Несколько дней непрерывных дождей сделали свое дело: улицу Черноморскую затопило. Проблемы с ливневкой возникали в городе каждый раз во время сильных дождей. Я постояла перед входом в почтовое отделение, думая, как преодолеть лужу, пришла к выводу, что терять нечего, и пошлепала прямо по воде. Благо каждый казанец в такие мокрые дни, наученный горьким опытом, носит водонепроницаемую обувь. Равнина, что тут скажешь. Как заморосит, так на три дня. Но нас, казанцев, водой не напугаешь — лейся себе на здоровье, мы не боимся! Эх, дедовы калоши бы мне поверх кроссовок.
Я вспомнила школьные каникулы, которые проводила у своей татарской бабушки в Уфе. Вот где красота в дождь! Во-первых, ливни там бывают хоть и мощные, но короткие. Пролилось ведро воды, и снова солнце! А во-вторых, стоит Уфа на горке и вода после дождя уходит быстро, как будто город, как кошка, встряхнулся, и вот уже сухой. Только влажность в воздухе напоминает, что недавно все вокруг гремело и с неба лились потоки воды.
В отделении было многолюдно: странно для столь раннего часа, да еще и посередине недели. Я протолкалась через очередь, сожалея, что не вошла со стороны служебного входа. Но там было не пройти из-за глубокой лужи. Распихав особенно сонных посетителей, я наконец пробилась к операторам связи и направилась во внутренние помещения почты.
— А нечего опаздывать, — вместо приветствия заявила мне Алсу Ибрагимовна.
— Хорошая вы женщина, — пробормотала я, — только не хватает вам чего-то.
— Что? — нахмурилась она.
— Доброе утро, говорю.
Кивнув девчонкам и Гене, который безучастно медитировал над своим ежеутренним стаканом растворимого кофе, я прошла в кабинет Специального отдела. В дверях столкнулась с недовольной Марией.
— Приехали, — мрачно сказала она, даже не поздоровавшись.
— Ревизоры? — спросила я.
Она кивнула. Мария терпеть не могла бумажную работу, а любая проверка всегда начинается с просмотра документов.
— И где же они? — я заглянула в пустую комнату.
— Муса их размещает.
— Много человек приехало?
Столько было разговоров в отделе о ревизорах, что даже я немного нервничала. То Муса Ахмедович вспоминал дела многолетней давности, когда их трясли проверками и вызывали на допросы в комитет по каким-то служебным происшествиям, то Мария начинала исходить раздражением в сторону проверяющих, которых, по ее словам, она пережила столько, что мне и не снилось. Я им сочувствовала, хотя в моей жизни эта проверка была первой. И то неприятное чувство, когда ты ни в чем не виновата, но тебе все равно не верят и смотрят с подозрением, было мне пока что не знакомо.
— Один, — ответила Мария. — Но зато какой! Самый нудный и въедливый!
— Это кто?
— Игнат! Он уже сто лет на пенсии, я его даже пожилым не помню, только глубоким стариком. А он никак не успокоится: все работает. Сейчас начнется, — вздохнула Мария. — Будем писать объяснительные по любому поводу!
Я тоже приуныла: нервозная обстановка напрягала.
Игнат оказался высоким и сухопарым, с бритой головой, болезненным цветом лица и бледно-голубыми, какими-то выцветшими глазами. Вопросы сыпались из Игната без остановки, длинная угловатая фигура, похожая то ли на гигантского богомола, то ли на высохшее старое дерево, неожиданно легко и стремительно перемещалось по комнате, костлявые пальцы быстро перелистывали бумаги. Негромкий голос с четкой артикуляцией был слышен в любом углу Базы, и, казалось, никуда от него не скроешься.
— Я прочитал отчет Мусы Ахмедовича, — проговорил он, расхаживая по кабинету, когда все расселись вокруг стола для совещаний, — и у меня возникли вопросы. Прошу ответить на них письменно!
Мария шумно вздохнула, а Игнат продолжал:
— Муса Ахмедович, подготовьте обзор всех действующих договоров. Еще мне нужен сводный список тех из них, что были завершены за последние два месяца: предмет, исполнитель, маршрут, особенности и сложности выполнения, возможно, были конфликты или еще что-то необычное. Срок — до вечера.
Затем он повернулся и, ткнув в меня крючковатым пальцем, сказал:
— С вас отчет о ночевке и встрече с возможной Тенью. Подробно. Письменно. К вам, — он обратился к Павлу, наконец вышедшему с больничного на работу, — просьба детально описать все, что видели в командировке, куда вы были направлены с пропавшим сотрудником. Важны мельчайшие подробности, даже то, в чем вы не уверены. Мысли, сны, сомнения — нужно все! Попрошу вас также вызвать куратора Специального отдела от Епархиального управления.
— И вы, — он с улыбкой посмотрел на Марию. — С вас опись пропавших вещей на территории Цеха и Базы. И большая просьба: оформите документ по установленным правилам. Муса Ахмедович, еще предоставьте личное дело Тимура Валеева. Не то, которое находится в отделе кадров Почты, а то, что хранится в Специальном отделе. С характеристикой от руководителя, который обучал и принимал его в отдел. Вопросы у кого-то есть? Если нет, то прошу исполнять.
— У меня вопрос, — сказала Мария. — А дальше что?
Игнат внимательно посмотрел на нее, потом вздохнул, в глазах промелькнуло понимание и даже сочувствие. Он потер лоб рукой и устало произнес:
— А дальше сделаем то, что нельзя совершать согласно нашему замечательному усеченному Уставу: поедем и наведем справки у местных. Я уверен, что Муса уже закинул удочку к знакомым, так? Или я ошибаюсь?
— Конечно, — мрачно сказал Муса, и тяжелые складки вокруг его рта, казалось, стали еще глубже. — Но это по личной инициативе.
— Естественно, — кивнул Игнат. — За это по голове не погладят. Это раньше тут бы уже с Земли кавалерия примчалась. Спецназ! А сейчас? Спасать товарища, можно сказать, едут повар и водитель!
Муса опустил голову:
— Карты все еще показывают Тимура. Он жив.
— Если они не врут, — сухо ответил Игнат. — Хоть кто-то из присутствующих кроме меня имеет боевую подготовку? Я местным гвардейцам и разбойникам уже не противник.
Муса покачал головой.
— Я в детстве дзюдо занимался, — смущенно сказал Павел. — Но это давно было.
— Устав гласит, что в подобных случаях мы должны послать запрос в местные органы власти, и они займутся розыском. Правда, дело не будет у них приоритетным. Все, надеюсь, понимают что это означает? Я решил так: присоединимся к тэнгунам или гарнизонным ищейкам. В общем, будем решать по ситуации. Но… — Игнат обвел нас тяжелым взглядом. — Никакой самодеятельности. Вы не боевой отряд.
Он повернулся к Мусе:
— Нужны проверенные люди — организовать поисковую группу. Чувствую, мы найдем какие-нибудь зацепки.
Муса кивнул, мол, понял.
Мы разбрелись писать отчеты. Мария составила опись, потом долго набирала ее на компьютере на специальном бланке. Павел скрипел ручкой и исписывал мелким почерком уже восьмой лист. Я, как человек, привычный писать отчеты, справилась с заданием быстрее всех. Да и деревянный казенный язык не был для меня проблемой.
Посидев и понаблюдав за коллегами, я решила пойти к Мусе и Игнату: может, там пригожусь.
Игнат сразу передал мне кипу бумаг.
— Давай, — сказал он, — прочитай эти договора и сведи мне в таблицу. Чтобы все ускорить. Завтра или сегодня, если успеем, вылетим с Мусой Ахмедовичем в Арзун.
Я кивнула и, набравшись храбрости, спросила:
— А можно вопрос? Мария говорила, что наших когда-то уже похищали. Это правда?
— Было дело. Кое-кто даже пытался дезертировать в пятидесятых годах. Потом их поймали и отдали под суд. Однако пропаж и похищений уже давно не было. И, — он покачал головой, — дело-то с душком. Прямо скажем, воняет от него, как из выгребной ямы. Тут явно замешаны Архейцы. А еще ходят слухи, что на территории Архейской торговой лиги были замечены хофу. Обрати внимание — истинные слуги демонов, а не просто Тени.
— А Тени и хофу не одно и то же, я правильно понимаю?
— Верно. Тени — это проекции. Для простоты понимания я их сравниваю с программой. Обычно у них есть задание, которое надо выполнить. Выполнили — развеялись. Или не выполнили, но все равно развеялись. А вот хофу… — Игнат нахмурился. — Они были когда-то людьми. Не нашего мира и не Шанлу. Но с ними что-то произошло и они потеряли душу.
— Как-то это уж очень мистически звучит, — недоверчиво заметила я.
— Согласен. Стар я становлюсь, сентиментальность прет! Но они действительно бездушны.
— Типа орков? — я сразу вспомнила разные фантастические фильмы.
— Хофу не орки, — возразил Игнат. — Да, они сильные, изворотливые и жестокие. Но смогли бы они почти захватить наш мир во время второй мировой войны, если бы не были хитры и умны? Конечно, нет. Это опасный враг! Хорошо, что они всего лишь слуги демонов.
С таблицей я возилась долго. Потом я внимательно рассматривала получившуюся сводную ведомость. Игнат, изучив документ, крякнул и сказал Мусе Ахмедовичу:
— Смотри, Сафин, что получается. В последние месяцы все дела на севере Империи поручались Тимуру. Он ездил один или с Павлом. Но часто все складывалось так, что он был один. Интере-е-есно.
Муса кивнул. И так немногословный, в присутствии Игната он старался вообще не говорить.
— Хорошо, — заключил Игнат. — Татьяна — молодец!
Он собрал все отчеты и бумаги в стопку. Пробежался глазами по документам личного дела Тимура и сообщил Мусе:
— Можем выезжать в Арзун.
— Муса Ахмедович, — неуверенно сказала я, — а можно к вам присоединиться?
Тот посмотрел на меня, наморщил лоб и, по всей видимости, собрался отказать, когда вмешался Игнат:
— Хорошая молодежь у тебя растет, Муська. Пытливая. Валентина Игнатьевна гордилась бы. Давай возьмем девчонку, когда-то ведь надо начинать выезжать. Почему бы не сейчас?
Муса подумал и кивнул:
— Собирайся. Выдвигаемся вечером: в Арзуне как раз будет ранее утро.
Наконец-то! Наконец-то я увижу местный город и жителей, возликовала я и радостно помчалась докладываться Марии.
— Поедешь на Мурзике, — распорядилась та. — Думаю, справишься.
Пока хитрая ящерица жевала очередное лакомство и косила на меня круглым оранжевым глазом, я быстро навешала на нее все необходимое. Прицепила сумку с запасом еды и спальник с пенкой.
— Это на всякий случай, — сказала Мария. — Не думаю, что все это тебе пригодится, но всегда положено брать с собой запас провианта и вещи на случай вынужденной ночевки.
Игнат вошел в конюшню как к себе домой. По-хозяйски огляделся и сообщил нам:
— Хорошо тут у вас. Пахнет травой. Я вот в Свердловске, который Екатеринбург сейчас, недавно был, так там чем только не воняет. Пришлось делать замечание личному составу. Позорники!
Он прошелся по залу и заглянул в каждый загон. Хмыкнув, оглядел Мурзика и прошел прямо к снежному барсу.
— Давно летал-то? — спросил его Муса. — Не забыл, каково это?
— Обижаешь, — ответил Игнат и ласково погладил Барсика по спине. — Как можно забыть полет на кошке?
Он посмотрел в спокойные голубые глаза огромного снежного барса.
— А помнишь, Барсик, как мы с тобой на Острова летали?
— Из нашей конюшни? — удивилась Мария.
— Было дело. Лет сорок назад. Я, конечно, тогда моложе был. Совсем юнец! Эх, мы тогда лихие дела провернули с островными!
— Это какие же? — полюбопытствовал Павел.
— Это те, которые под грифом «совершенно секретно», — многозначительно ответил Игнат.
Он делал все неторопливо и с удовольствием. Пока седлал барса, рассказал мне о том, как сам учился когда-то летать.
— Раньше так просто к животным не допускали. Только после экзамена, — Игнат протер щеткой спину Барсика и стряхнул одному ему видимую грязь. — А экзаменатором у нас был Маркин Владислав Сергеевич. Давно уж нет его, но меня, да и Сафина вашего потом, он учил. Ох и издевался над нами! То заставлял неделями дежурить на конюшне, то еду для животных таскать на себе. Волочишь ее на горбу с местного городишки, а он сверху на соколе или еще какой служебной птице круги наворачивает. И наблюдает, и покрикивает. А ты потный, как мышь, руки отваливаются, спина ноет, а бросить нельзя.
— Зачем же так сложно? — удивилась я.
— А он был из армейских. Старая школа. Его Валентина к нам переманила еще в семьдесят пятом году. Точнее, к вам. У нас, ревизоров, конюшен-то нет. Это сейчас вы тут почти частная фирмочка, а раньше мы все были одной ведомственной организацией.
Муса, улыбаясь, слушал старые байки, при этом не забывая заниматься своим Колибри.
— А зачем еду так таскать? Можно же на телеге.
— Можно. Но Владислав Сергеевич считал, что если провинился, то тащи на спине. А как не ввязаться во что-нибудь, когда под рукой неизведанный мир, полный приключений? Так, Муса?
— Так, — вздохнул Муса и потер плечи. — Тяжелые корзинки-то были.
Игнат кивнул.
— Так вы без разрешения выходили на территорию Империи?! — в ужасе спросила я. — Но ведь это незнакомый мир! Вам не страшно было?
— Страшно интересно, — рассмеялся Игнат. — Ну сбегали пару раз. Было дело, что уж.
— Игнат, — нахмурился Муса, — ты мне так всю дисциплину развалишь.
— Да не бойся, не развалится тут ничего. Сейчас, как мне кажется, молодежь мало чем удивить можно. Тем более каким-то другим миром. Или я не прав?
— Меня удивило, — пожала плечами я.
Муса повернулся к Марии:
— Ты остаешься в отделе. Думаю, все пройдет без происшествий.
Игнат почистил барса, проверил лапы, осмотрел когти — нет ли сломанных или заноз.
— Хорошее седло, — одобрительно сказал он, закидывая снаряжение на спину Барсику, — не то что раньше.
Тот фыркал и порыкивал, что по словам Марии означало нежное мурчание. Пытался ластиться к Игнату, толкал его круглой головой в плечо или в спину.
Когда животные были готовы, Муса Ахмедович, проверив мое снаряжение и запас кристаллов, лично нацепил мне на голову защитный шлем.
— Да зачем? — воспротивилось я. — Есть же защитный браслет!
— Отставить споры! Пусть будет. Минуем горы — снимешь. Местные, конечно, прекрасно знают, кто мы такие, но все же не стоит лишний раз привлекать их внимание.
Мужчины надели мягкие штаны из драконьей кожи, практически не снашиваемые, устойчивые к огню и воде и удивительно теплые, шерстяные жилеты, ботинки на шнуровке и полуплащи из той же кожи, что и брюки, поясные сумки с запасом кристаллов и камней и стандартный набор артефактов почтальона. Скорее всего у Игната было какое-то табельное оружие, но он нам ничего не показал.
Мне же в дополнение к полукомбинезону из той же самой драконьей кожи выдали серый шерстяной китель с меховым башлыком, беспалые дорожные перчатки и вязаную шапку.
— Потом наденешь, — сказал Павел, — там внизу уже не жарко.
Игнат легко и даже по-молодецки вскочил в седло Барсика. Сел так, как будто был продолжением спины кошки: вот что значит многолетняя выучка. Барсик слегка присел, напружинил массивные лапы и прыгнул. Изящно оторвал от земли свое длинное гибкое тело, развернул черные крылья и, обдав нас теплым воздухом, поднялся в небо.
Следом взлетел Колибри Мусы Ахмедовича. На какое-то время он завис в паре метров над землей, крылья двигались так быстро, что их было не различить.
«Как гигантская муха», — совсем не поэтично констатировал внутренний Геннадий.
— Таня! — донесся сверху голос Мусы Ахмедовича. — Ты с нами?
Мурзик игнорировал мои понукания и даже свисток. Наклонив шипастую голову, он встал перед выходом с площадки и наотрез отказался идти по тропе в сторону Арзуна.
— Ах ты, упрямый осел, — разозлилась я.
— Таня, — крикнула Мария, — ты опять забыла?
Ах да! Для того чтобы Мурзик сошел с выездной площадки, необходима специальная команда.
— Хайра-а! — крикнула я.
И Мурзик рванул вниз по тропе, только взметнулись полы моего кителя и зашуршали мелкие камни.