Всему когда-то приходит конец. И моя спокойная жизнь тоже оборвалась в один день.
В пятницу я допоздна задержалась на службе: возилась с магическими диэлектриками и со средствами подавления работы следящих и защитных артефактов. По словам Мусы Ахмедовича, половина приборов вышла из строя.
Я отомкнула кабеля на одном из устройств, сняла изолирующий колпак и задумчиво изучила начинку. Что за вандализм?! Печатная плата была кем-то безнадежно испорчена. Часть кристаллов выдернули прямо с мясом, часть выцвела, что означало либо полную разрядку, либо то, что они перегорели.
Нужны детали и кристаллы на замену, кое-что требуется перепаять и, возможно, все это заработает. Но это не точно! Моя уверенность в собственных силах была очень слабая. Одно я могу признать точно: тут поработал кто-то чужой. Вскрыл, разрушил все приборы внутри и ушел. Никто из сотрудников не стал бы выводить из строя оборудование отдела.
Я посмотрела на часы: было очень поздно, и идея заночевать в штабе показалась отличной. Для сна сотрудникам предлагался старый диван и древняя скрипучая кровать. Кровать, кстати, была советским раритетом — с панцирной сеткой, провисающей до пола. Мой выбор пал на диван. В комнате было прохладно и тихо, и я преспокойно заснула, завернувшись, как гусеница, в теплый клетчатый плед.
В пять утра я проснулась от скрежета в замке. Спросонья не сразу поняла, что за дверь открывают, и бросилась к выходу с Базы в город, но потом сообразила: кто-то заходит со стороны Шанлу.
Я замерла в углу комнаты.
«Ой, что будет», — пискнул внутренний Геннадий. Во рту пересохло, а сердце заколотилось так, словно хотело вырваться из груди и сбежать.
Дверь-калитка в одной из створок ворот распахнулась, и в комнату уверенно шагнул высокий мужчина в мокрой одежде. Встал, огляделся и замер, заметив меня. Некоторое время мы молча разглядывали друг друга. Наконец он, не сводя с меня глаз, кивнул и сказал:
— Привет! Ты кто?
— Новый мастер, Еремеева Татьяна, — ответила я дрожащим голосом. — А вы… А ты кто?
— Точно, мастер, — протянул он, рассматривая мой полукомбинезон. — А я Тимур.
Он снял длинный кожаный плащ, с которого на пол тут же натекла лужа, и махнул мне рукой:
— Вруби-ка радиатор, а то я замерз как собака.
Пока я бестолково и суетливо открывала шкафы и искала печку, он, не дождавшись меня, прошел к нужной полке и вытащил радиатор сам. Я немного успокоилась: человек явно знает, где что лежит, но все равно что-то меня во всей этой ситуации смущало.
Возможно, то, как он ходил: слегка покачиваясь и словно приволакивая ногу. Потянул ее? Или это ушиб? Может, он всегда так ходит?
А может, то, что он не пытался объяснить, почему задержался. Хотя почему он должен что-то мне объяснять? Миллион вопросов роились у меня в голове.
Я хотела включить верхний свет, но он остановил меня:
— Не включай, не надо.
Тимур передернул плечами и протянул руки к радиатору, с наслаждением грея красные замерзшие ладони.
— Ночью-то подморозило. Вроде еще не зима, а ветер продирает до костей. Кра-а-а-сота — а-а.
Он прибавил тепла, а я продолжала рассматривать его. Слабый свет настольной лампы освещал его не полностью, а частями. Тимур казался ровесником Мусы, может, немного младше. Уже седеющие, коротко стриженные волосы, чисто выбритый подбородок, полосатые полотняные штаны, заправленные в высокие черные ботинки со шнуровкой, кожаная жилетка с кармашком, из которого свисала цепочка часов, белая рубашка и форменный галстук почтовой службы. Серые глаза смотрели спокойно и уверенно. На руке — браслет с набором камней и кристаллов, часть из них мне уже знакома. На груди висел какой-то крупный черный камень, мне не известный. К бедру крепились ножны, из них высовывалась черная рукоятка ножа.
«Что?! Почтовые не носят холодного оружия. Хотя… Вдруг Тимуру разрешено? Ах, как жаль, что не у кого спросить», — подумала я с досадой.
Кроме того, на кожаном ремне брюк мне удалось разглядеть стандартный дорожный набор почтальона: очки-гоглы с желтыми стеклами, кожаный подсумок для запасных кристаллов и что-то еще, но в темноте я не могла понять, что именно.
— А ты чего ночью в отделе? На дежурстве оставили, что ли? — спросил Тимур. — Может, чай поставишь?
Я налила воды в чайник, стараясь не поворачиваться к нему спиной. Поставила чайник на огонь и отошла обратно к дивану. Вода на Базе закипала медленно, и, пока чайник нагревался, в комнате повисло неловкое молчание. Тимур продолжал разглядывать меня, а я все старалась рассмотреть камень у него на груди. Спросить, что это за артефакт, было почему-то неловко. Наконец вода закипела и Тимур неспешно залил кипятком чайный пакетик.
— Засиделась допоздна, вот и осталась, — ответила я, немного расслабившись, но все еще раздумывая, не позвонить ли Мусе или Марии.
— А где лимон-то? — Тимур порылся в кухонном шкафу.
— Вон, за чашками. А, кстати, мы нашли твой счастливый шлем. Ты забыл его в шкафу. Муса удивился, что ты не прихватил его с собой.
Тимур замер спиной ко мне, положил лимон в чашку, сыпанул две ложки сахара и, помешивая его ложкой, обернулся:
— Так вот где он остался! А я думал, что совсем его потерял.
Глаза его блеснули. У меня даже руки заныли, так захотелось врубить яркий свет и рассмотреть Тимура внимательнее.
— Хорошо-то как дома, — Тимур зажмурился от удовольствия и с шумом отхлебнул из кружки. — Замерз я в этой поездке. Кто заказывает снарков осенью, того надо в черный список включать. Мерзкие твари два раза прогрызли клетку, и пришлось их ловить. Потерял уйму времени! Видала снарков?
— Нет. Это животные?
— Ага, местные грызуны. Популярны как домашние питомцы у аристократии. А так — отвратные создания, злобные, как драконы, и злопамятные.
— Никогда их не встречала.
— Ладно, — Тимур залпом допил чай, выплюнул косточку от лимона и сказал: — Раз никого нет, я, пожалуй, пойду. Отчет сдам потом, пока возьму выходной. А день сегодня какой?
— Пятница. Хотя нет, уже суббота!
— Еще лучше. Тогда отчет в понедельник привезу. Отдыхать так отдыхать.
— А почему ты так задержался? — я все-таки задала терзающий меня вопрос.
— Разве я сильно задержался? — удивился Тимур. — Вроде вовремя приехал.
— Павел на прошлой неделе прибыл. Тебя ждали через пару дней.
— А где все?
— В командировке.
Он кивнул, потом попрощался и, так и не ответив на мой вопрос, направился к выходу в город.
— А плащ? — крикнула я ему в спину.
— Пусть сохнет.
Как только он ушел, я выскочила из Базы, в которой связь не работала, в кабинет, чтобы позвонить своим. Муса и Мария были все зоны доступа, и я набрала Павла.
— Ну? — сонно пробурчал в трубку Павел. — Время шесть утра. Что-то случилось?
— Тимур вернулся. Но какой-то странный: он считает, что не опоздал, а о тебе вообще не вспомнил. Это нормально, Паш?
— Тимур? — проснулся Павел. — Таня, ты почему на работе? Хотя ладно. Значит, Тимур вышел? Что-то еще было? Описать сможешь его? Я пока соберусь. Буду через двадцать минут.
Я рассказала ему все, что смогла вспомнить.
— Полосатые штаны, синий галстук — вроде он, — протянул Павел. — Говоришь, плащ оставил? Посмотри, что у него в карманах.
— Неудобно, Паш, чужая же вещь.
— Проверь карманы, это приказ. Только будь осторожна. Я пока напишу Мусе Ахмедовичу.
Павел перезвонил мне через пару минут.
— Ну?
— Карманы пусты, — доложила я. — Плащ из кожи, но не из драконьей.
— Саламандра, — тяжело выдохнул в трубку Паша. — Тимур у нас с претензией на шик. Жди, я уже бегу.
Павел вбежал в кабинет совершенно бесшумно. Двигался он быстро и настороженно, зажав в руке табуретку, которую прихватил с почтового отделения. Голубые глаза обвели кабинет. Увидев, что кроме меня там больше никого не было, он немного успокоился.
— Ого, как ты быстро? — восхитилась я, пока Павел ощупывал плащ Тимура, предварительно широко перекрестив меня и включив запись колокольного звона на телефоне. — А музыка зачем?
— Музыка на всякий случай, — он снова повертел в руках плащ. — Подтверждаю, что вещь принадлежит Тимуру.
— Уверен?
— Абсолютно. Его инвентарный номер, — и он показал мне выбитые на подкладке цифры. — Тимур всегда так носился с этим плащом… Удивительно, что он оставил его на работе. Я пытался связаться с ним, но не смог. Что-нибудь еще запомнила?
— Он как-то странно прихрамывал.
— Да, он хромает, — кивнул Паша. — Как-то раз неудачно упал с Барсика.
— С Барсика?
Павел махнул рукой, мол, потом объясню, и задумался.
— А, — вспомнила я, — у него был с собой нож. И камень на груди какой-то.
— Нож? Не помню, чтобы ему разрешали носить оружие. Может, купил в Дэоне? Зачем ему вдруг понадобился нож?
— Камень тоже был странный, — протянула я.
— В каком смысле?
— Я не смогла его опознать.
— Что в этом странного? Ты только недавно стала мастером.
Я смутилась. Действительно, что это вдруг я решила, что уже все знаю?
— Павел, а у тебя есть фотография Тимура?
Паша нахмурился.
— Как-то не сподобился сделать снимок, — растерянно сказал он. — Подожди, у Мусы Ахмедовича где-то есть карты с нашими изображениями. Надо найти их. Но это за воротами.
Решили ждать до утра и продолжить дозваниваться Мусе Ахмедовичу и Марии. В ожидании руководства Павел развил бурную деятельность. Он выудил из кухонного шкафчика печенье, баранки, кукурузные палочки и пару упаковок шоколадных конфет. Апофеозом стало добывание из недр микрокухоньки упаковки чак-чака. Из рюкзака Паша вытащил пакет с еще горячими треугольными эчпочмаками и сладкой губадией. Комната наполнилась запахами мясных пирожков, изюма, кураги и меда.
— Где все это было спрятано? — изумленно спросила я. — Я же тут вроде все обшарила.
— Молодая ты, Танька, — весело сказал Паша. — Не умеешь еще из пустых шкафов еду добывать! Ставь чайник, сейчас Муса с Машей пожалуют, наверняка усталые и голодные. Будем их кормить.
Совещание отдела проводили после десяти утра. Муса подъехал прямо с аэропорта, усталый и осунувшийся, с темными кругами под глазами. Мария пришла чуть раньше.
— О, — удивился Павел, — ты разве не с грузом ездила? Почему из Казани идешь?
— В Нижнем вышла, потом на поезд села, — коротко ответила Мария и, увидев накрытый стол, оживилась. — Это вы хорошо придумали: я голодная, как будто три дня не ела.
— А что, нам можно выйти через другую почтовую станцию? — спросила я.
— Это не приветствуется, конечно, — ответила Мария, — но иногда можно.
— Только помни: вышла не на своей станции — расходы на билеты до дома тебе не компенсируют. Все за свой счет, — добавил Павел. — Поэтому строй маршруты правильно!
— Таня с Цеха редко будет выходить. Она же мастер, а не почтальон, — отмахнулась Мария. — Не забивай ей голову, там и так новой информации вагон.
Муса принял новости спокойно. Даже обрадовался, что Тимур вышел. Но потом нахмурился и стал выспрашивать у меня подробности, да так умело, что я смогла воскресить в памяти даже то, чего, как мне кажется, и не должна была запомнить. Он вяло жевал остывшие пирожки, потом безрезультатно пытался дозвониться до Тимура.
— Значит, сказал, что возил снарков? — переспросила Мария, откусив круглой многослойной губадии и налив себе вторую чашку крепкого чая с молоком. — Не помню снарков в номенклатурном списке товаров. А ты, Муса Ахмедович?
— Это запрещенка, — ответил Муса. — Вы все знаете, что Почта не занимается перевозкой животных. Павел, куда вы ездили? Повтори еще раз.
— На север Империи. В документы не смотрел, но груз был точно не живой. Бумаги везли, пару папок с документами и еще коробку какую-то. Вроде еще были кристаллы.
— Таню проверил после встречи с Тимуром?
— Как полагается, — кивнул Паша. — Все в порядке, морока нет.
— Когда это было? — заинтересовалась я.
— Чтобы отогнать наваждение, сотрудникам отдела предписано использовать колокольный звон как универсальное средство для снятия иллюзии и обездвиживания демонических сущностей, — заученно отчеканил Муса. — Пятьдесят четвертый пункт Устава. Ты же читала его?
Я кивнула, но отвечать не стала. Читать-то я читала, но вот дословно, по пунктам, вспомнить то, что было написано в Уставе, не могла.
— У местных есть старая легенда, — начал было Павел, — про Сердце мира и его голос, который они сравнивают со звоном колоколов. С учетом того, что они веруют в Призрачного дракона…
— Об этом позднее, — прервал его Муса Ахмедович. — Сейчас важно понять, кто пришел в отдел под видом Тимура. И жив ли Тимур вообще.
— Думаешь, это была Тень? — Мария отложила еду и уставилась на Мусу. — Да ладно!
— А что это, по-твоему, могло быть? Тимур не склонен к шуткам и легкомысленному поведению. Он проверенный и серьезный сотрудник, работает здесь не первый год. В любом случае я считаю, что это может быть диверсия. Будет проведено расследование.
— Опять аудиторы и проверки? — вздохнула Мария. — Если только все это не окажется ошибкой. И Тимур скоро выйдет на связь из Казани живой и невредимый.
— Я бы многое отдал за это, — кивнул Муса. — Что до оружия, Тимуру разрешение на его ношение не выдавалось. Нож — это тоже странность. Как и камень. Таня права: камень гораздо крупнее тех, что входят в стандартный набор почтальонов. Я не припомню в каталоге оборудования подобных кристаллов. Если только это не какое-то украшение с Земли, но Тимур не склонен носить такие побрякушки.
— Ну почему, — возразила Мария, — а помнишь эту смешную историю с кулонами?
Муса смутился, сердито посопел. Я навострила уши: что за история?
— Это когда мы с Тимуром лет двадцать пять назад поспорили с кем-то, что сможем запрячь Барсика в телегу?
Павел издал смешок: похоже он понял о чем речь. Одна я продолжала недоумевающе смотреть на всех.
— Таня, чтобы понять надо увидеть Барсика. И всех остальных наших зверушек, — сказал Муса, — а насчет этой истории: закончилось все печально. Телегу сломали, Барсик сбежал и два дня где-то пропадал. Нашли его в лесах, принадлежащих какому-то аристократу. Порезвился он там знатно. В наказание Роберт Маркович, тогдашний наш начальник, заставил нас месяц носить на груди медальон с надписью «ДД».
— «ДД»?
— «Дегенераты и дэбилы», так нас назвал тогда Роберт Маркович. Вот тогда Тимур и носил единственный раз в жизни побрякушку. А больше не было ничего подобного.
Павел хрюкнул.
— Ну ладно, это еще не все. Медальон он заказал артефакторам, а те, конечно, поиздевались над молодыми Почтовыми. Медальон здесь, в Казани, превращался в женскую подвеску в форме розового котенка. А мы тогда считали себя панками, носили черные кожаные куртки и футболки с черепами. Ну а тут котенок… И снять его нельзя…
Муса поднялся со стула, еще раз безрезультатно набрал Тимура и внимательно осмотрел подчиненных, словно проверяя, все ли у нас на месте. Под его строгим взглядом все присмирели: Павел пригладил светлые короткие волосы и втянул живот, а Мария нахмурилась.
— Пора проверить карты, — сказал Муса. — Татьяна, ты с нами.
У меня перехватило дыхание: наконец-то! Я пригладила короткие черные вихры, подтянула лямки полукомбинезона, вытерла внезапно вспотевшие ладони и шагнула за ворота вслед за всеми.