Времени понадобилось чуть больше: Ворон сопротивлялся. Но в конце концов начал сначала бормотать, а затем — отвечать на вопросы Рапиры. Приходилось вслушиваться и вычленять из потока слов нужную информацию, однако понять, где находятся алмазы, всё-таки удалось. Когда оказалось, что Ворон положил их в банковскую ячейку, меня это не удивило. По факту, это действительно самое надёжное место. Особенно для вещей, которых у тебя быть не должно. Во-первых, арендатор заполняет личный сейф один, без присмотра служащего, так что никто не знает, что у него там хранится, во-вторых, получить судебное разрешение вскрыть банковскую ячейку очень трудно. Должны быть прямо неоспоримые улики, чтобы оформить подобный документ.
— Чёрт! — глухо выругался Рапира. — Придётся выбивать из него ещё и код!
На это ушло ещё несколько минут. Наконец, шесть цифр были записаны на бумагу.
— Будем надеяться, он не соврал, — сказал Рапира. — На всякий случай придётся оставить его пока в живых.
Я сомневался, что в случае ошибки можно будет сбегать до машины, уточить шифр и вернуться. Но говорить ничего не стал. В конце концов, мне отводилась роль курьера, и эти разборки меня, в общем-то, не касались. Будут алмазы — поеду в Амстер. Нет — значит, не повезло русской революции.
К Императорскому банку подкатили за четверть часа до закрытия. Рапира отправиться не мог: был не в том состоянии. Всё-таки, раны давали о себе знать.
— Идите вы, — сказал он мне. — Только без шуток! Мне известно, сколько камней там должно быть.
Я усмехнулся.
— Если не доверяете, сходите сами.
— Сходил бы. Если б не был весь в крови.
Он вручил мне бумажку с кодом от сейфа.
— Двести тридцать шестая.
Номер ячейки — это всё, что требовалось, чтобы получить доступ в хранилище. Аренда была анонимной. На сдаче сейфов с ежемесячной или полугодовой оплатой банки зарабатывали очень приличные суммы и не интересовались, кто и что в них хранит.
Выйдя из машины, я направился в отделение. Выглядело оно внушительно: стекло, металл и красный гранит. Возле входа скромно стояли пальмы в керамических кадках. Свет лился с потолка, где были устроены большие плоские люстры, не оставлявшие в тени ни единого уголка. И, разумеется, камеры видеонаблюдения. Попадать в них мне было не с руки, так что я натянул на голову просторный капюшон.
Когда я сказал клерку, зачем явился, он лишь кивнул и тут же поручил меня другому служащему, который повёл меня в хранилище.
— Прошу прощения, но должен предупредить, что мы закрываемся меньше, чем через пятнадцать минут, — проговорил он, отпирая стальную решётку, каждый прут которой был толщиной чуть ли не с запястье. — Вы успеете?
— Разумеется. Не беспокойтесь.
— Будьте любезны сообщить номер ячейки.
Служащий достал из стены продолговатый металлический ящик, поставил на стол и удалился.
Я быстро ввёл шифр. Подошёл. Работала сыворотка, ничего не скажешь. В Охранке тоже такой пользовались. Все эти слухи о пытках — полный бред. Зачем бить человека, если можно узнать у него всё, что нужно, быстро и с куда большей гарантией?
Подняв крышку, я увидел чёрный бархатный мешочек. Развязал тесёмки и высыпал на ладонь несколько крупных жёлтых камней. Надеюсь, не подделки. Вернув алмазы обратно, сунул мешочек во внутренний карман пиджака, запер сейф и вышел.
— Всё в порядке? — любезно спросил клерк.
— Да, благодарю.
Он запер решётку, и мы отправились обратно в холл.
— Будем рады видеть вас снова, — кивнул служащий, к которому я обратился вначале.
Спустя минуту я уже вышел из банка и сел в машину.
— Ну? — нетерпеливо проговорил Рапира.
Я молча вручил ему мешочек. Он взвесил его в руке и, не открывая, сунул в карман.
— На набережную, — велел Рапира водителю. — В доки.
Тот кивнул, и мы тронулись.
Я понимал, что едем мы не речным воздухом подышать. Пришло время Ворону отправиться в последний полёт. Вернее — заплыв.
Спустя полчаса прибыли на место. Ворота нам открыл мужик лет шестидесяти, в кепке и телогрейке. Вопросов не задавал. Явно сюда люди Вождя приезжали не впервые. Я мысленно дал сделал зарубку — запомнить это место. Пригодится в будущем.
Ворона выгрузили и повели в ремонтный док. Там между двумя бетонными причалами плескалась чёрная вода. Пахло тиной и мазутом. Старик щёлкнул выключателями, и над нашими головами вспыхнули три большие жёлтые лампы, забранные металлической сеткой.
— Можешь идти, — бросил ему Рапира, и сторож торопливо оставил нас.
Один из наших спутников расстелил на причале спальный мешок. Другой приволок откуда-то часть колеса без покрышки — явно от грузовика.
Рапира подошёл к пленнику, вытягивая на ходу шпагу.
— Вот и всё, — проговорил он спокойно. — Есть, что сказать напоследок?
— Пошёл ты! — выплюнул Ворон. Действие сыворотки подходило к концу, и его речь уже не звучала, как поток сознания. — Вы просто сборище лицемеров! Я ничем не хуже вас!
Рапира вонзил в грудь Ворона клинок. Болтать он явно настроен не был. Когда лезвие вышло из тела, по рубашке полилась кровь. Ворон осел в руках державших его людей. Они уложили его в спальный мешок и застегнули молнию, так что скрылось даже лицо. Затем ноги туго обмотали проволокой, к которой прикрепили в качестве груза колесо.
— Дальше сами, — махнул рукой Рапира.
Тело загрузили в катер. Ясно, что его вывезут в Финский залив и там опустят на дно. Дожидаться отбытия Рапира не стал. Мы вышли на улицу и направились к машинам.
— В контору, — кратко распорядился телохранитель Вождя, когда мы сели.
Вид у него был бледный. Под глазами проступили тёмные круги. Явно ему требовалась медицинская помощь.
По дороге Рапира задремал. Сказывалась потеря крови. Но, когда машины остановились возле конторы, сразу открыл глаза.
В доме мы разделились. Я отправился к себе, а он наверняка пошёл докладывать Аничкову.
Снова его увидел я только на следующее утро. Вождь пригласил меня за завтрак, и телохранитель был там, белея свежими бинтами.
— Что ж, господин Белозёров, — начал Аничков, когда подали яйца пашот, бекон и горячий кофе с гренками. — Вы заслужили награду. Вот ваши деньги, — он кивнул Рапире, и тот положил рядом со мной несколько пачек, перетянутых резинками. — Сегодня у вас встреча с курьером, — продолжил Вождь, подцепляя вилкой кусок поджаренного мяса. — После того, как вернётесь из училища, конечно. Не будем напрягать наших немецкий друзей.
— Ваших друзей, — поправил я.
— Как угодно, — отмахнулся Аничков. — Сути это не меняет. Составьте для них какой-нибудь липовый отчёт. У вас же есть, кому его передать? — он уставился на меня выжидающе.
— Госпожа Бреннер позаботилась оставить мне контакт связного, — ответил я.
— Да, понимаю. Жаль, нас с ней не удалось потолковать по душам. Ну, да ладно. Плохо только, что она знает, где мы находимся. Может нас выдать. Даже странно, что до сих пор этого не сделала. Видимо, не получила добро от британского начальства.
— Возможно, она скрылась, просто потому что опасалась, что вы попытаетесь её убрать, подозревая в двойной игре.
— Кажется, мы с вами сошлись на том, что она работает на Британию. Но, возможно, дело в том, что выдать нас означало бы для неё раскрыться. А для оперативника, внедрённого в немецкий генштаб, это слишком расточительно. Так что я думаю, она попытается организовать моё убийство с помощью местной английской агентуры. В любом случае нам пора отсюда сваливать. Я уже позаботился подыскать место получше. Когда вернётесь из Амстердама, вас отвезут туда.
Ясно: Вождь не хотел, чтобы я знал, где он будет находиться, пока не прилечу из Голландии. Разумная мера предосторожности.
— Когда я отбываю? — спросил я.
— Завтра. Билеты уже куплены. Насчёт паспорта не беспокойтесь: мои друзья об этом позаботились. Он не вызовет подозрений. Наверное, вас беспокоит, где провозить алмазы. Это вам сегодня скажет курьер. У него в подобных делах большой опыт.
Меня это совершенно не волновало, но говорить я ничего не стал.
— Как вам бекон? — сменил тему Аничков. — Чудесно, не правда ли? Это из ресторана «Метрополь».
— Выше всяческих похвал, — честно ответил я.
Весь завтрак был и приготовлен, и сервирован безупречно. Даже кофе оказался весьма достойным, хотя его явно сварили в конторе.
Вождь кивнул.
— Да, красиво жить не запретишь. После революции такое сможет позволить себе каждый.
Я это нелепое утверждение проигнорировал. Незачем спорить о том, что априори — пустая болтовня.
После завтрака я отправился в училище. Помнится, кто-то мне говорил, что сегодня гардемаринов отправят заниматься с колоссами.
Так и случилось: на четвёртом уроке нас построили в коридоре и повели на полигон, где были выстроены в ряд три огромных морских шагохода.