— Тогда стиснули свои булки, маршируем в ногу и готовимся надрать задницы кому бы то ни было! И рожи позлее сделайте! Авось враги без боя разбегутся.
Кричал я погромче, чтобы не только свои слышали, но и соседние десятки. Если я ошибаюсь, черт с ним, будет только лучше. Но если я прав, то лучше, чтобы сотня была готова к вражеским сюрпризам и встречала их в щиты, а не разрозненно.
— Слышь, Берт, — вдруг краем уха услышал я шепот Колтуна. — А кто это, «импотент»?
— Точно не знаю, но вроде как одержимый мелким демоном — импом. Что-то я такое слышал…
— Ох ты ж. А разве он такое может?
— Хочешь проверить? Я вот не очень.
— Да ну тебя! Просто думаю, не прост наше колдунство, ох не прост.
От тихого, как казалось собеседникам, разговора отвлек громкий голос сотника. Брок, видимо, разделял мои опасения, и сейчас отдавал команды по сохранению дисциплины.
— Держать строй! Никакого продвижения без моего приказа! Того, кто побежит вперед или, не приведи Трое, назад, ждет участь пострашнее смерти! А теперь… гото-о-овсь! Упор!!!
По команде сотника перед самым столкновением мы остановились, упершись в землю ногами, выставив щиты и ощетинившись двухрядной стеной копий. Волна ополченцев, также как и мы вооруженных в основном копьями, врезалась в наше оборонительное построение, сразу понеся первые потери. Их строй был куда хуже, да к тому же находился в движении, потому преимущество первого удара было на нашей стороне. Мы же методично толкали и кололи. После первого шока командующий ополчением попытался воспользоваться численным преимуществом и зайти с фланга, но наш командир не оставил это незамеченным.
— Левая дуга! Левая дуга! — разносилось по полю. И наша шеренга с левого края начала загибаться полукругом, не позволяя противнику быстро зайти во фланг или тыл. Туда же на усиление направился первый из двух отрядов резерва.
Все команды Брока на всякий случай повторяли десятники, продолжая при этом наравне с рядовыми бойцами махать оружием. Там, где строй проседал, и древковой оружие становилось неэффективным, многие наемники бросали на землю свои копья и выхватывали топоры и булавы. Задние ряды при этом старались все же поражать противника на расстоянии. Я даже видел, как один наемник швырнул один за другим два небольших метательных топора и оба раза вполне удачно.
Я в меру своих сил орудовал копьем, стоя впереди, но больше был сосредоточен, чтобы не пропустить удар, чем поразить противников. Я берег силы, и совсем не использовал техники. Зато, расположившийся за моей спиной Хорки четкими выпадами уже успел ранить одного в ногу, а второго поразить в плечо, выведя обоих из строя. За непродолжительное время потери противника убитыми и ранеными были близки к критической массе, чтобы сломить дух ополчения. И я уже было начал верить, что в кое-то веки мое предчувствие меня подвело. Но тут события понеслись с ошеломительной скоростью.
Вдруг сильный удар с подозрительно знакомым гулким звуком сотряс шеренгу наемников прямо по центру, разметав буквально в паре метров от меня двоих щитоносцев и стоящих за ними троих копейщиков. В брешь устремились солдаты противника, и это были какие-то неправильные ополченцы. Хоть и были они одеты в простые стеганки, да только вот блеск металлических колец, выглядывающих из-под манжет и воротников, говорил, что натянули они их поверх добротной кольчуги. А то с каким умением и бесстрашием они врезаются клином в дрогнувшие ряды наемников не оставляло иных вариантов. Это дружина барона.
— Держать строй! Ни шагу назад! — орал что есть мочи Брок, пытаясь перекричать звон и лязг продолжающейся битвы. — Их не больше десятка!
Сам сотник, возглавив последний резерв из 5 человек, бросился на встречу прорвавшим оборонительную цепь врагам. Им даже удалось принять на щиты первые удары топоров и молотов, которыми так рьяно орудовала дружина барона. Но Броку явно нужна была помощь.
— Горунар, Хорки, за мной! Остальные в линию!
До этого момента наш десяток держался неплохо, без потерь. Но снять с позиции больше я все равно не мог, ведь успех прорыва вселил веру и в простых ополченцев. И они вместо ожидаемого бегства, наоборот, навалились с новой силой на ряды наемников. Надеюсь оставшиеся бойцы справятся и одной шеренгой.
Мы же втроем с ходу вступили в бой, я уже активировал «прилив» и при поддержке Хорки и Горунара связал боем двух солдат, параллельно выискивая удачный угол для удара «тараном», чтобы не задеть своих. В случае неудачи был риск окончательно сломать наш строй. Как вдруг один из прорвавшихся переодетых солдат вскинул безоружную руку в характерном жесте со скрюченными пальцами. Один из наемников справа от сотника схватился за горло, словно задыхаясь, и повалился на землю. Буквально секунду спустя с другой руки переодетого в солдата мага сорвались мутные полупрозрачные шарики и словно картечью разворотили щит наемника, кинувшегося первым на возникшую угрозу. Несколько плотных сгустков сырой силы пролетели над верхним краем щита и превратили лицо парня в кровавое месиво.
Да это же чертов маг! И если дать ему хоть немного времени, то он нас тут всех положит, одного за другим. Уже не раздумывая, я постарался сузить конус на сколько это был возможно и швырнул поток силы по направлению к магу. Я не рассчитывал попасть именно в него, все-таки между нами было несколько сражавшихся между собой бойцов. Надеюсь для наших ребят такой удар не станет фатальным, и они меня поймут и простят. Мой направленный «таран» смел преграду в виде живых людей, бросив их прямо на готовящего очередное заклинание одаренного. Тела людей словно ударило о стену, а воздух перед вражеским заклинателем замерцал мелкими искрами. Сукин сын успел выставить щит! Хоть и небольшой полусферой, но полноценный постоянный щит! Это какая ступень? Вторая, третья? Булиену на осадной башне вроде требовалось направлять энергию через руки… Или это потому, что он выставлял сразу 2 щита в разные стороны?
Несмотря на крутящиеся в голове бесполезные мысли мое тело уже действовало. В несколько больших шагов я сблизился с магом, стараясь не споткнуться о поваленных «тараном» людей, которые к слову уже начинали шевелиться, а один и вовсе пытался встать, мотая оглушенной головой. В моей же голове крутилась фраза Малека о том, что у всего есть предел прочности. И я попробовал этот предел найти, ударив копьем прямо в щит, который теперь хоть и смутно, но видел. Весь доступный мне объем силы, что я мог прогнать за раз через свое тело, я направил в оружие, сосредоточив его на самом острие. «Раскол» с оглушительным треском выплеснул сконцентрированную энергию прямо в структуру магического щита, расползаясь полуметровым кругом ветвистых трещин. Казалось еще чуть-чуть, и он лопнет, осыпается мелкими осколками.
Но щит удержался, а для второго удара у меня уже не было времени. Настала очередь атаки вражеского мага, который теперь был сфокусирован только на мне. С его вытянутой руки вот-вот должно было сорваться заклинание, и я не придумал ничего лучше, чем выставить свой малый силовой щит, в попытке защититься. Если это будет что-то наподобие уже виденной мной картечи, то на деревянный кругляш лучше не рассчитывать.
Но глядя на мое жалкое подобие щита, противник, видимо, по-своему оценил расклад сил. Словно в режиме замедленной съемки я смотрел сквозь свой почти прозрачный щит, и видел, как на лицо мага наползает ехидная ухмылка. Кончики его пальцев слабо полыхнули только нам видимыми искрами, после чего… Да собственно, ничего! Не произошло ничего! А улыбка начала сползать с его лица.
Я же по наитию просто врезался своим щитом в уже покореженный щит обескураженного одаренного. И это стало для него последней каплей. С еще большим грохотом в нем образовалось приличного размера прореха, через которую я, не раздумывая, вонзил свое копье в ничем не прикрытое и по-прежнему удивленное лицо мага. Выбив передние зубы, наконечник копья прошил голову и уткнулся в затылок изнутри. Какую бы ступень или ранг он не имел, после такого не живут.
Не успел я выдернуть копье, как снова услышал надсадный крик сотника.
— Вражеский маг мертв, мы побеждаем! Вперед! Дави их!
Брок несомненно был опытным воякой, прошедшим не одну кампанию, а потому хорошо разбирался не только в тактике, но и в психологии войны. Кричал, он не только и не столько для своих бойцов, сколько для еще зеленых ополченцев, которые услышав, что их главная надежда на победу растоптана, дрогнули и сначала одиночками, а потом и целыми десятками неорганизованно начали покидать поле боя.
В этой суматохе, нам удалось сбить ударный кулак и все же задавить основную угрозу в лице баронских дружинников, которых действительно оказалось около десятка. Половина из них, осознав, что их план прорыва провалился, отступили вместе с ополченцами. Далее совместными усилиями мы погасили последние очаги сопротивления и теперь, еле волоча ногами, слонялись в поисках выживших соратников.
Еще недавно удивлявшее своей изумрудной чистотой поле было осквернено телами. Оно впитывало в себя наши пот, кровь и даже слезы оплакивающих своих братьев или просящих о пощаде солдат. Стоны раненых, матерная ругань, яростный шепот молитвы — все смешалось в одну опустошающую симфонию звуков, отнимающую силы не хуже, чем сам скоротечный бой. Основное сражение армий кипело в сотне с лишним метров от нас, и это дарило иллюзию, что это уже не наша работа, что мы свое отвоевали. И лишь четкие и понятные приказы сотника могли разогнать апатию и заставить всех продолжать двигаться.
— Шевелитесь, если хотите жить! Еще ничего не закончилось! Лудар, отряди троих проверить тела наших, может кто-то все же живой, просто без сознания. Свениг, твой десяток помогает раненым. Кто из них на ногах отправляй своим ходом в лазарет, неходячих соберите вместе, и воткните флаг. Остальные — в походное построение и ждем приказа!
— А с этими что делать? — спросил первый десятник, кивая в сторону недобитых ополченцев.
— Да ничего, оружие отберите, у кого нормальная броня есть — снимайте. А дальше то же самое. Кто на ногах, пусть ковыляют в сторону своих, кто лежачий — пусть ждут помощи. Наше дело воевать, а не казнить. Пусть дальше благородные разбираются.
Брок говорил громко, и после его слов со стороны раненых ополченцев послышались вздохи облегчения и даже слова благодарности, а кто-то и вовсе, не дожидаясь отдельных распоряжений, побросал оружие и пополз в сторону своего лагеря.
— И чтобы, когда я досчитаю до 100 все были готовы идти вперед! Мазай, с тебя доклад о потерях.
Через две минуты боеспособные остатки сотни были готовы двигаться дальше, а возле раненых реял знакомый уже флаг в виде красного круга на белом поле, который примотали к воткнутому в землю копью. Не факт, что бароны будут следовать полевому закону, но возможно, хотя бы законам совести. Я же к тому моменту успел собрать свой десяток и произвести нехитрые подсчеты.
В нашем десятке бой не пережил Ступка. Вернее, пережил, вот только когда мы его нашли, он уже булькал кровью и пускал пузыри из рассеченной груди. Дурак, пожадничал, решил продать трофеи и забрать деньгами. Будь на нем кольчуга или бригантина, может и пережил бы удар. Жаль парня, да и везучим он мне казался. Белесый тоже выбыл из отряда, хоть и сохранил жизнь. Он словно под копирку умудрился второй раз подряд потерять сознание от удара по голове чем-то тяжелым. И несмотря на то, что сейчас уже пришел в себя, встать не мог и без остановки пытался выблевать свои внутренности. Видимо, серьезное сотрясение. Остальные отделались ушибами и ссадинами. Только Колтуну, кажется, свернули нос, так как он торчал сейчас под неестественным углом. Ну не везет мужику, с каждым боем он становится все «краше».
В целом же, потери отряда были чудовищные. Даже не знаю, как мы не сломались и не побежали первыми. Прошли по самому краю. 14 человек убитыми и 16 ранеными. Половина из них пришлась на место удара баронских солдат и мага. В строю осталось ровно 40 бойцов. Об этом я и доложил сотнику.
— Потери врага?
— Вдвое больше, точнее сказать сложно. Много раненых сумело покинуть поле боя, но вряд ли встанут в строй в ближайшую декаду.
Брок лишь кивнул, продолжая глядеть на холм, где расположилось наша командная ставка. Видимо ожидал сигнала для дальнейших маневров. Но судьба пришла с противоположной стороны.
— Вижу копья! — услышал я голос Хорки. — Там за холмом!
Все оглянулись в том направлении куда показывал Хорки. И действительно из-за невысокого холма, что располагался метрах в 300 слева от нас можно было разглядеть покачивающиеся копья, которые, к слову, становились все длиннее.
– **#**#**! — выдал первый десятник. — Только этого нам не хватало.
— Бегом! — заорал Брок, как всегда в критических ситуациях принимающий решения быстрее всех. — За мной!
И не смотря на свой возраст сотник дал отличный стартовый спурт. Вот только направление он выбрал неоднозначное. Бежали мы прямиком в самую гущу сражения центральных фаланг, где 400 наемников Вепрей пытались сдержать тяжелый натиск баронской дружины.
А за нами, взобравшись на небольшой холм, уже начинала свой кавалерийский разбег баронская конница.
— Быстрее! Они не будут таранить своих!
— Да нас и без них в этой мясорубке размажут! — на ходу проорал Колтун, но бежать при этом не бросил, а даже вырвался вперед. Встреча в открытом поле с тяжелой кавалерией его пугала все-таки больше, чем рубка пехоты.
Где-то на полпути я обернулся, чтобы оценить расстояние и оставшийся у нас гандикап, и увидел, как строй конных всадников на полном ходу намеренно врезается в небольшой островок раненых наемников, оставленных нами под прикрытием флага полевого госпиталя.