Арту снился до ужаса реалистичный сон. Полтора месяца, что он провёл в башне архимага, тренируясь под руководством Миры и Фолла. Кроме выжимавших все силы спаррингов, бесконечных пробежек, силовых упражнений и ежедневных лекций, у него с Ирис, что удивительно, находилось и время на себя. Что ещё и странно, ибо со стороны постороннего наблюдателя они только и делали, что выкладывались на полную. Когда только успевали сесть и немного погрузиться в мысли? Конечно, кроме общения ни о чём с сестрой и наставниками Арт заваливал Фолла целой тонной вопросов. От простых, вроде принципов эфира и фехтования, до более комплексных, вроде вопросов выживания. Уже тогда парень понимал, насколько страшен и тёмен Крэйн. Так, во сне они с первым героем возвращались с вечерней лекции по коридору, полному портретов, написанных Мирой.
— Как выжить? — Фолл отвёл взгляд последней картины в коридоре, переведя его на Арта, остановившегося возле двери в свою комнату. — Либо я что-то не понимаю, либо я уже отвечал тебе на этот вопрос, ученик.
— Стать сильнее — лишь временное решение, — с напряжением в голосе протянул парень. — В этом мире… Очень много тех, кто куда могущественнее меня. Тех, кто совершенствовался годами — например, Сангвин. Как мне одолеть их? Нет, не так… Как мне выжить при встрече с ними?
— До вашей встречи ещё много времени, — положил руку на плечо Арта Фолл, качая головой. — Но, знаешь… Способ есть. Вряд ли он тебе понравится, потому что это не то, чем должны руководствоваться герои.
— Я бы хотел сперва выслушать, — упорно стоял на своём последний герой, глядя Фоллу в глаза.
Тот усмехнулся, кивая. Будто уверяя сам себя, что когда-нибудь эти слова пригодятся ученику.
— Что ж… Если ты по-настоящему хочешь выжить, но не можешь позволить себе стать холодной машиной для убийств, то вместо машины ты должен стать животным. Рвать, кусать, брыкаться, рычать, бежать напролом — чистые инстинкты, никакой рациональности.
— Животным? — неуверенно переспросил Арт.
— Сейчас ты вряд ли поймёшь… — выдохнул Фолл, убирая руку с плеча парня и вынимая ею пачку сигарет. Сунув табачный свёрток в зубы, улыбнулся. — Да и, повторюсь, герои до такого не опускаются. Благородство, понимаешь ли, не позволяет. Ты… — Фолл вздохнул, вынимая сигарету изо рта. Покрутив её между пальцами, продолжил. — Ты видишь нас как спасителей, как свет в абсолютной тьме. Не могу сказать, что это неправильно. В конце концов, ты ещё молод, да и героем стал совсем недавно… Но если ты попадёшь в ситуацию, когда ты по-настоящему, без какого-либо выхода, не будешь способен выжить, когда уйдёт вся надежда, когда не останется товарищей, что стоят с тобой плечом к плечу…
Фолл говорил, и блеск его глаз тускнел.
— Тогда ты либо умрёшь, либо обратишься в животное в попытке выжить.
— Ты… Скажи, Фолл, ты сталкивался с подобным? — тихо спросил Арт, раздумывая над тем, что сказал первый герой.
— Больше, чем хотелось бы, — хмыкнул он. — Возможно, ещё слишком рано такое говорить, но Арт — нет ничего ценнее для живого существа, чем его собственная, пардон, жизнь. А мы, по своей натуре, привыкли защищать то, что имеет для нас ценность. Так, свою жизнь мы защищаем с несравнимым ни с чем рвением.
— Я готов отдать свою жизнь, если это защитит кого-то, кто мне дорог, — сжав кулаки, сказал парень. — Потому что так поступают герои.
— Ха! — хохотнул Фолл, поджигая сигарету. Вернув её в зубы, затянулся, выпуская серый дым под низкий потолок. — Видишь вот эту картину… — он ударил пару раз по золотой рамке, в которой находился портрет. Там, сунув руки в карманы брюк, стоял высокий молодой мужчина с голубыми глазами, короткими рыжими волосами и усталой улыбкой на губах. Мужчина был запечатлён в процессе работы, судя по разбросанным вокруг него бумагам и манускриптам. Позади виднелся край стола и чёрной древесины, с которого капали чернила на пол, покрытый алым ковром. — Этот красавчик — Ди.
Арт вздрогнул, вглядываясь в мужчину пристальнее. Он выглядел, несмотря на улыбку, воодушевлённым. Учитывая, что этот герой был инженером, не так удивительно, что его работа приносила ему счастье.
— Ди пришёл в Крэйн, когда Сад уже был построен, — подняв голову, чтобы заглянуть старому другу в глаза, протянул Фолл. — Поняв, что из этого мира ему не выбраться, как бы умён он ни был, Ди, как и ты, решил посвятить себя нашей единой цели — его спасению. Хоть он и был куда старше тебя, идеализм и максимализм, присущие молодым героям, в нём никуда не делись, даже с годами. Знаешь, что его на самом деле погубило? Кажется, ответ очевиден — яд нам'яррского ленточного василиска. Чуть глубже — его погубили гномы, ещё глубже — гномья чёрная зависть к его таланту. Но на самом деле, Ди погубила его наивная вера в то, что он может всё контролировать. Что он герой, а героев не могут предать, не могут ложно обвинить… Вера в то, что раз он герой — значит, он автоматически на стороне добра для всех, кто знает о том, что он герой. Он был готов отдать жизнь за гномов, которые его убили. Иронично, не правда ли?
— К чему ты ведёшь? — пристально глядя уже на Фолла, спросил Арт.
— Не разбрасывайся громкими словами, — ответил тот, затянувшись. — Строй свою жизнь. Сражайся за неё сам. И не жди чего-то светлого от других просто так, по факту того, что ты герой. Это первое. Второе… Что ж, — он выдохнул, пряча на мгновение портрет в облаке серого дыма. — Второе ты, быть, может, поймёшь потом. Если нет — да и плевать, не такая уж и важная вещь.
— Почему не сказать мне сейчас?
— Потому что сейчас ты искренне полагаешь, что суть героев — в спасении этого мира и тех, кто здесь живёт.
— А это не так?
Фолл замолчал, посмотрев на парня. Затянулся, криво усмехнувшись.
— Доброй ночи, Арт.
— Арт!
Парень вскочил, дрожа от холодного пота, покрывшего его тело. Тяжёлое одеяло оказалось спущено, демонстрируя жуткие шрамы, оставленные на обнажённом теле его же собственными костями. Порезы от прорубивших кожу рёбер, рваные следы от вышедших из суставов бедренных костей… Протерев глаза, Арт обнаружил себя в маленькой комнате с белыми стенами, половину которой занимала кровать, на которой он, судя по всему, провёл эти несколько дней. Возле кровати стоял стол с магическим светильником, освещавшим ровным жёлтым светом все семь квадратных метров. Рядом со столом, сдерживая слёзы, сидела Ирис, вглядываясь в его бледное лицо. Вяло улыбнувшись, парень кивнул ей, что послужило для сестры сигналом к объятьям.
— Ты едва дышал… — едва не придушив Арта, бормотала Ирис сквозь всхлипы. — Тобой занималась лично Нера…
— Одна из лидеров Сада? — нашёл в себе силы удивиться парень, замечая краем глаз матовый блеск синего и алого. Клинок покоился в кожаных ножнах, прислонённый к краешку кровати. — Я думал, они сейчас заняты…
— Её вызвал Крон, открыв прямой портал из Пангонии, — наконец-то освободив Арта от железной хватки, вернулась на табуретку Ирис. — Потому что никто из целителей не мог гарантировать, что ты проживёшь хотя бы день.
Нера, негласная правая рука друидов Пангонии. Без её вмешательства Золотая Империя выжгла бы земли эльфов давным-давно. Потрясающий талант к исцеляющей магии, не менее потрясающие навыки в дипломатии, начиная с угроз и заканчивая элегантной и острой, как острие кинжала в ночи, манипуляцией. Нера заведовала внешней политикой Сада, действуя как официальное лицо в диалоге с властителями Крэйна. В противовес Йорану и Эсмеральде, её главным оружием выступала речь. И, что странно для политика, она была весьма позитивной личностью. Кто-то из близких мог даже назвать её жизнерадостной. Что тоже странно — ибо быть жизнерадостным в Крэйне крайне, крайне рискованно. И тяжело.
Очень тяжело.
— Ну, мне уже лучше, — хрипло рассмеялся Арт, вытирая одеялом пот с лица. — Сестра, что творится в мире?
— Я… — Ирис поднялась, выдыхая. — Кхм. Я не могу тебе рассказать.
— Чего? — удивился парень. — Почему?
— Потому что не знаю, — чуть покраснела девушка, отведя взгляд в сторону.
— Она сторожила твой сон все эти дни, — раздался голос Фолла из тёмного угла комнаты. — Прогоняла всех, кто хотел с тобой увидеться, чтобы кислород не сжигали. Не вини её — у неё, кроме тебя и Лори, никого не осталось.
— По… понял, — кивнул Арт.
— Вот и… Хорошо.
Ирис поднялась, покачиваясь. Сколько часов в сутки она спала? Два, может, три, судя по гигантским кругам под глазами. Арт улыбнулся, чтобы заверить старшую сестру — он в порядке. Уже — в порядке.
— За дверью ждут посетители, — кашлянул Фолл, вмешиваясь в идиллию. — Отпусти уже Ирис. Пускай отдохнёт хоть немного — дел невпроворот.
Послушав совет первого героя, Арт попрощался с девушкой. Та, почти сразу прекратив вялое сопротивление, в последний раз обняла паренька, а затем проковыляла прочь, оставив дверь открытой. Уже с дрожью в ногах — Арт был готов поставить свою гордость на то, что Ирис отрубиться, как только упадёт в постель. Выдохнув, парень осторожно пошевелил руками, проверяя подвижность. Сбросив ноги с края кровати, попытался встать. Поняв, что в текущем состоянии это бессмысленно, парень подвинулся к стене, сжимая и разжимая кулаки. Тело слушалось слабо, но после ущерба, нанесённого ему, это было настоящим чудом. Фолл наблюдал за его действиями, пусть и скрывал, но с весьма пристальным вниманием.
Порог скрипнул, когда в комнату вошла массивная женская фигура. Бледно-зелёная кожа, лёгкая железная броня, подбитая кожей и мехом — даже не глядя на лицо, Арт понял, кто именно вошёл. Эсмеральда, сверкая яркими фиолетовыми глазами, опустилась на колено перед замершим парнем.
— Я провинилась перед тобой, Арт, — с печалью в могучем голосе протянула она. — Мы должны были защищать тебя, особенно в такой важный момент, но…
— Всё нормально, — успокаивающе произнёс парень, не отлипая от стены. — Наставник, я выжил благодаря вашей помощи. Не вините себя — церковь напала неожиданно. Никто не мог это предугадать.
— Я всё равно должна понести ответственность, — притянув руку к груди и сжав её в кулак, воительница подняла взгляд, посмотрев Арту в глаза. — С этого дня я буду сопровождать тебя везде и всегда, ученик. Нельзя дать трагедии повториться.
— Они потеряли меня, они потеряли Миру… — с сожалением в голосе сказал Фолл, стоявший за спиной Эсмеральды. — Ты — их последняя надежда. Прими с честью, Арт.
— Хорошо, — выдохнул парень. — Да будет так…
— Я рада видеть тебя в здравии, — перешла на более спокойный тон женщина из племени орков. — Могу я… — она выпрямилась, со странным блеском в глазах задавая свой вопрос. — Обнять тебя?
Арт только двинул головой, а его шею уже обвили сильные руки наставницы. Это были неловкие, но чувственные объятья. Эсмеральда, можно сказать, видела в Арте кого-то кроме ученика. Это нельзя было назвать любовью — вроде той, что связывала алыми нитями Фолла и Миру. Для Эсмеральды Арт был забавным младшим товарищем, с которым было весело тренироваться и проводить ночи. Чем больше времени они проводили вместе, тем трудней ей было расставаться с ним. Она искренне боялась, что парень может потеряться, стоит ему остаться наедине с собой. О чём может думать человек его возраста, на глазах которого целая деревня, которая приютила его, сгорела в жутком пламени? Затем смерть тех, кто преподал ему уроки жизни в этом мире — одновременно и близких друзей Эсмеральды.
Так что да, это была не любовь. Серьёзная привязанность — на одном уровне с той, что испытывала Ирис.
Выпустив Арта, воительница поднялась вновь, едва не задевая макушкой потолок.
— Наставник, — кашлянул Арт, переводя дыхание. Что там говорил Фолл? Строй свою жизнь сам, да? — У меня есть просьба. Вернее, не так, это скорей предложение.
Эсмеральда кивнула, награждая парня улыбкой. Он уже вернулся в строй — пусть его тело ещё не готово, его дух всё так же силён.
— Вы сказали, что…
— Можно на "ты", Арт, — продолжая улыбаться, перебила его Эсмеральда.
— Кхм… Ты сказала, что провинилась предо мной и должна понести ответственность. Как насчёт… Вступления в мой орден?
— Орден? — задумчиво переспросила женщина. — Это тот орден без имени, про который так любит рассказывать твой грубый эльф?
— Да, я и Кирагас пока единственные, кто там есть, — неловко подтвердил её слова Арт. — Но суть ордена определяю я — его глава. Если вы… Если ты согласна, то можешь считать, что никакой вины передо мной у тебя нет.
— Идёт, — протянула руку Эсмеральда. За эти дни она многое успела обдумать — в том числе факт того, что Сад больше никогда не будет прежним. Паренёк, который сидел перед ней сейчас — последняя надежда Крэйна. И её собственная надежда на лучшее будущее. Нет ничего плохого в том, чтобы встать под его знамя. В конце концов, люди любят всё усложнять. Всё равно у всех них одна цель, а всё остальное — лишь ненужная бюрократия.
Арт двинулся на кровати, следом пожимая крупную ладонь.
— Спасибо, наставник. Думаю, ты вполне заслуживаешь звания заместителя главы.
— Ха-ха! — рассмеялась Эсмеральда. — Тогда я пойду задирать твоего эльфа. Или теперь уже нашего? Ха-ха-ха!
Помахав Арту, женщина выпорхнула из комнаты с грацией, которой позавидовали бы эльфы. Фолл восхищённо присвистнул — действия Арта не укладывались в его привычное видение этого странного героя. Проявить жалость и понимание к бывшему врагу уже достойно главы какого-нибудь рыцарского ордена, но пригласить туда своего же наставника? Понимал Арт это или нет, он собирал вокруг себя верных союзников. Ирис, Кирагас, теперь и Эсмеральда… Их верность принадлежала не Саду — они были верны и верили Арту, не организации. Его молчаливость, его упорство, его высказывания — это завоевало сердца самых разных личностей. И Фолл чувствовал, что это ещё не конец, нет, наоборот — это только начало.
Начало чего-то большего.
Как когда-то создали из разбитых, потерянных личностей Сад Мира и Фолл, так и Арт теперь собирал вокруг себя тех, кто следует за ним беспрекословно.
— Оно и к лучшему, — прошептал Фолл себе под нос. — Мы своё отжили. Потрепыхаемся ещё немного, а потом — дорогу молодым.
Следующим в комнату вошёл Йоран, буквально согнувшись пополам в поклоне. Арт слегка опешил от столь резкого движения главы Легиона, тут же попросив того поднять голову. Йоран был тих, но его синие глаза говорили за него всё, что мужчина не мог сказать вслух. Горечь сожаления, едва заметный огонёк надежды и облегчение — вот что говорили они.
— Эсмеральда не рассказала тебе новости? — поправив волосы, трепыхавшиеся на уровне плеч, уточнил глава Легиона. — Хм… Это на неё не похоже. Тогда будет ли достаточно слов от меня?
— Да, вполне, — выдохнул Арт, сгорая от нетерпения. Чёрт подери — уже третий посетитель, а он до сих пор не в курсе, что произошло, пока его тело восстанавливалось!
— Мир в состоянии войны, — проведя ладонью по повязке, закрывавшей его левый глаз, произнёс Йоран. — Церковь Единого Бога начала полномасштабное наступление — в приграничных имперских городах вспыхнули восстания. Мобилизованы рыцарские ордена из Дорана, а воздушный флот Сенстонии уже на территории Золотой Империи.
— Не теряют времени зря, — хмыкнул Фолл. — Империя достала всех — разве что гномы, скорей всего, сейчас не в состоянии сделать хоть что-то. До сих пор разбираются с чумой, полагаю.
— Империя отреагировала молниеносно — почти все восстания были подавлены полностью. Однако, сейчас между церковью и Сенстонией с Дораном идут переговоры. Они не союзники. Скорей — враги с общей целью.
— А мы? — тихо спросил Арт.
— Сад следит за ситуацией, — в своём стиле коротко ответил Йоран. — Восстания затронули и Ливиград. Сейчас всё уже кончилось — церковь отвела фанатиков прочь, к южным границам Золотой Империи.
— Сангвин… — задумчиво протянул Фолл. — Верно. Империя стала угрозой всему континенту. Сенстония и Доран смирились, приняв её власть, но не сдались. Видимо, амбициям императора о расширении на юг пришёл конец. Нам'ярр может спать спокойно.
— Цели — разные, — сухо добавил от себя глава Легиона. — Государства пришли мстить Золотой Империи, но церковь желает подчинить себе всех. Мы закрывали глаза на их жадность слишком долго.
— Значит, война? — напряжённо сказал Арт.
— Если мы не вмешаемся, никому не будет дела до катастрофы, — кивнул Йоран. — Кроме того, твои тренировки в Ливиграде окончены. Ты получил меч из яйца дракона, ты овладел множеством техник. Моих — и Фолла. Ты обладаешь достаточной подготовкой, чтобы принять участие в сражениях на территории Золотой Империи.
— Я понял, — выдохнул парень, прикрыв на мгновение глаза. — Когда мы выдвигаемся?
— Мы ждали твоего пробуждения, — вдруг улыбнулся Йоран, поднимая перед собой ладони с семью оттопыренными пальцами. — Неделя. Приведи себя в порядок за это время. Потом возможности не будет.
Арт кивнул, и глава Легиона, ещё раз поклонившись, вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Фолл чувствовал за стеной других посетителей, но они пока не спешили заходить внутрь. Поэтому, заняв табуретку перед кроватью, первый герой задумчиво посмотрел на Арта, вернувшегося к холодной стене.
Но первый вопрос в их диалоге задал не Фолл.
— Сколько у нас осталось времени?
— Один год, восемь месяцев, двадцать четыре дня, три часа и одна минута, — кивком утверждая вопрос ученика, ответил первый герой. — Йоран прав. Ты научился всему, что мог в такой ничтожный срок. Остальные мечи я покажу тебе по дороге к землям Империи. Но если ты всё ещё желаешь победить Сангвина в честном бою, тебе нужно взяться за изучение ещё и боевых чар. Атака и защита при помощи заклятий — без высокого уровня ты не сможешь даже поцарапать императора.
— "Если всё ещё желаю"? — со злобой в голосе проговорил Арт. — Будь моя воля, я бы оставил его на растерзание церкви и союзников, чтобы потом добить и их.
Брови Фолла удивлённо подскочили.
— Ха-а… — выдохнул он. — Действительно не по-геройски. Но ты должен понять, что у Сангвина есть свои причины поступать столь безжалостно и сурово. Вы с Ирис и Лори ненавидите его и Империю — и вы имеете на то полное право.
— Не понимаю, — помотал головой Арт. — Ты сейчас его защищать собираешься? Я не только слышал о его деяниях — я видел их своими глазами! Моя деревня была выжжена дотла вместе с краем, который ты возродил своими силами! Как это можно оправдать? Как я должен что-то там "понять", Фолл?
— Кажется, ты слишком спешишь, — кашлянул первый герой. — Не могу тебя винить. У тебя более чем достаточно причин его ненавидеть и презирать. Но я всё же прошу… — его голос стал тише, а речь — меланхоличней. — Выслушай меня.
— Хорошо. Но что бы ты не сказал — я всё равно убью его, — вспыхнули в янтарных глазах Арта алые огоньки.
Фолл кивнул, соглашаясь с ним.
— Сангвин… Не здоров. Видишь ли, ты почти сразу оказался рядом с теми, кто знал, что тебе нужно больше всего. Покой, тренировки, лекции, друзья и учителя. В то время как Сангвин путешествовал по Авроре несколько лет перед тем, как мы с Мирой его отыскали. Он познакомился с жестокостью Крэйна не так, как это сделал ты. Он сделал это в абсолютном одиночестве. Он ведь тоже… — Фолл тяжело вздохнул. — Я не могу это больше скрывать. Начало вашего пути идентично. Абсолютно. Блеск в ваших глазах, желание спасти этот мир, сокрушить тьму и вдохнуть свет в сердца жителей Крэйна — это то, что вас объединяет. А расходятся ваши дороги немного позже, когда вы оба стали сильнее. Когда Сангвин отправился в свободное плавание, покинув Сад. Мрак, желчь, кровь и боль — это оставило на его душе жуткий шрам. Такое не смыть теплом близких и любимых. Наверно, он и сам это понимал, поэтому и ушёл… Ладно, что я вокруг да около. В деревню, к которой Сангвин прибился, когда только попал в Крэйн, пришли разбойники. Не типичные, из разряда тех, что грабят на большой дороге. Те, кто находит удовольствие в убийстве, в боли женщин, в хрипах стариков и воплях детей. Сангвин сражался, как мог. Отдам ему должное — он вырезал каждого ублюдка, зашедшего в деревню.
Но когда он очнулся посреди трупов, в деревне не осталось живых.
Наверно, уже тогда он подумал о том, сколь жесток Бог этого мира, и сколь отвратителен Крэйн. Почему это должен был быть он? Что эта деревня сделала этим людям? Почему никто не пришёл им на помощь? Он не понимал, а вскоре и перестал стремиться к пониманию. Сангвин мне как-то сказал…
"Мне плевать, что станет со мной. Я изменю этот мир — и убью его Бога".
Тогда я ещё не знал, что он имел в виду на самом деле. Сангвин разочаровался в Крэйне. До такой степени, что плевать ему было, что о нём подумают другие. Он отказался от титула героя, отправившись в великую Золотую Империю. Она стала первым инструментом его мести — и поначалу он даже правил, как полагается хорошему императору. Женился, завёл детей. Мы с Мирой даже навещали его во дворце — он стал светлее, чем раньше. Он не смог исправить Крэйн как герой, поэтому решил сделать это, как государь. Под его руководством Золотая Империя расцвела — преступность была искоренена, а монстры, рыскавшие на территориях, устранялись карательными отрядами рыцарей, верных Императору. Люди, орки, гномы и эльфы вздохнули с облегчением — наконец-то появился властитель, искренне желавший что-то здесь поменять.
Обида и злоба, которую Сангвин затаил на мир, потихоньку уходили. Он даже простил Бога — всё-таки тот, хоть и не делал ничего хорошего, в то же время не делал ничего плохого. Его душу ничто не могло залечить, но он сам шёл к исцелению, просто живя свою жизнь.
Затем его жену распяли культисты. Сперва похитили, изнасиловали, а затем распяли. История, что стара, как мир. Причины? Сангвин ликвидировал почти всю деятельность церкви Единого Бога на территории Золотой Империи. Для Его Святейшества этого было достаточно, чтобы применить сей акт устрашения. Как забавно, Арт. Мы далеко не всегда знаем, какие последствия имеют наши действия. Даже если можем попытаться предугадать, мы никогда не сможем быть уверены на сто процентов.
Весь Сад присутствовал на похоронах. Сангвин держал на руках детей, которым недавно исполнился год. Они должны были уехать в Пангонию — такой отдых на природе для всей семьи. Но не это было рождением "Чёрного пламени", второго имени Сангвина сейчас. Как можно догадаться, после смерти жены последовало похищение и умерщвление близнецов, в которых Император души не чаял.
Глупые, глупые люди. В этот раз вскрылась коррупция — связи государственного аппарата Империи с церковью Единого Бога. Как ещё грёбанные фанатики могли похитить детей прямо из-под носа Сангвина? Это случилось спустя полгода после похорон. Комодо Анко помогла ему в расследовании — так он вышел на контакты властителей Дорана, Сенстонии и нескольких кланов гномов Железных Гор. Говорю же — глупые люди. Они искренне полагали, что финансируя и помогая церкви расправиться с семьёй Сангвина, они сумеют захватить власть. Каждый метил на кусочек Империи — в конце концов, жадность и амбиции — типичные черты характера власть имущих. Эти идиоты думали, что Сангвин растеряет хватку и легко отдаст им то, чего они желали.
Доран помог фанатикам преодолеть рыцарей, охранявших дворец.
Сенстония обеспечила им пути отхода на своём воздушном корабле.
Гномы выдали им устройства, чтобы спрятать их эфирный след.
Пангония, по своей глупости, приютила беглецов. Не зная, что на неё тоже падёт гнев.
Вот тогда был рождён он. Чёрное пламя, единственный властитель Золотой Империи, Сангвин Четвёртый. И даже будучи ослеплённым жаждой мести, Сангвин не стал принимать поспешных решений. Похоронив детей, он собрал нас, лидеров Сада. Всё, что он попросил тогда — это не вмешиваться. Что бы не произошло дальше, он попросил нас просто стоять в стороне. Это был последний раз, когда Сангвин искренне улыбался. На его лице не было слёз — только сухая обречённость. Он всё для себя решил в тот день и в тот час.
Ты скажешь, что под жернова военной машины Империи попали невинные. Конечно. Сангвин перестал сдерживать свой гнев, перестал скрывать машину, в которую превратился, попав в Крэйн — в бездушный мешок из плоти, который умеет только воевать и убивать. Из доброго, искреннего императора он стал тем, каким ты знаешь его сейчас. Холодным, безжалостным человеком, для которого не существует слишком высокой цены за желаемое. После трагичных событий он решил воплотить в жизнь то, что сказал мне когда-то. Он изменит этот мир — собственным огнём, силой и волей. Убьёт Бога за всё то, что он не сделал.
И вернётся домой. Потому что Крэйн для него перестал иметь хоть какую-то ценность.
— Мне… Всё равно, — как только Фолл замолчал, Арт решился на продолжение диалога. — Это его не оправдывает. Если он… Если Сангвин всё ещё хочет что-то здесь изменить, он должен был остаться тем, кем был раньше. Правильным императором.
Фолл покачал головой, поднимаясь с табуретки.
— Сангвин разочаровался в Крэйне. Его "изменения" отличаются от того, что думаешь ты. Он хочет подчинить этот мир себе — огнём и мечом, как я и сказал. Потому что иначе, по его мнению, ничего не сдвинется с мёртвой точки. Народы Крэйна продолжат резать друг друга, политики будут продолжать подминать под себя больше, чем могут охватить, и плевать они хотели на простых жителей своих государств. Так это видит Сангвин. Я… — плечи Фолла дёрнулись, он сплюнул, доставая сигарету из выпрыгнувшей из воздуха пачки. — Не прошу тебя простить его. Не прошу понять. Если ты только сможешь перестать его ненавидеть… Этого мне будет достаточно.
В серых глазах первого героя отразилась печаль. У него тоже было много причин, чтобы испытывать злобу к Сангвину. Но в то же время он прекрасно знал, что его бывший ученик и близкий друг стал таким не просто так. Такова уж наша жизнь — ярлыки героев и злодеев не всегда обозначают истину, нутро. Арт был единственным, кто услышал настоящую историю становления императора. Для Лори и Ирис образ Сангвина остался прежним — и лишь в глазах последнего героя он пошатнулся. Слегка, но всё же.
То, что рассказал Фолл, заставило Арта задуматься. Глубоко, настолько, насколько было возможно. Но прежде, чем Арт захотел озвучить выводы, сделанные им после слов и просьбы первого героя, дверь отворилась и в комнату вошёл Кирагас. Эльф преклонил колено, приветствуя главу безымянного ордена. Арт выслушал его историю, а затем они обсудили будущее. Кирагас был счастлив услышать, что в их полку прибыло. Однако, услышав, кто именно присягнул на верность Арту, эльф слегка помрачнел. Видимо, ему не очень нравилось то, сколь легко согласилась на предложение Эсмеральда. Впрочем, Кирагас предпочёл оставить свои мысли в стороне, сосредоточившись на беспокойстве о начальстве.
После Кирагаса комнату паренька навестил Крон. Слепой гном шутил и смеялся, присев на судорожно скрипнувшую кровать. Всё ещё называя Арта козявкой, конечно, но уже по-отечески трепля его по волосам, словно названного сына. Он услышал о сражении с Самсоном в деталях от Ирис, и сейчас старого гнома переполняли тёплые чувства. Парень хорошо показал себя в битве против в разы превосходившего его противника, и если бы не дичайшая регенерация епископа, он бы сумел его одолеть. Так что да, Крон гордился Артом. Проведя полчаса за болтовнёй ни о чём, гном отсалютовал парню, пообещав напоследок проставиться за свой счёт.
Потом пришла Анко, пару минут без слов просверлив Арта взглядом. Кивнув своим мыслям, она вышла прочь, не говоря даже уходя ни слова. Последними забежали Лори с Маркусом и Фарионом. Чародейка обнимала парня дольше всех. Затем, коротко справившись о его здоровье, женщина удалилась под предлогом срочных дел. Маркус, пожав Арту руку, вышел вслед за ней. Грозовой сыч спрашивал парня о сражении с епископом, вытаскивая из него каждую деталь. Фарион хотел запечатлеть историю — после смерти Миры эта обязанность упала на него. С каждым новым посетителем Арту становилось легче, все тяготы отходили на второй план, а мысли потекли в русло отдыха и спокойствия.
Но кое-что не давало ему покоя. Близкие люди, те, кто волновался за него всё это время — было ли это у Сангвина? Тот, кто отправился в одиночное плавание, отпустил своих друзей, начав новую жизнь. Когда он потерял всё, что у него было… Он всё ещё остался в одиночестве. Никто не обнимал его, как Арта. Никто не говорил, что виноват перед ним или что он молодец, что держится на плаву. Так, размышляя, Арт дошёл до того, чего не мог ждать от него сейчас Фолл. Несмотря на резкое высказывание после всей истории первого героя, теперь парень понял.
Он его понимает. Понимает, как можно стать таким холодным и жестоким. Понимает, почему тот разочаровался в Крэйне. Ведь и сам Арт тоже разочаровался в этом мире. Пусть и не так, как Сангвин. Арт не просто решил не ненавидеть императора — он решил простить его. За всё, что было сделано и чего уже никак и никогда не вернуть.
Фолл, глядя на посветлевшее лицо парня, тихонько хмыкнул, удаляясь. Парню нужно было побыть в одиночестве.
Так прошла отведённая неделя. Сад собирался быстро — Арт удивлялся, сколько новых лиц он встречал в коридорах дворца на первом парящем острове. Де-юре он принадлежал администрации Ливиграда, но де-факто им заведовал Сад, используя гигантский особняк как штаб и базу для операций. Здесь был, пардон, и свой сад, убегавший до самого края огромного острова. Этот кусок земли превосходил тот, на котором занимался Арт, в несколько десятков раз. Изнутри казалось, что он вполне мог сравняться с Ливиградом. Здесь не было других зданий или следов постороннего вмешательства, только дикая, нетронутая природа. Густой лес, две горные реки, целое озеро далеко на севере, множество цветочных полей, к концу лета наполнивших воздух концентрированным приторным ароматом.
Если подойти к краю острова и осторожно взглянуть на землю, что в нескольких километрах внизу, можно было увидеть боевые формирования. Армия Сада, наконец-то собравшаяся воедино. Несколько десятков грубо сколоченных деревянных шалашей с высоким, в несколько метров, костром в центре, занимало племя Эсмеральды. Воины орков, внемля зову своего лидера, стянулись со всего континента верхом на химерах-волкодавах — их чёрная шерсть легко выделялась на зелёных полях земель Ливиграда. Солдаты Йорана в знакомом тёмном кимоно занимали палаточный лагерь рядом с племенем Зурукхаи. Эти мечники превосходно владели катанами — Йоран после одной из тренировок признался, что самостоятельно привнёс культуру самураев в Крэйн. Для него меч был дорогой свободы.
Лучшее решение для бывшего раба.
Следом прибыли боевые отделения волшебников. Они горели желанием отомстить — пусть и не знали, что на самом деле случилось с Мирой. Чародеи разных уровней, в разных разноцветных одеждах, молодые и старые — их было очень, очень много. Их представителем стала Лорелеи, как сильнейшая и единственная последовательница покинувшей этот мир архимага.
После чародеев на поля под Ливиградом прилетели на грифонах с жёлтым оперением гномы. Скромный отряд всего в сотню бородатых лиц казался маленькой точкой на общем фоне, но это были гномы, абсолютно верные Крону и Саду. Старые друзья, родственники вплоть до десятого колена — всё-таки для этого народа было кое-что важнее верности золоту и металлу. Крон потратил целый час, обнимая и расцеловывая каждого лично. Арт улыбался и смеялся — он чувствовал поддержку каждого, кто собирался под первым островом. То, что когда-то построили Мира и Фолл, сейчас сияло, будто драгоценный камень.
Лишь Фолл понимал, что это последний раз. Последняя вспышка былой славы организации, нет, дома для заблудших душ, что сотворили они. Понимал и спокойно воспринимал этот факт.
Наконец, прибыли воины эльфов. Сколько их было? Казалось, что здесь собралась чуть ли не вся Пангония. Рейнджеры, целители, волшебники — они распределились по уже образовавшимся группам, оставив лишь рыцарей в золотой броне с зелёной обводкой. Нера всё ещё отсутствовала — грозовая сова, присланная ею, передала просьбу эльфийки встретиться у границ Золотой Империи.
Последними пришли искатели приключений под руководством Тришы, старой чародейки. Когда-то давно она занимала должность главы гильдии искателей приключений, но к сегодняшнему дню уже много лет как сидела на пенсии. Что до самих искателей…
Их было много — таких разных людей, орков, гномов и эльфов. Распределением их по уже образовавшимся отрядам занимался Йоран. Кто были эти странные личности? Если просто — агентами Сада. Если чуть сложней — это были те, кого Сад спас. Те, кто был обязан этой организации жизнью, и те, кто искренне верил в её правое дело. Искатели стекались со всего континента — их было так много, что вскоре поле перестало быть зелёным и обратилось в оттенки рыжего, чёрного, зелёного, алого и белого.
Все они ждали своего часа. Возможности отплатить Саду за доброту и принятие их, кто опустился на самое дно этой жизни. Кто помог преодолеть утрату, кто помог отомстить, кто помог пережить ужасы Крэйна, кто защитил и защищал их всё это время, не закрывая глаз. Они — те самые побеги, что бережно высаживала эта организация изо дня в день. Каждый воин из собравшихся здесь был готов положить свою жизнь ради Сада.
Потому что когда-то Сад был готов положить свою за них.
В этом мире было столько тьмы, столько боли и крови — но надежда, которую лелеял, как в колыбели, Сад, сейчас взревела отчаянным пламенем. Тёмное фэнтези? Да, несомненно. Но фэнтези же! Где есть чёрное, будет и белое.
За сбором армии наблюдал с высоты пятнадцатого острова Скай, теребя свой плащ. Его переполняло волнение — начиналось то, что он видел уже много, много раз. И всё равно — каждый раз был как первый. Видеть величие Сада, узы, что скрепляли меж собой совершенно отличавшихся друг от друга личностей… Это было невероятно. Хранитель Ливиграда уже десять раз проклял себя, что ушёл медитировать в пещеры в тот самый день, когда церковь атаковала город, который он должен был защищать. И это случилось уже дважды! Нет, с чумой Скай отказался помогать самостоятельно, едва понял, кто за ней стоял. Фолл должен был встретиться с Мирой. Значит, не считается?
Как бы не так!
Драконов вообще сложно понять. Они вроде похожи на людей, но порой высокомерны, как эльфы, упрямы, как гномы, и жестоки, будто орки. А порой и вовсе походят на Господа: молчаливого, холодного, пустого. К счастью, они не сходят с ума, как он. Поэтому в ту неделю, отведённую на сбор и подготовку, Скай провёл в раздумьях. Нужно ли ему присоединиться? Нет, он ведь никогда не был официально в Саду. Более того — в Саду был другой дракон, поэтому вмешательство Ская не требовалось. Он и так знал, что их ждёт победа. Впрочем, какая именно — полная или пиррова, предстояло выяснить. Слишком много переменных, слишком много неожиданных деталей…
Как и любой другой мудрый и эгоистичный дракон, Скай решил выждать момент, понаблюдав за развитием событий. Фолл, стоявший рядом с ним в последний день перед отправкой, понимающе кивнул. Такое решение было вполне в духе его старого друга.
Близился вечер седьмого дня. Завтра, ранним утром, Сад выдвинется на север — к южным границам Золотой Империи, которые сейчас толком никто не охранял. Империя была занята — внутренние конфликты, продолжавшиеся даже после жестоких карательных подавлений восстания, фанатики, осаждавшие крепость за крепостью, флот Сенстонии, что почти не встречал сопротивления, рыцарские корпусы Дорана, маршировавшие прямиком к столице… Мало кто знал, что прямо сейчас в игру вступит ещё одна сила. Что интересно, не являющаяся союзником ни одной из других. Но история пока до этого не дошла.
Мы поднимаемся ввысь, к беседке глубоко в дворцовом саду, где распивали чай с мёдом Арт и Лори. Ирис отправилась спать пораньше, Маркус был занят внизу, Эсмеральда почти не контактировала с остальными, равно как и другие лидеры Сада — все сейчас строили планы, продумывали стратегии и расставляли отряды для будущих сражений. Только парень с чародейкой и грозовой совой сидели вместе, наблюдая за закатом. Розовые небеса вполне соответствовали сирени, что цвела кругом. Красота, одним словом.
Но понятное дело, что мысли этих троих были совсем не здесь, не среди сирени, запахов цветов и красоты пейзажа.
— …Сомнительно, Арт, — продолжая мысль, начатую ранее, проговорила Лори. — Я перестала надеяться после смерти мастера.
— Но ты всерьёз собралась… Ты всерьёз собралась пойти или умереть?
— Обижаешь меня, — переливчато рассмеялась Лори. В этом ироничном и весёлом смешке отчётливо полоснули Арта осколки отчаяния. — Даже Фарион согласен. Мы… Больше нет тех, к кому можно вернуться. Больше нет места, которое я могу назвать домом.
— Hélas, c'est vrai, — щёлкнул клювом Фарион. "Увы, это правда". — Сие решение… Никому не даётся легко. Madam Лорелеи выбрала свою судьбу. Сама. Как и полагается волшебнику.
— Для меня Сад умер вместе с Мирой, — сжав пальцами фарфоровую ручку кружки, чародейка вздохнула. — Эта война — я отдам себя ей. Учитывая, с кем мы собираемся сражаться, я умру быстрей, чем пойму, что умерла.
— Как-то… Больно слышать от тебя такое, — напряжённо протянул Арт, барабаня пальцами по столу. — Что бы сказала Ирис, услышав это? Лори, ты наш товарищ… Ты наш друг. Я вообще не понимаю, почему мы об этом говорим.
— Потому что я хочу, чтобы хоть кто-то знал, — улыбнулась чародейка, и её тусклые алые глаза в последний раз вспыхнули. — Маркус… Я не смогу сказать ему это в глаза. Что хочу умереть с честью, как чародейка, как воин Сада — ибо больше у меня нет смысла жить.
— Лори! — даже древесина вздрогнула от резкого голоса парня. — Да что с тобой такое?!
Арт отвёл взгляд, ища им Фолла. Но первый герой не спешил появляться, чтобы дать важный совет в столь важный момент. Арт был сам по себе. Скрежетнув зубами, парень снова посмотрел в глаза Лорелеи. Подруга, товарищ, наставник… Было много титулов, которые он мог бы ей дать, ни капли не сомневаясь. Теперь понятно, почему она убежала в тот раз и почти не виделась с ним после того, как Арт очнулся. Она боялась. Боялась, что кто-то её остановит, что поднимется шум, что её начнут отговаривать от столь глупой затеи. Она не просто глупая — она, пардон, идиотская. Арт был уверен, что Фолл был бы с ним солидарен.
— Арт, вы… Вы с Ирис большие молодцы. За такой короткий срок вы выросли над собой так, как я не сумела за столько лет обучения у мастера. Вот что значит — герои…
Арт прикусил язык, чтобы не закричать от злости.
— Мы столько прошли! Мы сражались вместе, мы… Мы слёзы лили вместе! Лори, ты… — Арт сам не заметил, как вскочил и начал кричать на самом деле. — Лори, как ты можешь так поступать! Если тебе не дорога собственная жизнь — подумай о том, что станет с Маркусом? Что станет с Ирис? Что станет со мной?
— Вы уже взрослые, — опустила чародейка взгляд на чай, плескавшийся чёрной массой в белом фарфоре. — Няня вам не нужна. Так это и происходит в Крэйне — те, кто выживают, взрослеют столь быстро, что легко обгоняют старших. Фолл говорил, что в вашем мире такое тоже не так уж и редко.
— Арт… Mon ami, я знаю, насколько трудно это принять. Я сам… — Фарион поник, по его жёлтым перьям пробежала волна, словно грозовая сова вздрогнула всем телом. Наверно, так оно и было. — Решил, что отправлюсь вместе с madam Лорелеи. Мы сразимся вместе — как сражались много раз до. Мы бросимся на самого Дьявола, connard Сангвина, если увидим его!
— Я не могу это принять, Фарион! — Арт сделал два шага в сторону, затем замер, сжав кулаки. Развернулся, вновь оказываясь лицом к Лори. — Я не стану это принимать! Мы на грани… Катастрофы. Полного звиздеца, чёрт возьми! А вы тут… О своей смерти! Так легко! Словно это ничего не стоит!
— Это стоит куда больше, чем кажется, — абсолютно спокойно ответила Лори. — Я вверяю свою жизнь судьбе. Даже если я выживу после всего, что грядёт… Я уйду. Так далеко, чтобы никто и никогда меня не нашёл.
— Ты издеваешься?! — всерьёз намерился отвесить чародейке пощёчину Арт. — Приди в себя! Что за абсурд вы оба несёте? У вас есть мы с Ирис, у вас есть Сад… Так почему… — он вздрогнул, понимая, что по щекам катились слёзы. Он поклялся себе, что больше никого не потеряет. Ту же клятву, параллельно с парнем, принесла себе и Ирис.
— Я бы ушла ещё раньше, — легко призналась женщина, и здесь парень перестал сдерживаться. Фарион осуждающе двинул клювом, а Лори, повернув голову, ощутила, как расползается по щеке вглубь и в стороны боль от крепкого, сильного удара ладонью. — Всё, что осталось — моя месть. После того, как Сангвин умрёт, в этом мире меня ничто держать не будет.
— Так вот в чём дело, — прорычал Арт. — Из-за мести? Из-за мести ты отказываешься от меня и от Ирис? От друзей? От… — у него перехватило дыхание. — От любви?
— Осторожней со словами, mon ami, — тихо произнёс Фарион. — У madam Лорелеи было две цели: стать архимагом под руководством леди Миры и отомстить Золотой Империи, лишившей её семьи, детства и юности. Она посвятила свою жизнь этим двум la chose. Провалившись в исполнении первой цели, она сосредоточилась на последней. После исполнения мести…
— Я сама, Фарион, — чародейка поднялась, затем, задвинув стул, посмотрела Арту в глаза. — Мастер предупреждала меня. Меня предупреждал Фолл. Я слушала, но не услышала. Моя месть поглотила меня, Арт. Я просто… Я больше ничего, кроме желания её исполнить, не чувствую. Я знаю, что должна оберегать вас, беспокоиться о вас с Ирис, но я… Я просто не могу. Что-то внутри гонит меня в бой. Я… Наверно, можно сказать, что я сошла с ума, да?
Она улыбнулась, и в улыбке той было столько боли, что Арт невольно вздрогнул, отступая.
— Маркус, наверно, сам уже всё понял, — тихо усмехнулась Лори. — Не разрушай его сердце, Арт. Это моя последняя просьба.
Арт прикусил язык, успокаиваясь от металлического привкуса крови, наполнившего рот. Сплюнув, он махнул рукой, разворачиваясь прочь.
— Делайте, что хотите… С меня хватит…
Его шаги удалялись вдаль, постепенно затихая. Где-то вдалеке, у особняка, хлопнула застеклённая дверь на задний двор. Лори, отодвинув стул, вернулась за стол, отпивая чай из кружки. Фарион щёлкнул клювом, опуская взгляд золотых глаз вниз, словно провинившись чем-то перед своей хозяйкой. Чародейка потрепала его по крылу, ободряюще улыбаясь. Ничего, ничего. Даже эту боль она больше не чувствовала. Абсолютно все чувства притупились, исчезли, их заменила стальная уверенность в собственных действиях. Лори детально изучала психологию под руководством Миры и Фолла, поэтому прекрасно понимала, что с ней произошло. Не поняла только, когда именно это случилось. После смерти первого героя? После гибели Миры? Неизвестно.
Психопатия — такая странная вещь. Не знаешь, когда придёт, не знаешь, уйдёт ли вообще.
Фарион, поклонившись чародейке, упорхнул прочь без грома и молний. Грозовая сова полетела на запад, через земли гномов, прямо в волшебную башню архимага. Лори попросила забрать оттуда несколько вещей, которые пригодятся ей на поле боя. О, она покажет всё, чему научила её Мира и что преподал ей Фолл. Она сошла с ума? Да плевать! Подлинный эгоизм нельзя перебить какой-то дружбой и любовью! Плевать на друзей, плевать на любимых — есть только месть, и путь к ней будет усыпан трупами.
Лори знала, что никто не рискнёт её останавливать. Лидеры Сада поймут, Ирис с Артом — поймут чуть позже. Или не поймут вовсе, но остатки человечности внутри чародейки молились о том, чтобы ребята всё-таки поняли. Поняли — и простили. Никто не сможет заставить Лорелеи отказаться от принятого решения…
Стул, стоявший напротив чародейки, дёрнулся, пододвигаясь. Качали ветвями окрашенные в алый деревья, полыхая разноцветными огнями, практически ослеплявшими случайного зрителя. Чиркнула зажигалка, вмешался в общий цветочный запах горький, вонючий запах табака. Перед Лори тут же встала картина покрытых снегом равнин, пустошей на много километров вперёд и назад. И силуэт, с лёгкостью идущий по глубокому снегу вперёд, сохраняя при этом дистанцию аккурат в аккурат в два метра.
У Лори не осталось душевных сил, чтобы удивляться.
— Скажи, Фолл… Как там, по ту сторону?
— Ад пуст, все бесы здесь, — без улыбки проговорил первый герой, откидываясь на сиденье и затягиваясь. Выпустив густое облако серого дыма, посмотрел серыми глазами в глаза чародейки. — Я боялся, что это всё-таки произойдёт. После стольких лет терзаний ты… Потеряла себя. Графиня Лорелеи де Костаэль, ты стала тем, кого ненавидишь всем сердцем. Думаешь, Сангвин такой просто потому что он — злой? Этот человек потерял то же, что потеряла ты — он потерял свою семью.
— Я не отнимала чужие взамен, — прищурилась Лорелеи, начиная задаваться вопросами. Уж не галлюцинация ли это? — Не вершила насилие ради насилия.
— Верно, — криво усмехнулся первый герой. — Ты поступила хуже. Вместо спасения, тоненьких соломинок, за которые полагается хвататься утопающему, ты решила утонуть. У Сангвина не было даже этого. Ты могла сойти с этого пути. Но нет, Лори, ты решила наплевать на тех, кто был готов протянуть тебе руку помощи.
— Каким образом это хуже?! — опешила чародейка.
— Это хуже для тебя самой, — пожал плечами Фолл. — Сангвин ничего не почувствовал, когда твоя семья погибла. Но ты — скажи мне честно, чувствуешь ли ты себя в полном порядке после слов, что сказала Арту? Легко ли тебе после твоего решения? Можешь ли ты уверенно сказать, что совсем ничего не чувствуешь?
— Это не важно… — голос Лори вздрогнул, и вслед за ним вздрогнула она сама. — Они поймут.
— "Они поймут", "они примут", "они знают, что я чувствую и почему я это чувствую" — это твои оправдания? — повёл плечом Фолл, открыто насмехаясь над словами чародейки. Затянувшись, он продолжил. — Почему ты решилась на столь радикальные действия? Твою месть разделяют и остальные. Да и мужчина у тебя наконец-то появился. Правда, не в твоём вкусе.
— Не в моём вкусе, — откинулась на стуле женщина, повторяя действие Фолла. — Ха-а… Ха-ха-ха! Фолл! Это правда ты? Не иллюзия моего собственного разума?
— Не во плоти, но я — это я, — рассмеялся вслед за ней первый герой. — Ты не настолько сумасшедшая, уж поверь мне.
— Тяжеловато в это поверить, когда я веду диалог с мертвецом, — выдохнула Лорелеи, поправляя белое платье в зелёный горошек. Её любимое. Когда-то она хотела надеть его на свадьбу — но те мечты давным-давно сгорели. — Фолл… Я подвела вас. Я подвела тебя и мастера. Вы ушли… А я осталась. Больше некому упрашивать меня оставить месть. Больше некому успокаивать мои кошмары… Ты ведь…
— Я знаю, — кивнул Фолл. — Тебе снится та ночь. Твой день рождения. Вторжение заражённых мертвецов. Прятки в подземелье. Холод, запах собственных выделений и страх, сковывающий душу. Я знаю, Лори. Но ведь ты и сама сказала, что… Вы выросли. Не только Арт и Ирис. Ты тоже выросла над собой. Нельзя постоянно опираться на других — я сказал это Арту, скажу и тебе. Строй свою жизнь сама.
— Фолл… — чародейка была на грани нервного срыва.
— И что, что нас уже нет? — весёлым голосом спросил первый герой, рисуя дымящейся сигаретой в воздухе перевёрнутую восьмёрку. — Ну, мы бы всё равно когда-нибудь бы умерли, этого не избежать. Ты должна победить свои кошмары сама. И от мести тоже должна отказаться сама — никто, сколько бы кто не говорил тебе об этом, не сможет тебя переубедить.
— Я уже не справилась… — чародейка сжала чашку обеими ладонями, и та задрожала, едва не расплескав уже остывший чай. — Я подвела вас! — с этими словами она смахнула кружку прочь. Та улетела в кусты, разбрасывая повсюду бодрящий напиток. — Фолл! Скажи что-нибудь!
Но первый герой только курил, глядя на вскочившую молодую женщину, что только что вернула себе частичку собственной души. Ей не плевать на то, что думают мертвецы — какое ещё нужно подтверждение того, что она всё ещё живой человек? Фолл отбросил бычок в сторону, тут же доставая новую сигарету. Лори кричала, плакала и топала каблуками по деревянному полу беседки, прятавшей их от последних лучей красного солнца Крэйна. Через несколько минут она осипла, но не прекратила пытаться кричать сквозь кашель. Она знала всё то, что говорил ей Фолл. В отличие от ребят, в каждом разговоре и лекции узнававших от Миры и первого героя нечто новое, Лори была далеко впереди. Кроме того, она всё-таки была умной женщиной.
— Я… подвела вас… — из последних сил просипела Лори, стоя на коленях. Слёзы высохли, и в глазах щипало. Ещё немного — и она вошла бы в эфирный резонанс. Чародейка отчаялась, подумав, что Фолл был всё-таки иллюзией. Частичка её сознания, которая не могла отпустить. К ней уже приходила Мира — во снах, правда, не наяву. Улыбалась, обнимала и хлопала по спине. Словно Лорелеи не сделала ничего плохого. Словно всё было в полном порядке.
Лори вздрогнула, ощутив на плече тяжесть чьей-то руки. Подняв взгляд, она увидела полностью закрытое тенями лицо. Алое и розовое прятало Фолла от неё, но в голове женщины возникло чёткое ощущение — он улыбался. Спокойно, ободряюще, как только умел. Искренне. Он улыбался так каждый раз, когда она приходила к нему, получив очередной выговор за всплеск эмоций во время занятий с Мирой. Так он улыбался, когда она говорила с ненавистью о Сангвине — улыбался, словно знал что-то, чего не знала сама Лори.
— Ты сделала всё, что могла, — протянул Фолл, всё ещё держа руку на плече чародейки. — И даже больше. Ты была рядом с ребятами, когда им это было нужно больше всего. Ты отважно сражалась… Здесь, в Ливиграде. Там, в Никке. Ты сохранила связь, образовавшуюся между вами тремя. Это серьёзное достижение… — Фолл затянулся, выдыхая густой дым в сторону. — Мы… Мы гордимся тобой, Лори. И ни я, ни Мира не хотели бы, чтобы ты сгорела в огне своей мести. Мы бы хотели для тебя… Ну, знаешь. Счастья. Как и для Арта, как и для Ирис.
— Наставник… — Лори улыбалась, пытаясь не упасть в обморк, постепенно подступавший к ней. Психика, и без того разрушенная после разговора с Артом, сейчас грозилась развалиться на части. — Спасибо… Я…
— Поступай, как считаешь нужным, — вдруг щёлкнул её по носу первый герой, от чего чародейка на миг зажмурилась.
А когда открыла глаза, в воздухе остался только вонючий запах табака. Она поднялась, сдерживая рвущийся наружу крик. Посмотрела налево, направо. Вернулась за стол, воткнувшись в него лицом. Поморщилась — запах почему-то не уходил. Подняв голову, она замерла, увидев аккуратно прислонённую к кружке Арта зажжёную сигарету. Уголёк на её конце тлел, постепенно обращая табак и бумагу в пепел. Лори осторожно протянула руку к ней, беря табачный свёрток между пальцев. Выдохнула, мотая головой.
Затянулась, тут же хрипло закашлявшись.
Слёзы вновь выступили у уголков глаз, но женщина смеялась, смеялась — и жила. Она услышала то, чего ей так не хватало — и потому, в этот самый миг, была счастлива. Некоторое время она курила сигарету, а закат уже подошёл к концу. На первый остров опустилась тёмная ночь — фонарей в саду особняка не было. Только уголёк едва-едва освещал её ладони, дрожавшие, словно само тело не верило в то, что происходило с Лорелеи. Она не задавала глупых вопросов, вроде того, что это только что было. Важно было то, что это с ней случилось. Будь то иллюзия, игры её разума или настоящий Фолл — она переубедила себя.
Так прошли полчаса. Чародейка пришла в себя, запустив под потолок беседки шарик белого света. Маленькую горку пепла, скопившуюся на столе, унёс ночной ветер, гулявший по островам. Лори спрятала остатки сигареты в пространственный карман, и поднялась, задвигая за собой стул. Ей нужен был хороший сон, чтобы завтра быть готовой к действию. О многом нужно было много кому рассказать, но… Это подождёт. Прямо сейчас, в этом моменте, Лори хотела насладиться тишиной и спокойствием, которое чувствовала впервые за столько времени.
Она обрела покой, которого так боялась.
Но что-то заставило женщину остановиться, едва покинув беседку. Чей-то незнакомый эфир двигался впереди, судя по всему, прямо по каменной дорожке, проложенной в земле и опоясывавшей весь сад. Незнакомец не прятался, двигаясь уверенно, словно боясь упустить Лорелеи из виду. И тем не менее — её никто не окликал. Небольшую вспышку паники быстро подавил рефлекс, и Лори, выпустив белый эфир, сотворила сперва Звёздный Купол против неожиданной атаки в лоб, а затем, вынув из пространственного кармана новенький посох с изумрудом в навершии, окутала себя ветром, чтобы сражаться, если что, и врукопашную. Светлячок, следовавший над её головой примерно в двух метрах, по мановению руки сместился вперёд, освещая…
Чёрные инквизиторские одежды и широкополую шляпу того же цвета. Фигура среднего роста однозначно принадлежала мужчине, и в руках он держал маленькую книгу с бежевой обложкой. Нет… Это была обложка из человеческой кожи. Лори вздрогнула, собираясь с силами.
Второй епископ церкви Единого Бога, не говоря ни слова, поклонился ей, прижимая книгу к груди.
— Я не хотел прерывать столь важный момент, — наконец заговорил он, выпрямившись, и в голосе его прорезалась усталость. — Но всем нам, понимаете, нужно выполнять свой долг.
"Чёрно-белый Инквизитор". Так окрестили второго епископа те, кто видел его в деле. Если Самсон отвечал за пытки, допросы и так называемое "очищение", занимаясь этим скрыто, то Никкодин выступал как официальный представитель церкви Единого Бога. Где? Ха… Правильней спросить — когда. Во время карательных экспедиций, во время расследований еретических течений, во время прямого столкновения с иноверцами — везде и всюду следовал Чёрно-белый Инквизитор со своим орденом, действуя безжалостно и бесчеловечно в отношении тех, на кого указывала ему церковь. Он не был жестоким в привычном понимании этого слова — ему просто чужды были жалость и прощение. И, в отличие от Мясника Церкви, Никкодин был полностью разумен.
Наверно, именно поэтому он не напал, едва наступила тьма, на беззащитную Лори. Наоборот, он выдал своё присутствие и появился лицом к лицу, не боясь поимки или поднятия тревоги.
— Епископ, — сплюнула чародейка. — Ты выбрал крайне хреновое время и крайне хреновое место, чтобы напасть на нас.
— Понимаете, моя цель здесь не Сад или ваши друзья, — выдохнул епископ, сохраняя невозмутимое выражение лица. — Вы — моя цель, графиня Лорелеи дэ Костаэль. Мне приказано привести вас — живой или мёртвой — в город, вполне вероятно, хорошо знакомый вам. Жители Угира не сдают нам замок уже пару дней, а это сильно замедляет продвижение вглубь Золотой Империи. Они… — он поправил воротник инквизиторской робы, откашливаясь. — Скандируют, не побоюсь этого слова, что вы вернётесь и защитите их. Что род, правивший этими землями, вернётся и защитит их. Видите ли, это идёт вразрез с планами моей церкви. Поймите, пожалуйста. Я надеюсь, вы пойдёте без сопротивления. Я не желаю вредить невинным.
Лори покачала головой, собирая эфир в своём теле. Схватка предстояла тяжёлая — ведь против неё был не просто чародей, а опытный боевой маг, прошедший сотни схваток с еретиками, зачастую владевшими чарами, до сих пор неизвестными даже Мире. Он привык к трюкам, привык к неожиданным ударам — это воин, хорошо знающий себя и никогда не недооценивающий соперника. Кроме того, раз он назвал её полное имя — значит, ему ещё и хорошо известно, кто Лори такая.
Что ж.
— Чему быть, — повела посохом чародейка, выбрасывая вперёд свободную руку. Перед глазами второго епископа маячил один-единственный средний палец. — Того, ебать, не миновать!