Ралафар сидел на застеленной перине, держа меч между ног и пытаясь сосредоточиться. Его концентрацию будто специально сбивал подпрыгивающий от каждого громкого звука и носящийся по шатру, как дикая лошадь по загону, Линур.
— Лир, прошу, перестань меня нервировать! Пусть там хоть адрагонцы на нас нападают — мы не выйдем из укрытия, пока битва не доберется досюда.
— Как бы не было поздно. А коль губернаторские войска вовсе не пропустят Харрафа на территорию лагеря?
— Пусть на это надеется простой люд, а я выжду сколько будет необходимо и совершу задуманное.
— Да мы тут словно загнанные в угол звери, — не успокаивался юноша. — Ты жаждешь разыскать Килана, но вместо поисков спрятался в этой тканевой клетке, воображая из себя охотника.
— Терпения, сынок, тебе не хватает терпения. Я все еще помню о твоей спешке и о нависшей над Рутткордом угрозе, но лишний час погоды не сделает. Мне пришлось ждать почти десяток лет, чтобы, наконец, собраться с силами рассказать жестокую правду Килу и совершить кровную месть Дэгату — вместо несообразной торопливости я лучше потрачу еще каплю времени в мучительном ожидании.
Линур облокотился на стол и тяжело вздохнул. Его пальцы часто постукивали по дереву, а голова покачивалась в такт несуществующей мелодии. Паренька охватил неимоверный стресс в преддверии сражения, справиться с которым ему никак не удавалось. Его страх оправдывался большим, попросту бессчетным количеством недругов вокруг себя. При первой же возможности Лира не убьет только Раф и Луман, а все остальные не моргнут и глазом, когда от их рук падет очередной человек. Может, только еще Харраф посчитает не очень справедливым кончать собственного спасителя, однако прочие мутанты церемониться однозначно не станут.
Продолжать не замечать здоровую тревогу спутника князь больше не мог:
— Ты все время будешь рядом со мной — наши союзники, многие из которых тебя и так уже отлично запомнили, не посмеют тронуть бастарда Либеро, как не сделают этого и гвардейцы Медио.
— Если только один из дворян не догадался, что я помог Фауду, и не пустил этот слух среди товарищей.
— Верь в лучшее и помни, что это цена за твою цель. Не дрейфь, Лир, я в тебе разглядел не труса, а готового пойти на все ради своих стремлений мужчину. А я не ошибаюсь в людях. К тому же грядущий разговор вызывает у меня не меньше беспокойства. Килан мог серьезно измениться за прошедшие года, а если он не поверит, что Дэг истинный убийца, мое сердце будет надолго разбито. Тем не менее я, как видишь, спокоен. По крайней мере снаружи.
Внутри шатра восстановилась долгожданная Ралафаром тишина, сквозь которую закономерно стали просачиваться крики извне и непрекращающаяся беготня близ стен жилища. Несколько минут назад со стороны арены раздались полные ужаса звонкие голоса, за которыми последовали активные телодвижения принадлежащих семейству Медио солдат — не догадаться о приходе Харрафа, для кого-то неожиданном, а для других долгожданном, было тяжело. Как результат, нервы Линура, сидящего без дела взаперти уже который час в ряд и все это время безуспешно пытающегося найти себе место в доме Лумана, окончательно сдали и лишили его такой важной способности, как умение ждать своей минуты сияния.
На счастье бастарда, долго продлиться его мукам суждено не было — в помещение внезапно ворвался пестрящий черно-красным одеянием гвардеец. Запыхавшийся мужчина, казалось, не разбирал дороги перед собой, смотря на все вокруг безумными и непонимающими глазами. Ошарашенные столь наглым вторжением в чужое жилье, Ралафар и Лир застыли в недоумении всего на секунду, быстро сориентировавшись и поместив клинки в одну руку, а готовые вырваться наружу заклинания в другую. Подчиненный одного из дружинников Яра в свою очередь пусть и не сразу заметил две фигуры, находиться которым внутри опочивальни семьи Лунов однозначно было не положено, но при этом достаточно быстро сообразил, что ему полагается сделать, как исполняющему обязанности стражника лицу — он сразу потянулся к рукояти меча, однако острота Цветовласки у шейной артерии тут же заставила его остановиться на полпути.
— Извольте иметь беспардонность спросить, что обычный солдат забыл в шатре отсутствующего князя Лумана? — в свойственной ему манере спросил Раф у, само собой находящегося по статусу намного ниже, подпрапорщика. — Под шумок пришли красть дорогие вещицы?
— Ваше Сиятельство, я могу задать вам тот же вопрос, — не растерялся уже начавший лысеть в силу возраста мужчина. — Прячетесь от недружелюбных по отношению к вам аристократов, а заодно укрываете вороненка, на имя которого Яр Медио озвучил смертельный приказ, наказав гвардейцам прикончить преступника, как только мы увидим его на здешних территориях?
— Мне ничего не стоит перерезать глотку вора прямо сейчас. — Ралафар хладнокровно нанес неугодному гостю маленький порез около кадыка, который, тем не менее, стал активно кровоточить.
— Мутанты. Они напали на лагерь с двух сторон, пытаются зажать нас здесь и затем выжечь, как крыс в подземелье.
— Как это связано с твоим проникновением в чужой дом?
— Их много, очень много. Они словно слетевшие с катушек звери: бесстрашно прыгают на выставленное оружие и умирают с нездоровым оскалом на измазанном кровью лице. В них немерено силы и отваги, а мутации разрушительны и смертельны для меня и моих братьев. Их нельзя остановить!
— Ты… испугался, — понял, в чем дело, Раф.
— Да, сука, я испугался! — закричал мужчина — И что?! Я человек, в отличие от них!
Князь резко ударил левой рукой по затылку голосящего стражника, отчего глаза последнего тут же закатились, и туша громко упала лицом в пол.
— Он живой? — поинтересовался Линур скорее для заполнения паузы, нежели действительно переживал за здоровье мужчины.
— Ежели я не переборщил с маной, то конечно. — Ралафар встряхнул ладонь. — Хватило же мозгов бежать с поля боя, а будучи пойманным за руку, кричать и дерзить мне. Эдаких дураков вряд ли что-то способно исправить.
— Однако никто, кажется, нас не слышал.
— Уже не важно. Дела у обороны, должно быть, идут совсем дерьмово — пора присоединиться к битве. Не отходи от меня ни на шаг, сынок. — Раф повернулся было к выходу, но тут же вновь посмотрел на собеседника. — И не стоит беспричинно лезть на рожон, особенно в случаях, когда не уверен.
— Ну хватит нравоучений. — Лир почувствовал себя дитем. — скорее идем, пока не стало совсем поздно.
Снаружи укрытия завязавшаяся недавно бойня предстала перед прятавшимися людьми в совершенно новых красках. В небе витал густой, черный дым, исходящий от выпущенных на свободу оранжевых пожирателей всего живого, что плясали на трупах, холмах и деревьях, придавая воздуху отвратительный запах горелых дровишек вперемешку с человеческим мясом. Приглушенные до этого звуки налились силой, и с каждой из двух сторон стали без конца доноситься крики боли и отчаяния, не прекращающиеся размашистые удары косой и заливающаяся громким хохотом всемогущая смерть, устроившая сегодня пир.
Мимо проносились солдаты и иногда дворяне, но никто из них не замечал ни скандального князя, ни его ненастоящего бастарда, спеша то ли поскорее ворваться в бой, то ли, наоборот, убегая от него так быстро, чтобы только пятки и сверкали. По мере приближения к битве, Линур все больше испытывал необычное, совершенно новое для себя ощущение. В какой-то момент ему начало казаться, что он способен потрогать воздух, что тот обволакивает его со всех сторон, а дыхание становиться все тяжелее, но при этом в несколько раз насыщенней, нежели обычно.
— Раф, у меня галлюцинации или это происходит в самом деле?
— Природа насыщается маной. Привыкай, в крупных сражениях подобное происходит всегда. В первый раз ты ощущаешь себя будто под водой, но с каждым последующим разом все больше и больше привыкаешь к удивительному окружению, и вскоре весь антураж пропадает.
— Каково же было людям, когда появлялось общеизвестное ныне Ущелье, или когда разрушался Пондерос?
— Больно. Думаю, ты тоже слышал истории, как свидетели столь давней битвы магов лишились слуха и зрения, а некоторые и вовсе задохнулись, надышавшись выплеснувшийся энергии. Воздух сдавил их словно железная струбцина. Повезло, что головы лопаться не начали.
Юноша еще немного поводил руками перед собой, представляя, что мешает кисель, и продолжая дивиться столь необычному явлению.
— Сосредоточься, Лир! — Князь щелкнул пальцами перед носом парня и в эту же секунду оказался исподтишка сбит мелькнувшим перед глазами силуэтом.
Линур не успел увидеть ни куда отлетел товарищ, ни кем был напавший, с трудом сохраняя контроль над собственным телом и пытаясь побороть головокружение. Он шатался из стороны в сторону, кое-как удерживая равновесие, и часто хлопал глазами, силясь углядеть хоть что-то сквозь появившуюся на роговице пелену. Накатившая на лагерь волной напасть подкашивала ноги и затуманивала разум, делая даже из могучих воинов дезориентированную и беззащитную добычу.
Лир, после минутной борьбы с гравитацией, все же не совладал с последней и покатился по земле, не имея ни одной здравой мысли, что с ним происходит: пространство дало трещину подобно прошлогодней битве у Пондероса, иль это так проявляется точечная способность противника? Может, оно и правда, однако бастарду не хватало ресурсов одновременно сосредотачиваться на трясущихся конечностях, которые нещадно подводили при любых попытках встать, и распыляться на даже простейшие размышления — он покончил с ними, пародируя спустившего все до последнего медяка на выпивку пьяницу за таверной.
Когда количество падений перевалило за двадцать, Линур через, казалось, непреодолимые невзгоды, наконец, смог вернуть себя в вертикальное положение, тем не менее сразу замерев статуей, не смея даже дышать. Зрение прояснилось, и пред юношей материализовались виновники его свалившегося, как снег на голову, недуга.
— Адрагонцы, — не веря самому себе, прошептал Лир. — Адрагонцы! Адрагонцы!!!
Никто его не слышал — ни пропавший Ралафар, ни исчезнувшие люди, что только-только пробегали мимо. Он крутился на месте, с ужасом осознавая, что все внимание вальяжно подходящих с разных сторон трех фигур достанется ему одному.
Жители Адрагона были одеты не по погоде, в легкие стеганые металлом доспехи и плотно прилегающие штаны. Их кисти с еле заметным оттенком кожи красного цвета держали две внушительные сабли, больше походящие на зубы морского чудища, и одно длинное копье. Хвосты с обрубком на конце покачивались в такт движению, радужка горела племенем, а из-под аккуратно убранных назад волос проглядывали маленькие рожки.
Бастард не знал, как ему действовать, разрываясь между адрагонцами и все никак не примеряясь с мыслью о столь ранней встрече с закадычными врагами Рутткорда. Его тело потряхивало, а голова немного кружилась то ли от страха, то ли от пережитой ментальной атаки. Пальцы Линура сжали эфес, но никакой уверенности, как в замке Медио, ему это не придало, отчего он растерялся еще больше.
К этому времени один из противников подобрался к трусившемуся парню достаточно близко для выпада — выставленный на рефлексе блок ознаменовал начало боя. Воины, как это обычно бывает в настоящих схватках, не стали бездумно применять способности с первых секунд, предпочитая сначала изучить врага: определить его стиль, скорость и силу, найти слабости и подметить ошибки. Для опытного человека и тем более для адрагонца это дело нескольких ударов, после которых уже можно смело надавливать на недостатки в хореографии вражины при помощи магии.
В случае Лира такой подход, наоборот, дал последнему дополнительное время, чтобы успокоить нервы и принять реальность происходящего. Атаки хоть и были сокрущающими, но при этом отличались особенной медлительностью и последовательностью — юноше не составляло труда уклоняться от них и успевать отражать то пару клинков, то копье, свободно перемещаясь между палатками и используя их в качестве укрытий. Наконец, после недолгой, но изматывающей беготни, его руки покинула дрожь, а в мозгу воцарился холодный расчет — Линур решился перехватить инициативу. В очередной раз зайдя за шатер, он за секунду незаметно влил в ткань ману, делая ее намного прочнее обычного, и сделал несколько шагов назад, заманивая адрагонца в ловушку. Хвостатый мужчина начал крутящее движение древком перед собой, отгоняя бастарда и исключая возможность его коварной атаки, в результате чего, как и задумывалось человеком, наконечник копья задел край чьего-то жилища. Во всех прочих случаях лезвие рассекло бы брезент, как нож подтаявшее масло, однако сейчас оно застряло в нем намертво, полностью обескуражив владельца. Юноша в свою очередь драгоценного времени попросту не терял, нанеся незамедлительно принесший определенные плоды удар: проявившийся красный щит на выставленной неприятелем правой руке рассыпался вдребезги. Во избежании повторной атаки товарищи краснокожего не постеснялись применить магию, чтобы оттеснить Лира и позволить брату по оружию очухаться.
Воодушевившись собственной удачно реализованной связкой, парень продолжил огрызаться, совсем не замечая, как сгустился таинственный туман вокруг, покрыв собой кроны деревьев. Он подбирался все ближе, ограничивая безопасное пространство, за чьими пределами таилось нечто смертельно опасное. Внутри же круга засверкали способности, поджигая траву и листву, разрушая многочисленные палатки, между которыми лавировал Линур. Бой перетек в новое русло, где решало количество маны и убойность заклинаний, а не навыки ближнего боя.
Из-за численного преимущества у противников и своего скудного арсенала бастард больше уворачивался и убегал, нежели действительно сражался, при этом четко осознавая какую-то неправильность всей схватки. Вместо того, чтобы наброситься организовано, задавив врага числом и превосходящей силой, адрагонцы продолжали действовать поодиночке, медленно и неторопливо — они игрались с ним. Юноша с самого начала на подсознании понимал, что ему не справится сразу с тремя столь опытными и могущественными воинами, но такого откровенного унижения оставить без внимания он не мог. Ярость овладела им за мгновения, и инстинктивное желание выжить вдруг сменилось на характерное для человека безрассудство, когда собственная жизнь уже не кажется такой ценной.
Мимо просвистела выпущенная из рук стрела, загоревшись ярким пламенем в самом конце. Лир более не боялся снарядов, что так и будут пролетать в сантиметре от его лица, пока обладатели рожек и хвоста не окажутся в настоящей опасности, поэтому бежал напролом. Сталь Албуса переливалась и сверкала, а вихры на эфесе и ножнах ожили, завиваясь между собой и придавая парню дополнительной скорости; нарисованные белые кони на черном фоне заржали, их мощные ноги снова и снова отталкивались от земли, неумолимо везя своего всадника вперед. Подобравшись достаточно близко, Линур прыгнул и вытянулся словно струна, обеими руками направляя наконечник меча в грудь адрагонца. Заигравшийся краснокожий мужчина позорно для себя потерял контроль над ситуацией и не успел ничего противопоставить атаке — клинок вошел неглубоко благодаря разлетевшемуся на искры щиту, однако этого сполна хватило, чтобы бастард смог применить способность своего артефакта.
Мороз пополз по грудной клетке, сначала замораживая мясо и кожу, затем добираясь до мышц, нервной системы и костей, и лишь после захватывая органы, вены и, наконец, останавливая сердце. До сего момента устрашающий и невозмутимый боец родом из Адрагона в мгновения ока закричал от боли и страха, на его лице возникла гримаса ужаса, а конечности затряслись, быстро синея и отмирая. Брошенное его товарищем копье пробило Лиру живот насквозь, выйдя наружу в районе пупка. Превозмогая невыносимые муки, юноша улыбнулся, наблюдая, как задыхается и мучается его супостат, как от боли по его щекам потекли слезы, тут же превращающиеся в льдинки, прежде не всегда успевая выйти из глаз, и как его вздувшаяся грудь под давлением газа лопнула, обдав уже затвердевшими ошметками неимоверно счастливого Линура.
— Су-ка, — поникшим голосом констатировал подбежавший адрагонец.
— Какая услада для ушей, — из последних сил еще шире улыбнулся человек прежде, чем лишиться головы.
Вороненок громко втянул воздух ртом, рывком поднявшись с земли. Он судорожно ощупал живот и шею, но не обнаружил там ни ран, ни крови, ни шрамов. Все больше приходя в себя, Лир заглянул в интерфейс, с изумлением отметив полную шкалу маны и не ушедшее в перезарядку специальное свойство Албуса.
— Вставайте, сударь! — перед его носом появилась протянутая рука. — Ну же, скорее!
— Индо? — принимая помощь, продолжил поражаться парень. — Вы то что тут делаете? Где губернатор Яр и его люди?
— Пытаюсь выжить, сударь, а Его Сиятельство, возможно, уже мертв. Надо торопиться!