Катя специально отошла как можно дальше от овощной базы. Её внешнее спокойствие контрастировало с внутренним страхом. Она не думала, что имея за плечами такую надёжную опору, как Олег Рубинович, она может легко оказаться в такой скверной ситуации, когда какой-то гопник просто позволил себе схватить еë, напугать. Она даже не смогла дотянуться до перцового баллончика, что лежал у неё в сумке. Скорее всего, на самом дне и просроченный.
Эта ситуация нарушала душевное равновесие Кати и она вспомнила насколько обязана Гжельскому за то, что он когда-то вывел её из беспомощного состояния. Но помимо психотерапии борьбы со страхами нужен был ещё и другой курс гипноза — теперь перед ней предстало не обесчеловеченное чудовище, а мужчина, который просто решил, что имеет право трогать её. К этой ситуации не подходило слово «возмутительно», тут было что-то похуже.
Удостоверившись, что за ней не следили, она сделала звонок. Хоть Гжельский действительно был занят другим проектом, но оказался на связи. Он сразу понял, что дело идёт не так, как он предполагал. Было удивительно, что Иваныч смог найти в себе какие-то блоки, раз не стал беспрекословно исполнять то, на что его настраивал Олег Рубинович.
— Будь осторожной, я скоро буду, — пообещал мужчина.
Время ожидания было не долгим. Катя успела зайти в плохое кафе и прогуляться по местной аллее. Правда, всё время приходилось быть осторожной, оставаться всегда наготове — ей иногда казалось, что гипноз Гжельского мог распространиться и на телефонный разговор. Возможно, это было самовнушением.
Чёрный, не сильно приметный автомобиль остановился около девушки, когда она хотела перейти дорогу по нерегулируемому пешеходному переходу. За рулём автомобиля сидел невозмутимый Ник — крепкий мужчина, неизвестно как попавший в окружение Гжельского.
Катя села в машину на переднее пассажирское сиденье, так как не хотелось тесниться сзади, где уже располагались Гжельский с другой своей помощницей Лерой — молодой, обманчиво хрупкой блондинкой, скрывающей белую повязку на глазу за длинной чёлкой. На ней был лёгкий спортивный костюм. Видимо, девушка была готова к серьёзному развитию событий. Катя была наслышана о подвигах ровесницы и даже была свидетельницей нескольких боевых сцен с участием коллеги.
Катя была инструментом Гжельского в плане дипломатии, а Лера славилась имиджем «ангела Чарли».
Катя лаконично объяснила суть своего разговора с Иванычем. Никаких комментариев от находящихся в машине людей и Гжельского не последовало.
Когда они оказались около овощной базы, никто не поторопился выходить из авто. Олег Рубинович думал. Или делал вид, что думал, а сам мысленно находился в тех местах, где ему было хорошо и спокойно.
Катя посмела нарушить молчание:
— Олег Рубинович. Сегодня меня смогли оскорбить. Позвольте мне стать смелее. Позвольте мне найти силы на достойный ответ на грубость в свой адрес…
— Всё было так плохо? — пришёл в себя Гжельский. — Может быть, способность не реагировать на грубость лучше, чем умение дать на неё ответ?
— Нет. Сейчас мне дороже собственное достоинство, а не равнодушие.
— Катя, я обращаюсь к тебе, — пододвинулся поближе к девушке Олег Рубинович, наклонился прямо над её ухом. — Только ты слышишь меня. Ты смелая и жестокая. Ты не дашь себя в обиду. То, что подсказывает страх — это не твоё. Твоя ловкость и острый ум сильнее страха. Ты остриё, вонзающее в самую суть. Твоё тело и твой ум — смертельное оружие в момент стресса.
Катя хотела поблагодарить, но её тело свело судорогой. На этот раз это был не ступор страха, а момент концентрации внутренней силы. Она почувствовала то, что хотела. Нет, на полное программирование требовались более долгие сеансы, но сейчас этого было достаточно.
Гжельский собрался с мыслями и стал раздавать приказы:
— Ник, твой взгляд самый цепкий, любую реальную опасность ты задушишь, либо застрелишь. Точно в яблочко, точно между глаз. Катя, ты сама уверенность, ты видишь все детали на уровне инстинктов, ты не боишься. Лера, ты…
— Я знаю, — спокойно сказала Лера. Она и так всегда была положительно "заряжена" на любое дело. Может быть, Гжельский занимался с ней больше всех? Или до этого переборщил с дозировкой гипноза?
Они вчетвером вышли из машины и уверенно направились к входу на овощную базу. Большая парковка, также служащая местом стоянки фур, практически пустовала.
Не дойдя и десяти метров до большой двери двухэтажного строения ангарного типа, Катя озвучила свои опасения:
— Мало машин. Они отпустили перевозчиков, клиентов и часть сотрудников. Они нас ждут.
Два мужчины и две девушки прошли мимо наспех припаркованных «Фокуса» и более старого «Ленд Крузера».
— Логично, — сказал Олег Рубинович. — Как жалко выглядит агрессия в обмен на вежливость. Я войду первый. Держитесь за моей спиной.
Гжельский резко отворил массивную дверь. Его встретила темнота. Но он прекрасно почувствовал дула направленного в его сторону оружия.
— Бросить оружие! — скомандовал Гжельский.
Раздался звук падения огнестрельного оружия на бетонный пол.
— Стоп! — поднял палец вверх Олег Рубинович. — Всем стоять. Кто не успел вовремя избавиться от оружия, те стреляют себе в голову самым безопасным для меня образом. Вы сломлены, вы мне должны. Исполнять!
— Зачем это делать? — спросила Катя, выглядывая из-за его плеча.
— Убрать человеколюбие, — сказал Гжельский.
На несколько мгновений наступила тишина. Потом почти синхронно раздалось два выстрела.
Два тяжелых тела упало на бетонный пол.
— Все, кто остался жив, пусть выйдут ко мне с поднятыми руками. По степени поднятости рук я должен буду понять, насколько вы любите мой голос.
Перед взором Гжельского предстали Горбач, Коваль и ещё пара мужчин, причастных к тёмной стороне бизнеса Аркадия Ивановича. Одним из этих людей был Валя Карась. Он был ровесником владельца овощной базы, имел несколько ходок, но здесь почти остепенился. Да, он не был чист на руку, старательно выполнял простую работу «на подхвате», а в остальное время работал грузчиком — от усердия даже сорвал недавно спину.
Но его вырвали с больничного на это дело. И он поднял руки настолько, насколько позволял клин в его нервных окончаниях организма.
Его невысоко поднятые руки показались Гжельскому неубедительными.
— Ник, ты можешь вырвать ему кадык?
Гжельскому подумал, что на Валю Карася плохо действует его гипноз. В такой экстремальной ситуации это могло грозить лишними неприятностями.
— Я могу вырвать ему кадык! — ответил Ник, пряча пистолет в кобуру. Это не было приказом. Это было лишь вопросом, но мужчина был в полной готовности.
Лера не обратила на действия Ника внимания. Катя отвернулась. Она знала, что у Гжельского был свой карательный отряд. Но ей почти не доводилось принимать участия в подобных операциях. По словам Олега Рубиновича справедливое насилие случалось лишь в эпизодических случаях.
— Я хочу больше равнодушия, — попросила Катя у Гжельского.
— Ты хладнокровная, ты знаешь, как выглядит возмездие, ты не сопротивляешься ему, — наскоро сформулировал фразу-наставление Гжельский.
Ник не смог вырвать кадык Вале Карасю. Но задушил его своими крепкими, мускулистыми, с выпирающими венами, руками буквально за минуту. А Гжельский, удостоверившись в том, что это действо произвело необходимый устрашающий эффект, озвучил новый приказ для оставшегося войска Иваныча:
— Ведите меня к своему хозяину.
По железной лестнице аккуратно двинулась вереница гипнотически поверженных врагов Гжельского: Горбач, Коваль и Минян.
Геннадий, находившийся на втором этаже, на подступах к кабинету Иваныча, не стал стрелять в сотоварищей. Не стал он стрелять и в Гжельского, после того, как тот убедительно приказал этого не делать. Ещё сегодня подаренный Геннадию пистолет с грохотом упал на пол. Мужчине резко расхотелось иметь при себе этот предмет — внушение Олега Рубиновича было сильным.
Делегация в сторону логова начальника овощной базы увеличилась за счёт Сергея, Геннадия и Кристины. Вся процессия безропотно переместилась в просторный кабинет Аркадия Ивановича, который стоял в самом дальнем углу помещения, держа в руках серебряный цершер.
— Ты не сделаешь это, — сказал ему Олег Рубинович.
Только узрев бесперспективность своей обороны, Иваныч сумел отставить дикий, сжигающий нутро страх неизвестности и переместиться в Резервный мир. Гипноз не сработал, мужчина затолкал в уши поролон, поэтому не разобрал слов Гжельского.
Олег Рубинович расстроился. Ещё он сразу же понял, что Иваныч забрал с собой все серебряные цершеры. Хорошо, что у него в кармане лежало ещё несколько. Но применять их он не стал. Зачем рушить собственное здоровье недоказанной вредностью параллельного мира, когда рядом столько «добровольцев»…
* * *
После того, как раздались хлопки, конструкция массивной железной лестницы покачнулась…
Меренея оцепенела, когда увидела, как Кас, со своими большими кошачьими, по-настоящему испуганными глазами, медленно отдалялся от того места, где была спасительная земля. Казалось, он мог прыгнуть и спастись, но он остался стоять на шаткой железной площадке, в перила которой вцепился Марк Семёнович. Его клюшка лязгнула по ступенькам и улетела вниз.
Когда старое, ржавое строение полетело вниз, Меренея успела заметить, как старик попытался то ли помочь падающему навзничь грису, то ли беспомощно вцепиться в него, так как перила оказались совсем не прочной для удержания равновесия конструкцией…
Кас с Марком Семёновичем обязательно бы разбились насмерть, но их нагнали несколько цершеров, которые с избытком бросали вниз сыновья Гришатре. Эти волшебные шары заковали в прочную сферическую оболочку и гриса, и старика.
По приземлении их уже поджидал сам Гришатре с несколькими вооружёнными грисами.
— К Дарину торопились что ли? — улыбаясь, спросил Гришатре. — Я сам вас туда доведу. Более коротким путём.
Меренея не стала дожидаться, пока сыновья Гришатре переключат на неё внимание. Она быстро убедила себя в том, что с мужчинами всё в относительном, но порядке, и стала пробираться кустами между невысоких деревьев как можно дальше от того места, где случилась эта заварушка.
По тому, какую пыль поднимали кустарники, её было легко отследить. Сыновья Гришатре потеряли некоторое время на то, чтобы не дать разбиться насмерть человеку и грису, но уже пустились в погоню за девушкой. Меренея оказалась достаточно ловкой для того, чтобы вооружённые грисы не смогли быстро сократить расстояние. Они тоже были осторожны — ждали, что она применит мощные боевые цершеры, не зная, что их у неё уже не было.
Когда Меренею эта погоня окончательно вымотала, она всё-таки решила телепортироваться, не вступая в неравный бой. Ей пришлось использовать несколько телепортаций, чтобы сильнее запутать следы.
Когда она прибыла на конечную точку своего путешествия, в свою просторную квартиру в мире людей, то сразу поняла, что здесь кто-то был. Вещи были повсюду разбросаны, шкафы стояли с открытыми дверцами, а ящик с цершерами оказался пуст. Даже в холодильнике кто-то похозяйничал. Это всё очень напугало Меренею.
В одиночестве решать проблемы ей не хотелось. Она вытащила из набедренной сумки бесполезный в Резервном мире мобильный телефон, включила его. За время путешествия он не успел испортиться, но если бы она использовала его там во включённом состоянии, например, чтобы сделать несколько живописных фото, то аппарат сразу же пришёл бы в негодность — такие были особенности у того места. Поэтому вся электроника в Резервном мире не работала, а механизмы без практически ежедневного ухода быстро приходили в негодность, покрываясь чёрно-жёлтой заразой.
Девушка позвонила своей близкой подруге, которая свела её с Аркадием Ивановичем. Та работала в одном из центральных отделов департамента и у неё были большие связи. Девушка-альнелон Мона, в мире людей Мария, была достаточно занята, но не отказалась от диалога с Меренеей.
— У меня кто-то был, — проинформировала Меренея. — Они забрали все цершеры.
— Марин, тут такое началось! — поведала Мария подруге. — В департамент просочился слух про существование цершеров для людей. Тебя напрямую не подозревают, но ты в лонг-листе, так сказать. Понимаешь, простая проверка. Кто-то выдал твои локации, поэтому у тебя был обыск. Но повторю, тебя не подозревают, официального дела нет, я бы узнала… серебряные цершеры забрали?
— Их там и не было.
— Тогда всё просто хорошо. Сделают анализ на твои личные цершеры и отстанут от тебя…
— Мы можем встретиться? — спросила Меренея.
— Не хочу подставлять ни себя, ни тебя. Пойми. Все на всех косо смотрят…
— Как они вообще на меня подумали? — недоумевала Меренея. — Это ведь мог быть кто угодно! Ещё с цершером правды допрашивать начнут, не дай Безликие…
— Этого я пока не знаю, — только и ответила Мона. — Что будешь сейчас делать?
— Ты можешь дать адрес, где найти Аркадия Ивановича?
— Тебе зачем? — спросила Мона, но тут же осеклась. — Понимаю, не моё дело. Потом, если что, расскажешь. Контакты есть, но ты же понимаешь, что я не причём?
— Какие разговоры, подруга, — сказала Меренея, открыв бутылку сока.
— Я тебе скину то, что знаю. В соцсеть грисов. Поняла? У тебя же есть туда доступ?
Меренея сделала несколько жадных глотков апельсиново-мангового сока, потом ответила:
— Что за вопросы, ты же знаешь, что есть…
— Ясненько. А мне надо к работе возвращаться. Сейчас повышенная готовность. Пока-пока!
Они попрощались. В мире людей день близился к вечеру, но всё равно было очень жарко. Захотелось включить кондиционер, принять душ. Но нужно торопиться.
В сообщениях соцсетей грисов оказался адрес овощной базы.
Ситуация была сложной. У неё изъяли все цершеры. Но не сделали засаду. Значит, её действительно не подозревают. Проверят и вернут, и всё будет хорошо, всё будет, как раньше. Никто не подумает, что она решила побаловаться с Самой Главной Тайной, и повести в Резервный мир человека.
Но Каса со стариком нужно было выручать. Нужно, и всё тут.
Ещё существовала вероятность, что Дарин, когда особым способом просканирует на предмет опасности серебряные цершеры, поймёт, что она дотрагивалась до них, узнаёт о её намерениях. И тогда он может захотеть «слить» эту информацию официальным силам ради какой-нибудь выгоды. Ах, зачем она тогда трогала эту шкатулку, а потом, почувствовав опасность, просто бросила её у тех гаражей? Если бы она не прикасалась к ним с особым намерением, то никто бы никогда не догадался, что она нуждалась в этих предметах. Но она тогда растерялась, испугалась, была "на измене". И одно прикосновение оказалось большой ошибкой.
Меренея набрала номер Адама.
— Зайка, ты куда пропала? — без приветствия спросил Адам.
— Командировка срочная была, а там связи никакой! — растерянно сказала девушка.
— Командировка в Резервный мир? — не без лёгкой усмешки спросил мужчина.
Марина-Меренея не знала, что ответить на эту язвительность. Он ей не верил, но как ей хотелось доказать, что Резервный мир существует. У неё даже не было сомнений в том, что после его открытия у атлетически сложенного, всегда знающего какое правильное слово можно «ввернуть» в разговор, мужчины «поедет крыша» от увиденного. В хорошем смысле этого выражения. Она была уверена в нём, но он не был уверен в ней, и уже совсем не добродушно над ней надсмехался. Но не зря же были эти тёплые зимние вечера вдвоём, горячие ласки и слова об общем будущем.
Она спросила:
— Я могу тебе доверять?
— Какие-то проблемы? — встревожился мужчина.
— Да…
— Какие мои действия помогут тебе решить их?
— Твоя смелость…
— Смелость? — переспросил мужчина. — Ты ставишь под сомнение то, что она у меня есть?
Марина-Меренея ответила не сразу. Пришлось подбирать слова и у неё получилось:
— В любой другой момент я бы сказала «нет». Но сейчас…
— Нужно кого-то пришить в вашем Резервном мире? Я, кстати, сейчас серьёзно.
Это уже понравилось девушке.
— Я за тобой сейчас заеду.
— Вот даже как, — у Адама появился некоторый азарт. — Надеюсь, будет интересно.
— Интересно. Но не обязательно весело.
— Куда едем?
— На овощную базу.
— Ну, трепещи морковь с сельдереем!
После разговора Меренея переобула кроссовки, схватила ключи от машины и покинула квартиру.