– **#**#** твари!
— Гореть им в бездне!
– **#**#**!
Внутри у меня после такого зрелища нарастал комок ненависти, и если раньше я старался воспринимать эту войну, как работу, то сейчас искренне хотел размазать этих благородных уродов. Были бы только силы!
«Я могу тебе их дать, если попросишь, — знакомый голос в голове завел старую песню».
«Ну нет, мои ноги еще бегут, а шанс поквитаться еще представится».
«Они уже близко, вы не успеете».
И действительно, нам оставалось преодолеть каких-то 50 метров, когда я явственно услышал топот копыт за спиной. Баронская конница уже начинала выполнять маневр уклонения, расходясь в разные стороны, чтобы не ненароком не зацепить строй своей же пехоты. Но где-то с десяток самых смелых или же глупых всадников, вырвавшихся чуть вперед, все-таки решили собрать свою жатву. И мы не успевали. Пара секунд и половину из нас втопчут в землю. Силы в источнике оставалось еще на треть, но что я мог сделать против такой мощи? Однако не делать ничего и просто надеяться на авось я не привык. С таким настроем в моем ремесле долго не живут. Поэтому немного сбавив скорость, чтобы оказаться в последнем ряду драпающих во всю прыть наемников, я бросил взгляд через плечо, оценивая диспозицию. Еще буквально через секунду я резко сместился влево, развернулся и ударил «тараном» по почти поравнявшимися с нами всадниками.
Удар пришелся по ближайшей ко мне лошади, и хоть для такого веса он был слабоват, но все же то ли напугал, то ли оглушил коня. Заржав, тот попытался остановиться, и встав на дыбы, чуть не сбросил своего седока. Этим он отвлек другого всадника, смазавшего свой удар по бегущему последним Броку. Остальные 6 или 7 кавалеристов как нож сквозь масло прошли через наш бегущий строй, в последний момент развернув коней вдоль линии сражающейся баронской дружины. Вепри потеряли еще восьмерых человек, оставшихся лежать на зеленой траве.
Злость и обида брали вверх, а разум стал утрачивать контроль. Взгляд зацепился за того всадника, который после моего «тарана» наконец смог совладать со своей лошадью и сейчас с некоторым запозданием собирался присоединится к остальному конному отряду. В нелогичном порыве я потратил почти весь остаток силы на то, чтобы не дать уйти хотя бы одному выродку. По наитию я применил «вверх дном» не на самого воина, а на бедное животное, подвергающееся магическому воздействию уже второй раз. В голове мелькнула мысль, что заклинание может не сработать, но результат превзошел ожидания. Для лошади, неспособной мыслить логически, переворот пространства вверх тормашками стал поистине шоком. Не сделав и пары шагов, она с истошным ржанием просто завалилась набок, придавив при этом всадника.
Ржание лошади теперь смешалось с ором благородной особы, еще недавно гордо восседавшей на ней. Я же был уже рядом, и пока животное пыталось встать, кинжалом срезал подпругу, освободив скакуна от седла, а заодно и от седока. Конь как будто только этого и ждал, поднялся и во весь апорт поскакал прочь.
А вот благородный воин встать не смог, из его голени торчала сломанная кость, оттопыривая голенище кожаного сапога. Сам он, скуля, пытался отползти подальше от линии сражения, где сейчас бьются выжившие из сотни Брока. Но мои мысли занимал лишь этот выродок, так доблестно растоптавший раненых и уже беспомощных людей.
Сначала я выдернул из ножен его меч, который сам он и не подумал доставать. Отбросив оружие в сторону, я схватил его за выступы такой добротной и красивой брони и перевернул его на спину. От этого он сперва заорал от боли, но совладав с ней, принялся просить пощады.
— Я сдаюсь, сдаюсь! Ты слышишь?! Я Уфлемир, сын барона Клевер и племянник барона Волка! И я сдаюсь!
— Да мне срать кто ты, — с этими словами я схватился за его шлем и начал стаскивать.
— Ты хочешь забрать броню? Но это родовые доспехи, я не могу тебе их отдать, а ты не можешь ими владеть или продать! Но за меня дадут выкуп. Отец или дядя заплатят баронессе Клен, а ты попросишь у нее награду.
Даже так? Они тут совсем охренели что ли в своем феодальном строе? От таких речей моя уверенность лишь окрепла.
— Нет, просто в шлеме не удобно отрезать твою башку.
— Что?! Ты что, не слышал, что ли? Я из благородного рода, и я сдаюсь!
— Они бы тоже сдались.
— Кто?
— Те ребята, которых вы растоптали.
— Кого? То наемничье отребье? Ты из леса что ли вышел? Я из благородного рода! Ты не можешь меня убить!
— Вот и проверим.
Схватив его за волосы, я провел своим длинным ножом от уха до уха благородного отпрыска, так до последнего и не поверившего в серьезность моих намерений. Голову, конечно отрезать не получилось, да и после его смерти все желание швырнуть ее в баронских солдат куда-то улетучилось. Не сказать, что полегчало, но теперь можно двигаться дальше.
Тем временем в 20 метрах от меня кипело сражение. Остатки нашей сотни зашли в тыл баронской дружине. Но нас было так мало, и мы так устали, что прорывного эффекта это не дало. Да и не кидались наши ребята бездумно на вражеские щиты. Скорее отвлекали на себя внимания, сохраняя дистанцию и пытаясь иногда поломать строй отдельными выпадами или выцепить кого-то из шеренги. К ним присоединился и я, предварительно подобрав копье павшего наемника, которому не посчастливилось получить удар в спину кавалерийским копьем.
— Зря ты так, — вдруг я услышал рядом голос Свенига. — Многие видели. И слышали.
Десятник кивнул головой в сторону баронских солдат, что стояли к нам лицом, дабы не дать возможности атаковать их строй в спину. Многие из них смотрели на меня, и смотрели крайне недобро.
— Сейчас не до этого, — сказал Брок. — Для начала нужно выбраться живыми из этой передряги. У тебя что-то осталось?
— Нет, практически пустой, — ответил я. — Почти все еще там потратил, а последние крохи уже здесь.
— Да, вытащил нас, спасибо.
Я лишь кивнул. Посмотрев по сторонам, нашел своих, все вроде были на ногах. Уже хорошо. А вот сражение начинало перетекать в финальную стадию. Если на нашем фланге, был более-менее паритет сил, благодаря нашей пусть и во многом пассивной помощи, то ближе к центру баронские солдаты начинали брать вверх, благодаря выучке, слаженности и хорошей экипировке. И именно туда наше командование решило направить резерв в виде тяжелой пехоты баронессы. Протрубил рог, и неполная сотня сплошь покрытых кольчугой, а иногда и тонкими листами металлических пластин, воинов уверенно двинулась вперед, чтобы переломить ход сражения. Но у ставки баронов Севера на этот счет был свой довод.
Их конный отряд уже завершил перестроение и сейчас заходил в тыл основным войскам наемников. Завидев приближение отряда Клен, направление кавалерийского удара было изменено, и сейчас почти 40 всадников на полном скаку мчались, чтобы одним ударом разбить надежды Вепрей на победу. К чести солдат баронессы, те не стали как мы бежать или как-то иначе уходить от удара. Вместо этого они выстроились по направлению атаки в оборонительном порядке, закрывшись щитами и выставив копья, коих у них на их беду было совсем немного. Все-таки эти ребята привыкли сражаться топорами, да булавами. И от того решимость кавалерии была лишь еще больше.
Так как остатки нашей сотни прибились сейчас к самому краю сражающихся центральных фаланг, обзор для нас открывался хороший и весь этот маневр был как на ладони. Да и многие другие воины с обеих сторон словно взяли небольшую паузу, и кто мог смотрели во все глаза, чем закончится это, наверное, решающее на сегодня событие.
Между тем, не снижая скорости, всадники на полном ходу опустили копья, готовясь разметать жидкий строй, ну или как минимум нанести ему критический урон. Казалось, что исход предрешен, но тут начали происходить, на первый взгляд, необъяснимые вещи.
За пару десятков метров до столкновения передний ряд лошадей словно споткнулся о что-то невидимое и на всей скорости полетел кувырком на землю вместе со своими седоками, становясь в свою очередь препятствием для тех, кто скакал за ними. Те же всадники, что сумели избежать этой участи, вдруг потеряли скорость. Последние 20 метров они будто продирались сквозь неожиданно ставший таким плотным и вязким воздух. В итоге, вместо того, чтобы протаранить пехотный строй, они, потеряв все инерцию, лишь в нем увязли. Да к тому же часть лошадей была так напугана, что вообще отказывалась слушаться приказов. Разгром же конницы довершили два слаженных удара с характерным хлопком. Что-то такое я уже видел в исполнении Булиена. Магическая шрапнель ударила по незащищенным местам некоторых лошадей, что посеялся еще больше паники. Никакого конного строя уже не было и в помине. Солдаты же баронессы, напротив, организованно, как знали все это заранее, активно стаскивали растерявшихся всадников или калечили лошадей, не давая тем унести прочь представителей благородных домов. Периодически я замечал вспышки отдельных магических техник, но кто и по кому бил с такого расстояния было не разобрать.
Зато отлично можно было услышать звук рога Вепрей, призывающего усилить натиск. Бродрик посчитал, что лучшего момента для перелома сражения не придумать, и в этом он был прав. Пока разгромленная конница баронов пыталась отступить и перегруппироваться, чтобы сохранить хоть какой-то боевой потенциал, в бой были брошены все резервы.
— Мужики, нам придется еще немного потерпеть, — громко сказал Брок. — Давайте доделаем работу!
После чего мы тоже усилили натиск, и подавленная разгромом своего благородного воинства дружина, наконец дала слабину. Сначала на нашем краю, где им итак приходилось уже отбиваться сразу на две стороны, а затем и на правом фланге, куда после разгрома вражеских наемников подошли остатки 5-й сотни. Бойцы из Железного леса и других отрядов, нанятые баронами, были вынуждены отступить, когда им в спину пришелся удар конницы госпожи Жиневы. И пусть всадников был всего десяток, но для сражающихся и уже несущим потери наемников этого хватило, чтобы решить оставить свои позиции, а преследовать их не стали. Окончательно строй дружины был сломлен с подходом закончившей свою работу пехоты баронессы, которая укрепила центр и позволила начать сжимать тисками вражеское войско. С холма, где располагалась ставка баронов, протрубил сигнал об отступлении.
Все сражение не продлилось и получаса, еще столько же понадобилось, чтобы армии смогли разойтись. Где-то солдат противника, разбитых сейчас на небольшие отдельные отряды, выпускали из окружения без сопротивления. Но там, где перевес Вепрей был существенным, дружинникам приходилось прорываться с боем. Если Бродрик хочет, чтобы это сражение стало последним, из него нужно выжать максимум, ослабив армию врага насколько это возможно. Да и трофеи никто не отменял. Когда еще рядовому наемнику посчастливиться шанс заполучить комплект брони стоимостью с его годовое жалованье.
Я же, зажимая какой-то тряпкой колотую рану в своем бедре, о трофеях не думал. Боль в ноге заставляла взглянуть на всю эту картину победы в ином свете. Все вокруг было пропитано смертью и болью. Прямо сейчас просто хотелось оказаться от всего этого как можно дальше. Там, где не будет пахнуть потом, кровью и содержимым чужих кишок. Не слышать больше стоны и хрипы раненых, матерную ругань измотанных мужиков. Начать жизнь с чистого листа, на котором не будет места всей этой грязи.
Видимо, я слишком устал, а может опять чуток залез в займы к своему источнику. Отсюда эта сиюминутная слабость, которую нужно гнать, пока она не укрепилась где-то в подсознании и не стала навязчивой идеей. Сейчас не время и не место для таких мыслей. Да и нет у меня выбора, договор с Малеком заставляет идти вперед. Тем более, что чувство тревоги, несмотря на окончание битвы, никуда не делось. Так что, возможно, текущая победа еще не означает успешное завершение кампании. По крайней мере для меня…
Глава 22
Лежа в лазарете, я еще раз прокручивал в памяти события минувшего дня. Что на меня нашло, когда я резал глотку баронскому сынку? То, что он избалованный мудак, было понятно, и особой жалости к нему я не испытывал. Но и на горячку боя такое поведение не спишешь. Ясно же, что это может иметь последствия. А если бы Вепри проиграли, то меня бы показательно четвертовали, а может, наоборот, держали в темнице замка Клевер и пытали бы каждый день. Как ни крути, поступок был опрометчивым и мне абсолютно не свойственным. И сдается мне, что здесь не обошлось без таинственного внутреннего голоса, что время от времени в критической ситуации предлагает мне свою «помощь». Нужно быть осторожнее и не опустошать резерв полностью. Теперь же остается надеется, что с победой баронессы Клен у родственников благородного Уфлемира будут связаны руки. И в прямом и в переносном смысле…
Из разговоров и слухов, гулявших в лазарете, я узнал, что из оставленных нами раненых атаку конницы мало кто пережил. Да и не было из них никого на лежаках по соседству, что говорило само за себя. Зато Хорки, Колтун, Берт и Горунар не получили серьезных травм и были в строю. Даже заходили ко мне проведать, после чего получили от меня наказ держать ухо востро и снабжать меня информацией, пока я отрезан от внешнего мира тряпичными стенами полевого госпиталя. Благо рана оказалась несерьезной, и через пару дней я планировал уже передвигаться на своих ногах. Вот только источник опять был пуст и очень медленно восстанавливался.
Берт поведал, что Бродрик и компания отправились на очередной раунд дипломатии. Думаю, теперь его аргументы и предложения будут иметь куда больше веса, чем еще утром. Уже и дураку стало ясно, что в этом тандеме с баронессой именно глава наемников принимает решения. Вот только какова же конечная цель всего нашего похода?
На утро за мной пришли, но не для того, чтобы поведать о результате переговоров или условиях капитуляции. В шатер вошли маг второго ранга (а по слухам неаттестованного третьего) Булиен и еще двое солдат баронессы, вооруженных и готовых к бою.
— Мазай, поднимайся. Тебя ожидает баронесса.
— Ему еще нельзя ходить самому, — вступился за меня помощник главного лекаря. — Рана только поджила, может снова открыться.