Гжельский не стал торопиться, хоть по нему было видно, что он расстроился — Иваныч так легко выскользнул из его из рук. Ох уж эта самонадеянность при постоянном превосходстве!
Он медленно сел в роскошное кожаное кресло начальника овощной базы, громко выдохнул, после чего осмотрел предметы, лежащие на столе местного авторитета. Ни один из них его не заинтересовал.
— Кто-то ещё должен сюда придти, чтобы навредить мне? — спросил Гжельский у выстроившихся в ряд вдоль стены сподручных Иваныча: Сергея, Геннадия, Горбача, Коваля, Миняна и Кристины.
— Нет, — раздался нестройный многоголосый, но честный ответ.
— Даже жаль, — Тихо сказал Олег Рубинович. Пошарив в карманах своего пиджака он достал один серебреный цершер. — Кто из вас знает о технологии перемещения в Резервный мир?
Этот вопрос тоже был озвучен с использованием Силы.
— Я, — ответила Кристина.
— Ты боишься? — спросил Олег Рубинович.
— Боюсь, — честно ответила Кристина. Но она не стала уточнять, что боится за Аркадия Ивановича больше, чем за саму себя.
— Это правильно, — сказал Гжельский. — Бойтесь не найти вашего шефа. Бойтесь больше смерти не привести его мне сюда. Вот вам пропуск в Резервный мир.
Мужчина положил серебряный цершер на стол.
— Один? — не поняла Кристина. — Чтобы вернуться нужно два…
— Вернётесь с Иванычем и с теми шарами, что отберёте у него. Поняли?
Положительный, полный готовности к действию ответ озвучили все, кто работал на Иваныча.
— Разрешите? — попросила Кристина забрать маленький, круглый, серебристый предмет.
— Разрешаю, — властно сказал Гжельский. — Возьмите ваше оружие с собой. Приберитесь на первом этаже и заберите навсегда в Резервный мир всех трупов. И ещё. Если встретите кого-нибудь из этих людей, что пришли со мной, то подчиняйтесь любым их командам. Повторяю. Если вы встретите Леру, Ника или Катю, то подчиняйтесь им так же, как подчиняетесь мне. Вы — грязный инструмент, который должен работать только по моему желанию и по желанию Леры, Ника и Кати. Исполняйте.
Гжельский, называя имена своих подчинённых, беспардонно тыкал в них пальцем. Он был взвинчен, поэтому немного забыл о хороших манерах. Его эксперимент перестал быть похожим на эксперимент. Он потерял контроль. Вероятно, просто плохо запрограммировал Аркадия Ивановича.
Кристина вышла из кабинета первая, за ней поспешили пятеро мужчин.
Гжельский остался наедине со своими подчинёнными.
Катя спросила у него:
— Почему нельзя просто оставить этих несчастных людей в покое?
— Людей? — Гжельский хмуро посмотрел на подчинённую. — Ты права, людей надо прощать. Но у меня сегодня нет на это настроения. В этом мире должно быть меньше тех, кто не хочет мне подчиняться беспрекословно.
Катя впервые слышала от него такие слова, слишком долго он казался мудрым, справедливым и терпимым ко всем. Сегодня перед ней предстал другой Гжельский — обиженный, бессмысленно-жестокий.
Олег Рубинович тоже был не доволен собой. Но нельзя играть во всемогущее существо в полсилы.
— Что ж, — сказал он. — Может быть, у кого-нибудь из вас есть желание посмотреть на Резервный мир? Кто не боится побывать в том месте, степень вредности для людей которого ещё не доказана…
— Я готова, — отозвалась Лера. — И не в таких неприятных местах удалось побывать. Вы знаете.
— Ценю тебя, — честно сказал Гжельский. — Но я хочу, чтобы ты осталась здесь.
Последние слова были не приказом, а личным желанием Гжельского. Но личные желания куда слабее приказов. Желания необязательно исполнять, а вот приказы, тем более с использованием Силы…
— Нет, — сказала Лера, её немного задела эта просьба. — Неужели вы начали бояться за меня только сейчас, после всего того, что мне пришлось пережить?
— Чувствую, что ты должна остаться здесь, со мной, — Гжельский был откровенным. — А Резервный мир это тупиковое, менее приоритетное направление развития моих исследований.
— Я пойду, — вызвалась Катя.
— Откуда такое желание? — ненадолго удивился Гжельский, потом понял, что, возможно, последние наставления сыграли свою роль.
— Личное, — сказала брюнетка.
— Даже так? — изобразил удивление Гжельский. — Ник, сопроводишь девушку?
— Без проблем, — ответил Ник.
— Лера, тебе придётся навести здесь порядок, — сказал Гжельский. — В машине Ника есть химия. Убери следы крови, их вряд ли хорошо уберут эти, как у вас точно принято говорить, оболтусы. Исправь их работу…
— Я не хочу! — запротестовала Лера.
— Исполняй, — Гжельский применил лёгкое наставление. — Если у ребят возникнут проблемы, то ты тут же придёшь им на помощь. А теперь забери у Ника ключи от машины и займись делом.
Девушка забрала ключи у здоровяка, потом вытащила из сумки «Глок» и передала пистолет Кате.
— Должна знать, что это такое, — сказала Лера.
— Спасибо, — поблагодарила Катя, спрятав оружие в сумочку. Да, перцовый баллончик мало бы помог в чём-то более серьёзном, чем встреча с быдлом. Хотя, и там он не пригодился.
— Ник и Катя, — обратился Гжельский к подчинённым, как только Лера покинула кабинет. — Вы должны проследить, работает ли гипноз в Резервном мире, проконтролировать работу подопытных. Никого возвращать и спасать ненужно. При любой опасности — возвращайтесь. Будьте благоразумны и осторожны. Выдержите небольшую паузу, не будьте навязчивыми для испытуемых.
Девушка и мужчина забрали у Гжельского по два серебряных цершера. Катя не стала долго ждать — не прошло и десяти минут, как она применила один свой магический шар, переместив себя и Ника в чужое измерение.
* * *
Марку Семёновичу показался крайне долгим путь до владений Дарина. Мужчина очень устал от этого пешего путешествия, поэтому даже не думал наслаждаться видами. Ему хотелось напиться воды и прилечь. Колено ныло однотипной, неспешно жующей нервные окончания болью, поэтому он шёл медленно. Но никто из подчинённых Гришатре не поднимал на него руку и не угрожал оружием — им самим было непросто преодолевать такие расстояния, в то время как сам Гришатре заблаговременно переместился к Дарину. Терять время и худеть ему явно не хотелось.
На Каса не стали тратить телепортационный цершер. Мужчине немного помяли бока, когда отнимали у него весь арсенал из магических шаров, в основном подаренных Меренеей.
Его лицо искажала гримаса, но боли он почти не чувствовал, его переполняла обида, досада, злость. Сегодняшний день не должен был стать таким плохим. И не должен оказаться последним — но про скверный нрав Дарина ходили разные слухи и Кас не зря обходил его стороной, не ведя с ним дел. Особенно его настораживали последние разговоры: во время переворота, поменявшего местами часть грисов и альнелонов, и воцарив бардак во всех структурах этих двух рас, Дарин, бывший некогда альнелоном и ставший грисом, наотрез отказался принимать своё новое обличье. Вследствие этого, по рассказам очевидцев или фантазёров, он совсем сошёл с ума, стал более жестоким, а также совершил со своей внешностью ряд изменений. Кто-то распускал слух, что он хирургическим путём изменил форму ушей, а кто-то говорил, что он ограничился лишь специальными линзами, отбеливающим кремом для кожи и «химией» на волосяном покрове головы, чтобы волосы лежали как прежде, «по-альнелоновски».
За время долгого пути Кас успел смириться со своим поражением, со своей ролью пленника. Он смог себя утешить тем, что Дарину он, по сути, и не нужен. Может быть, Дарин станет его новым начальником вместо ничего не подозревающего Иваныча. Да и на внешность этой грозы местных разбойников хотелось посмотреть и сравнить её с теми слухами, которыми полнилась здешняя земля — ведь сегодня в подъезде своего жилища ничего толком и не удалось разглядеть.
Так или иначе, настроение Каса улучшилось. Зато пришла боль — нет, ему явно нужна будет реабилитация после всех этих приключений. Откопать бы старые тайники и устроить себе отдых, если, конечно, получится выжить и не стать бессмысленным рабом Дарина.
Чёрное солнце в ореоле ярко жёлтой бахромы приближалось к холму, за которым оно должно было погаснуть, дав волю местной луне — бледному, тусклому, почти не дарящему света, блину.
Владения Дарина не впечатлили. Это была небольшая деревня с кучно расставленными домами у подножья высокого живописного холма, за плечами которого местное солнце так спешило спрятаться.
Пройдя по единственной улице к трёхэтажному строению, процессия остановилась. Отворились широкие ворота, и перед уставшим Марком Семёновичем и уже успокоившимся Касом предстала горстка приближённых к Дарину, в числе которых был довольный Гришатре.
Чуть позже появился и сам Дарин. Кас тут же вгляделся в его лицо и улыбнулся. Слухи оказались верными. Нелепые линзы, уже почти смазанный потом крем и такая знакомая причёска, что была в моде у альнелонов среднего поколения, к которым Дарин себя и относил. С ушами вроде бы всё было в порядке.
— Что, твари? — вопросил Дарин. — Думаете, вы мне… подарки на день рождения? А нет. Ошибаетесь. День рождения у меня только завтра! А подарки заранее не дарят!
Настроение Каса ухудшилось. Для всех было заметно, что этот псевдо-альнелон был сильно пьян. Поэтому предсказать его поведение было сложно. Даже для Гришатре, который хоть и продолжал улыбаться, но чувствовал себя немного неуютно. Ему пришлось отшутиться:
— Дорогой Дарин, разве нужен повод для подарков?
— Э-э-э, — протянул Дарин. — Я найду этим вещам применение. Всех их посадить в мой зоопарк! Вы теперь мои звери. Вы теперь мои вещи.
Свой приказ Дарин сопроводил свистящим звуком, призывающим быстрее исполнять обозначенную работу. Марка Семёновича и Каса повели в дальнюю избу, строение которой уходило в глубину холма.
В длинном и узком помещении, где было холодно и плохо пахло, в противоположной стороне от входа находилась массивная дверь с тяжёлым замком. За эту дверь и швырнули гриса со стариком.
Марк Семёнович обессилено упал в колючее ложе из соломы. У него уже не было возможности о чём-то думать и переживать. А Кас стал осматриваться. Конечно, он сразу заметил, что в темнице, свет в которую проникал лишь через большие, размером с кулак, щели, был кто-то ещё. Но вопрос изучения незнакомца он оставил напоследок.
Низкий потолок темницы подпирали массивные столбы, три из четырёх бревенчатых стен не пропускали свет, с них мелкими крошками сыпалась холодная земля. Через эти стороны темницы точно не сбежать, они уходили вглубь холма. Выход был только один — через большую дверь, за которой, сидя за столом о чём-то непринуждённо разговаривали вооружённые подчинённые Дарина.
Тогда-то Кас обречённо опустился в солому.
— Ты кто? — обернулся Кас на пленника, который успел раньше них обжить это место.
Человекоподобная тень, сидящая в дальнем углу темницы и почти с головой зарывшаяся в солому, ничего не ответила.
* * *
Пока недовольная Лера копошилась в набитом всякой всячиной багажнике автомобиля Ника, красная «Мазда» Меренеи без каких-либо проблем въехала на территорию овощной базы.
Большая парковка была почти пустой, но девушка не стала подъезжать к самому входу в здание ангарного типа. Она остановила автомобиль чуть поодаль, криво заняв два парковочных места. Уровень адреналина в её крови понизился за время поездки, и она уже даже начала сомневаться, не сделает ли она хуже, если поспешит на помощь Касу и Марку Семёновичу. А сможет ли она им вообще помочь? И не навредит ли себе? Адам тоже был молчалив всю поездку. Он уже не источал того оптимизма, что наблюдался при телефонном разговоре.
— Боишься? — улыбнулась Меренея, хотя ей самой было не по себе.
Сегодня был сложный день. Пришлось рисковать и убивать. Не такой она видела свою карьеру, которой она сейчас сильно рисковала.
— Боюсь, — неожиданно даже для самого себя признался Адам. — Нет, ну не то, чтобы прям боюсь-боюсь, но…
— Да брось! — Меренея попыталась выглядеть позитивной. — Ты мне нужен только для того, чтобы злобно посмотреть на одного мужика. Просто выгляди убедительно. Мы поговорим и всё. Точнее, всё будет зависеть от того, о чём мы договоримся. Не переживай. Не думала, что ты испугаешься овощной базы. У тебя какие-то счёты с брокколи?
— Дело не в этом, — сказал Адам. — Я не могу так просто…
— Ты именно сейчас решил расстаться или что? — Меренея всё ещё улыбалась, но по спине прокатился скользкой ледышкой холодок неприятного предчувствия.
— Поехали отсюда, а? — попросил Адам.
— Всё нормально?
— Нет, — сказал Адам. — Короче, я знаю про ваш Резервный мир. На меня вышли эти ваши грисы-альнелоны-макароны. Они обещали заплатить, если я расскажу, где ты. Потом угрожали. Может, следили. Поэтому я попросил забрать меня не из дома…
— Ты им что-то рассказал? — Меренея была раздавлена этой новостью.
— Нет, — сказал Адам. — Я не умею в это шпионство, но после встречи с ними я переехал к другу. Ты же пропала, сутки не выходила на связь. Был повод волноваться! Я не сдал тебя. Но мне это совсем не нравится. Эти парни выглядели убедительно…
— Почему раньше не сказал?
— Сомневался, — сказал Адам. — Я хоть и предпринял все возможные меры, но предполагал, что это всё твои штуки, это лишь спектакль, чтобы я поверил тебе. Действительно, после этих своих мыслей я хотел с тобой расстаться. Ну, знаешь, неприятно мне это всё. Думал много. Сейчас только решил, что это не твои тупые шутки…
— Чёрт, Адам, я с тобой глупо шутила когда-нибудь?
— А про брокколи? Только что?
— Мне не хочется бросать тех, кто мне помог, пытался помочь…
— И всё? — удивился Адам. — Ты просто хочешь помочь кому-то? Ты сама в беде? Или это просто опять твоё желание на уровне «нужно срочно пристроить бездомного котёнка»…
— И у меня проблемы, и я в беде, — сказала Меренея, глядя в зеркало заднего вида на своё отражение.
Да, выглядела она сейчас менее привлекательно, чем даже после самых интенсивных тренировок в фитнес клубе, где они с Адамом и познакомились.
— Короче, — сказал мужчина. — Если хочешь помощи, то давай действовать. Но учти, что твои грисы или альнелоны, как вас различать, блин, тоже тебя ищут. Мы можем пока скрываться у моего друга на даче, а там надо что-то придумать…
— Боюсь, что это могли быть не альнелоны, а чёрте кто, тут всё запуталось…
Меренея не переставала смотреть в зеркало заднего вида. Она видела, как какая-то на вид хрупкая блондинка с длинной, полностью закрывающей один глаз, чёлкой уверенно тащила большую тяжёлую сумку в сторону входа на базу. Девушка скрылась в здании, а Адам даже не повернулся в её сторону, когда она прошла мимо их машины. Это был хороший знак, потому что Меренея начала сравнивать девушку с собой и даже находила некоторые её черты более привлекательными, чем у неё. Разве только машина у той блондинки была хуже, какой-то мужиковатой что ли. Ещё эта тёмно-зелёная сумка. Что можно в ней таскать?
Из ненужных размышлений Меренею вырвал возглас Адама:
— Так мы будем что-то делать?
— Да, пошли.
Они почти синхронно покинули автомобиль и вскоре скрылись в строении овощной базы.
Они не успели увидеть, как на парковку заезжает три чёрных автомобиля, перекрывая выезд.
* * *
Аркадий Иванович, попав в Резервный мир, не стал долго любоваться его красотами. Он лёгкой трусцой спустился со склона холма и побежал в сторону леса — противоположная сторона с редко растущими деревьями его мало заинтересовала.
Бежал он, по своим внутренним ощущениям, очень долго. Минуты две. Потом перешёл на хромающий шаг. Добравшись до леса, он некоторое время петлял от одного дерева к другому, опираясь на их стволы, чтобы отдышаться. Он старался не оглядываться. Ведь пока ты не видишь погони за собой, можно думать о том, что её нет — бежать хоть немного в более быстром темпе вряд ли бы получилось.
Через некоторое время начальник овощной базы смог отдышаться. Но в глазах темнеть не перестало — на это повлиял сгущающийся лес и чувство нарастающей тревоги. Чёрные деревья с золотой листвой совсем не напоминали про осень, а внушали чувство неприятия эстетики чужого мира. Да, малообразие цветов хоть и отличалось множеством оттенков, но заставляло глаза долго привыкать.
Как только взор Иваныча зацепился за новые вкрапления цветовой гаммы, мужчине вновь пришлось напугаться. Потому как посторонние цвета были лишь на сильно поношенной одежде двух грисов — Аркадий сразу понял, кто это такие. Незнакомцы были вооружены ружьями и находились совсем близко.
— Стой! — сказал один из них.
— Стою, — устало сказал Иваныч. — Что вам надо?
— Как это что? — удивился тот, кто велел ему остановиться. — Ты в лесу Дарина. И нахрен ты тут быть не должен.
— Погоди, — сказал второй грис. — Так это же людь!
— Людь? — удивился первый грис. — Раз людь, значит имеем право!
— Имеем! — согласился второй.
Первый повесил за спину ружьё и достал из небольшой котомки цершер, завёрнутый в тряпку.
— Дарин обрадуется, — сказал второй грис, улыбаясь жёлтыми зубами. — Скажет, не зря мы тут на заставе хлеб свой едим.
— Свяжи его, — попросил первый грис товарища. — Вдруг людь быстро бегает и больно дерётся.
— Может, не надо, — попросил Иваныч. Ему не хотелось чтобы его кто-нибудь трогал.
Но эта просьба не была удовлетворена — руки мужчины быстро оказались связаны прочной верёвкой. Пока его вязали, у мужчины отобрали пистолет, часы, телефон, деньги и золотую цепочку с шеи. Серебряные цершеры, лежащие во внутреннем кармане пиджака, незнакомцы не заметили.
— Кидай енту штуку, — сказал грис, который только что завязал крепкий узел за спиной Иваныча.
И первый грис кинул цершер на землю.
Белая вспышка и тишина. Оба гриса исчезли, а Иваныч остался.
Он же людь, а цершер был самым обычным.
Как он потом ни пытался, самостоятельно развязать руки ему не удалось. Когда два нерасторопных гриса вернулись, он уже успел найти подходящее укрытие за корнем большого повалившегося дерева. Грисы искали его, даже звали, но он не отзывался.
Мужчина уже успел понять, что совсем не помнит, с какой стороны он попал в этот лес, да и тугая верёвка сильно пережимала кровоток. Оставаться здесь одному совсем не хотелось, а до цершеров, что находились во внутреннем кармане пиджака, он никак не мог дотянуться. Пришлось сдаться.
— Эй, Биба и Боба! — позвал он.
— Откуда ты знаешь наши клички? — удивился один грис.
— Вы знаете, что на людей ваши цершеры не действуют? У меня в кармане есть серебряные. Они помогут мне перенестись к вашему начальнику. Достаньте один из моего внутреннего кармана пиджака, и мы переместимся все вместе…
— Так я тебе и поверил, людина, — сказал один из грисов, сильно ударив Иваныча прикладом по голове.
Мужчина упал без сознания.
— Как мы теперь его потащим к Дарину? — спросил второй грис.
— Ты за ноги, а я за руки. Как устанем, то наоборот! — ответил первый.
— Точно, — сказал второй.
* * *
Ник и Катя открыли для себя удивительный для человеческого глаза Резервный мир. Он распростёрся перед ними чёрно-жёлтым пейзажем, тянущимся с одной стороны в лес, а с другой возвышающимся небольшим холмом. В центре пологого склона которого и оказались ненадолго очаровавшиеся здешним миром путники.
Именно с этого возвышения их и ждала засада.
Первым начал стрелять Коваль. За ним открыли огонь остальные — этот недолгий залп показал, что стрелки из подчинённых Иваныча так себе. Ник успел сориентироваться, успел крикнуть Кате, чтобы она убегала, а также успел наглухо застрелить Миняна.
Но план Кристины сработал — она первая пришла в себя, оказавшись в уже знакомом месте. Она первая и предложила самую реальную возможность выбраться отсюда, поняв, что гипноз того странного мужика в этом мире не работает. Иваныча поблизости не оказалось, значит нужно было действовать наверняка.
А Катя бежала с холма, пригибая голову от свистящих ей вслед пуль. Она обернулась ровно в тот момент, когда часть головы Ника буквально раскрошилась двумя неожиданно меткими попаданиями.
Остальные пули всё также летели мимо, срезали траву, рыхлили землю или стремились в сторону чёрно-жёлтого солнца. Но Катя уже не замечала их. Она понимала, что последние мгновения жизни Ника будут ей мерещиться до конца её дней.
Впрочем, сама жизнь Кати могла оборваться прямо сейчас.
Бежать в платье и в хоть и достаточно удобных, но всё-таки туфлях, было сложно. Девушка упала.
В этот момент раздался крик Кристины:
— Экономьте патроны!
Стрелки прекратили огонь и ринулись к поверженным врагам. Коваль и Горбач принялись обыскивать Ника. Сергей и Геннадий подбежали к Кате, которая уже даже не пыталась подняться.
Она сидела в траве, обречённо рассматривая содранные колени.
На миг ей пришли на ум воспоминания из прошлого, когда папа её учил кататься на велосипеде, и потом она смогла сделать самостоятельный заезд, который окончился точно такими же разбитыми коленями. Может быть, не стоило в этой жизни быть самостоятельным?
Из недолгого помутнения её вывел Геннадий. Он властно возвысился над ней, «светя» своей довольной физиономией. Сергей стоял рядом, наблюдал — как и тогда, на парковке. Но сейчас он не стал бы его останавливать, это другой мир и другие правила.