Меня не оставляло беспокойство о сестре. До сих пор никаких сведений о ней раздобыть через Интернет не удавалось, но, когда я оставил Вождя и расположился у себя в комнате, чтобы в очередной раз проверить, нет ли об Алёне какой-либо информации — без особой надежды — к моему удивлению, выпали ссылки на новостные сайты, где утверждалось, будто сегодня было объявлено о помолвке Алёны Белозёровой и среднего сына графа Мордвинова. Этот род я хорошо знал, отец вёл дела с его главой, так что неудивительно, что Павел сосватал сестру за его члена. Это было стратегически оправданное решение: такой союз укрепит оба рода. Вот только я был знаком с женихом, и он оставлял желать лучшего. Безвольный и порочный парень — совершенно не подходящая партия для такой девушки, как моя сестра. Очевидно, Алёну не спрашивали, хочет она выйти за него или нет — просто поставили перед фактом. Интересно, как Павел заставил сестру покориться? Формально он не имел права ей указывать, так как не являлся ни её отцом, ни опекуном: девушка уже достигла совершеннолетия. Надо бы убедиться, что Алёна дала хоть какое-то согласие на этот брак. А то ведь известны случаи, когда молодых венчали без свидетелей, чтобы никто не узнал, что один из брачующихся был решительно против и не скрывал этого. Вот только как связаться с Алёной? Явно девушку держат дома — особенно после того, как она попыталась сбежать со мной. Вряд ли ей удалось объяснить своё отсутствие. Скорее всего, попалась с поличным, так сказать.
В голову приходил только один способ поговорить с сестрой, но он требовал выдать своё присутствие в столице — причем, постороннему человеку, которому я не настолько доверял. Речь о Марфе, преданной служанке Алёны. Однако быть преданной госпоже ещё не значит хранить секреты её опального брата. Девушка вполне может выдать меня Павлу. Например, от страха наказания в случае, если вскроется, что она помогала мне. Марфа крепостная, и ей есть, чем рисковать. Убить её, конечно, Павел права не имеет — прошли те далёкие времена, когда за смерть простолюдина аристократ просто платил в государственную казну штраф — но превратить жизнь девушки в сущий ад вполне способен.
И тем не менее, иного способа связаться с сестрой я не видел. Во всяком случае, пока. А ждать времени особо не было: если верить новостям, свадьбу назначили на конец следующего месяца. Может показаться, что это много, но на самом деле нет.
Я как раз сидел, прикидывая, как лучше всё это провернуть, когда в дверь постучали. Оказалось, пришла Ирма Бреннер.
— Ваше благородие, — проговорила она, войдя. — Мне нужно сказать вам пару слов.
— О чём? — спросил я, вставая. — Прошу, садитесь, фройляйн.
— Лучше меня так не называть. А то оговоритесь однажды при том, кому не положено знать, кто я и откуда.
— Вы правы. Напомните, какое имя вам дал генштаб?
— Штаб тоже упоминать не стоит. Наталья Келер. Фамилия немецкая, чтобы оправдать мой акцент.
— Понимаю. В России немало германских родов.
Девушка кивнула.
— Да, было время, когда наши страны могли стать союзниками. Но не сложилось, — она села в указанное мной кресло и положила ногу на ногу. — Мне поручено проинструктировать вас относительно задания, за которое заплатил генштаб. Думаю, самое время.
— Слушаю, — я расположился напротив. — Это связано с поступлением в училище Ушакова?
Ирма кивнула.
— Да. На вооружение вашей армии поступили новые десантные бронеходы класса «колосс». Называются «Садко». Предназначены для флота.
— Я слышал о них.
— Не сомневаюсь. Офицеров морских училищ будут обучать ими управлять. И не только. Тактика ведения боя с применением данных машин весьма интересует моё начальство.
— Понятно. Вот, значит, ради чего я должен поступить в училище.
— Именно. Соберите подробные сведения о колоссах. Если получится, то и технические характеристики. Наверняка они будут сообщаться офицерам.
— Скорее всего. Госпожа Бреннер…
— Келер, — поправила Ирма. — Лучше привыкать к нашим новым именам.
— Хорошо. Госпожа Келер, должен предупредить, что вы в опасности.
Девушка приподняла брови.
— Что заставляет вас так думать?
— Наш общий друг недавно поделился со мной своими мыслями относительно того, кто выдал наше местоположение британской агентуре в Польше.
— Господин Аничков считает, что это была я?
Удивление моей собеседнице удалось неплохо. Но в театре выступать было пока рано.
— Да, считает. Полагаю, вы ещё живы только потому, что он опасается недовольства генерального штаба.
— Ему стоит это учитывать, — помолчав, проговорила Ирма. — Почему вы решили меня предупредить?
— Полагаю, господин Аничков прав, и вы являетесь оперативником британской разведки, — прямо ответил я, глядя девушке в глаза. — Не возражайте. Всё на это указывает. А у меня большой опыт в подобных делах. Хоть я и занимался внутренними проблемами империи, двойного агента распознать могу.
Ирма постучала ногтями по подлокотнику. Это не было нервным жестом — скорее, задумчивым. Было видно, как в её голове бешено вращаются шарики. Она соображала, как лучше поступить.
— Полагаю, провокациями вы тоже занимались, — проговорила она, наконец.
— Мне не нужно добывать ваше признание. Господин Аничков и так уверен, что виноваты вы. Для него этого вполне достаточно, чтобы вынести вам смертный приговор. У людей, привыкших скрываться, разговор короткий. А у нашего общего друга ещё и паранойя. Собственно, вас могут устранить в любой момент.
— И что вы предлагаете? — помолчав, спросила девушка.
Я приподнял бровь.
— С чего вы взяли, что я что-то собираюсь вам предложить? Это ваша проблема.
— Понимаю. Вам тоже не нужен соглядатай — как и господину Вождю. Так ведь его называют в вашей Охранке?
— Именно. И вы правы: я не заинтересован в том, чтобы за мной присматривали. Ваше присутствие мне не нужно.
— К сожалению, если я исчезну, это будет признанием правоты господина Аничкова. И как я объясню это в генштабе?
— Ну, вам стоило сработать получше, госпожа… Келер. Например, самой убить объект, а не привлекать польскую агентуру.
— Вы совершенно убеждены, что я из Ми-6?
— Для меня это очевидно, — я шёл ва-банк.
Следовало убедить девушку, что её роль для меня не секрет. Ирма секунд пятнадцать испытующе сверлила меня взглядом.
— Пытаетесь вынудить меня действовать решительно? Хотите устранить Вождя моими руками? Если да, то вынуждена вас разочаровать: господин Аничков сторонится меня. Я не смогу к нему подобраться. Явно он опасается, что я могу попытаться его убить.
— Мне не нужна его смерть. Так что, скорее, я хочу убрать человека, готового его прикончить.
Ирма усмехнулась.
— То есть, я должна игнорировать задание своего начальства?
— Если вам дорога жизнь. Не думаю, что вы готовы выполнить задание такой ценой.
— Всё-таки, предлагаете сбежать.
— Отойти в сторону. И ждать своего часа.
— А он наступит? — быстро спросила девушка.
— Я с вами свяжусь. Оставьте ваш контакт.
Было видно, что моя собеседница сомневается. Она практически призналась, что была агентом британской разведки.
— Не могу понять, какую игру вы ведёте, господин Белозёров, — проговорила она после продолжительной паузы.
— Громов, — поправил я. — Раз уж мы решили перейти на псевдонимы. Вам и не нужно понимать, к чему я стремлюсь. Главное, что мы не противники. На самом деле, расклад очень простой: если останетесь, будете убиты. Скорее всего, в ближайшее время. Выбирая между проблемами с немецким генштабом и собственной безопасностью, Аничков точно выберет второе.
Девушка нехотя кинула.
— Думаю, вы правы. Наверное, я должна вас поблагодарить?
— Как угодно.
Ирма встала.
— Пока не буду. Запишите мой номер. Только придумайте другое имя.
— Разумеется.
Как только её контакт остался в моём телефоне, девушка направилась к двери. На пороге задержалась.
— Кстати, если вы не станете передавать сведения о колоссах генштабу, моё начальство не расстроится. Только поступить в училище всё равно придётся. Чтобы не разрушать легенду.
— Думаю, я найду, что подсунуть немцам.
Ирма кивнула.
— Я организую вам встречу со связным, раз мне придётся выбыть из игры. Будете сливать дезу ему. Генштаб должен считать, что всё идёт по плану.
Когда дверь за ней закрылась, я подошёл к окну.
Вид был так себе: просто улица. Серый асфальт, плитка на тротуаре, дома с окнами, в которых отражалось солнце. Машины. Пешеходы.
Через четверть часа на улице появилась Ирма Бреннер. Уходила она налегке, чтобы не вызывать подозрений: в руке — только сумочка. Чем она займётся в чужом городе, где осядет, уйдя в подполье? Будет ли её искать Аничков?
Ирма села в подкатившее такси, и через несколько секунд машина исчезла из поля видимости.
Отвернувшись, я подошёл к кровати и растянулся на ней, закинув руки за голову и глядя в потолок, украшенный простенькой гипсовой лепниной в виде переплетавшихся дубовых листьев.
Вот мы и остались с Вождём один на один. Никаких посредников. Только мы. Монстр и охотник — как в старые добрые времена. Так гораздо лучше. Привычнее.
Прошло часа два прежде, чем меня снова навестили. На этот раз это был Аничков. Вошёл мрачный, и было сразу понятно, в чём дело. Однако я и виду не подал.
— Бреннер, похоже, что-то почуяла, — сходу заявил Вождь, не садясь. Встал у холодного камина, заглянул зачем-то в него и уставился на меня. — Вы об этом что-нибудь знаете?
— Нет. Что значить «почуяла»?
— Сбежала! Оставила вещи и исчезла.
— Так, может, ещё вернётся.
— Не думаю. Мне доложили, что она заходила перед этим к вам. О чём шла речь, если не секрет?
— Было дело. Часа два назад, — я демонстративно взглянул на часы. — Сообщила, что от меня требуется генштабу. Немцы хотят знать, как работают новые бронеходы, поступившие на вооружение нашего флота. Вряд ли она стала бы это делать, если бы собиралась нас покинуть. Нелогично.
Аничков побарабанил пальцами по каминной полке.
— Так думаете, вернётся?
Я пожал плечами.
— Если нет, будет ясно, что мы были правы, подозревая её.
— Это, конечно, здорово, но… Я предпочитаю держать врагов поближе. Чтобы знать, чем они заняты. Или закапывать поглубже.
— Возможно, она это почувствовала. Вы не давали ей понять, что подозреваете?
— Нет. Мы не общались. А вы никак не намекнули?
Я покачал головой.
— Зачем мне это? Это ваши проблемы.
— Хорошо, оставим эту тему. Когда вы планируете отправиться в училище?
— Документы готовы?
— Насколько мне известно, да. Не стоит затягивать.
— Значит, займусь этим завтра, — проговорил я нехотя. — Хотя эта мысль не вызывает у меня ни малейшего энтузиазма.
— Да, гнилое дело, — кивнул Аничков. — Я бы не стал связываться с Германией, если б видел другой способ достичь желаемого. Но ничего. На самом деле, это я их использую, а не они меня. Надеюсь, вы не собираетесь передавать никаких реальных сведений немцам?
— Разумеется, нет.
— Так я и думал. Мы с вами оба патриоты. Хоть вы за мной этого и не признаёте. Но однажды вы убедитесь, что я люблю Россию ничуть не меньше, чем вы.
Я поморщился.
— Собираетесь снова промывать мне мозги?
— Нет. Не сегодня. Есть дела поважнее. Кстати, скоро я буду вынужден к вам обратиться за помощью.
— Буду ждать с нетерпением.
Вождь усмехнулся.
— Ну, конечно! Ладно, простите, что побеспокоил.
На этом и расстались. Когда Аничковы ушел, я сделал пару кругов по комнате, а затем снова улёгся на кровать. До завтра делать было совершено нечего. Мысли невольно вернулись к Ирме Бреннер. Было в ней что-то, не оставлявшее равнодушным. Внутренний стержень. Конечно, сказывалась и подготовка, но людей, не подходящих для оперативной работы, в спецслужбы не берут. Значит, было в Ирме Бреннер что-то и до того, как за неё взялась британская разведка. Она не впала в панику, когда я сказал ей о грозящей опасности, сразу приняла решение и осуществила его, прихватив только самое необходимое. В общем, произвела на меня впечатление. А это не так-то просто.
Затем мысли перекинулись на завтрашний день. Идти в училище… Мог ли я подумать, что придётся снова грызть гранит науки? Утешало лишь то, что это временно: пока я не закончу дела с Вождём. А потом — свобода!