Печать дракона налилась светом, воздух над ней задрожал и затрещал. С тихим шелестом трещина стремительно сжималась, ее края, точно волны, набегали друг на друга, и прореха между нашими мирами стала закрываться. Раздалось гудение, как будто от трансформаторной будки, и трещина наконец затянулась, а Печать стала прозрачной. Словно кусок горного хрусталя сверкал перед нами — блестящий, гладкий и чистый, как слеза.
Ник продолжал сидеть на коленях у затухающего призрачного пламени, лицо его было мокрым от слез, руки висели тяжело и неподвижно. Когда трещина закрылась, он дрожащими руками взял сияющий камень, завернул в носовой платок и положил его в карман…
Я подняла голову — мирно потрескивало пламя костра, слышалась тихая беседа Павла и Юриса. Как они могут быть такими спокойными и умиротворенными, когда все так плохо?! Я закрыла глаза, размышляя о том, что же происходит на Земле, сморщилась, поняв, что «увидеть» Казань или Мусу Ахмедовича никак не выходит: мне очень редко удавалось вызвать направленное видение. Но опускать руки я не собиралась и, сосредоточившись на мыслях о Казани, стала вспоминать.
Низкие шапки облаков.
Запах цветущих лип.
Шелест листвы и серебряную зелень ив.
Точеные минареты мечетей.
Аромат роз.
Ветер…
Голубые, золотые и черные луковицы куполов церквей, похожие на пламя свечи.
Старые дворы с нестриженой высохшей травой и запах полыни.
Протяжный призыв муэдзина.
Белые свечки каштанов.
Свист соловья.
Метель…
Тополиный пух.
Благовест.
Шум дождя и запах мокрого асфальта.
Хруст снега под ногами.
Толстые чайки над ярко-синей водой.
Буран…
Вонь канализации.
Скребущий звук метлы.
Запах кофе и смех детей.
Снег.
Узкие улочки и широкие проспекты.
Вьюга…
…Порыв ветра швырнул в меня снегом с такой силой, что я не сразу смогла открыть глаза. А когда стерла холодные капли с лица, то сразу увидела знакомую невысокую фигуру в сером шерстяном пальто. Муса Ахмедович стоял на заснеженной набережной Казанки и смотрел на белые стены Кремля, находившиеся на противоположном берегу скованной льдом реки.
— Красота какая, — сказал Поздняков, который стоял рядом с ним, опершись на железные перила ограды, и смотрел в другую сторону. — Что за здание-то?
— Достопримечательность местная — ЗАГС в форме гигантского казана. Этакий огромный котелок на костре. Я, знаешь, не большой любитель таких архитектурных изысков, — оглянувшись, пояснил Муса. — Но людям нравится.
— А называют как? Казан? Хм, интересно… — не унимался Поздняков и, задрав голову, протянул: — А высоченный-то какой!
— Казан в высоту тридцать два метра, — заметил Муса, озабоченно осматриваясь. — Там наверху еще смотровая площадка. Сейчас она уже закрыта, а то можно было бы зайти. Ты ничего не слышишь? Какой-то странный шум …
— Да нет вроде, — пожал плечами Поздняков, рассматривая барельеф бронзовой чаши Казана в виде драконов и крылатых барсов. — Обычный гул города.
Юрий подошел ближе и принялся разглядывать эффектно подсвеченный постамент чаши, похожий на языки пламени.
— Красивая подсветка, — пробормотал он. — Нет, ну правда впечатляет. А скульптуры прямо огромные! Смотри, эта лапа по размеру как моя голова! Барс метров шесть в высоту, никак не меньше…
Четыре гигантские скульптуры зилантов и барсов были расположены по периметру комплекса. Муса равнодушно огляделся вокруг: я знала, что Казан оставлял его безразличным, как и массивные скульптуры. Он любил старинные церкви, Кремль с его деревянной крышей, даже старое здание университета нравилось ему гораздо больше, чем чаша.
— Лучше скажи, — раздраженно спросил он Юрия, — когда вы моих людей с Шанлу вызволите? У них тут остались близкие.
Тот вздохнул и пожал плечами. Людей на площадке вокруг чаши почти не было: слишком холодно и промозгло. Я поежилась и огляделась в поисках намека на трещину. Если уж Игнат говорил про реку и гнездо, то Казан — самое что ни есть подходящее место. Огромное каменное гнездо, еще и с охраной в виде зилантов и барсов. Очень символично…
С реки начал наползать туман, мне сразу захотелось в тепло, к сладкому чаю с лимоном и горячему ужину. Поздняков шмыгнул покрасневшим носом и, судя по выражению лица, был того же мнения. Туман висел в воздухе серой дымкой, город сиял в ночи, теплый и спокойный, недалеко от Казана переливалась огнями новогодняя елка.
Юрий вытащил из кармана сотовый и сообщил:
— Связи нет.
Над городом что-то загрохотало. Я вздрогнула: гром в декабре?!
Небо окрасилось в серо-фиолетовый цвет, раздался свист, как будто кто-то проткнул воздушный шарик, и тонкая вертикальная линия прочертила пространство над рекой.
— АстагфируЛлах, — прошептал Муса.
— Трещина! — потрясенно воскликнул Поздняков, стараясь перекричать нарастающий шум.
Небо с сухим хлопком словно лопнуло напополам, и из разлома повалил дым. Он расстилался над рекой, все более уплотняясь и принимая уже знакомые мне очертания. Муса Ахмедович и Юрий замерли: туман с реки, будто притягиваясь магнитом, стал подниматься к дыму. Он становился все темнее, и наконец вся эта масса приняла форму исполинского дракона. Мощные крылья, сложенные вдоль тела, походили на плащ и в темноте были почти не заметны, пока он не расправил их. Взмахнув ими, сотканная из дыма и тумана Тень Призрачного дракона молча взмыла вверх, подняв такой ветер, что Муса и Юрий кубарем покатились по земле.
Вслед им летел снег, куски льда, песок, камни, птицы, ветки и даже сломанное дерево. Кремлевская дамба, соединяющая оба берега реки Казанки, затряслась, дорога, по которой сплошным потоком ехали машины, заходила волнами и покрылась трещинами. Раздались громкие гудки, заскрипели, завизжали тормоза, и Кремлевский мост, заскрежетав, дрогнул. Огромный грузовик, не удержав равновесия, упал на бок и, проломив ограду, повис над рекой. Поднявшись на ноги и в ужасе взирая на происходящее, Муса Ахмедович замер посреди набережной. Я завертела головой — где же Юрий — и с облегчением поняла, что с ним все в порядке. Поздняков что-то кричал и показывал Мусе в сторону другого моста — Миллениума. Я медленно, будто во сне, развернулась вслед за Мусой Ахмедовичем туда, куда показывал Юрий, и увидела, что вдоль реки в нашу сторону несется гигантская серая Тень Призрачного дракона. Сердце замерло: что сейчас будет? Скорее бы трещина закрылась, это ослабит Тень Тэнлу!
Но время для этого еще не пришло, и, точно зритель в кинотеатре, я продолжила наблюдать за катастрофой: открыв пасть, Тень выплюнула столп призрачного пламени. Оно прошло сквозь мост Миллениум и понеслось дальше, вдоль реки, сжигая все, что попадалось на его пути. Горящий мост оторвало от опор и понесло к Кремлевской дамбе. Раздался взрыв.
Мусу Ахмедовича сшибло с ног, и он покатился по земле, хорошо приложившись головой. Рядом с ним ворочался Поздняков: он медленно, как пьяный, поднялся на колени и вытер кровь с лица, не открывая взгляда от реки. Только меня ничего не задело. Это было странно: я чувствовала ветер, снег, холод, но при этом легко устояла на ногах и избежала ушибов.
Обернувшись вслед за Поздняковым, я увидела, что река Казанка горит. Все пылало: снег, лед, вода, камни, старый камыш. Птицы, вспыхивая, падали вниз хлопьями пепла, серое пламя поднялось над дорогой, которая плавилась и стекала в гудящую от огня реку.
С протяжным скрипом огромная чаша Казана треснула, и половина ее словно стекла на землю, подняв в воздухе клубы дыма и пыли. Огромные куски здания покатились дальше прямо к Мусе Ахмедовичу с Поздняковым.
Воздух стал густым и горячим, все вокруг гудело, выли сирены, слышался скрежет металла. Я в ужасе кинулась туда, где стояли Муса Ахмедович с Юрием — сейчас там лежали камни. Помочь им я никак не могла… И тут послышался странный звук, как будто кто-то застегнул молнию. Трещина медленно закрывалась! Успел! Игнат успел!
Чаша Казана лежала в руинах, уцелели только две скульптуры зилантов. Я осторожно подошла к оплавленному парапету и заглянула вниз: подо мной черной ямой зияла Казанка, дно ее было усеяно камнями и глубокими трещинами. Мост к Кремлю был забит горящими машинами, воняло пластиком и еще чем-то. С этой стороны реки город был серьезно разрушен. Верхние этажи высотных зданий отсутствовали полностью, как будто их чем-то срезало. Лопались стекла окон, трескался фундамент зданий, асфальт взрывался или плавился. Очевидно, часть призрачного пламени разнеслась вдоль многих улиц…
Земля под ногами начала едва заметно подрагивать, и знакомое шуршание и скрип заполнили мою голову: змей шел вслед за моим Зовом…
…Я открыла глаза. В Шанлу занимался рассвет. Все спали, только Юрис и Луиджи тихо о чем-то беседовали.
— Очнулась? — спросил меня старый тэнлунг. — А я все сижу и жду, когда ты придешь в себя. Ну, что там в мире происходит?
— Надо спешить навстречу Нику, — устало сказала я, вылезая из-под теплого одеяла. — Змей скоро придет в мой город. Тень дракона уже там…
— Ну, Тень скоро развеется, — ответил Юрис. — А что Печать дракона?
— У Игната получилось. Она создана, — коротко ответила я и начала расталкивать Павла.
— А Ник? — взволнованно спросил Луиджи. — Что с моим мальчиком? Он жив?
— Жив, — буркнула я. — Надо спешить, вы слышите меня?! Юрис! Времени нет! Мы можем не успеть добраться до Арзуна!
— Не надо нам никуда спешить, — вздохнул он. — Хут-Энебиш сам найдет того, кто его позвал. Выйдет из вашего мира прямо перед твоим носом. Можно просто сидеть и ждать.
— Нет, постой! — не согласился Луиджи. — Печать-то сама нас не найдет. Надо торопиться навстречу Нику.
— Думаешь, Луэ сможет закрыть тот проход, который создаст змей? Это очень опасно!
— А при чем здесь это? — не унимался Луиджи. — Она или кто-то другой… Да не важно, кто, но проход надо закрыть!
И мы пошли дальше. Может, это было ошибкой и спешить не было необходимости, но что-то толкало меня вперед. Может быть, тревожный колокольный звон, который все это время раздавался в моей голове. Этот звук будоражил, не давал покоя и заставлял идти вперед без остановок.
Шли как могли: кто-то хромал, а кто-то болтался на поясе и недовольно скрипел, как старая калитка. Энти помогал мне, почти волоча меня через кусты и кочки. Тяжелее всех пришлось Юрису: старик тяжело дышал и сильно отставал.
— Надеюсь, Ник тоже догадается поспешить, — повторял он, пока мы переходили вброд неглубокую речку.
— Ник не дурак! Главное, чтобы он живой был, а уж способ быстро донести до нас Печать он найдет, — проскрипел Луиджи. — Думаю, у нас еще есть время, пока змей пройдет через Землю и дойдет до нас.
— Есть, но совсем мало. Так ведь, Таня? — спросил Павел, помогавший Юрису двигаться быстрее.
— Главное не наткнуться на кого-то, — буркнул тот. — Тэнлу, сбереги нас! Если наткнемся на хофу или наемников — не выживем!
И Дракон берег.
Мы встретили Ника на следующий день, когда, вконец вымотавшись, остановились на короткий отдых. Он каким-то чудесным образом смог реанимировать сферу управления джонкой и, соорудив что-то вроде планирующего плота, летел нам навстречу, очень низко, но довольно быстро. Выглядел он все таким же оборванным и грязным и был весь в ссадинах.
— Это то, что я думаю? — спросил Луиджи, жадно впившись глазами в Печать дракона.
— Верно, — кивнул Ник, демонстрируя артефакт Луиджи и Юрису.
Оба с интересом рассматривали сверкающий на солнце прозрачный круглый камень.
— Очень интересно, — произнес наконец старый тэнлунг. — Вот уж не думал, что своими глазами увижу нечто столь легендарное! Поверни-ка его, Ник. — Юрис наклонился над Печатью, так и не решившись взять ее в руки. — Ага… Неоднородная структура, двухосная модель… Непривычный вид. И как она работает?
— Если честно, я не знаю, — признался Ник. — Но она как-то запечатала трещину.
— Сложно, очень сложно, — покачал головой Юрис и обратился к Луиджи. — Что думаешь, джоэсс?
— Не знаю, — после продолжительного молчания с неохотой признался тот. — Я не располагаю такой информацией.
— А со змеем-то что будем делать? — неожиданно спросил Павел. — Все-таки убьем?
— Змея?! Хут-Энебиш, что ходит между мирами? Ты в своем уме, Павел? Это невозможно!
— Никого убивать не надо, — устало сказала я. — Думаю, он сам уйдет, а я запечатаю проход.
— И как ты это сделаешь? — поинтересовался Ник.
Я не ответила и лишь молча пожала плечами. Во-первых, я не была уверена, что точно поняла, как именно это сделать, а во-вторых, решила, что не стоит раньше времени всех волновать и заставлять переживать о том, на что мы никак не повлияем.
Вдруг ушах зазвенело, и перед моим внутренним взором появилось очередное видение. На сей раз это была станция метрополитена. Понять, какая именно, я не смогла: на перроне было слишком темно. Но то, что я ее вижу, могло означать только одно: Муса Ахмедович выжил. А еще я обрадовалась, что наконец-то не «выпала» в видение. Но радость оказалась недолгой…
…«Нет никаких новых способностей! Все по-старому, — уныло заявил внутренний Геннадий. — Валяешься сейчас там, на поляне, как куль с овсом. Красота, что уж тут скажешь! Ну до чего неудобно быть луэ!»
Я мысленно с ним согласилась. Перрон был пуст, плотный холодный воздух немедленно облепил меня влажной массой.
«Странно…» — подумала я и огляделась в поисках знакомой фигуры. Муса был недалеко — стоял в окружении вооруженных людей, одетых в черную форму и шлемы. Спецназ? Что он делает среди них, да еще одетый в свой любимый синий складской халат?.. Кто-то зажег фонарик, и тонкий лучик заметался по стенам. Послышался шум.
«Поезд?» — с сомнением подумала я. Со станцией явно что-то было не так, и вообще, неужели метро работает после всего того, что произошло на берегу реки?!
Шум приближался, перрон задрожал, и станцию наполнило уже привычное шуршание. Я глубоко вдохнула знакомый запах земли и сухой травы (полыни?), понимая, кто именно должен появиться из черной ямы тоннеля. И не ошиблась.
С треском проламывая мрамор и кроша стены, из тоннеля вырвался гигантский змей. Он была гораздо крупнее любого поезда и не помещался в рукаве тоннеля, разрывая его и превращая в огромный проход.
Муса Ахмедович и его спутники завороженно смотрели, как Хут-Энебиш замер и открыл пасть. Несколько рядов острых зубов заблестели, заискрились вспышками голубых молний в слабом свете фонариков. На короткий, какой-то совершенно нереальный миг наступила полная тишина, слышалось только тяжелое дыхание людей и шелест земли, скатывающейся с гладкой чешуи змея. А потом в этой тишине мерзко захихикал Козлиный.
Послышался звук стрельбы. Я хотела крикнуть, что это бессмысленно и опасно, надо просто пропустить змея вперед: он уйдет сам. Но вряд ли это бы помогло: кричи сколько хочешь — никто все равно не услышит.
Разумеется, оружие не нанесло змею никакого вреда. Хут-Энебиш поднялся массивным телом до самого потолка станции, пронзительно свистнул и врезался головой прямо в перрон, круша все на своем пути…
…Я словно очнулась от просмотра какого-то триллера. Зябко поежилась и огляделась. Вечерело. Мы сидели в ожидании прихода змея, усталые и измученные, не понимая, что делать и выживет ли кто-нибудь из нас после встречи с ним.
— Змей добрался до Земли, — сообщила я.
— Ты так спокойно это говоришь… — осторожно заметил Юрис. — Значит, все хорошо?
— Нет, — покачала головой я. — Но нам остается только ждать его и действовать по ситуации.
Внутри меня одобрительно звякнул колоколом Призрачный дракон.
К тому моменту, когда земля стала ощутимо подрагивать и послышалось знакомое шуршание, все успели поспать, поесть и еще больше устать от ожидания. Меня знобило от страха, да что там говорить, я была в ужасе, а от ободряющих слов моих спутников мне становилось только хуже.
Общую мысль выразил Ник:
— Скорей бы уже все началось!
— А когда начнется, ты будешь думать совсем иначе, — ядовито заметил Луиджи.
В четыре утра, когда никто уже не спал, земля наконец стала не просто дрожать, а трястись так, что устоять на ногах можно было с большим трудом.
— Началось? — с ужасом спросил Павел. И сам себе ответил: — Теперь уж точно началось!
Тряска усилилась, земля под ногами заходила ходуном, деревья ломались, как спички. Мы стояли вокруг поляны и молча ждали появления змея. Меня согревала только мысль о том, что мы были вместе: никто не ушел, не бросил меня.
Я почувствовала на языке неприятный привкус песка и пыли, губы пересохли, а воздух, как наждак, ободрал горло.
В траве проскочили знакомые голубые разряды, а потом откуда-то из-под земли вынырнула голова змея. Раскрыв пасть, он расширил дыру посреди поляны, и из нее стало вываливаться здоровенное тело змея, на спине которого скорчилась знакомая фигура. Муса Ахмедович, раскинув руки, лежал на темно-синей чешуе.
Как он там оказался и как смог пройти на спине Хут-Энебиш этот путь между мирами?! Я была к нему ближе всего и видела, что Муса весь залит кровью. Плащ из драконьей кожи защитил его тело, но лицо… щека разорвана, в ране белеют не то кости, не то зубы, из запекшегося глаза торчит тонкая игла.
Это было так страшно, что мои руки тряслись, когда я протянула их к неподвижному телу Мусы. Все было как в тумане. Павел помог мне подхватить его и аккуратно спустить на землю. Мои ноги подогнулись, и я, опустившись на колени, дрожащими руками стала стирать кровь с лица Мусы Ахмедовича. Он все же пришел за нами!
— Господи! — шептал посеревшими губами Павел. — Как же это? Да почему так?!
— Энти! Приготовь бинты! — послышался голос Юриса.
«Бинты? Бинты! Много бинтов!» — пронеслось в моей голове.
— Он жив? — донесся откуда-то голос Ника.
— Да, — ответил Юрис. — Но сильно ранен. Удивительно, что он вообще выжил.
Змей замер, его мощное тело искрилось мелкими разрядами, вокруг стоял сильный запах озона.
— Таня, — тронул меня за руку Юрис. — Отойди от него. Твой Зов окончен, и скорее всего змей тронется по старому Зову.
— В мир хофу? — уточнила я.
— Да…. — Юрис понимающе посмотрел мне в глаза. — Выбор за тобой, Луэ…
Я подняла Печать и вдруг услышала звон. Он был везде: внутри меня, и высоко в небе, и даже под землей, словно весь мир превратился в один большой колокол. Тэнлу пытался перебить ложный Зов хофу, но получалось у него плохо. Я уже и сама слышала их призыв: ритмичный барабанный бой, отдающийся болью в голове и гулом в ушах.
Змей поднял зубастую морду и как будто прислушался. Все! Время пришло! Я сжала покрепче Печать дракона и со вздохом оглядела моих спутников: вот Павел, стоящий на коленях около Мусы Ахмедовича и пытающийся остановить кровь; Энти, молча замерший посреди поляны и готовый кинуться туда, куда ему прикажет старый тэнлунг; сам Юрис, с безвольно опущенной головой склонившийся в ожидании моего решения; Ник, который ничего не понимал, но чувствовал, что происходит что-то не хорошее…
А высоко над землей парил Призрачный дракон, огромный, синий и одновременно прозрачный. Тот, чьим оком мне поневоле пришлось стать.
— Что же ты решила, Луэ? — вызвонил Тэнлу.
Я поднесла к лицу Печать дракона и внимательно осмотрела камень. Он мерцал. Теперь я знала, как артефакт запечатывает проход между мирами: он работает как иголка с ниткой, накладывая швы. Можно наложить всего один шов, а можно много, создав мощную преграду. Только надо правильно, с верной стороны расположить Печать
Так где же мне ее разместить? Закрыть родной мир от всех, запечатав проход на Землю? Да, это будет временно, но … почему нет? Конечно, когда-нибудь хофу снова прорвутся к нам, но на короткое время Земля сможет получить передышку. Но что будет с Шанлу? А с другой стороны, какое мне до него дело? Или все же этот мир мне уже не чужой?..
— Дан-дан-дан, — вызванивал Тэнлу, соглашаясь с любым моим решением.
Я вспомнила Игната и то, во что он почти превратился. Возможно, Земле понадобится помощь Призрачного дракона. Я оглянулась на Юриса. Он выжидающе смотрел на меня..
Закрыть Шанлу и Землю? Но как? Хватит ли одного шва? Вряд ли…
Звон необыкновенной чистоты раздался в моей голове и наполнил меня силой, смыв всю усталость, головную боль и сомнения, и я наконец поняла, что мне делать. На душе сразу стало легко и просто — давно бы так!
«Ты сошла с ума, Танька!» — схватился за голову внутренний Геннадий.
Я перехватила Печать покрепче, шагнула к змею: голубые разряды на его чешуе медленно угасали, меняясь на багровые, и перед нами возникли ярко-красные решетки прохода дальше — в мир хофу. Вот он — путь к ложному Зову.
Что же, отлично! Змей замер, словно не решаясь начать движение, и тогда я неумело, как уж получилось, забралась ему на спину и, схватившись за выступы на чешуе, направила его прямо в проход.
«Выживу ли?» — мелькнула и тут же погасла испуганная мысль.
«Я помогу тебе…» — прозвонил Тэнлу.
Неясное свечение охватило меня и тесно прижало к Хут-Энебиш.
Выживу!
— Стой! — послышался голос Ника. — Да куда ты?!
— Глупцы! — прокаркал Луиджи.
Ник схватил меня за ногу, запрыгнул на змея вслед за мной, и мы ухнули прямо в открывшийся проход, запечатывая его по всей длине и отсекая от хофу наши миры.