Утром я чувствовала себя намного лучше. На это раз обсудить планы собрались вчетвером.
— Все, что мы знаем, указывает на крупный заговор. Возможно, Меркаты решили потеснить власть Короны, по меньшей мере, на юге, или… кто знает. В делах такого размера паук не может действовать в одиночку. — Я размышляла вслух, так легче думалось, и может, соратники подкинут какую-нибудь идею.
— Не может, — согласилось Лавронсо. — Им нужны связи со стражами, с армией, деньги нужны…
— Их там целый клан, — напомнил Аларик. — Кубло пауков. Есть полковник и два майора, есть банкир со своим небольшим банком. Но в Иркатуне ли они, и Меркаты они или других фамилий, я не знаю. Часть рода действительно давно живет в Иркатуне, но какая часть… — он пожал плечами. — Про стражей у Меркатов я не слышал.
— Значит, банк свой есть, — кивнула я. — Майоров отметаем, полковник им нужнее. Кто-то непременно должен быть связан со стражами, а может, и с ночными хозяевами Иркатуна. Лавронсо, будь другом, попроси коридорного принести свежие газеты. Может, мелькнут нужные фамилии. А если у них остались вчерашние номера, тоже хорошо.
Следующий час мы изучали четыре крупные городские газеты и три бульварных листка. Аларик указал на заметку в одном из них: “Глава комиссии по общественной безопасности лорд Анеройен был ограблен в квартале Алого заката. Жительница квартала, выглянув на шум, увидела лорда Анеройена, поднимавшегося с мостовой в порванном сюртуке, и двух убегавших в темный переулок существ. Лорд Анеройен отказался от помощи и уехал на первом же свободном кэбрио. Нашему корреспонденту не удалось встретиться с лордом, чтобы получить комментарии, но его дворецкий недвусмысленно заявил, что лорд ни в коем случае не мог показаться в подобных местах.”
— Полагаю, дворецкого выставят за слишком длинный язык, — усмехнулась я. — Возможно, он недавно на этом месте, и еще не знает, что перед писаками такого рода нужно быстро и молча закрывать дверь. Аларик, что ты знаешь про Анеройена?
— Что он женат на ком-то из родственниц Меркатов. Точнее не скажу, но я его определенно помню на празднествах, когда собирался весь род.
— Плохо, что мы узнаем так открыто о том, что кто-то из рода в больших городских чинах, — проворчало Лавронсо.
— И плохо, и хорошо, — заметила я и на непонимающие взгляды Аларика и Бейлира пояснила: — Плохо, что они перестали скрываться, потому что уверены в себе, и для этого наверняка имеются причины. Хорошо, потому что перестали скрываться и стали менее осторожны. — Подумав, я обозначила наш первый шаг. — Но нам нужно знать, где особняки самих Меркатов и их любовниц. Возможно, пауки осторожны и хранят бумаги под боком у одной из красоток, а не в родовой резиденции. Аларик, у тебя никаких сведений нет?
— Нет. Род не считал меня своим, и хоть приглашали в боулесинский особняк Меркатов на празднества, но там собиралась небольшая часть рода, и сам граф приезжал лишь дважды.
Я рассмотрела карту окрестностей и нашла то, что искала — военный гарнизон. Да, Аларик прав, паук — или пауки? — в Иркатуне, и здесь же собирают кулак. Верные части нужно держать под рукой.
Итак, нам нужно узнать побольше про военных, про банки, про особняки… В последние нужно как-то пробраться. Я глянула на Бейлира. Кто, как не эльфийка, ближе подберется к аристократии?
Эльфы мужского пола привлекали всеобщее внимание намного меньше, чем эльфийки, поскольку чаще встречались в Вавлионде, а многие здесь жили. Когда-то я поинтересовалась у Бейлира, почему такая разница, на что он туманно ответил: “Лорд и горничная — это одно, а леди и кучер — совсем другое, прежде всего для леди”. Я пожала плечами и оставила эту тему.
Главное, что стоит эльфийке появиться в местах, где обитают аристократы, она непременно вызовет желание завлечь в свой круг. Селяне эльфов побаивались и недолюбливали, в небольших городках их тоже не любили. Идолта стоит на большом тракте, а там существа более любознательны. Здесь, в городе на пересечении путей, интерес должен быть поживее.
Для начала стоит провести разведку.
— Бейлир, не прогуляешься по центру города в мужском с прикрытыми ушами, чтоб не привлекать внимания? Нужно найти дорогие ресторации или модный салон, где одеваются светские дамы помоложе. Как только выясним, кто нам нужен, “Берлиэль” пойдет туда знакомиться с местным светом.
— Сделаю, попрошу рекомендаций для сестры.
Я отметила про себя, что не жены — эльф оставлял за собой возможность для знакомств в виде мужчины, а может быть, собирался соединять приятное с полезным.
Я кивнула и повернулась к дварфо и барону:
— Лавронсо и… Дерик, вам придется походить по лавочкам, по рынку, может быть, в ремесленные кварталы завернуть и расспросить осторожно, где особняки Меркатов, кто их любовницы, что за военные стоят под городом, кто у них командир, и все, что можете узнать. О настоящих хозяевах банка, конечно, люди знать не будут…
Я задумалась, а дварфо заерзало.
— Что? Лавронсо, ты что-то знаешь?
— Тут один мой приятель жить должен. Он из рода, который торговлей занимается. — Дварфо замолчало, но я чувствовала недоговоренность.
— Торговлей и контрабандой, — закончила я, и получив кивок в ответ, уточнила, — и он из тех, с кем ты мешки через границу носил.
— Почему носил? На мелких подводах с пони по козьим тропам возили, — пробурчало Лавронсо. — Лады, поговорю. Им ли банки не знать. А ты сегодня отдыхай, не то убегалась уже с драным боком.
Бок уже зажил, но отдохнуть хотелось. С другой стороны, стоило сделать что-то полезное, найти еще какие-нибудь сведения. Призадумавшись, я нашла способ соединить и то, и другое — отправилась в книжную лавку.
* * *
Удивительное дело. Когда в Стрекозе ездили только мы с Нимнадилом, затем мы с Бейлиром, я считала, что наши вещи занимают почти все место, и под книги выделила часть полки в шкафу. Пять лет я пребывала в уверенности, что ничего больше в дом-мобиль не уместится. Как путешествуют семьи с детьми, я не представляла.
Когда к нам присоединились Лавронсо, Секирд и Хитра, все со своими мешочками скарба, Лавронсо переложило вещи в Стрекозе туда-сюда, освободив один из коробов под лежанками для своих с Секирд пожитков, а рядом пристроило мешочек Хитры. Наряд Секирд и костюм мальчика для лисички уместились рядом с моими платьями и камзолами Бейлира.
Способность Лавронсо находить место заставила меня забыть размеры Стрекозы, когда мы ходили по магазинам в Боулесине. Конечно, вернувшись, мы выбросили кое-что совсем старое, ветхое и застиранное. Но все же мой гардероб вырос за счет новых личин, а у остальных… просто вырос. Лавронсо оправдало мои надежды и все устроило по местам. Наверное, у дварфов, которые обживают ограниченное пространство горных недр, подобные таланты в крови.
Путешествуя с Бейлиром я подозревала, что у эльфов есть тайная магия — очень быстро приводить себя в порядок, будто только что не скакал с крыши дилижанса на землю в драке с тремя противниками сразу. Возможно, дварфы тоже обладают секретным даром неизвестной доселе магии: расширять пространство.
Я улыбнулась своей шутке и с приподнятым настроением взялась за медную ручку на дубовой двери. Судя по виду, и тому, и другому не меньше двухсот лет — наверняка зачарованы, чтобы сохранить всё, как раньше, а значит, это очень, очень многообещающая лавка. В предвкушении я потянула дверь на себя.
Выбрав несколько альбомов я устроилась в чуть продавленном, но все еще уютном кресле в углу.
Первым мне попал в руки столичный ежегодник “Альманах выставок”. Следующим я взяла "Природные гармонии: ода ландшафту" — пейзажи разных художников. В цвете! Цветных литографий пока печаталось мало, и я присмотрелась к альбому. Может быть, дварфо найдет для него место в Стрекозе. Покрутившись у полки с книгами про графство Меркат, взяла что-то про Иркатун.
За этими тремя томами я могла бы просидеть до закрытия, но на полке рядом с креслом попался тонкий и огромный по размеру сборник карт “Юг Вавлионда сто лет назад”. Мне даже вставать не нужно было, только руку протянуть. Я любила старинные карты, где мелкие рисунки иллюстрировали особенности земель. Отложив альманах и литографии я потянулась за “Югом”, намереваясь быстро просмотреть эту дюжину страниц.
Уже над первой я замерла. Карта изображала план Иркатуна, когда он был еще небольшим городком у перекрестка дорог. Сейчас на месте старого Иркатуна трущобы, а тракт провели в стороне от города. Несколько улиц, которые когда-то были на краю, сейчас отделяли “чистые” районы от тех, куда и днем заходить не стоит, не говоря уже о ночи. Чтобы не ошибиться, я взяла с соседней полки новую карту города и сравнила. Да, все так. Большое и подробно изображенное здание с надписью “Особняк рода Меркат” в центре старого Иркатуна сейчас должно быть в самом сердце трущоб.
За эти годы Меркаты могли продать его или бросить. Здание могли разрушить, впрочем, в этом я сомневаюсь. Скорей, его перестроили. И ночные хозяева наверняка живут именно там. Я представила, что Меркаты отступают, сдавая районы наползающей шелупони и… и не смогла. Напрашивается невероятный, но резонный вывод: Меркаты и есть ночные хозяева. Скорее всего, Меркаты держат город и законной властью, и внезаконной.
Вытащив из ридикюля листок бумаги и карандаш я перерисовала схему кварталов, где находился интересующий меня дом, после чего решительно взялась за литографии. Покупать сегодня я ничего не буду, но часок для того, чтоб рассмотреть красоту, у меня есть.
* * *
Придя в гостиницу, до возвращения Бейлира, дварфо и “полугоблина” я успела выполнить приказ Лавронсо отдохнуть, и собравшееся было ворчать дварфо не нашло повода… пока я не сообщила, что ночью собираюсь посетить трущобы, показав срисованную схему.
— А давай мы тебя в Стрекозе запрем, — мрачно предложило Лавронсо.
— Не выйдет, замки на меня настроены, — усмехнулась я. — Лавронсо, нам рано или поздно придется идти в эти кварталы.
— Лучше поздно, — проскрипело двадфо. — Послушай сначала, что мы выяснили.
Конечно, огромный белого мрамора особняк графа Мерката знали все. Из любовниц удалось выяснить лишь про некую госпожу Локхарт — о ней на рынке судачили с большим удовольствием. Дочь владельцев трех больших лавок, Селессия Локхарт, позволила себе интрижку с офицером. Тот вскоре перевелся в столицу, а ее с собой не взял, зато место офицера тут же занял чинуша Анеройен — да-да, тот самый, из желтого листка. Разумеется, ни о каком благопристойном ухаживании речь уже не шла. Двадцатилетнюю содержанку поселили в двухэтажном доме недалеко от центра для все-знают-какой цели. Заметка из листка и обсуждалась торговками, мол, так ей и надо, гулене, сначала с офицерьем путалась, теперь чинушья полюбовница, и то, вон, по бабам от нее сигает, небось, скоро ей нового полюбовника искать придется, а там покатится.
Адрес дома содержанки выяснять не стали, чтоб не привлекать внимание. Но это нестрашно, главное, знаем имя и историю. Разговорившись про беспутную девку, Лавронсо ловко свернул тему на прочих бесстыжих дам и выудил еще одно имя: леди Эливан. Продавщицы лука и репы спорили, женится виконт Меркат на ней или нет. Леди Эливан была аристократкой, хоть и без титула, виконт так и жил холостяком, поэтому леди занимала положение не низкой содержанки, а “дамы сердца”, хоть и жила за счет виконта в одном из его домов. На замечание Аларика, что он сомневается, будто виконт любовнице большой и устроенный дом снял, торговки тут же замахали на него руками: “Что ты, что ты, у ней дом возле Сахарного озера, там маленьких не бывает”. Судя по разговору, торговки “болели” за леди Эливан.
— Интересно, — заметил Бейлир. — В моих изысканиях я тоже встретился с именем этой леди. Мне рекомендовали несколько рестораций, и про “Золотую мерку” сказали, что туда сама леди Эливан захаживает, “Мерка” совсем рядом с домом леди. Действительно, это у Сахарного озера.
Я повертела в руках карандаш:
— Поехали, посмотрим на эту ресторацию, пока не стемнело. Тебе нужно сходить туда завтра после полудня и посидеть подольше. Как бы и мне подобраться… впрочем, подумаем потом.
В ранних сумерках мы поехали медленным шагом вдоль озера, наняв открытую пролетку для лучшего обзора. Возница оказался разговорчивым, и решив, что мы в Иркатуне впервые, рассказывал весьма занимательные, а может быть, и правда полезные вещи про эту местность.
— Озеро-то раньше прудом было, ряска, тина, еще при деде моем, но как богатеи тут жить стали, так почистили его. Ух и денег тратили, не считая. Нанимали молодых да здоровых и платили не скупясь. Многие тогда через эту очистку из бедноты вышли. Дед мой тоже был батраком в селении недалеко, а на деньги те купил инструмент всякий и ремеслом занялся. Строили потом тут много, и все разные, разные, вон смотрите, дом будто золотой. Нарочно так поставили, что когда солнце заходит, на стены оранжевым светит.
И правда, особняк из золотистого полированного гранита будто полыхал. Возница остановился и дал нам полюбоваться. Я заметила, что не мы одни встали, чтобы посмотреть на чудо.
— А вон там, — продолжал довольный эффектом извозчик, — ух какая красота, но надобно днем смотреть, когда краски на солнце прям в глаз так — ух! Магии видимо-невидимо, чтоб краска держалась. Эльф этот дом придумал.
Дом, на который показывал возница, и правда был примечательным. Редко кто из людей умел так ловко подобрать восемь… нет, девять цветов, чтобы смотрелось на диво гармонично. Стены, колонны, капители колонн, подножия колонн, портики, оконные рамы, лепнина трех разных видов, черепица — у всего был свой цвет. Невероятно!
— Теперь туда гляньте, — наш “экскурсовод” лучился радостью от таких понимающих пассажиров. — Монстру видите? Я подъеду, там весь дом в монстрах, и как темнеть начнет, тени шевелятся, глядите. Будто прыгнут монстры эти прям на улицу.
— Надо же, и как хозяева не боятся в такой страсти жить, — удивилась я больше для того, чтоб поддержать разговор, хотя какая-то мысль мышью зашуршала на краю сознания.
— Дык леди Эливан живет, она ого-го какая. Красивая леди и знаменитая очень. С бургомистром ругалась в прошлом годе, чтоб парк не рубили. Хороший парк, и богатеи там гуляют, и простые люди, пруд есть с бережком, где посидеть можно, всем радость, а этот рубить вздумал. Так леди сама как монстра была, бумагу какую-то рвала и грозилась. Бургомистр и отступил.
Какая интересная леди. И какой интересный дом.
Мы доехали до конца улицы и попросили возницу высадить нас на центральной площади, где через четверть часа мы наняли кэбрио. Ресторацию я рассмотрела — увы, укрыться мне было негде.
Но это не самое важное. Словоохотливый возница получил тройные чаевые. Сведения, которые он сообщил, стоили даже больше.
Фронтон дома леди Эливан был украшен фигурами тангалеберга, тороламии, песчаного червя, шесепанха, пещерного медведя, кистеухого лепарда и прочих бестий, которых живьем видят только безумные искатели приключений и артели эльфов-боевиков на добыче декоктов.
Ночной хозяин Идолты зря исправил записку своего засланца. Бастурма ни при чем. Необразованный головорез написал “бистура” — как расслышал. Уверена, что этот особняк Меркаты называют между собой “Бестиарий”, и он был чем-то очень, очень важен для похитителя Фелисии.
Завтра в “Золотой Мерке” появится “Берлиэль”, и если я хоть что-то понимаю в светских дамах, получит пару-тройку приглашений на чай. Хорошо бы нам вливаться в аристократические круги вместе, но эльфийки не нанимают компаньонок. И боюсь, к любой человеческой женщине моего возраста рядом с эльфами стражи могут проявить интерес.
Под мерный топот копыт и скрип кэбрио я скользила глазами по улицам города, медленно погружающимся в сумрак. Дневная публика уступала место вечерней, только кое-где припозднившиеся гувернантки уводили домой детей и юных барышень. Одна из них, остановившись у столба с магфонарем недовольно кривила губы, а не то гувернантка, не то приставленная родителями компаньонка что-то сердито ей выговаривала.
А что, если…
Вернувшись, я постучалась к дварфо и попросила зайти ко мне.
— Лавронсо, нет ли травок, чтоб выглядеть моложе, хоть и ненадолго?
— Были бы такие травки, эльфы бы только их и растили да в человеческие страны продавали. Зачем тебе? Аларику твоему ты и так…
Не в силах терпеть, я швырнула в дварфо подушечку с софы. Это уже переходит всякие границы.
— Что? — удивилось оно. — Зачем бы тебе еще молодиться?
— Чтоб пойти с Берлиэль как ее воспитанница завтра в ресторацию, а потом к какой-нибудь фифе на чай!
— А-а-а… тьфу, так бы и сказала, — сконфуженно протянуло дварфо и принялось пристально меня разглядывать. — Тебя пухлее сделать надо. Взгляд наивнее. Лоб запудрим, а чтоб не морщила, вытяжку из слизи дракокваки вотрем. В губы жегутень, пухлее будут.
— Опухнут, то есть?
— Ну да. На щеки тоже чуть-чуть. И красками тебя Бейлир намажет. На три-четыре часа за молоденькую дурочку сойдешь. Платьев только у тебя нет, посветлее платья надо, и чтоб талия повыше, и с бантиками, и…
— Вот завтра за платьями и пойдем, — прервала я поток излияний Лавронсо, которое изредка впадало в настроение “я девочка” и не могло остановиться.