— Бейлир, что ты будешь делать с обещанием этой наглой особе? — спросила я, когда мы сели в кэбрио, и Бейлир попросил отвезти нас к городскому театру.
Пожав плечами, Бейлир ответил:
— Исполню арию, конечно же.
— Бейлир, какую арию! Мы с тобой в столице были в прошлом году, ты даже слышать эту оперу не мог! Ты же ненавидишь оперу! Думаешь, в театре тебе сейчас дадут ноты?
— Нет, не в театре, а в музыкальной лавке напротив. Партитуры наверняка уже напечатали и разослали по крупным городам. А нет… эти дамочки тоже не слышали оперу. О чем они могут говорить? Пересказывать статью из “Вестника музыки”? — Он поднял глаза к потолку и манерным голосом провозгласил: — Потерявшая разум девушка в запятнанном кровью платье воображает, будто вышла замуж за любимого, и умирает с разбитым сердцем! — он скривился. — Тьфу, гадость какая эти ваши человеческие трагедии. Раз уж пырнула мужа, вали в окно, а любимому дай по морде за то, что выслушать не сподобился. И за что мне ваши оперы любить? Что ни представление, так все умерли, ха-ха. Гарни, поверь, никто не посмеет поправить меня, если я спою им свое собственное сочинение.
Партитуры, действительно, были, но одним набором дело не обошлось. Из музыкальной лавки мы вышли через два часа, когда “Берлиэль” перепробовала с две дюжины инструментов, и кроме пяти опер, купленных за несуразные деньги, вырвала у хозяина сборник старинных песен гоблинского племени Унылый рог, который уже приготовили на растопку за ненадобностью.
Остаток дня “Берлиэль” пела. Если прочие постояльцы гостиницы и были возмущены неуместным концертом, то нам никто об этом не сообщил.
Ужинали в моем номере. Бейлир забежал ненадолго, быстро съел салат и ушел репетировать.
У горничной, которая принесла нам отвары с печеньем, блестели глаза и горели румянцем щеки.
— Это настоящая эльфийка поет? Настоящая?
Как раз в эту минуту “Берлиэль” зашла за горячим питьем. “Эльфийка” улыбнулась девушке, отчего та впала в ступор. И правда, где бы еще она могла услышать эльфийское пение, если даже в особняки эльфов наперебой заманивают?
Я попросила эльфа задержаться: пока мы с Лавронсо делили тарелку с десертами, мне в голову пришла не слишком приятная мысль. Я поспешила обсудить ее с друзьями:
— Леди Эливан выглядит особой, которая может добиться своих целей. Она красива, обладает хорошим вкусом, неглупа, сведуща в интригах, ведет разговор так, как ей надо, и куда надо. Такая женщина женила бы на себе виконта, если бы кто-то более высокий по положению, то есть, сам граф, не запретил бы. Она нужна Меркатам свободной, и ее особняк должен быть связан с Меркатами так, что слухи слухами, а доказательств — только слова светских сплетниц. Если это действительно так, значит, леди Эливан с “Бестиарием” держат отдельно от клана на случай провала — обыски, перехваченные документы, и уверена, тайная служба вполне в состоянии распилить этот демонов тайник. Но если Меркаты так предусмотрительны, значит, в тайнике нет ничего про самих Меркатов. Но я не понимаю, как они в этом случаем всем управляют.
— Через подставное лицо, — хором сказали Аларик и Лавронсо.
— И подставные компании, — добавило дварфо.
Я впилась ногтями в ладони. Столько усилий, и все насмарку.
— Значит, с этого конца их не взять. Даже если каким-то образом заставить леди Эливан дать показания, она нетитулованная аристократка и наверняка без сильной семьи за спиной, иначе не стала бы любовницей лорда в два раза ее старше. Поверят ли королевские службы, если связующим звеном будут только твои слова и ее слова?
— Я думаю, что никакого отдельного лица нет, слишком рисковано, — задумчиво проговорил Аларик. — Наверняка кому-то из своих выдали документы на другое имя, и все дела ведутся через этого несуществующего человека.
— Но деньги идут через их банк, — напомнило Лавронсо.
— Деньги через банк. Чтобы банк открыть, одной бумажки было мало, тут им пришлось свое имя представить. Если они предусмотрели “Бестиарий” как хвост ящерицы, наверняка банковские документы в другом месте.
Аларик постучал карандашом по столу, и я вдруг представила его в кабинете барона за делами. Я знала его молодым человеком, который был при отце на вторых ролях, и даже тогда ни разу не видела за делом. Зрелый Аларик мне нравился даже больше.
Левронсо перехватило мой взгляд и слишком понимающе улыбнулось. Демоны.
Лори, дело! Где могут быть документы?
Вздохнув, я вытащила схему, которую перерисовала со старой карты.
— Если Меркаты, действительно, правят и ночным миром Иркатуна, думаю, связующее звено они спрятали там, куда королевские следователи и не подумают сунуться, а стражи не рискуют появляться. Нужно проверить это место. Для начала хотя бы посмотреть.
В ответ я услышала четыре вопля:
— Лори, неужели ты пойдешь туда?!
— Снова дырку схлопотать хочешь?
— Гарни, я уши волосами прикрою и посмотрю.
— Если тебе там фингал поставят, ты к этой леди на музыку не пойдешь.
Аргумент Секирд оказался самым действенным. Действительно, по летнему времени у платья открытые руки, и любой синяк или царапина вызовут подозрения. Лицо тоже может пострадать. Демоны. Придется отложить вылазку.
— Аларик, я пойду туда, куда нужно для дела. Ты и представить не можешь, куда я ходила за эти годы. Лавронсо, если и схлопочу, это будет не вторая и не третья. Бейлир, и думать не смей. Хочешь, чтоб стражам донесли, что видели эльфа-боевика в городе? Секирд, ты права, — я сделала паузу и насладилась вытянутыми физиономиями. Секирд хихикнула. — Портить вид перед таким важным событием мне и правда не стоит. Если я не смогу прийти с Бейлиром на музыкальный вечер, то некому будет искать тайник с бумагами.
Я вздохнула.
— Бейлир, сколько времени ты сможешь удерживать их внимание? Сколько длится эта демонова ария?
— Недолго, но я спою несколько, а эту их “Лючию” в конце. Скажи, сколько времени тебе нужно.
— Около четверти часа. Но, Бейлир, никто не должен заметить, что меня нет!
— Гарни… — укоризненно посмотрел на меня напарник, а Лавронсо картинно схватилось за голову.
Хитра не поняла этой сцены, и Аларик поспешил ей объяснить:
— Если эльфы, одаренные искусством, хотят, чтобы при их пении прочие существа забыли обо всем, то поверь мне, они забудут обо всем. Бейлир, неужели вы ни разу не пользовались этой способностью на заданиях?
— Мы не хотели, чтоб кто-то знал о двойном даре Бейлира, — пояснила я. — Сейчас ищут эльфа-боевика, и никто не заподозрит в одаренной искусствами Берлиэль морду со столба, даже если Бейлир будет стоять рядом с объявлением о поимке. Когда Бейлир пел и играл в тавернах, он не использовал дар полностью и обязательно носил с собой меч. Думали, что он боевик, который умеет неплохо петь, что по всеобщему мнению вполне обычно для эльфов.
Аларик одобрительно кивнул такой предусмотрительности, а Лавронсо, посмотрев на часы, разогнало нас по кроватям, не удержавшись от ехидства, что сегодня мне и правда стоит выспаться одной, за что едва не получило по шее. Довольно хохотнув, дварфо вернулось к серьезному виду и тронуло меня за плечо:
— Гарни, я тебе сейчас успокоительных травок заварю.
— Мне не нужно.
— Нужно. Ты как дергаться начинаешь, сразу травок попей. Не то и сама изведешься, и все вокруг будут как тетива натянутая. А там либо щелкнет невовремя, либо лопнет.
Вот же… мудроумное.
Уже лежа в постели, я перебрала в памяти, все ли взяла с собой из Стрекозы. Набор отмычек, несколько артефактов… кажется, всё.
* * *
Девушки оделись в приличные для города штаны, рубахи и жилеты, и пошли гулять по Иркатуну. Я попробовала попереживать, но Бейлир напомнил, что Секирд большая девочка, даже очень большая, а Хитра в их совместной поездке доказала, что вполне может быть благоразумной.
И правда, в этом деле я волнуюсь сильней, чем обычно. Может, потому что теперь рядом со мной много других существ, а не только резвый эльф-боевик. А может быть… да, стоит быть честной с собой: я боюсь разочаровать Аларика. Ерунда какая-то…
Я заняла себя чтением свежих газет, Бейлир — репетицией, Аларик ненавязчиво составил мне компанию, предупредительно поднося отвары и вовремя заказав обед. Я готова съесть любимую шляпку, если это не было ухаживанием.
Лавронсо с утра куда-то пропало и вернулось после обеда с огромной коробкой, из которой вынуло многослойный голубой наряд, сочетающий в себе платье, тунику и плащ одновременно.
— Что это? — с подозрением спросил Бейлир.
— Шелк из ваших Лесов, выделка в наших Синих горах. Контрабанда! — довольно задрало палец дварфо. — Прочное очень. Пригодится.
Мы с Бейлиром пожали плечами. Платье и правда выглядело необычным и очень эльфийским. Впрочем, на дварфе оно тоже смотрелось бы хорошо. Удивительно.
— Лавронсо, о контрабанде… Ты не узнало еще ничего?
— Вот как раз сегодня и узнало. Есть у них свой банк. Иркатунское Златохранилище принадлежит кузену графа Мерката. Банк маленький, но имеет дело с магистратом.
— Еще бы.
— А полковник гарнизона на его дочери женат.
— Спасибо. Ох и кубло мы нашли…
Больше в этот день мы ничего не обсуждали. Я прятала в подвязках артефакты, а в нижней юбке отмычки. Лавронсо с Бейлиром к восторгу девушек снова омолодили меня на дюжину лет. Когда я оделась полностью, девушки хохотали так, что едва не обидели наших художников. Бейлир и Лавронсо надулись, но приняли заверения, что выгляжу я вполне похоже на восемнадцать лет, особенно когда стараюсь смотреть глупо и хлопать глазками.
— Мужикам только не попадайся, — напутствовало меня Лавронсо. — Раскусят. Мужики в кварталах вроде Алого заката и не такое видали. Тридцатилетних перестарков, изображающих невинность, там пруд пруди.
Я даже не обиделась на перестарка, но Аларик недовольно глянул на дварфо.
Пока “эльфийка” одевалась, а я пыталась удержаться от того, чтобы кусать опухшие (стараниями Лавронсо) губы, дварфо отвело меня в сторону.
— Гарни, вы сколько с Бейлиром вместе работаете?
— Два года.
— Он тебя хоть раз подвел?
— Нет, но…
— Без “но”. Он берется за то, что может выполнить. Если он сказал, что удержит их глаза на месте, пока ты не вернешься, значит, удержит. Не теребись, поняла? Не то отправим в Стрекозу сидеть.
Я фыркнула, но напряжение чуть спало. И правда, Бейлир не брал на себя невыполнимых задач.