В зале для приёмов собрались, кроме градоправителя, ещё несколько человек из числа аристократов Депьярго. Все они обступили полукругом что-то продолговатое, чего Фокси вначале не смог разглядеть. Чиновник подвёл его поближе, и Фокси тихо ахнул. На полу распростёрся лорд Дориан. Точнее, то, что от него осталось. Одежда пропиталась кровью, из груди торчит рукоятка кинжала. А лицо… Как будто щеголеватый лорд перед смертью увидел нечто ужасающее. На лице застыла жуткая гримаса.
— Что здесь происходит? — громко спросил Фокси.
Все заговорили одновременно, так что ничего нельзя было разобрать. Наконец лорд Ирн ухитрился перекричать всех своих советников:
— Господа! Прошу вас сейчас разойтись! Я сам улажу этот вопрос! Более того, мы примем экстренные меры безопасности! Убедительная просьба — сдайте все, повторяю, все свои амулеты!
Несколько тёмных побрякушек упало на пол. «Видимо, они не всё отдали мне», — мелькнула мысль у Фокси. Советники, переговариваясь, покинули Зал приёмов.
— Так что же произошло?
И Старый Лис принялся рассказывать, как банкир послал вслед лорду Дориану наёмных убийц, те дождались, пока лорд окажется возле своего дома в одиночестве и попытались зарезать его. Лорд Дориан оборонялся, поднялся шум, из дома выбежали слуги, и убийцы покинули место драки. Однако они успели тяжело ранить лорда Дориана. К несчастью, лорд не отдал Фокси последний амулет, утаив его от всех. Соглядатай, почуяв слабость хозяина, покинул без дозволения амулет, и, пока подбежали слуги, всё уже было кончено.
— Вот результат, — с подобающей печалью на лице проговорил Старый Лис, указывая на тело своего «друга».
Однако Фокси уловил торжествующий блеск в глазах своего отца. Сопоставив этот рассказ со словами Ирис, он сделал кое-какие выводы. Видимо, шпик был послан за отрядом Фокси, чтобы точно узнать, где и с кем находится лорд Дориан. Как только Дориан отправился в одиночестве домой, шпик немедленно донёс это куда следует, наверняка самому градоправителю. За Дорианом были немедленно высланы наёмные убийцы.
Почему-то у Фокси сложилось впечатление, что они-то и подбросили амулет раненому лорду. И, разумеется, мстительный банкир был в сговоре с градоправителем.
— Теперь, когда славный род Лорда Дориана прервался, его состояние и особняк переходит в казну города, — со змеиной улыбкой говорил Старый Лис.
— А ты не думаешь, отец, что банкира, замешанного в этой грязной истории, надо наказать? — уточнил Фокси.
— Разумеется, — ответил градоправитель. — Закон есть закон. Банкир скоро прибудет сюда для допроса.
В этот момент доложили о том, что банкир уже ждёт за дверью.
— Зовите, — распорядился Лорд Ирн.
Банкир, войдя, сразу увидел труп лорда Дориана, и глаза его мстительно заблестели.
— Милорд, — он низко поклонился вначале градоправителю, а затем его сыну, — я вижу, что боги вняли моим мольбам…
— Ну, уж прямо и боги, — усмехнулся лорд Ирн в лицо банкиру. — Однако вы слишком круто действуете, друг мой.
— А причём здесь я? — сразу ощетинился банкир.
— Ваших людей задержали рядом с местом преступления.
Градоправитель подал какой-то знак, и дружинники ввели двоих неприметного вида людей в скромной одежде. Сейчас, однако, их одежда была местами порвана и выпачкана чем-то бурым.
— Скажите мне, — почти ласково обратился лорд Ирн к задержанным, — этот ли человек нанял вас и приказал напасть на лорда Дориана?
— Да, это он, — в один голос признались неудавшиеся убийцы.
— Ложь! — взревел банкир.
— К сожалению, нет, — спокойно продолжил Старый Лис. — Каждое слово, произнесённое здесь, фиксирует писец. Он же указал и присутствующих свидетелей: дружинников, а также моего сына. Достаточно! Несите запись признания!
Появился писец. Он действительно принёс запись состоявшегося здесь недолгого разговора и ещё какие-то бумаги. Все документы забрал лорд Ирн.
— Уведите арестованных! — скомандовал он дружинникам. — Пусть сидят в подземелье до суда.
Отпустил он и писца. Видимо, бумаги, которые держал в руках градоправитель, были хорошо знакомы банкиру. Он сощурил глаза и процедил:
— И что вы теперь от меня хотите?
— Что я хочу? — сладким голосом повторил лорд Ирн. — Я хочу, чтобы вы списали весь мой долг. Документы уже подготовлены. Вам осталось только подписать их.
Банкир скрипнул зубами:
— Я вижу, что другого выхода у меня нет. Кто в таком случае выступит свидетелем этой сделки? Ваш сын, насколько я понимаю?
— Именно так, дорогой друг, — Старый Лис продолжал улыбаться.
Банкир уже занёс руку над бумагой, однако остановился и спросил:
— И каковы гарантии моей личной безопасности?
— О, стопроцентная гарантия от меня лично!
Банкир подписал документы, и Фокси скрепил их ещё и своей подписью. В этот миг в зал вошёл судейский чиновник в сопровождении нескольких солдат:
— Вы арестованы за убийство! — обратился он к банкиру. — Следуйте за нами!
— Что это значит, Ирн? — резко обернулся банкир к градоправителю, который спрятал подписанные документы за пазуху.
— О, друг мой, это не я! Комитет судей, решил, видимо, возбудить против вас уголовное дело! — пояснил лорд Ирн. — А градоправитель, смею напомнить, не занимается разборкой уголовных дел. Так что сейчас вам придётся следовать за этими людьми.
— Обманщик! Жулик! — вскричал банкир.
— Ничего подобного! — возразил Старый Лис. — И если бы вы, друг мой, получше знали наш уголовный кодекс, ничего этого с вами не случилось бы.
Банкира увели.
— И последнее распоряжение, — сказал лорд Ирн. — На имущество банкира наложим арест. Отныне до вынесения решения суда распоряжаться его средствами может лишь градоправитель.
— Но, отец, — возразил было Фокси, — как же закон о том, что градоправитель не занимается уголовными делами?
— А это не уголовное, а финансовое дело, — ухмыльнулся градоправитель.
— Но у банкира остались ещё две несовершеннолетние дочери, — продолжал Фокси. — Что теперь с ними будет?
— Сын мой, — Старый Лис начал раздражаться, — если ты так заботишься о них, то можно отправить их в закрытую женскую школу в горах. Ну, и выделить им некоторую сумму на содержание. Небольшую, конечно, чтобы не избаловались. И запомни, думать надо прежде всего о своих интересах.
— Я запомню это, отец, — сдержанно сказал Фокси, поклонился и поднялся к себе, кипя от негодования.