И все же мне было сложно оценить размеры этого невероятного создания: сначала змей померещился мне исполином и гигантом, а через мгновение показался уже не настолько большим. Была в его стремительном движении какая-то невыразимая красота и ощущение неизбежности. Змей одновременно пугал и зачаровывал: у него не было глаз, только гигантская воронка пасти, усеянная мерцающими голубым светом острыми зубами. Его длинное, покрытое темно-синей чешуей тело неумолимо двигалось вперед, навстречу зову. Зову?
— Ложный зов! Ложный зов! — звучало во мне мне низким колокольным звоном. — Вернись, брат, вернись!
Но Хут-Энебиш не слышал Призрачного дракона, следуя за тем, кто его звал. Он методично взламывал грани мироздания, которые представлялись мне ярко-голубой мелкоячеистой сетью. Она лопалась с ослепительными всполохами, и этот свет был настолько ярок, что у меня выступили слезы на глазах.
Только я собралась спросить, что мы можем сделать, чтобы заставить змея повернуть назад, как порыв ветра ударил мне в лицо привычными запахами креозота, пыли и сырости, отбросил назад волосы и задул с такой силой, словно пытался о чем-то предупредить. Метро! Я подняла голову. Знакомое панно плыло по потолку станции — огромный огнедышащий змей-дракон Зилант, распластавший крылья, вдруг подмигнул мне синим глазом. Ошибиться было невозможно: я была на станции метро «Кремлевская» в Казани. Мраморный пол блестел под ногами, где-то вдали слышался гул приближающегося поезда.
Я обернулась — никого нет, перрон пуст. Гул усиливался.
— Пришло! Пришло! Пришшшшшло время! Время! Время вышшшло! — заорал знакомый голос Козлиного. — Поздно! Поздно! Поздно-о-о-о!
— Да чтоб тебя! — я скривилась от отвращения.
Гул все нарастал, мое беспокойство тоже. Закололо в том месте, где луэ соприкасался с телом, заныла голова, во рту пересохло.
Я смотрела в черный зев тоннеля и ждала, когда появится свет фар поезда и эта напасть развеется сама собой. Перрон затрясло так сильно, что я чуть не упала и даже схватилась за колонну. Поезда все не было, ветер усилился, стал горячим и обжег мне горло. Я закашлялась и с удивлением поняла, что вонь креозота и сырости ушла, вместо нее станция наполнилась запахами металла, земли и еще чего-то, чего я никак не могла понять.
Мое сердце напряглось, как будто его сдавило в огромной, но мягкой ладони, и шелестящий, как сухой тростник на ветру, звук полетел по перрону в тоннель и дальше, сквозь пространство, навстречу змею.
Он зародился где-то в моей груди, от луэ, и понесся дальше, превращая метро в гигантскую флейту. И к этому протяжному гортанному гудению присоединился низкий звон Тэнлу:
— Вернись, вернись, брат!
— Нет! — завизжал Козлиный.
Но было поздно: Хут-Энебиш услышал созданный нами новый Зов и начал разворачиваться навстречу ему.
— Назад! — еле слышно шепнула я. — Он должен повернуть назад! Зачем ты зовешь его сюда?
На меня вдруг накатила слабость, какая бывает от сильной физической усталости, заболели руки: я посмотрела вниз и с ужасом заметила, что мое тело стремительно худело, словно испытывало запредельные нагрузки. В тоннеле вспыхнул яркий свет, поезд с грохотом ворвался на станцию и с визгом остановился. Визг перешел в знакомое шипение, и наступила тишина…
…— Вот же мерзкое создание, — послышался голос Павла, в который раз повторяющего свою любимую фразу. — Не устаю им удивляться. Что ты ругаешься? Никто не снимет тебя отсюда.
Проныра угрожающе зашипел. Судя по всему, он лежал на моей груди.
— Лучше бы брал пример со своего братца — вон лежит смирно, не шипит и зубы не скалит! Сразу видно, что охраняет хозяйку. А ты зачем так агрессивно себя ведешь? — продолжал укорять снарка Павел.
— Где вы вообще взяли этих чудовищ? — недовольно спросил Луиджи. — Вот уж странный выбор питомцев.
— Мы и не выбирали, — коротко пояснил Павел. — Так само сложилось.
Я не могла ни открыть глаза, ни пошевелиться: похоже, все свои силы я потратила на создание нового Зова для змея.
«Замечательно! — ехидно заметил внутренний Геннадий. — Будешь теперь валяться, как бревно. Еще и служить диваном для снарков! И надолго у тебя это состояние? Восстанешь ли из него когда-нибудь?»
Ощущение бессилия было странным и неприятным: все слышу, все понимаю, но не могу пошевелиться. Судя по поскрипыванию и покачиванию, меня несут. Интересно, куда?
— Вот же дохлые носители пошли, чуть что — сразу в обморок валятся, — брюзжал Луиджи. — Ни тебе богатырского здоровья, ни исполинской выдержки. Одни нервы и сомнения! Выродились!
— Ты не прав, — прозвучал усталый голос Юриса где-то совсем рядом. — Посмотри на Луэ — как она сильно похудела! Все силы ее тела куда-то ушли, — вздохнул он. — Странный выбор носителя, конечно, но не нам с тобой судить: Тэнлу виднее!
«Почему меня тащат на носилках? — подумала я. — Джонка Ника ведь была совсем недалеко от Сельвика! Мы вроде собирались лететь на ней… И где сам Ник? А Игнат? Я их не слышу».
Тревога отняла у меня последние силы, я почувствовала, как снарки свернулись клубком поверх кристалла на моей груди и уютно засвистели. Под этот мирный свист я и сама стала проваливаться в сон.
«Как там в Казани, — вдруг подумалось мне, — что там?»
Меня тряхнуло, снарки соскользнули и с недовольным свистом залезли обратно, носилки скрипнули, потом еще раз и еще, громко и знакомо. Где-то я слышала этот звук… Стул?..
…Муса Ахмедович, хмурый и похудевший, сидел за своим столом в нашем казанском кабинете, покачиваясь на старом деревянном стуле. Я вспомнила, как Мария всегда повторяла, что когда-нибудь он за это поплатится: стул развалится, а сам Муса полетит на пол. Как давно это было… и было ли вообще?
Дверь распахнулась, и в комнату ввалился Юрий Поздняков. Он выглядел усталым и еще более невзрачным, чем обычно, под глазами залегли круги, и все же на Мусу он посмотрел весело и даже с азартом.
— Поймали гаденыша! — крикнул он с порога, даже не здороваясь.
— И кто же он? — так же без предисловий спросил Муса.
— В Московском филиале окопался, упырь. Подкуплен, как это принято говорить в моем ведомстве, вражеской контрразведкой. Персоналии говорить не буду, мы пока разрабатываем всю цепочку. После распада союза никто не отслеживал слабые и тонкие места, ну и поплатились, — пожал плечами Поздняков. — Сейчас будем все это разгребать и заново отстраивать. Только, боюсь, время потеряно: эта Тень Тимура не просто так здесь ходила. Она что-то искала! Возможно, вот это, — он бросил на письменный стол какую-то распечатку.
Муса взял листок и, всмотревшись, узнал запрос Расула по необычному кристаллу, который тот никак не смог идентифицировать. Сбоку на служебной записке карандашом кто-то написал: «Поднять старые легенды! Или, может, это…», дальше шла неразборчивая полустертая запись.
— Почерк знакомый, — заметил Муса Ахмедович.
— Еще бы, — усмехнулся Поздняков, — это Игнат писал. Он перед отъездом в Казань все служебки и запросы вашего отдела поднял. Рылся в бумагах: все искал что-то. Может, и нашел, кто знает… Он же никому не доверял и ничего не оставил в своих записях.
— И все равно не уберегся, — вздохнул Муса. — Вот еще что хотел сказать: Тимур с карт исчез.
— Вот как, — протянул Юрий. — Значит, все?
Муса Ахмедович кивнул, лицо его стало совсем мрачным. Я опустила голову: значит, мы не успели…
— Соболезную… А остальные?
— Пока на месте.
— Именно после этого запроса, — Поздняков кивнул на служебную записку Расула, — вокруг вашего филиала началась вся эта катавасия.
— Вы от этой бумажки все раскрутили? — удивился Муса.
— Так точно. Подлец прочитал записку и стукнул кому-то в Шанлу. Это мы точно знаем. Ну а что было дальше, предстоит еще выяснить.
Муса вяло кивнул:
— Значит, все-таки прискакала кавалерия… Выбьете теперь всех плохишей?
— Постараемся.
— Что же это за кристалл такой… И что там, интересно, выяснил Игнат? Вы проверили легенды?
— Как раз этим и занимаемся: есть много упоминаний всяких древних артефактов, но сложить картинку воедино пока не получается, — покачал головой Поздняков.
— Метро странное стало, — вдруг нехотя произнес Муса.
Юрий прищурился и весь подобрался:
— А поподробней?
— Оно … оно словно поет… Последние пару дней я заметил какую-то необычную мелодию: шелестит что-то, как будто курай играет. И запах новый появился.
— Курай?
— Флейта такая.
— А что за запах? Гнили? Разложения? Может, кровью несет? — деловито поинтересовался Поздняков.
— Нет, — растерянно ответил Муса. — Горячей землей и травой пахнет.
— Странно, в старых отчетах говорилось, что в местах, где хофу устраивали прорыв на Землю, пахло по-другому, — задумался Поздняков. — Меня вот что больше волнует: если Тень Тимура приходила в Казань и не возвратилась, куда она могла пойти?
Муса пожал плечами:
— Да хоть куда. За час-полтора, конечно, далеко не уйдешь.
— А если на такси?
— Вряд ли.
Муса встал, достал карту города, циркулем очертил на ней круг и неуверенно сказал:
— Ну вот как-то так. За час можно удалиться от отделения не более чем на такое расстояние.
Я стояла за их спинами, сожалея, что не могу вмешаться в разговор. Муса уселся обратно за стол и снова качнулся на своем любимом стуле…
…Легкое поскрипывание все не прекращалось. Надо же, какой раздражающий звук!
Я открыла глаза: синее небо Шанлу почти не отличить от моего родного, с Земли.
— Очнулась! — радостно воскликнул Павел, который вместе с Энти тащил мои носилки.
— Ну наконец-то, — сварливо проскрипел Луиджи, притороченный к поясу Павла. — Устали ждать, пока ты придешь в себя!
— Сколько я валялась? — голос у меня осип и скрипел не хуже, чем у черепа.
— Да уж давно прохлаждаешься, — недовольно буркнул тот.
— Достаточно, чтобы мы почти дошли до Арзуна, — перебил его Юрис. — В летописях говорилось о подобном, но обычно носителю хватало пары дней, чтобы прийти в себя. Ты как-то прямо долго…
«И вправду, цветочек нежный. Нашла время!» — я обругала собственную слабость и вдруг почувствовала что-то неладное. Нас было совсем мало: Павел, Юрис, Энти и я. И Луиджи, конечно же.
— А где Ник и Игнат? Где тэнлунги?
— Тэнлунги всё… Выходили из окрестностей Сельвика с боем — наткнулись на мародеров… А Ник и Игнат ушли, — ответил Юрис. — Добывать Печать дракона. Тащите ее сюда, — он кивнул Энти на небольшую поляну. — Передохнём.
— Как ушли?! — я в изумлении уставилась на своих спутников. — А мы? А Луиджи?
— А что мы? — нахмурился Юрис. — Кто знает, может, ваш Игнат все придумал! Он же явно сошел с ума. Я не собираюсь тащиться за ним и рисковать жизнью Луэ. Мало ли, что ему там примерещилось!
— А почему Ник ушел?
— А кому еще идти с Игнатом? Мы с Энти должны быть при Луэ. Павел Игната не остановит, слишком долго вместе работали. Вот Ник и пошел. Было решено, что они полетят на джонке, а мы пойдем следом, — с этими словами Юрис уселся на треснутый камень посреди поляны и стал смотреть, как Энти разводит костер.
— Да вы с ума сошли! Павел! Луиджи! Как можно было отпустить их одних? — возмутилась я.
— Ну, я был против, — пожал плечами Павел. — Игнат же прямо как с цепи сорвался! Его можно было удержать только связав, он все повторял, мол, надо спешить, надо спешить. А куда мы побежим, когда ты снова свалилась? Хотели нести тебя до джонки. Но Ник и Игнат ждать не стали. Даже Луиджи тут оставили.
— Да, — согласился тот, — обоих как будто пустынная ящерица покусала. Тьфу! Девочка! У меня к тебе просьба, ты бы посмотрела, как они там!
— Что значит «посмотрела»?! — возмутился Юрис. — Она носитель луэ, а не наблюдатель за твоим правнуком!
— Если получится, обязательно поищу их, — обнадежила я Луиджи. — Думаю, что Игнат был во многом прав! Как жаль, что у нас нет второй джонки!
Пока мы отдыхали и ели, я рассказывала, что видела и слышала.
— Значит, змей развернулся? — протянул Юрис. — Это хорошая новость. Однако война в Империи все равно неизбежна.
— Я бы сказал, — скрипнул Луиджи, — что она уже вовсю идет. Но если количество хофу в Империи не прибавится, но молодой Тэн сможет выдержать натиск Лиги, в этом я уверен. Тэнгуны его поддержат, он соберет армию и опять выбросит Архейцев из страны. Хорошо бы вообще раздавить их раз и навсегда.
Череп скрипнул челюстью, и оба его глаза вспыхнули сначала красным, потом зеленым.
— А меня больше беспокоит, куда повернул этот ваш змей, — сказал Павел. — Надеюсь, не на Землю.
— Надо довериться Тэнлу, — тихо сказал Юрис. — Он не сделает плохого!
— У нас на Земле есть такая пословица: выбрать из двух зол меньшее. И если Тэнлу выбрал меньшее, то это не значит, что на Земле все будет хорошо, — мрачно ответил Павел.
Я только вздохнула, поглаживая своих снарков, которые лезли ко мне с нежностями и выпрашивали кусочки еды. Сил у меня прибавилось, Юрис заботливо навесил на меня свой артефакт долголетия, чем ужасно насмешил. Он не стал слушать мои протесты, нацепил странный камень и приказал не снимать, потом вздохнул и погладил меня по голове: похоже, жалел, что все так вышло.
Еще я поняла, что теперь снять с меня луэ было невозможно, если только с частью моего тела: кристалл сросся с ним. Кроме того, все утверждали, что оба моих глаза стали янтарного цвета.
«Занятные изменения», — равнодушно подумала я. Сейчас у нас были более странные и требующие немедленного решения дела.
Луиджи сильно волновался за Ника, все время ворчал и брюзжал. Его субличности никак не могли ужиться друг с другом. Юрис утверждал, что рано или поздно две личности образуют одну, ту самую, которой череп был когда-то, но вот как скоро это произойдет, предполагать не решался.
Я сидела у костра и думала о том, как там Ник и Игнат. Дошли ли, живы ли? Моим мыслям вторил звон колокола. Костер потрескивал, стрелял искрами, когда… знакомый глуховатый голос виновато сказал:
— Мне жаль, что твой корабль разбился.
Я подняла голову. Игнат?!
— Да, мне тоже, — Ник устало кивнул в ответ.
Я не сразу узнала их, вымазанных в пыли и грязи, в порванной одежде, покрытых ссадинами.
— Кто же знал, что Лига сможет подстрелить джонку, — вздохнул Игнат. — Неплохо они подготовились… Интересно, чем они так ее?
Ник пожал плечами, не отрывая глаз от крохотного пламени костра. Усталое лицо было исцарапано, волосы сбились в колтун, хвост он обрезал и теперь выглядел как грязный тощий мальчишка.
— Ты уверен, что мы на месте? — спросил он. Потом поднял голову и посмотрел на звезды. — А что у вас там на берегу реки? В вашем мире?
— Гнездо, наверное, — пожал плечами Игнат. Он ухмыльнулся, обнажив треугольные зубы, и, облизнув губы черным языком, добавил: — Их ждет сюрприз!
— Кого? — не понял Ник.
— Тех, кто на Земле… — лицо Игната скривилось, словно он сделал усилие над собой, и страшная зубастая ухмылка исчезла.
Ник в упор смотрел на старика:
— Справился? Твои приступы участились, похоже, совсем скоро ты обратишься в хофу… Надеюсь, до этого момента мы успеем создать Печать дракона.
— Справился… Зря ты пошел со мной. Не стоило тебе этого делать.
— А чего мне бояться? Терять особо нечего, — хмуро возразил Ник.
— Это не так, — покачал головой Игнат. — Тебе есть что потерять, например, себя…
— Я не сильно верю тебе, — с вызовом сказал Ник и положил руку на рукоять меча. — Помни: в случае чего моя рука не дрогнет!
— Я и сам не дрогну, — вздохнул Игнат. — Чувствую, что хофу где-то рядом.
— Не сомневаюсь, что вы чуете друг друга не хуже собак, — хмыкнул Ник.
Игнат не ответил. Он с силой втянул носом воздух, лицо его стало хищным, черные глаза уставились куда-то поверх головы Ника.
— Гаси костер!
Ник погасил слабое пламя и, присев рядом с Игнатом, осторожно выглянул из-за обломков разрушенной стены. Я осмотрелась: не оставалось сомнений, что это развалины старого города близ Арзуна. В свете луны Западный хребет высился над нами мощной стеной, внизу змеилась река — места знакомые.
— Вон они, — прошипел Игнат, и его движения сделались ломаными, а сам он стал напоминать какое-то хищное и костистое насекомое.
— Не вижу, — Ник то напряженно всматривался в темноту, то внимательно глядел на Игната.
— Еще бы, — хмыкнул тот. — У хофу специальные артефакты, скрывающие их от глаз простых людей. Но ты не волнуйся, меня им не обмануть! Я вижу: они идут к реке. Пойдем и мы с тобой, только очень осторожно.
Я всмотрелась в темноту, в ту сторону, куда показывал Игнат: он был прав, к реке приближались двое мужчин. У одного из них на шее висела точная копия моего кристалла.
Я кинулась вслед за Игнатом, который невероятно ловко для своего возраста и состояния здоровья побежал по камням навстречу хофу. Ник немного отстал: он двигался осторожно и постоянно спотыкался. Упасть в этих развалинах было делом несложным.
Хофу бросили слепок на землю, и я увидела ее — трещину. Словно тонкая рябь проходила в этом месте по земле и воде и, поднимаясь ввысь, уходила далеко вверх. Вот оно — тонкое место между нашими мирами. За ним Земля и Казань. Тэнлу тихо звякнул колоколом внутри меня. Я чувствовала его беспокойство и растущий гнев: он узнал слепок.
— Ну, с Богом, — услышала я шепот Игната. — Надо спешить!
Ник попытался бежать, но быстро упал и покатился вниз, потом встал, еще более грязный, чем был, и, сильно хромая, припустил вслед за стариком.
Один из хофу стал выкрикивать резкие шипящие слова какого-то то ли призыва, то ли заклинания. Из слепка вырвалось призрачное пламя и, приняв форму огромного дракона, поднялось в воздух. Тень Тэнлу недолго думая с влажным чавканьем пожрала обоих хофу и, увеличившись в размерах, стремительно пронеслась вдоль реки. Затем она повернула обратно и, прорвав трещину, нырнула в нее, устремившись к Земле. У меня упало сердце: что теперь ждет мой родной город? В голове проносились страшные картины разрушенных зданий, сорванных мостов, мертвых людей…
Огонь продолжал пылать. Может, его надо погасить, и тогда Тень ослабнет и развеется? Как же это сделать? Что там говорил Игнат про Печать дракона?.. Все эти мысли вихрем крутились в моей голове. И где же сам Игнат?
Вдруг поднялся сильный ветер, края трещины с треском расширялись, увеличивая проход между мирами. Луна скрылась за тучей, я с трудом, но все же смогла разглядеть Ника и Игната. Они замерли недалеко от слепка луэ.
— Ты стой тут, — сказал старик и, схватив Ника за грязный, когда-то зеленый жилет, прокричал ему в лицо: — Жди!
И побежал, уже не так ловко, как хофу, а по-стариковски, как человек, слегка прихрамывая, но с каждым шагом двигаясь все увереннее, и, когда наступил на слепок, загорелся.
Я не сразу различила призрачный огонь, охвативший его, а когда поняла, что произошло, бросилась к скорчившейся у кромки воды фигуре. Но разве я могла что-то изменить?
Игнат горел.
Тело плыло и колебалось, как отражение в воде. Лицо исказилось от боли и стало меняться, словно стекая с черепа: исчезли треугольные зубы, а глаза снова стали ярко-голубыми. Несколько жирных красных капель влажно блестели на земле, собираясь в круглый камень — ту самую Печать дракона, созданную из крови демона и человека. Ник подбежал к Игнату и протянул руки, пытаясь вытащить его из огня, но схватил только пустоту, затряс дымящимися ладонями — пламя обожгло его — и упрямо повторил попытку. Игнат повернулся к юноше и виновато улыбнулся:
— Я был согласен, так и передай всем.
И он стал подниматься вверх, растворяясь в воздухе. Из остатков призрачного дыма, уже почти погасшего слепка луэ, до нас донеслось:
— Волчара! Ну что ты так долго?!