— Итак, что нам известно. В кабинете “Бестиария”, действительно, есть тайник с замком дварфийской работы из зачарованного элдримориума. Закрыт он ключ-артефактом вот такой формы, — я протянула компании зарисовку, — и верхняя часть болталась на шее Локхарт как украшение.
— Это странно, — удивился Аларик.
— Это шутка судьбы, — усмехнулась я и пересказала историю появления у Локхарт новой подвески.
Дварфо закатило глаза, девушки хохотали, Аларик хмыкнул и взял лист в руки.
— Мне предлагали однажды тайник с таким ключом. Он состоит из четырех частей.
— Ясно. Раздали по куску всей теплой компании, чтоб держать друг друга за… — дварфо осеклось под моим взглядом, — за нежные места.
— Похоже на то, — нахмурилась я и вздохнула. — Придется побегать по Иркатуну за кусочками мозаики. Интересно, кто первый успеет добраться? Мы до бумаг, или Анеройен до горла любовницы? Хм. Бейлир, она не говорила, когда это случилось?
— Четыре дня назад. Они поссорились, он ушел раньше, и она посчитала, что он таким образом решил извиниться. Верней, она хочет так думать.
— Отправился в квартал Алого заката утешаться, где на него напали, — вспомнил Аларик. — Поэтому ночные хозяева сейчас перетряхивают своих, а не дом Локхарт. Какое-то время у нас есть. Странно, неужели никто не заметил, что у нее на шее часть ключа?
Я задумалась:
— Там был виконт… Ее любовника не было. Возможно, остальные тоже не пришли. Мне кажется, она старалась не попадаться на глаза виконту. Это объяснимо, само ее появление на вечере скандально и против правил. Интересно, кто же эти трое, что держат остальные части? Виконт в их компании или нет?
— А кто у них в компании, кроме чинуши… Граф, виконт, полковник, банкир… Четверо, — нахмурилось дварфо. — У подвески четыре части, но одна у Локхарт, значит, должно быть трое. А их четверо.
— Может быть, графа и виконта считать за одного, если хранят часть в родовом особняке и оба об этом знают? — предположил Аларик.
— И по очереди проверяют перед сном, — хмыкнуло Лавронсо. — С вас, благородных станется. Полковник забрал в гарнизон, банкир — в закрома банка. Как думаете, сколько мы провозимся, собирая все части? А если мы ошиблись, и какая-то часть ключа у другого урода?
— И каковы шансы удержаться в тени это время. Очень маленькие шансы. Одна ошибка, и нас всех перебьют, — закончила я его мысль. — Джанин бы сюда. Она бы по этому осколку собрала весь ключ. Или хотя бы Лигатрика. Лавронсо, тут нет дварфов-артефакторов?
— Гениев нету, а если б обыкновенные могли управиться, то ключ-артефакты не стали б делать и за такие деньги продавать.
— М-да. Хорошо Меркаты придумали с разборным ключ-артефактом. Хоть и правда стенку долби.
— Не поможет, — покачал головой Аларик. — Это же не одна дверца, это ящик из элдримориума. Странно было бы вешать сложный рунный замок, если конструкцию можно было обойти с боков.
Мы зашли в тупик. Стащить у госпожи Локхарт “подвеску” — проще простого. Но что дальше? Следить за “Бестиарием” в надежде, что подловим, когда соберутся все четверо с ключами? Они наверняка принимают меры предосторожности.
Помолчав немного, мы разошлись спать.
* * *
Завтракали мы в номере Бейлира. Молча. Утром он продемонстрировал мне подвеску, которая еще вчера красовалась на пышной груди госпожи Локхарт, и теперь мы не разговаривали. Конечно, для него это была плевая задача, но идти на дело втихаря не годится. Что за ребячество!
О том, что и Аларик, и Лавронсо знали о вылазке, я видела по их лицам. Девушки ушли спать еще до того, как мы с Бейлиром вернулись. Сейчас, быстро поев, они убрались из-под грозовой тучи на софу и залегли там с книжками.
Несмотря на суровые взгляды Лавронсо, я разрезала еще теплую булочку, намазала ее маслом и примерилась к конфитюру. Тяжелая атмосфера за столом вовсе не помешала дварфо вспомнить про мою фигуру, и оно будто невзначай отодвинуло вазочку с вожделенной сладостью на другой конец стола. Заметив мой взгляд, от которого разве что скатерть не дымилась, Аларик вернул десерт на место. Смотреть на меня он не решался. Лавронсо надулось, всем своим видом выражая “для вас стараюсь, а вы не цените”.
Лучше бы Лавронсо был сегодня “девочкой”. “Заботливая тетушка” из него получается совершенно невыносимая.
Впрочем, сегодня все они невыносимы.
Неторопливо украшая мягкую сдобу золотистым джемом, я соизволила оповестить команду:
— Вот что, друзья. Шутки кончились. Вы можете завывать, когда я собираюсь в ночь к бандитам, можете пичкать меня лечебными отварами, учить жизни и прятать печенье — Лавронсо, я все вижу, верни тарелку на стол — но еще один знак недоверия, и я выхожу из игры. Совсем выхожу, потому что без доверия ни дело не сделаем, ни сами не убережемся. Еще одна такая выходка за моей спиной, еще одна попытка утаивания сведений, и вы будете делать все, что хотите, но без меня.
Аларик вздохнул и сдался первым:
— Прости. Я думал, тебе понравится сюрприз.
Демоны! Он и правда не понимает.
— Аларик, — сказала я мягко. — Сюрпризом может быть мороженое в жаркий день или бодрящий взвар холодным утром. В нашем деле сюрприз может стоить кому-то жизни.
— Гарни, я хотел поработать сам, — удрученно подал голос Бейлир.
— Поработал бы. Поговорил бы со мной и поработал. Мы команда, и это значит, что “сам по себе” — не здесь и не сейчас. Каждый из нас держит в своих руках жизни остальных.
Я пристально посмотрела на Лавронсо. Видно было, что оно давно все поняло, но сдаваться не собирается.
— Гарни… ты… э…
— Я?!
— Э… Ты сама за нами в Идолте пошла не спросясь! — дварфо решило стоять до последнего.
— А ты подговорил Секирд меня усыпить. Мне с самого начала нужно было тебя не слушать, а постановить, что иду за вами. Больше так не будет.
— Ладно, прости. — Выдавило из себя Лавронсо. Я ждала. — Прости, правда, я не подумало. У меня тоже больше так не будет.
Я кивнула. Лучшего от него не добиться.
— Зашторьте окна, посмотрим, как ваша добыча мерцает.
Подвеска, и правда, была усыпана шевелящимися огоньками.
— Странно, руна какая-то, — задумчиво сказал Бейлир.
— Руна? — удивились мы хором. Для остальных подвеска просто переливалась мелкими искрами.
— Ха, это ж рунный ключ, — хмыкнуло Лавронсо. — На нем руна и должна быть, ее только обученные маг-артефакторы могут разглядеть, больше никто. Видать, еще и эльфы, — и добавило грустно: — Даже я не вижу. Наверное, на других частях другие руны.
— И что теперь будут делать Меркаты, лишившись одной из четырех? Хм, Аларик, ты не спрашивал у тех дварфов, что делать, если одна часть потеряется? Или весь ключ?
— Спрашивал. Обратиться с ним, — Аларик усмехнулся, — в их мастерскую в предгорьях. Если останется хоть одна часть ключа, они могут восстановить остальные по этой одной. Если утерян весь ключ, то нужно везти ящик, чтоб срезать дверь.
— Не ехать же нам в предгорья, — протянула я уныло. — Интересно, как восстановят? Руны наверняка разные.
Вдруг Лавронсо вскинулось:
— Ушастый, ты только одну руну видишь? Я тут подумало… погляди хорошенько, а?
На удивление, Бейлир не обратил внимания на непочтительное обращение, забрал у девушек клетчатый плед, свернул его вдвое и влез под него с головой. С подвеской.
— Вижу! — Донеслось из-под покрывала. — Еще три крохотные руны, слабые совсем, но они есть!
— Хех, — довольно посмотрело на нас дварфо. — Если по одной части можно восстановить потерянную, значит, прочие руны тоже встроили, но слабее, чтоб замок их не поймал, только настройщик видел. Но сильный настройщик нужен. Обычные-то во многих мастерских водятся.
— Что за настройщик?
— Плоская такая штука, на которой пыхают нужные руны, — ответило Лавронсо. — Верней, маги-артефакторы обученные видят, что пыхают. Для остальных просто огни бегают.
— Когда я звала Алоиса настроить “защитников”, он держал у мерцающей пластины кольца для нас, — вспомнила я. — Эх, жаль, что их пришлось вернуть.
Хитра, которая сидела на софе с новой книгой “Три дюжины блюд из курицы”, оторвалась от изображения запеченных ножек, быстро глянула на меня, будто чувствовала себя в чем-то виноватой, и снова уткнулась в картинку.
— Хитра, — я пристально посмотрела на лисичку.
— А? — она подняла на меня глаза, и взгляд ребенка был кристально честным. Понятно.
— Хитра, ты вернула кольцо?
— Ну… — кажется, она едва сдерживалась, чтоб не обернуться в хвостатую ипостась и не шмыгнуть под софу.
— Давай сюда.
Поняв, что ругать не будут, по крайней мере, сейчас, Хитра достала из-за ворота веревочку с артефактом зачарования одежды. Рядом болталось тонкое и неприметное колечко, именно такое, как нам дали в лаборатории.
— Я думала, если Джанин попросит, то верну, но она не попросила, — Хитра опасливо протянула мне артефакт.
Вся компания воззрилась на крохотный ободок, который мог спасти нашу миссию.
— Я не я буду, если эти гении не сделали кольцо очень, очень сильным, — прошептало Лавронсо. — Обыкновенные ключи прям к замку поднести надо, а колечки этих безбородых работали, если к двери подходишь. “Защитники” и вовсе с полдюжины локтей чуяли.
— Может ли ключ настроиться от ключа? — я опасалась понадеяться зазря. — Как ты думаешь, подвеска-ключ может быть настройщиком?
— С этими гениями я во все поверю. Давай проверять.
Но как мы не прикладывали кольцо к подвеске, искр не появилось. Попробовали все по очереди, и девушки тоже. Хитра возилась дольше всех, от усердия высунув кончик языка. Она поворачивала кольцо и так, и этак, уж очень ей хотелось, чтоб она стянула эту вещицу не зря. Секирд, стоявшая рядом с подругой, внезапно сказала:
— Погоди. Дай-ка… Надо на свет.
Она подошла с кольцом к окну и отодвинула штору.
— Бейлир, глянь-ка. Дырка?
— Да, крохотное отверстие. Вряд ли случайно. Но туда даже кончик иглы не пройдет.
Отрядили дварфо в лавку инструментов, а если там не найдет, пусть к своим соплеменникам в мастерскую прогуляется. К полудню оно вернулось с нужной иглой и увеличительным стеклом. Теперь мы все видели маленькую аккуратную дырочку
Как лекарю, привыкшему к тонким манипуляциям, дело поручили самому Лавронсо. Затаив дыхание мы следили, как он осторожно водит тонкой иголкой с невидимым концом. Не удержавшись, когда игла встала на место, Бейлир крикнул: “Жми!!!” Игла вошла в отверстие, Секирд тут же подала подвеску, и дварфо приложило кольцо к ней. Я задвинула гардины, и под общий облегченный вздох по кольцу побежали искры. Мы хором досчитали до десяти и подождали еще немного.
Уверенности в том, что кольцо зарядилось всеми четырьмя рунами, у нас не было, но проверить это можно было только одним способом: приложить к замку в кабинете.
Кольцо доверили Бейлиру — на его пальцы оно село лучше всего. Хитра и у артефакторов носила его на веревочке, с ее тонких пальчиков кольцо спадало. Мне украшения мешают, а эльфу всё нипочем. Эльф может убить двух противников, будучи одетым по роскошной придворной моде. Проверено.
Мы решили дождаться очередного приглашения для эльфийки — это удобнее, чем пытаться проникнуть в “Бестиарий” самостоятельно, скрываясь от хозяев. Подвеску этой же ночью Бейлир подкинет назад — не стоит заставлять Меркатов волноваться раньше времени.
— Друзья, вы не забыли, что есть вторая часть бумаг, которая связывает банк Меркатов с их делами?
— Помним, помним, — проворчало Лавронсо. — И твою идею о том, что эти бумаги в трущобах, тоже помним. Мне уже начинать завывать?
— Пока нет. Я хочу навестить одного поверенного, который давал контракты не только гильдийским порученцам, но и теневым.
— Обыкновенным наемникам, то бишь.
— Да, но высокого класса, не всякой рвани. Звать стражей ему, как ты понимаешь, не с руки. Не смотри на меня так. Придется рискнуть. О том, кто хочет подвинуть Меркатов в трущобах, на рынке не расскажут.
Бейлир предложил проследить за мной на всякий случай, но я отказалась. Нет такой слежки, которую нельзя было бы распознать, а в паре нам появляться нельзя. Аларика и Лавронсо я в этом качестве даже не рассматривала — не сумеют.
Убедившись, что он мне не нужен, Бейлир оделся в мужское и под ехидные замечания Лавронсо ушел куда-то “по делам, не имеющим отношения к нашей миссии”. Лавронсо решило осторожно поговорить со своим приятелем-контрабандистом. Аларик — все же покрутиться по разным рынкам и лавкам ремесленников.
Девушкам сегодня дела не нашлось, поэтому они собирались зайти в кафе, а после — в галантерейную лавку. У обеих просыпался интерес к женским штучкам. У Хитры — в силу возраста и обретенной свободы. У Секирд — потому то под напором здравого смысла по имени Лавронсо постепенно ржавели и распадались кандалы, которые она сама на себя навесила, глядя в зеркало с ненавистью.