— Уверен, что всё правильно делаешь? — Одноглазый был как всегда спокоен и рассудителен.
— Ты сам слышал слова Пророчицы, — ответил я, — сам видел, на что я способен. Всё сходится: настало время, когда наполняемость Степи злобой достигла критического уровня и в это же время появляюсь я, человек с огненным сердцем. Разве не об этом наперебой голосят все пророчества о будущем ахаров?
Старик пожал плечами.
— В чём ты сомневаешься? — насторожился я.
— Видишь ли, Хизар, не каждый человек может достойно пройти испытание властью и силой…ты…
Он явно чего-то не договаривал.
— Говори, что тебя тревожит, — почти жёстко потребовал я.
— Ты уверен, что получив власть над своим народом, не станешь для людей куда более худшим тираном, чем великие ханы? — медленно проговорил старик.
Он посмотрел на меня в упор своим единственным выцветшим глазом, в котором читались мудрость, опыт и совершенное бесстрашие. И правда, вряд ли такой вопрос смог бы мне задать Санбек. Я задумался, пытаясь прислушаться к желаниям своей души. На поверхности её я видел очевидные цели: освободить от устаревшего общественного строя свой народ, привести его к процветанию, создать великую империю, и что самое необходимое: исключить опасность, исходящую из Степи. Но стоило мне глубже устремить свой внутренний взор, как я заметил ещё кое-что. Я почувствовал смутное стремление быть на виду у всех, пользоваться всеобщим уважением, прославить своё имя на века. Все эти низменные желания копошились на самом дне моего сердца, их подавляли высокие мотивы. А что будет, если они возрастут со временем? Если мне не удастся стать справедливым правителем? Вздор! Я не стану таким, как напыщенный хан Амба Кирыш или лицемерным уродом вроде хана Лина Арыша. Таких качеств нет в моей сущности.
— В каждом из нас сидят мегеры, способные вырваться наружу, — старик будто прочитал мои мысли, — в любом случае мы увидим, насколько ты победил собственных монстров. Чуть позже…когда ты станешь правителем над всеми ахарами.
Одноглазый сказал это как бы между прочим, как какое-то будничное известие, хотя речь шла о серьёзных вещах. Я даже разозлился на него, но спорить с ним не хотел. Не дождавшись моего ответа, Одноглазый отправился по своим делам.
А дел у нас всех было по горло. Надо было собрать в дорогу провизию, лекарственные снадобья, вооружить мужчин оружием, которое раньше было недоступно, запертое по прихоти Барута на складах. Я приказал убить всех подземных червей и извлечь из их тел как можно больше жира для светильников и факелов. Экскременты этих созданий пошли на изготовление мази по рецепту Джека Скитальца. Не знаю, как Санбек снизошёл до того, что согласился командовать этим процессом, я даже спускаться туда к этим червям не хотел, а уж готовить из них что-то…бр-р! Гадость.
Я всё ещё стоял в одиночестве, размышляя над словами старика, когда позади послышался шорох шагов. Меня затрясло от волнения, ибо я узнал эту поступь. Конечно, это она! Я же находился в юраке Лиманы, а Илона у неё проживала с тех пор, как я принёс девушку в Убежище.
— Вы голодны, господин? — услышал я тоненький серебристый голосок.
«Опять начинается! Опять она называет меня господином!» — подумал я. За всё это время, как началась подготовка к исходу из катакомб, мы с Илоной практически не виделись, она, видно, успела отвыкнуть от моего присутствия.
Я обернулся и как можно дружелюбнее улыбнулся ей.
— Моё имя Хизар, — мягко сказал я.
Илона, потупив взор, ответила:
— Я знаю…
— Только не говори опять «господин», — взмолился я. — Твоя отстранённость режет мне душу. Знаешь, я не рассчитываю на твою благосклонность, но хотя бы не пугайся меня, не ставь между нами преграду, будь равной мне.
Она молчала, сжав в тонких изящных руках глиняную тувэку, наполненную кашей. Я не выдержал и подошёл к ней. На этот раз она не шарахнулась от меня, что я принял за добрый знак.
— Сама-то ела? — спросил я, вглядываясь в её исхудавшее лицо, — присядь и поешь со мной.
— У меня только одна тувэка…для вас…для тебя, — промямлила девушка.
— А ещё лучше сказать: «Для нас», — проговорил я, а сам испугался своих слов, так как не знал, кукую реакцию ожидать от девушки. К счастью, Илона не дёрнулась, не убежала и не упала в обморок.
— Видишь, я оказывается не такой уж и страшный, — пошутил я и тут же про себя отметил, что шутка вышла идиотская. Чтобы не дать красавице опомниться и под каким-нибудь предлогом испариться, я взял её за руку и посадил рядом с собой у очага. Деревянную ложку торчала из каши, я любезно отдал Илоне.
— Кушай, а то поди из сил выбилась, помогая Лимане собираться, — как можно непринуждённее сказал я.
Илона как-то вся напряглась, это чувствовалось, так как мы сидели совсем близко друг к другу. Тем не менее девушка послушалась и начала есть. Я смотрел в пол, чтобы не смущать её взглядом.
— Я наелась, — сказала она, съев половину порции тынчи.
Она протянула мне тувэку. Я принял посудину и начал уплетать кушанье. Илона сидела, не шевелясь. Наверное она боялась встать и уйти без разрешения. В тот момент мне это было на руку. Доев кашу, я отставил посудину в сторону и посмотрел в большие голубые глаза. В них можно было утонуть. И я тонул. По сердцу разлилось тепло, не жар, как при опасности, а нежное приятное чувство.
— Я покажу тебе кое-что, — прошептали мои губы, — смотри!
Я выставил перед собой свою ладонь и призвал огонь, поселившийся в моём сердце после встречи с лихом во время несостоявшегося жертвоприношения. Я уже научился управлять им и теперь вывел на поверхность своей ладони маленькую его струйку. Огненная ленточка обвила мою руку. Илона смотрела широко распахнутыми глазами. Струйка заискрилась, отделилась от плоти и, зависнув в воздухе, начала приобретать форму огненного облачка. Я подавал мысленные приказы этому фантастическому огню. Подчиняясь им, облачко превратилось в огненный цветок. Во взгляде девушки читался теперь не только страх, но и восхищение. Потом облачко обрело очертание корабля с парусами. Сам я никогда кораблей не видел, но слышал о них от странников. Глаза Илоны округлились, она явно узнала, что это такое.
— Ты видела такие корабли? — спросил я.
— Да, — радостно ответила красавица, — в детстве. Я жила на Западе у самого моря.
— Море… — я сделался задумчивым, — никогда не доводилось мне видеть море. Расскажи о нём.
И она рассказала! Такого я не ожидал, боялся, что опять станет отмалчиваться, но девушку переполняли эмоции. По-видимому, счастливые воспоминания делают человека более открытым и сильным. Илона говорила о цвете воды, о белоснежной пене на волнах, о криках чаек. Я почти не слышал её, оглушённый счастьем от того, что она наконец со мной разговаривает.
Не знаю, сколько мы так просидели. Наверное долго, потому что Лимана, вернувшись в своё жилище, сказала, что меня повсюду ищут и не могут найти. Нужно было решить некоторые вопросы, связанные с исходом из катакомб. Я был как будто вырван из сладкого сна, но это был не сон! Илона со мной говорила наяву! Окрылённый, я умчался исполнять свои обязанности руководителя.
В первую очередь нужно было решить вопрос с продовольствием. Каждому предстояло запастись пищей. Хотя наше путешествие до населённых земель будет недолгим, но никогда не знаешь, хватит ли тебе пищи пережить зиму. Вторым не менее важным вопросом стала проблема вооружения. Воины показали мне склады с оружием. Просмотр этот несколько опечалил меня: в подземелье оружия оказалось не так много. В большинстве своём это было самое примитивное вооружение: копья, кистени, деревянные дубинки. Мечи и луки почти отсутствовали. Зато на складах в большом количестве обнаружились кожаные панцири для защиты тела и такие же кожаные шлемы. Хоть что-то.
Оценив наши возможности, я приказал мужчинам восполнить запасы оружия. Ведь каждый из них в состоянии смастерить обыкновенный кистень. Верёвок в катакомбах было достаточно, а из самых толстых прутьев надёжного кустарника ломего можно сделать рукоятку. Чтобы подать положительный пример, я и сам приступил к созданию столь нехитрого оружия. Ребятня тут же окружила меня и внимательно наблюдала за моими действиями.
За несколько дней до исхода я решил сделать кистень для своего юного друга Агыра, сына Лиманы. Расположился я намеренно в юраке целительницы, чтобы похвастаться перед Илоной своим мастерством. Мальчонка вертелся возле меня и задавал сотни вопросов.
— Смотри, — сказал я Агыру, — вот прочная рукоятка из ветви ломего, а вот верёвка, прикреплённая к ней.
— А где же камешек? — нетерпеливо спросил мальчик.
— Камешек вот он, — я показал круглый камень с продолбленным отверстием, — его правильнее называть билом. Било может быть не только из камня, но и из твёрдой кости, из железа и даже из глины на худой конец. Било имеет отверстие, чтобы можно было продеть в него верёвку. Видишь? Мы с помощью верёвки закрепили било и теперь оно вместе с рукояткой превратилось в оружие.
— Здорово! У меня теперь есть своё оружие! — заголосил Агыр. Я усмехнулся, потрепал его по голове, а сам краем глаза наблюдал за Илоной, которая в этот момент находилась в помещении и разогревала пищу. Девушка подняла на меня свои восхитительные глаза и, встретившись с моим взглядом, тут же опустила их.
— Это самое лучшее оружие! — продолжал восхищаться моим изобретением мальчик.
— Нет, Агыр, — возразил я, — лучше было бы, чтобы в катакомбах оказалось побольше мечей. Они куда эффективнее.
— А как же кистень? — возразил юный воин. — Кистень тоже хорош в бою.
— Всё это так, — согласился я, — кистень удобен своей гибкостью. Орудуя им, можно достать до тела противника, защищающегося щитом. Но у этого оружия есть и свой существенный недостаток.
— Какой? — глаза мальчика округлились.
— Им совершенно невозможно блокировать удары противника, — объяснил я, и Агыр стал задумчиво разглядывать своё оружие.
Тем временем Илона молча протянула мне глиняную тувэку с неизменной тынчой. Я поблагодарил её и принялся есть. Вкус еды сразу мне понравился. В этот раз это было что-то особенно вкусное. Я удивлённо посмотрел на девушку, а она застенчиво улыбнулась.
— Это же тынча? — засомневался я.
— Тынча, — подтвердила Илона.
— Но она гораздо вкуснее, чем то, что я пробовал раньше, — сказал я.
— Это всё потому, что я добавила в кашу сушёных ягод прятанки. Каша из-за этого сладкая…я старалась для тебя.
— Спасибо, — еле ворочающимся от волнения языком пролепетал я.
После обеда мне вновь предстояло отлучится и потерять из виду милую красавицу. Но я не унывал, ведь Илона перестала испытывать ко мне ужас, а значит я смогу завоевать её доверие.
После недельной подготовки наступил волнующий и судьбоносный момент. Лишь только солнечные лучи выпорхнули из-за горизонта, я вышел на поверхность в полном обмундировании. Поверх плотной куртки я облачился в кожаный панцирь, а на голову надел кожаный шлем, который не только мог защитить от ударов, но и оберегал от холода. За спиной у меня торчал колчан со стрелами. При себе я имел лук, меч, «жало змеи» и собственноручно изготовленный кистень. Взор мой устремился по направлению Амбухата, этого огромного города, который я намеревался превратить в столицу будущей империи. Резкий порыв ветра бросил мне в лицо колкие снежинки, сыпавшиеся из белёсых туч. Зима напомнила о себе, хотя осень всё ещё владела Степью, и я знал, что днём будет не так холодно. А сейчас под ногами хрустел хрупкий иней. Вслед за мной из кратера вылезли воины. Огромный Гурик казался великаном, возвышающимся над поверхностью земли, Марик, не менее могучий, стоял рядом. Из кратера поспешно вылезли Санбек и Одноглазый. Все они были как и я облачены в кожаные доспехи и хорошо вооружены. Вскоре показался и белокожий Джек. Он со знанием дела осмотрелся.
— Лихо не видать, — сообщил он, — оно всё ещё боится солнечного света.
— Но тем не менее нам необходимо спешить, — ответил я. — Санбек! Спустись вниз и вели всем передать, что на поверхности всё спокойно. Можно выступать.
Парень живо нырнул обратно в катакомбы. А я в сопровождении воинов двинулся в нужном направлении. Мы шли медленно. Вскоре я услышал сипение у себя за спиной и обернулся. Это Санбек, запыхавшись, догнал нас. Позади нас из многочисленных кратеров вылезали люди: мужчины, женщины, дети, старики. Мужчины и юноши были вооружены, но не так хорошо, как я со своими ближайшими соратниками. Основным оружием их был всё тот же кистень. Мужчины несли за спиной котомки с провизией. Это же касалось и женщин и детей. Старики шли налегке, поддерживаемые молодыми помощниками. Процессия передвигалась медленно, но я не торопил их, всё равно ночлежки в Степи нам не избежать, так что нечего изматывать людей быстрым темпом.
Я то и дело оборачивался в надежде увидеть белокожию красавицу. Санбек заметил это.
— Она идёт вон с той группой женщин, — указал он назад, — рядом с Лиманой.
Я не отвечал, раздосадованный, что Санбек угадал мои мысли.
— Зря ты с ней церемонишься, Хизар, — продолжал он, — в твоей власти применить силу. Знаешь, до своего побега, проживая в круглом доме и получая все удовольствия, я понял, что женщины любят либо из-за денег, либо из-за страха.
— Боюсь, что ты слишком рано прервал своё обучение, — сквозь зубы процедил я, — иначе бы узнал гораздо больше.
— Не хочешь не верь мне, Хизар, — пожал плечами Санбек. — Лично я, когда видел какую-нибудь красавицу, долго не раздумывал. Мне принадлежали все те девушки, которых я желал.
— Их тела принадлежали тебе, а их сердца и души? — спросил я.
— До сердец и душ мне не было никогда дела, — усмехнулся парень, — главное обладать красотой. А в душе у женщины пусть хоть кошки скребут, мужчине какое до этого дело?
Я остановился, развернулся и посмотрел ему прямо в глаза.
— Откуда в тебе столько цинизма, Санбек? — поинтересовался я. — Мой отец горячо любил мою мать. После её смерти он так и не женился второй раз, хранил ей верность. Вот это любовь. А ты предлагаешь мне растоптать прекрасный цветок, который надо бы оберегать и взращивать. Нет, друг, тут я с тобой не согласен. И не затевай со мной разговоры на эту тему, иначе мы можем поругаться.
Солнце поднялось высоко над головами. Будь сейчас лето, мы бы изнывали от жары. Но в Степи уже умирала осень. Умирала, чтобы передать власть своей преемнице-зиме. Унылый пейзаж пришёл на смену буйству красок. Кое-где громоздившиеся валуны казались безжизненными обломками исчезнувших цивилизаций, облезлые кустарники напоминали скелеты некогда сильных животных. Добавляло безрадостную картину низко провисающее хмурое небо. Наступал пасмурный полдень, и мы должны были сделать привал, чтобы подкрепиться. Я отдал соответствующий приказ, и вскоре повсюду разгорелись костры, которые удалось развести благодаря обилию низкорослых кустарников эрикса. Его стволы, остававшиеся сухими даже под дождём, сгорали, давая жар, необходимый для приготовления пищи. Я хотел разыскать Илону, но потом решил не смущать её перед многочисленными зеваками. Моё появление возле девушки, конечно, даст повод для слухов. Лучше подожду более удобного момента, чтобы поболтать с ней.
Я обедал вместе со своими соратниками: Санбеком, Одноглазым, Гуриком и Мариком. Отложив посудину в сторону, я решил немного осмотреть местность прежде, чем мы вновь двинемся в путь. Неподалёку стоял Скиталец Джек и, задумавшись о чём-то, вертел в руках необычный предмет. Я пригляделся и понял, что это очки. Они были изготовлены из кожи. Два кожаных круга, испещрённые многочисленными отверстиями, надевались на глаза. На затылке очки стягивались шнуром.
— Что это? — я указал на это диковинное для ахаров приспособление.
Джек вздрогнул от неожиданности, когда услышал мой голос совсем рядом.
— Это…это очки, — рассеянно отозвался он, — очки для защиты глаз от песчаных бурь. Вам, ахарам, они ни к чему, ведь ваши глаза приспособлены к таким природным явлением.
Он был прав. Глаза ахаров имели сильно развитое верхнее веко из-за чего казались узкими. Кроме того наши слёзы содержали специальные вещества, убивающие яйца крисков. Криски — это длинные тонкие, как волос, черви. Весной яйца крисков вместе с песком во время бури поднимались в воздух. Ахарам это не страшно, но если паразит попадёт на незащищённые большие глаза бледнокожего человека, то проникал тут же в них и рос там. Заражённый человек сперва не испытывает никаких неприятностей, но по мере роста паразитов, проблем у него становится всё больше. Сперва появляется боль в глазах, потом наступает слепота, а когда криски попадают в мозг, смерть. Много рабов, привезённых из западных королевств, погибало от этой напасти.
Я стоял и напряжённо думал об Илоне.
— Слушай, Джек…отдай мне эти очки, — попросил я.
— Тебе — то они зачем? — ухмыльнулся Джек. — Ты ж ускоглазик, тебе буря не страшна. К тому же сейчас не весна, бояться нечего.
— Значит очки тем более тебе уже не нужны, — ответил я, — отдай их мне.
— Ну вот ещё что! — возразил Скиталец. — Мне они и самому пригодятся весной.
— Ты себе новые сделаешь, — настаивал я, и голос мой стал суровым, а в сердце зародился жар.
— Послушай, Хизар, я понимаю, что ты у нас теперь важная шишка, — начал было Джек, но замер на полуслове, потому что по лицу моему прокатились огненные всполохи.
— Отдай очки! — уже потребовал я, взбешённый пререканием. — Отдай, иначе…
— Иначе что, Хизар? — нервно хохотнул Джек. — Живьём сожжёшь меня?
— Мне не хочется причинять тебе боль, — я уже почти рычал, — но клянусь, если ты не отдашь мне очки, одним странником на этом свете станет меньше!
— Отдай ему очки, — испуганно пролепетал подбежавший Санбек, — он же не шутит. Тем более Хизар просит не для себя, а для девушки, такой же белокожей, как и ты.
— Ты полагаешь, что это похоже на просьбу? — спросил Санбека Джек. — По мне так он пытается отобрать принадлежащую мне вещь.
Нас окутало тягостное молчание. Я сверлил глазами Джека и чувствовал, что его упрямство вот-вот приведёт к беде. И в самом деле, что ему стоило изготовить ещё одни очки для себя, а эти отдать беззащитной девушке? Джек хмуро смотрел то на меня, то на Санбека. В конце концов он нехотя протянул мне очки.
— Держи, — буркнул он, — я всё равно собирался их менять на новые.
Я взял очки и попытался унять гнев, который вспыхнул в груди неожиданно даже для меня самого. Подошедший Одноглазый молча наблюдал, как Джек отошёл, что-то ворча себе под нос. Успокоившись, я решил, что пора продолжить пути и отдал нужные распоряжения.
Толпа людей всколыхнулась, словно волны неведомого мне моря. Я лишь примерно мог провести такие сравнения, ведь море я никогда не видел. Но я интуитивно чувствовал, что сравнение это удачное. Люди, покидая место привала, походили на единый водоём, который устремился по одному ему ведомому руслу. Вместе с соратниками я возглавлял процессию. Приближённые мои хранили молчание. Я тоже не спешил начать какой-либо разговор. Впереди были долгие часы пути, а потом тревожная, полная опасностей ночёвка. И всё же через какое-то время Одноглазый решился заговорить со мной.
— Скажи мне, Хизар, — тихо проговорил он, — если бы Джек не отдал тебе очки, ты бы убил его?
Я молчал.
— Когда вы с ним спорили, кожа твоя словно потрескалась, а из трещин вырывались языки пламени, — продолжил старик, — огонь из твоего сердца рвался наружу, и я видел, что ты еле сдерживаешь его. Ты бы истребил Джека, не так ли?
— Если бы Джек не отдал мне очки, я бы испепелил его, — медленно произнёс я.
— То-то и оно… — пробубнил старик, — испытание властью и силой…это то, о чём я говорил тебе, Хизар.