Боль постепенно отступала, тело становилось лёгким, словно невесомым. Часто, наблюдая за игрой огня в арке, вырубленной в скале, она ловила себя на мысли, что пламя настолько прекрасно, что ей хотелось бы окунуться в его языки, как в волны…
Странные мысли. Но ей ничто не казалось больше странным. Может, только любопытным. Кто говорил тем шелестящим голосом? Почему-то ей казалось, что, если долго смотреть в огонь, то она получит ответ на свой вопрос. Но дымка над огнём так и не появлялась. Зато появилось странное чувство, будто что-то она должна вспомнить. Это что-то казалось ей важным. Во всяком случае, когда-то это было важно.
Прошло долгое, очень долгое время, пока вновь не раздался этот шелестящий голос.
— Вставай! — сквозь потрескивание огня услышала она.
— Это вы мне? — полюбопытствовала она, хотя её вопрос не имел смысла: в помещении никого не было.
Поднявшись со своего ложа (кроватью это назвать было трудно), она почувствовала, что сейчас, если не сделает над собой усилия, то, наверное, взлетит.
— Ой!
Ответом ей был легчайший смешок.
— Не бойся, ты не упадёшь, даже если взлетишь.
— Интересно, а крылья у меня есть?
И снова смешок:
— Нет. Они тебе не нужны.
— А были?
— Нет.
Контуры её тела мерцали и даже слегка расплывались в полутьме помещения. Оказалось, что не только рука, а вся кожа была неестественно белой и абсолютно ледяной. Раньше такая перемена испугала бы её, а теперь она ощутила лишь лёгкое любопытство.
Над огнём в арке колыхалась та же самая странная дымка, которую она уже однажды видела. Звук шелестящего голоса исходил именно оттуда. Она подошла ближе к огню.
— Мне кажется, я не помню, кто я такая, — задумчиво произнесла она.
— Неважно. Теперь ты — Саламандра, — последовал ответ.
— А раньше кем я была?
— Важно только то, кто ты сейчас. Остальное несущественно. Подумай немного, и ты поймёшь.
Она равнодушно кивнула. В общем-то, её интересовало только имя. Теперешнее имя. Остальное и впрямь стало для неё несущественно.
Возле огня ей было не просто теплее, но и уютнее, спокойнее, что ли. С олимпийским равнодушием она вытянула руку к огню, фактически прикоснувшись к языкам пламени.
— Ну, как? — прошелестел голос, исходящий из дымки.
— Тепло, — улыбнулась она.
Пламя лизало белую-белую руку, не причиняя ни малейшего вреда коже.
— Саламандра? Пусть будет так, — и она снова улыбнулась дымке над пламенем.