Ни Фергюс, ни Эйлин не собирались задерживаться в посёлках Странников надолго. Фергюс всей душой рвался в Каса-дель-Соль, к Менгирам, а Эйлин хотела навестить резиденцию Мастера. Фергюс посмотрел на Белую Даму долгим многозначительным взглядом, и, хотя она прекрасно поняла его значение, лицо её осталось непроницаемым.
— И всё-таки тебе следует поспешить к дочери, — настойчиво говорил Фергюс.
— Она в безопасности, — отвечала Саламандра. — Я считаю, что нам необходимо знать, что делает Штейнмейстер, почему дрогнули горы, когда мы с тобой выходили на поверхность, каковы планы Братства…
— Ох, — Фергюс красноречиво закатил глаза к потолку.
Кто-то так делал раньше, смутные воспоминания зашевелились в мозгу Эйлин. Нет, память упорно не желала возвращаться. Наверное, если бы она увидела тех, с кем прошла всю Сариссу, делила радости и невзгоды, сражалась бок о бок, хлебала еду из одного котелка…
— Фергюс, сынок, — к ним приблизилась старая Зэм. — Тебе надо бы взять с собой рунную книгу.
— Нет, тётя, не буду, — отказался молодой человек. — Их осталось всего две. Если меня схватят в этом гадючьем гнезде, то одна из них пропадёт навеки. Книги надо сохранить, может, в более спокойные времена удастся создать ещё одну. Или несколько. Как там Сяо Лю? Пишет тебе что-нибудь?
— Пишет, сынок, пишет. Всё у него спокойно. Да вот только я не об этом хотела поговорить. Подойдите ко мне оба.
Эйлин осталась невозмутимой, а Фергюс был крайне заинтригован.
— Скажи, Фергюс, ты никогда не думал о том, почему Подгорные Карлики соглашались говорить только с тобой, а остальных даже не допускали к себе? Их стали считать просто сказкой…
— Понятия не имею, — отозвался молодой человек. — Ну, может, я им понравился.
— Но ведь ты теперь знаешь, что народ Хикоко Ходэми родом не с Сариссы?
— Ну и что? Не вижу связи.
— Карлики тоже пришли в незапамятные времена и решили не вмешиваться в дела людские, чтобы не мешать естественному ходу событий. Они не подпускали к себе никого из уроженцев Сариссы…
— И что?
Саламандра прищурила глаза, внимательно глядя то на Фергюса, то на старую Зэм.
— Так что из этого, тётя? — повторил Фергюс.
— Ты, Фергюс, — не здешний, — медленно произнесла Эйлин. — Поэтому они тебя и терпят, поэтому с тобой разговаривал учитель Ходэми…
— Да что ты, красавица! — рассмеялся Фергюс. — Сколько себя помню, я живу здесь, вот тётя Зэм меня вырастила…
Старая Зэм покивала головой:
— А ты, сынок, никогда не задумывался, почему я тебе никогда о родителях не рассказывала?
— Так ты говорила, что нашла меня на пороге своего дома. Подкидыш я! Какие уж тут родители!
— Да, я нашла тебя у крыльца своего дома в Ровер Ланде. Ты ничем не отличался от любого другого ребёнка, рождённого в наших местах, вот только в одеяльце лежал странного вида предмет.
И старая Зэм вытащила из просторного кармана серебристую плоскую круглую коробочку, потускневшую от времени.
— Я хранила её все эти годы, потому что так и не поняла, что же это такое. Ни Сяо Лю, ни дедушка Мелиса не смогли разобраться в этом. У нас такого не делали ни тогда, двадцать пять лет назад, ни сейчас.
Эйлин осторожно взяла из рук старухи коробочку. Сбоку выступала небольшая кнопка, и Эйлин легко нажала её. Верхняя часть коробочки отскочила, будто на пружине, открыв внутреннюю часть. Под прочным стеклом на тёмной пластине виднелись круги, состоящие из каких-то символов и чёрточек. Некоторые из этих кругов накладывались друг на друга, пересекались. Внутри каждого круга была стрелка зеленоватого цвета, а внутри некоторых — даже две. Правда, сейчас они были неподвижны.
Они втроём крутили эту вещь так и этак, однако никаких видимых изменений не происходило. Наконец Эйлин захлопнула крышку. Раздался лёгкий звон. Он как будто подстегнул память.
— Это часы. Или скорее, хронометр, — сказала Саламандра, отдавая Фергюсу вещь, принадлежащую ему с рождения.
— Хроно… что?
— Хронометр. Не спрашивай, что это и для чего оно нужно, потому что я не отвечу. Не помню. Но, может быть, эта штука поможет отыскать то место, откуда ты родом.
Фергюс впервые в жизни выглядел таким расстроенным и растерянным. Известие о том, что он родом не с Сариссы, потрясло его. Он не хотел об этом слышать, не хотел знать. Он предпочитал, как прежде, считать, что он — просто ловкий и удачливый парень, которому удалось проникнуть в некоторые тайны Сариссы.