Лир и Индо бежали сквозь феноменально отражающий лучи калида лес, не оглядываясь. Они преодолели метров пятьсот, прежде чем бастард взял передышку, чтобы разобраться с творящемся в его голове сумбуром.
— Остановитесь, наконец! Что происходит? Куда мы несемся?
— Некогда толковать, сударь. Вы должны мне помочь!
— Я обещал сделать то же для Ралафара, но его и след простыл после того, как на меня напали андрагонцы.
— Адрагонцы? — Распорядитель скривился. — Но когда я вас обнаружил, вы сражались с пустотой.
— Я убил одного из них, после чего копье пробило мой живот насквозь. А затем появились вы, и все пропало. Вы можете это как-то объяснить?
— Извините за бестактность, но только вашим сумасшествием.
— Так ответьте мне хоть на что-то! — потерял терпение Линур.
Индо опасливо осмотрелся по сторонам и все-таки согласился со справедливостью требований вороненка.
— Его Сиятельство Яр отправил свою дочь в замок, наказав мне довести ее в целости и сохранности. У нас имелось сопровождение в виде нескольких гвардейцев, однако когда по пути нашу группу перехватил скромный отряд мутантов, они ничего не смогли им противопоставить и отдали свои жизни, чтобы мы с Фейниль хотя бы попытались избавиться от погони. В той суматохе я ничего не соображал и погнал коня куда глаза глядели, само собой совершенно потеряв из вида Фею. Мне немного стыдно признаваться, но я так мчал, что вскоре не справился с управлением, вылетел из седла и продолжил побег, будучи уже на собственных ногах. Затем кровь отхлынула, и ко мне пришла ясная мысль, но было слишком поздно — я заблудился. И только после этого появились вы, пытающийся побороть воздух и разговаривающий с самим собой.
— Другими словами, вы ничего не знаете и хотите, чтобы я помог вам отыскать дочь губернатора?
— У меня нет к вам доверия, как и иного выбора — просить больше некого.
Размышлять Лиру тут было не о чем, поэтому он лишь тоскливо огляделся, понимая, что его с Рафом договор трещит по швам.
— Это не моя война, сударь. Вы знаете, что я здесь по одной единственной причине, и остальное меня не интересуют.
— Вы не можете и дальше продолжать придерживаться нейтралитета. Возможно, сейчас вам и кажется, что это обойдет вас стороной, но когда начнут умирать родные, а дом запылает ярким огнем, то дергаться уже будет поздно. Необходимо пресечь революцию еще на этапе ее зарождения.
— Это не имеет значения, если все мы, будь то Либеро или Медио, Фауды или Гладетисы, Империя или Королевство лишимся нашего общего дома — Рутткорда. Пусть я не князь и даже не бастард, а обычный деревенский парень, но именно поэтому мне доступно увидеть то, чего в упор не замечает или не хочет замечать вся аристократия. Вы выбрали один фронт, а я другой. Прощайте, Индо, и удачи вам!
***
Глянец остался позади, и пространство вновь наполнилось звуками битвы и природы. Луман непроизвольно поблагодарил Систему, что этот кошмар, наконец, закончился, впервые за прошедшие полчаса ощутив приятное дуновение ветра и полное отсутствие тревоги.
— Раф, почему ты так уверен, что они остались сидеть на месте? Если Килан и Дэгат взаправду планируют помочь Харрафу, то оставаться в столь очевидном и незащищенным месте глупо.
— Незащищенным от кого? Пока нелюди атакуют лагерь, о спрятавшихся по шатрам и палаткам никто и не вспомнит. Они дождуться нужного момента и ударят гвардейцам в спину. У меня нет сомнений, что мы идем правильно.
— А если все-таки нет? Проявишь ли ты ответное благородство или вновь исчезнешь из высшего общества на неопределенный срок?
— Я не думал об этом. Помимо Кила, у меня имеется еще одно важное дельце — завершение путешествия далеко, и игра вряд ли стоит свеч, — рассуждал Ралафар вслух. — Тем не менее иногда стоит делать что-то бескорыстно, как считаешь?
— Либеро совсем скоро будут втянуты в конфликт не меньше Медио и Фаудов, так почему ты продолжаешь делать вид, будто плевал с высокой колокольни на все эти разборки?
— Потому что так оно и есть. Чувства проворачивают со мной злую шутку, но я с каждым днем словно убеждаюсь все больше, что набирающее обороты кровопролитие более не пугает меня. У Империи, помимо двух соседних государств, имеется один страшный и могущественный враг. Кто-то должен им заняться.
— Ты, должно быть, смеешься.
— Я не говорю про прямое столкновение, упаси от такого безрассудства. Но у людей могут появиться новые союзники.
— Раф, ты говоришь мне какие-то сказки.
— Сделай одолжение, не погибни в ближайшие пару лет. Уже мечтаю посмотреть на твое лицо, когда я приведу целую армию.
— Либо ты гений, либо в край обезумел.
Князьям пришлось дойти практически до южного фронта, чтобы увидеть стоящие с самого края лагеря жилища искомых аристократов. Никакой активности ни внутри, ни снаружи заметить было нельзя, что лишь укрепило сомнения Лумана о истинном местонахождении Килана.
— Как будем действовать? — уточнил Лу.
— Прямолинейно и открыто. Кил не станет бездумно бросаться с оружием, а сначала выслушает меня.
— Должно быть, ты прав, однако меня беспокоит, что внутри мы наткнемся не только на Омилиума и Прита, но и их личных гвардейцев, а также парочку-другую прочих титулованных ребят. Более того, зная скромность и покладистость твоего друга, нет ни единого шанса, что в образовавшемся отряде командует всем кто-то иной, кроме Дэгата. Если диалог, который может вовсе не состояться, ни к чему не приведет, то это конец для нас обоих.
— Никто не обещал, что будет просто. — Ралафар волновался не меньше товарища, но безрезультатно пытался скрыть это.
— Килан, я знаю, что ты здесь! — подойдя к шатрам на расстояние в пять метров, громко произнес Раф. — Выходи, я хочу поговорить!
Первым на улицу выскочил Дэг с улыбкой до ушей, не веря в столь щедрый подарок судьбы.
— Не может быть! — Его радости не было предела. — А куда запропастился бастард? Неужели отпрыск Либеро уже погиб?
— Закрой пасть, трусливый пес. — Церемониться со строящим из себя шута Дэгатом Ралафар не собирался. — В тебе нет ничего, кроме пустого трепа. Ты даже не смог организовать людей, чтобы вшестером быстро и без эксцессов прикончить меня, и в итоге сам чуть не лишился головы. Поэтому будь хорошим мальчиком и дай мужчинам поговорить.
— Дэг, помолчи, пожалуйста, — показался снаружи мрачный, как сама смерть, Килан. — Ты знаешь, что эта встреча для меня значит.
Темноволосый мужчина медленно подошел к Рафу — между ними осталось жалких полтора метра.
— Восемь лет. Восемь лет прошло с тех пор, как ты убил мою сестру. И вот дражайший друг, наконец, соизволил посмотреть мне в глаза. Ты не представляешь, насколько мне больно возвращаться в прошлое, но одновременно с этим и любопытно узнать, что тебя вынудило прийти сюда. Неужели ты обрел совесть?
— Лина была прекрасным человек, и я не мог не выполнить ее последнего желания.
— Опять эта шарманка лжеца, — махнул рукой Дэгат.
С одного бока от Прита стояло трое товарищей последнего, а с другого еще четверо личных гвардейцев. Кил же имел в своем распоряжении только двух солдат, которые расположились позади князей, тыча оружием им в спины.
— Пусть рассказывает! — повысил голос раздраженный непрошенным комментарием Килан.
— Ты помнишь, что я относился к твоей сестре с трепетом и уважением, и никогда бы не посмел даже допустить ее смерти, не говоря уже про убийство. Пусть моя семья и вправду была очень огорчена ее союзом с Дэгатом, но не о каких планах по устранению жениха или невесты не шло и речи.
— Кому тогда понадобилась смерть моей сестренки? — Голос мужчины задрожал, а дыхание участилось. Иногда калидо проглядывало сквозь серые тучи, и Килану приходилось щуриться, но даже на таком расстоянии сквозь образовавшиеся щелки Ралафар заметил в глазах друга глубокую тоску и сожаление об утрате находившейся всю жизнь рядом с ним Лине, которую он по собственной глупости не смог уберечь от недоброжелателей.
— Тому, кто заменил меня в твоей жизни. Тому, кто сейчас стоит позади.
Кил обернулся с надеждой, что это неправда, но наткнулся на не сумевшего сдержать тень улыбки Дэга.
— Нет, нет, не может быть. — Он вновь посмотрел на Рафа. — Как? Почему?
— Турнир, проводимый твоим отцом в честь предстоящей свадьбы. Закончился день дуэлей, и после веселого застолья все разошлись по шатрам. Я забежал в свой, чтобы взять подарок и направиться к будущим супругам. Ночь была особенно темной — ориентироваться приходилось при помощи стоящих у брезентов факелов. Я немного заплутал из-за потушенных огней у жилища, попутно удивившись этому факту, и, должно быть, именно поэтому упустил момент, когда Лину еще можно было спасти. Внутри стояла подозрительная тишина, и меня потянуло проверить, находится кто дома, или мне предстоит томительное ожидание у входа. Твоя сестра лежала на полу со связанными руками и кляпом во рту. Кинжал, совсем немного пройдясь по ее ребрам, как раз входил в живот — Дэгат вводил его медленно, чтобы Лина извивалась от мучений. Он заметил меня и тотчас побежал наружу, вырвав из плоти клинок и порезав им одну из стен шатра. Я же бросился к истекающему кровью телу, надеясь успеть помочь или позвать лекаря. Знаешь, какую фразу она произнесла первой, когда кляп полетел в сторону? Не говори Килу. Я не успел ничего узнать, лишь попрощаться, а она все твердила о своем: не пытайся что-либо доказать. Лина не хотела, чтобы ты знал правду, иначе развязалась бы война, последствия которой ты можешь осмыслить только сейчас. Проведя с ней последние секунды, я скрылся, пообещав не размолвить увиденного. Меня заклеймили в ту же ночь на следующие восемь лет, а теперь я надеюсь на прощение и понимание, что мне пришлось стать заложником ситуации. Как и тебе, Килан. Нам не дали право выбора. Подарок, который я хранил все это время, предназначен тебе. Пусть это станет символом нашего примирения, если ты готов взять его.
Омилиум несколько раз моргнул и на трясущихся ногах подошел к Рафу, приняв из его рук вытащенные из-за пазухи серьги. Ромбообразные алмазы цеплялись за штифту и швензу в виде клипсовой застежки из белого золота и сияли на свету разными цветами, завораживающе переливаясь. За украшение в свое время князь отдал добрую горсть монет и очень жалел, что Лина не успела примерить на себя такую красоту.
— Они бы ей подошли, — окончательно растрогался Кил, утерев рукавом потекшие сопли и слезы. — Я принимаю этот щедрый подарок за Лину и благодарю тебя от всего сердца.
Тем временем Дэг подошел совсем близко — его лицо выражало полную безразличность. Килан загладил волосы назад и посмотрел на него.
— Зачем ты это сделал? — В его голосе одновременно звучали нотки злости и отчаяния. — Что вынудило тебя разрушить союз?
Никакого смысла отнекиваться после несдержанных эмоций уже не было — Дэгат вновь улыбнулся, словно не существовало в мире лучшей услады для его ушей, чем жалостливые вопросы убитого горем друга.
— Тот самый союз, что существует более восьми лет и образовался в результате объединения усилий по поимке Ралафара? Позвольте и мне рассказать историю, коль вам так интересно узнать причину убийства. Ее исток берет начало целое десятилетие назад. Я прибыл в гости к Омилиумам на скромное мероприятие, которое заключалось в сытном ужине и деловых переговорах следующим утром. Моя семья как раз загорелась идеей сотрудничать со своим территориальным соседом и образовать коалицию, чтобы непрекращающиеся атаки морских чудищ перестали регулярно забирать такое большое количество жизней. В будущем ее результатом станет мой брак с Линой. Именно в тот день, когда меня отправили устанавливать дипломатические отношения, я познакомился с человеком, ставшим причиной нашего нынешнего разговора.
— Вечером я вышел прогуляться по берегу: послушать море и утрясти еду в желудке. Не самое безопасное решение, о чем меня предупредила и стража, но я всегда любил ходить босым по песку и вглядываться в таинственную темноту воды. Там появилась и она. Безумная женщина разделась догола и помчалась купаться, нырнув в тьму пучины с головой. Даже толком не разглядев ее лица, я влюбился в сумасшедшую девушку с полувзгляда и остался дожидаться ее возвращения. Она вылезла из моря через четверть часа, показавшись передо мной во всей присущей ей красе. Загоревшая от долгого проживания на юге кожа, черные кудрявые волосы до лопаток, невероятно большие глаза, густые брови, широкие плечи воинственной красавицы и изящная фигура, будто вырезанная из камня скульптором — мастером своего дела. Ох, а ее гипнотизирующая попка стоит отдельной пьесы. Как итог, я остался еще на несколько дней, сославшись на плохое самочувствие — Килан должен это помнить. За то недолгое, но насыщенное время мы искренне полюбили друг друга, договорившись о скорой встрече уже в другом месте. Имя этой девушки — Лакари Гладетис, дочь Великого Князя Сохо Гладетис. Я ясно осознавал всю ничтожность вероятности получить одобрение ее отца на брак из-за разницы в титулах, однако оставлять свою любовь просто так не желал.
— Упуская из внимания все детали, через два года мольбами и обещаниями я таки добился расположения Сохо с несколькими условиями. Для меня это означало начало совершенно новой жизни, куда богаче и насыщенней, чем до этого. Однако у моего отца имелись иные планы, и всего через неделю он объявил о помолвке своего сына Дэгата Прита и Лины Омилиум — это аннулировало уговор с отцом Лакари и лишило меня всякой надежды жениться на любимой. Тогда и появилась идея, как можно одновременно устроить надежный союз и избавиться от навязанной женщины. Я выбрал именно турнир, ибо на нем присутствовало большое количество людей, и обвинить кого-то иного было незатейливым делом. Благодаря моим усилиям на застолье Лина перебрала лишнего и еле держалась на ногах. Потушив огни на улице вокруг шатра и расставив свечи так, чтобы снаружи не заметили теней, я связал девушке руки под предлогом сексуальной игры и приступил к кровопусканию. Кил знает про мою особую кровожадность и склонность играться с людьми перед их смертью, но лишать жизни Лину я не хотел — это было вынужденной мерой. Твоя сестра, Кил, была умной и хорошей женщиной, которая могла составить компанию и поддержать как интеллектуальный, так и ребяческий разговор. К сожалению, не свыше этого — полюбить ее я себе не позволил. Ралафар видел одно, но на дело произошло другое — быстрый удар и моментальная смерть, если бы он мне не помешал.
— Вопрос о виновнике решился сам собой, когда я побежал к лекарям требовать о помощи. Никто не сомневался в правдивости моих обвинений в сторону Рафа, ведь он сбежал сразу, как только Лина перестала дышать. — Дэг причмокнул, задумавшись. — Она невероятно мудрая женщина, раз даже в последнюю минуту своего бытия рассудила все верно. Ты не хотел верить в предательство друга и даже не присоединился к требованиям в адрес Либеро выдать его, когда все же смирился с существованием в мире подобной подлости. Меня же ты настиг бы и разорвал на кусочки за несколько дней, коль мог знать правду восемь лет назад. Так или иначе, мой план сработал, но ровно наполовину — передумывать Гладетис не собирался ни под каким предлогом.
— Подумать только, — у Килана не нашлось сил, чтобы злиться, — столько лет ты лгал и обманывал, притворялся будто тоже жаждешь мести. Как ты в глаза мне и отцу моему все это время смотрел? Внутри тебя кроется истинный монстр.
— Всяко лучше, чем превратиться в собственную тень. Я видел в тебе настоящего мужчину, Кил, пример для подражания. Храбрый, могучий, не поддающийся сомнениям человек со стальным характером и четко поставленными целями. Идеал воина и правителя. Однако истинный Килан умер вместе со своей сестрой. С каждым годом ты становился все расхлябанней, только ныл и страдал, как баба. Ты разучился радоваться жизни, перестал думать хоть о чем-то, кроме покойной Лины. До помолвки мне импонировала перспектива стать с тобой ближе, но сейчас ты прицепился, как пиявка, и высасываешь из меня все соки. А от паразитов необходимо избавляться.
— Вновь турнир. Вновь рядом неугодный член семьи Омилиум. Вновь убийство, — догадался Кил.
— И вновь вынужденное. Нет моей вины в том, что ты тугодум и столь прилипчив. На деле моя душа широка до той степени, что долгое время я бился в сомнениях, стоит ли отказать себе в удовольствии раскрывать перед тобой карты. Все же смерть в неведении куда снисходительнее, нежели предшествующий клинку в сердце жестокий рассказ. Несмотря на неимоверное желание посмотреть на твое лицо в момент, когда ты все осознаешь, я так и не смог принять окончательное решение — это сделал Ралафар, придя сюда. И, надо сказать, Килан, ты меня разочаровал, не пустив скупую слезу. Впрочем дивиться тут нечему, ведь в твоей голове всегда была догадка, что Рафу не хватило бы духу лишить жизни Лины. А если не он, то остается лишь один вариант. Однако трусость так и не позволила развить эту мысль.
— Причина не в этом, — вдруг улыбнулся Кил. — Впервые за восемь лет я по-настоящему вижу. Вижу, кто мой друг, кто мой враг, и как сестра одобрительно машет мне рукой из-за горизонта. Пришло время покончить с этой историей. Ты хотел, чтобы правда умерла вместе со мной, так сразимся в честном поединке. Дуэль один на один. — Он подошел к нему почти вплотную.
— Ты так и не понял, насколько я могу быть ужасен. — Дэгат широко улыбнулся и не глядя всадил вытащенный за долю секунды из ножен клинок в печень непредусмотрительного аристократа.
Ралафар и Луман обнажили мечи одновременно, но Раф поспешил больше нужного и поэтому оказался немного впереди друга, совсем ничего этим не выгадав — мощный толчок в грудь отбросил его назад, выбив из легких весь кислород.
Кашляя и жадно втягивая воздух, поверженный и вновь извалявшийся в земле мужчина из-за темноты в глазах не сразу заметил протянутую ему руку.
— Надеюсь, я вовремя.
— В самый необходимый момент, сынок, — приняв помощь, с трудом поднялся с грунта пытающийся восстановить дыхание Ралафар.
Силы в набирающем обороты сражении были неравны: паре подчиняющихся Омилиумам солдатам вместе с двумя князьями и подоспевшим Линуром противостояли сразу восемь человек, четверо из которых были аристократами. Несмотря на удручающий расклад, никто из образовавшейся пятерки даже не подумал о трусливом побеге, стремясь отомстить за господина, друга или потому что пообещали оказаться рядом в этот момент.
Имеющий нескромное право называться ветераном боевых действий Луман быстро оценил расклад сил противника и принялся наседать на гвардейцов Прита, которые мало что могли противопоставить ему поодиночке. Товарищи Дэга пытались препятствовать искусному воину доминировать на поле боя, перехватив инициативу, но порхающий вокруг подобно бабочке Лу был неуловим и непредсказуем. Мешали им это реализовать и остальные, будто потерявшие страх враги, безразличные к полным шкалам маны союзников Дэгата.
Способности пошли в ход лишь после первых потерь. Взбешенный телодвижениями Лумана лидер отряда расщедрился сразу на несколько снарядов, которые разбились о доселе неиспользованный длинноволосым блондином магический щит, оставивший того без третьей, последней защиты; Лир подобрал удачный момент и, отведя вражеский клинок в сторону, ударил дворянина в плечо снабженным маной кулаком — бастард выбил его из равновесия и ранил брошенным вслед излюбленным со времен погони в Милкане кинжалом; Цветовласка, наконец, засверкала фиолетовым цветом, позволив Рафу провести сокрушающую атаку, результатом которой стало брызжущее кровью во все стороны располовиненное тело супостата.
Когда основная фаза боя, длившаяся не дольше минуты, утихла, расстановка сил изменилась в пользу товарищей Килана. Напротив Дэга и его друга стояли целехонький Линур, грязный и покачивающийся от головокружения Ралафар и серьезно раненый в ногу Луман.
— Все равно тебе не поверят! — крикнул испугавшийся Дэгат и развернулся, чтобы помчаться к привязанной неподалеку лошади и скрыться, однако не пробежал и нескольких метров, заработав сквозное ранение в районе икроножной мышцы.
Кил с трудом двигал конечностями и натурально позеленел, а его лицо было изуродовано выпирающими из-под кожи венами. Смазанный ядом клинок почти убил аристократа, но в последнем еще теплилась жизнь, и горел огонек мести — он смог обратить оружие недруга против него самого.
Дэг кричал от боли и отчаяния, пытаясь подняться или хотя бы доползти до шатра, где у него находилось противоядие, но токсин действовал слишком быстро, смешивая мысли и нарушая координацию. Его последний оставшийся в живых сторонник не отличался особой верностью и аналогично товарищу попытался ретироваться, однако не успел сделать и шага назад: Луман использовал одну из своих бесполезных способностей для привлечения внимания, пока Лир атаковал аристократа со спины. Мужчина отвлекся, но в последний момент успел среагировать на удар — мечи скрестились намертво. Юноша приложил всю доступную ему силу для того, чтобы наконечник Албуса достал до кожи противника, а когда это произошло, активировал свойство артефакта — голова союзника Дэгата посинела, глаза выпучились, а из ушей потекла кровь. Прошло всего несколько секунд, прежде чем череп не выдержал давления и лопнул, забрызгав Линура кусочками мозга дворянина.
В то же время Раф без угрызений совести вонзил клинок в лоб тихо стонущего Дэга, покончив с потомком семьи Прит и испытав от этого неимоверное удовольствие. Рядом с ним лежал уже бездыханный Килан.
— Бедный Кил. — Ралафар присел рядом с телом, закрыв его широко открытые глаза. — Сгубила тебя непомерная любовь к сестре.
Он залез ему за пазуху и вытащил оттуда недавно отданные серьги.
— Я всегда буду хранить их в память о тебе и Лине.