задел дальним ударом скрывающегося за плановым поворотом демона. Вероятно всё же показалось, так как никаких доказательств моей снайперской атаки увидено не было. Всё новые останки древних зданий мелькали перед моими глазами, поворот сменялся поворотом, а канава канавой. Я не видел демона, но лёгкий шорох на самом краю слышимости и чуть заметный след среди травы, пыли и каменной крошки, лучше придворного оратора говорили мне о верном выборе пути.
Внезапно из-за очередного угла на меня с диким визгом вылетел уже знакомый по предыдущим своим полётам зверёк. К своему искреннему неудовольствию, он стремительно разделил незавидную судьбу своих сородичей. Новый аспект игры явно понравился демону. Бедные животные летели в меня с изрядной периодичностью, с разных сторон и под самыми невероятными углами. Как мне не было жаль (хотя, говоря откровенно, не было), их невесёлые судьбы были предрешены. Наконец, поток живых снарядов иссяк, и в сердце прыгнула надежда на то, что демон дорог вновь захочет личной встречи со мной.
За очередным поворотом я с немалым интересом увидел довольно ровную площадку, в центре которой стояло довольно крупное и, что более примечательно, практически наполовину добравшееся до сегодняшнего дня строение. Десяток колонн разной степени сохранности всё ещё относительно гордо устремлялись вверх, а пара из них ещё держала на своих плечах немного остатков давно обвалившейся крыши. Из-за разросшейся травы были видны частично обвалившиеся лестницы, ведущие то вверх (впрочем, крайне недалеко), то вниз, куда-то под основание здания. С одного края даже проросло невысокое дерево, и лёгкий ветерок весело играл с его листьями, а в миг наивысшей радости немного пригибал дерево к земле.
Я осторожно вышел из-за последних камней, отделявших меня от этого полусгнившего каменного трупа, бывшего когда-то великолепным дворцом или гордой цитаделью. Насколько я разбирался в повадках демонов дорог, на этом клочке Ада и должна была состояться решающая битва. Хотя это для меня она была битвой, а для демона лишь финальной частью увлекательной игры.
На этот раз демон не стал бить из-за угла. Он спокойно и не торопливо выполз откуда-то из глубины здания, выжидательно остановившись между двух сильно потрёпанных временем обрубков колонн. Я также не стал атаковать его при первой же возможности, сейчас бы это было как-то некрасиво, не вежливо и возможно даже не по правилам. Я неотрывно смотрел на это потрясающее существо, смотрел на него и видел себя. Та же несокрушимая мощь, та же абсолютная уверенность, не мешающая, тем не менее, умеренной осторожности, тот же невероятный талант. Я смотрел в кривое треснутое зеркало и не мог отвести от него взгляда. Я бросал смертельный вызов сам себе, своему умению, своему желанию победы. И сейчас мне предстояло сражаться с собой и погибнуть от собственной руки. Казалось, мы были равны друг перед другом. И всё же одно преимущество перед моим кривым отражением у меня было, — демон хотел играть со мной, а я желал убить его.
Я ударил, не то чтобы со всей силой, скорее, на пробу. Демон спокойно отбил мой дебютный выпад, одновременно посылая свой, уже вполне серьёзный. Я покачнулся, но устоял. Мы снова замерли на пару звенящих секунд, а потом словно взорвались, удары следовали с периодичностью вдохов, часто впрочем, обгоняя их. Мы оба падали, но вновь и вновь поднимались, чтобы обрушить на врага всё своё умение, а его у нас у обоих хватало с избытком. Все находящиеся в зоне видимости деревья и кустарники были безапелляционно выдраны и теперь понуро лежали хаотично разбросанные по полю битвы, ожидая, когда их снова поднимут и бросят в бой, отвлекая противника от основного удара.
Постепенно наша дуэль переместилась в выбранные демономапартаменты. С одной стороны здесь было легче уклониться от разящего выпада врага, но с другой, при должном попадании, можно было закончить бой очень досрочно. Пока мне везло, и я так и не напоролся на умолявшие меня об этом острые выступы многочисленных каменных зрителей.
Внезапно демон начал отступать. Отступать с неослабевающими атаками, но всё же отступать. Его очертания всё чаще ускользали за различные преграды от моих ударов, всё реже я отбивал удары его, и всё меньше сил мне на это требовалось. Создавалось впечатление, что мой оппонент просто устал и хочет сбежать. Но, это было немного неверно. Демон не устал и сил у него, я уверен, хватило бы ещё на много часов подобных танцев. Ему просто надоело, надоело играть, надоел я, наскучило это затянувшееся сражение. И теперь он просто хотел уйти. Не сбежать, не отступить на время, а просто уйти и постепенно забыть об этой встрече. Забыть, дабы, если она повториться, игра снова получилась такой же интересной, как и в этот раз. И он не понимал, почему я не отпускаю его, он не понимал ни моих действий, ни моих мотивов. Он не понимал моего, абсурдного с его точки зрения, желания продолжать эту игру, продолжать, когда он уже потерял к ней интерес. Он, вероятно, думал, что это последние броски костей, что я просто увлёкся и вот уже буквально в этот самый миг должен прекратить своё чрезмерное старание и спокойно попрощаться, поблагодарив за чудесное времяпрепровождение.
Но у меня были кардинально другие планы. Именно сейчас, когда дикий азарт покинул моего врага, он был гораздо более уязвим, хотя слабее фактически, конечно не стал. Но желания его уже были не желаниями игрока и воина, это были желания насытившегося зверя, простые и примитивные, — уйти туда, где тихо, тепло и спокойно. Выспаться, набраться сил, а после просто прогуляться по знакомым местам, дыша свежим воздухом и обдумывая свои нехитрые планы на самое ближайшее будущее.
И чем более пассивен был демон, тем больше ускорял и усиливал свои атаки я, тем чаще они достигали цели, тем ближе был час моего триумфа. Всё чаще и чаще я швырял демона дорог на безмолвные камни, которые трескались и крошились при ударе о них могучего тела. Бывшему игроку уже не хватало его хвалёной скорости, всё реже и реже ему удавалось уклониться от моих сокрушающих его гордость ударов.
То, что игра уже скоро закончится, и отнюдь не так, как он привык, демон понял, пожалуй, несколько не вовремя. Он, наконец, снова начал атаковать в полную силу, сражаясь уже не за интерес, а за жизнь, но было уже поздно. Я не намерен был давать ему ни шанса. В очередном ударе, в который были вложены такие старания, о коих и сам не подозревал, я мощно припечатал демона в один из немногих сохранившихся углов нашей архитектурной арены. Около места падения моего уверенно проигрывающего соперника жалобно стонала под порывами набежавшего ветра почти целая колонна. Я в приступе неясной надежды быстро облетел взглядом окружающий пейзаж. Как ни странно, но на этот раз мне сказочно повезло. Чуть вдалеке изо всех своих скромных сил бежал один из основных участников нашей битвы, тот самый неизвестный мне зверёк, вероятно, один из последних в этих местах. Ему по моей милости была уготована великая судьба, учитывая его образ жизни. Он должен был стать палачом моего врага. Правда, палачом одноразовым, но нет в этой жизни абсолютного счастья.
Летел он гораздо быстрее, чем бежал. Всесокрушающим снарядом главный участник нашего финального шоу врезался в нетерпеливо ожидающую его колонну. Как и было задумано, колонна поддалась его неотразимым ухаживаниям и в последний раз, испуганно скрипнув, с грохотом повалилась на только начинающего приподниматься демона. Всё это заняло не больше пары секунд, и это был конец. Подняться, придавленный несколькими тонными камня, демон уже не мог. Мне оставалось лишь добить поверженного врага.
Чуть не пропустив от демона удар отчаяния, я с силой вонзил в него оба меча, прошедших насквозь и пронзительно завизжавших от жёсткого соприкосновения с каменными плитами. Но даже под жестокими ударами моих не прощающих ошибок мечей демон дорог ещё долго вздрагивал, пытаясь вырваться из смертельной ловушки, ещё пытаясь нанести последний уже совсем слабый удар, ещё в последний раз пытаясь поиграть. И все же, несмотря на всю свою жажду жизни, он предсказуемо затих, отправившись прочь из мира, где часто играют не по правилам.
Я устало опустился на грязный пол, рядом с погибшим демоном. Как я и думал, с таким трудом обретенная радость победы, увы, не пускалась в бешеный пляс в моём сердце. Не то чтобы мне было жаль демона, но разумная мысль о том, что можно было просто уйти, когда он закончил наслаждаться игрой, нанесла мне недолгий, но всё равно затянувшийся визит. Но мысль ушла, так и не встретив достойного отклика, а после неё пришла пора и мне превращаться из охваченного жаждой убийства охотника на демонов дорог в мудрого, незнающего ошибок проводника. Леди, наверное, уже заждалась.
Элати я нашёл там же, где мы и попрощались, задумчиво бродящей в маленькой роще. Она ласково касалась грубой коры, перебирала подрагивающие от её лёгких прикосновений листья. По лицу ангела струилась отрешённая, немного грустная улыбка. Возможно, она вспоминала свою родину, я знал, что в Раю было много густых лесов. Услышав явно нескрывающиеся шаги, леди обернулась, наградив меня холодным, равнодушным взглядом.
— Как битва, мастер? — голос Элати был славной парой её взгляду, такой же равнодушный, подчёркнуто вежливый.
— Устал, — уж что-что, а оправдываться я точно не собирался.
— Ты сдержал своё слово, дьявол? — леди явно не оценила мой лаконичный сарказм.
— Я всегда держу свои слова, крылатая, — я действительно устал и её обвиняющий тон менее всего подходил для того, чтобы расслабиться.
— И много слов ты намерен сдержать помимо того, которое дал мне? — Элати видимо решила идти до конца.
Я уже хотел послать её погреться в вечном пламени, но в последний момент пересилил свои разбитые вдребезги нервы. В голове мелькнула уже как-то появлявшаяся мысль о том, как тяжело ангелу идти по этой враждебной к ней земле, идти ради непонятной до конца даже самой себе мечты. Идти, буквально прорубая себе дорогу к ледяным берегам Коцита, зная, что всю её опору в этом безумном походе составляет не так давно ещё бывший заклятым врагом дьявол, который и держит единственную ниточку к желанной мечте в своих эгоистичных, израненных руках.
— Хватит обид, леди, — извиниться меня бы не заставил и весь Правящий круг, но тон я всё же сделал менее резким, — считать их начнём потом, когда я, будь уверена, сдержу своё слово, и мы окажемся в замке Трёхрогого. А сейчас у нас нет на это ни времени, ни даже права.
Ангел отвёл взгляд, возможно для того, чтобы я не увидел слёз, искрами блеснувших в уголках золотых глаз, а возможно для того, чтобы просто собраться с раскиданными мыслями.
— Веди, мастер, — в немного насмешливом голосе леди уже не слышался холодный лязг ледяных торосов, видно мои слова достигли своей непростой цели.
Впрочем, далеко мы не ушли, отдых был мне необходим, как утренний стакан вина после весёлого праздника. Где-то через час неспешного хода перед нами из-за очередного холма выплыла прелестная поляна, чуть окружённая невысокими деревцами. Здесь мы и решили провести, уверенно накидывающую своё тяжёлое покрывало ночь.
Остаток вечера был наполнен какой-то ленивой удовлетворённостью. Всё делалось, откровенно не спеша и иногда просто подчёркнуто медленно. Но нас это почему-то устраивало. Наверное, потому что уж очень хороша была наступающая ночь. Негромко пели, запозднившиеся с концертом птицы, кожу ласкал нежный ветер, весело трещал маленький костерок, который мы все же решились развести в неглубокой ямке. Света он давал очень немного и уже с сотни метров заметить его было практически невозможно.
Несмотря на тяжёлый день, в сон не тянуло, вероятно, сказывались некоторые душевные переживания, изрядно меня сегодня задевшие. Элати, в отличие от меня, такие проблемы не мучили и, покорившись тьме, она заснула, завернувшись в свой плащ, оставив меня сторожить наш общий покой. Я, наверное, был даже рад этому факту, неудержимо хотелось побыть одному. Не для того, чтобы о чём-то поразмыслить, поспорить со своим разумом или совестью или даже предаться воспоминаниям юности. Нет. Просто хотелось молча посидеть в постепенно наступающей тишине и забывая обо всем, что тревожит и беспокоит.
Я не торопясь, достал из кармана свою старую походную трубку. Табака у меня с собой было мало, и я специально его берёг именно для таких случаев, когда ненужно никуда спешить и ничто не испортит удовольствия от процесса умиротворенного курения. Я аккуратно, в три приёма забил табак, который доставлял мне лучший поставщик всего Ада и осторожно, стараясь не задеть края трубки, прикурил от небольшого уголька. Густой, горький дым наполнил мой рот, чтобы через несколько секунд вылететь на свободу, затанцевав изящные виражи в благосклонно принявшей его темноте. Слабый ветерок не успевал отгонять белые завитки, и дым постепенно окружал меня дырявым дрожащим забором, медленно растворяясь в ночном воздухе. Он словно очищал и перекрашивал, стирая на израненной душе старые и новые шрамы. И на никогда не возвращающиеся секунды становилось легко и просто. Не оставалось долгих дорог и жестоких врагов, ненужных клятв и глупых желаний. Это были мгновения счастья, мгновения, ради которых можно было без сожалений отдать иную жизнь.
Я многое бы отдал, чтобы продлить эти короткие часы тишины и аромата табачного дыма, но трубка безвариантно подошла к концу, а молчание ночи прервал чей-то неспокойный крик вдалеке. Я ещё посидел несколько минут, не решаясь сразу покинуть это столь чарующее время, но всё же встал и с грустной улыбкой пошёл будить ангела, чтобы самому провалиться в неотвратимые сети сна.
Утро как всегда пришло слишком рано и резко повернуло вчерашнюю расслабленность в стандартную в походе организованную спешку. Вновь под ногами зашелестела трава, и заскрипел песок. Вновь мы настороженно обозревали окрестности и в любой проклятый момент ждали атаки. Вновь всё было грубо и непросто.
— Там дальше начнётся недлинная полоса болот, крылатая, — я решил уведомить спутницу о возможных неудобствах, — но при желании их можно вполне обойти, потеряем от силы два дня. Тебя что больше привлекает, леди?
— С каких, воспетых ветром пор, тебя стало заботить моё мнение, мастер? — Элати казалось, была и правда удивлена, что, однако, не помешало ей придать своему голосу жесткую иронию.
— А что б ныла поменьше, — сказал я это без злости, единственно сопроводив эти слова нахальным взглядом и несколько снисходительной улыбкой.
— Веди, мастер, — с деланно оскорблённым видом леди вновь повторила уже достаточно поднадоевшую мне за эти дни фразу.
— Веду, жрица, — ответил я ей в тон. — Тогда, если тебе всё равно, двинем напрямую через болота, тем более что они там вполне проходимые, только насекомых, пожалуй, чуть больше, чем нужно для комфортного отдыха. — Я искоса взглянул на ангела, но у той не шевельнулись даже ресницы.
Места эти действительно были достаточно спокойные. Я как-то раз проходил их, правда, в другом месте и впечатления остались не то, чтобы положительные, но вполне приемлемые, особенно для болот, классически негостеприимных к путникам.
Спустя несколько часов болота встретили нас, как и ожидалось влажным воздухом, надоедающим жужжанием и неверной поверхностью. Впрочем, здесь ещё не было тех гиблых топей, ходить через которые побаивались даже очень опытные бродяги, но всё шло именно к этому итогу. В отличие от всех остальных Мастера Дорог по болотам ходили с тем же изяществом, как и по наитвердейшей земле, так как с нашим талантом можно было выбраться из любой местной западни. Причём этот факт мне удалось продемонстрировать Элати практически в первые полчаса аккуратной ходьбы. Ангел как раз попал в одну из моментально затягивающих в себе трясин, не успевая даже взмахнуть своими, вероятно, принёсшими бы ей свободу крыльями. Но свободу ей принёс я, резко выдернув из голодной пасти болота.
— Спасибо, — в этот момент леди явно отчаянно боролась с накатывающейся истерикой.
— Аккуратней, крылатая, — я ободряюще похлопал её по мокрому плечу, — завтра будем на твёрдой земле.
Но до завтра, правда, нужно было ещё дойти. Не то, чтобы возникали какие-то крупные трудности, падение Элати так и осталось самым серьёзным происшествием за весь уходящий день, не считая пары местных голодных тварей, явно не рассчитавших свои силы, но мелких преград на пути было предостаточно. Один бы я их преодолел гораздо меньшей кровью, но постоянный присмотр за ангелом отнимал дополнительные и никак не лишние силы. В итоге на ночной привал мы встали несколько раньше, чем хотелось бы, и этому имелись вполне объективные причины. Я то ещё в принципе мог идти дальше, но Элати, впервые вступившая на болотные тропы, выдохлась уже до конца. Быстро и вероятно без большого удовольствия поужинав, леди забилась на редкий сухой осколок здешней земли и бескомпромиссно заснула, оставив мне честь хранить её чуткий сон.