В Убежище было ещё темно, но мы точно знали, что там наверху первые лучи осеннего солнца начали растворять тьму. Они уже не грели так, как летом, но свою главную задачу исполняли — прогоняли степное лихо в недра земли. Ни огонь, ни тушканы, ни прочие чудища Степи не смели находиться под открытым небом в светлое время суток. Поэтому нам предстоял относительно безопасный путь. К счастью здоровяк Гурик нас не выдал, ничего не доложил Баруту о том, что я принёс в катакомбы Илону. Нам везло, ибо Гурик заступил на дежурство вчера вечером и потому на страже у входа в катакомбы был всё ещё он. Если успеем вернуться до заката, на посту будет всё тот же Гурик, он сменится лишь с наступлением темноты.
Дав подробные указания Лимане и Илоне о том, как скрыть появление девушки в подземелье от посторонних глаз, я, Санбек и Одноглазый двинулись в путь. Предстояло пройти несколько часов по Степи, надеясь не попасть в песчаную бурю. Я очень переживал за спасённую девушку. Слишком много она пережила, как бы не лишилась рассудка. Да ещё Санбек на неё набросился. Я продолжал злиться на него. Парень это чувствовал и явно нервничал. Одноглазый, напротив, был весел и разговорчив.
— Чему ты так радуешься, старик? — поинтересовался я.
— Тому, что у ахаров появился наконец предводитель, который объединит наши разрозненные племена в единую империю.
Я нахмурился. Уж очень меня пугала столь великая роль.
— А вдруг ты ошибаешься? Вдруг я не человек с огненным сердцем? — с некоторой надеждой спросил я.
— Нет, Хизар, — ответил Одноглазый, — я ещё когда в первый раз увидел тебя, почувствовал, что ты особенный. Ты не можешь быть обыкновенным человеком. Вспомни, ведь тебя не одолел подземный огонь, ты смог сопротивляться лиху Степи. Ты убил тушканов, спас рабыню, на которую другой бы на твоём месте и внимания не обратил. В преданиях сказано, что человек с огненным сердцем будет справедлив, жесток к негодяям и милосерден к несчастным и угнетённым.
— Прям идеальный герой какой-то, — фыркнул я, — не уверен, что древние провидцы имели ввиду именно меня.
— Но тебе же приходили в голову мысли об объединении всех ахаров, о справедливом обществе, — напомнил старик.
— Если честно, эта идея принадлежала моему отцу, хану Азарку. Я лишь согласился с ним.
Старик не стал дальше спорить, а лишь хитро улыбнулся.
Солнце сверкало у нас над головой. Неровность рельефа создавала искажённое представление о расстояниях. Холмы вспучивались над поверхностью земли, словно прыщи на лице. Пейзаж не был унылым: осень расстаралась, раскрасила Степь в ярко-жёлтые, красные и бурые цвета. Трава, доходившая нам до поясницы, радовала глаз желтизной. От этого цвета становилось теплей, хотя морозов особых ещё не было. Заросли эрикса с его ветвистыми сухими стволами напоминали фантастических птиц, распушивших пышные хвосты. Говорят, есть страны, где обитают необыкновенно красивые птицы с огромным хвостом, который они демонстрируют восхищённым зрителям. Так и наш эрикс расправил ветви с красными узкими листьями, словно говорил нам: «Вот смотрите, какой я красивый». А рядом стелился червыль, своими фиолетовыми листьями доказывая, что и он достоин восхищения. Но ахары любят червыль не за это, а за терпкий вкус чая, изготовленного из этих самых листьев.
— Это всё ещё Рябая Степь? — спросил я у Одноглазого.
— Да, — подтвердил он, — видишь же холмы, а меж холмами часто кратеры, пустые, к счастью. Поэтому то мы здесь и сделали Убежище.
— Не мы, а хан Барут, — вмешался в разговор Санбек и напустил на себя важный вид.
— Тебе, я вижу, нравится этот самодовольный нахал, — проворчал я.
Он не ответил. Мы продолжили путь.
Прошло ещё некоторое время, и вдруг Одноглазый ускорил шаг, приближаясь к малозаметному кратеру. Кратер этот замаскировался между двумя холмами. К моему удивлению я увидел, что к толстой коряге, торчащей из земли, привязана верёвка, спускающаяся в кратер.
— Она ждёт нас! — обрадовался Одноглазый, — иначе бы она не привязала верёвку, давая возможность спуститься в её жилище.
Санбек наклонился над впадиной и сказал:
— Что-то не хочется мне туда лезть.
Он отпрянул назад, но я одним прыжком настиг его.
— Полезай в кратер, — приказал я спокойно и властно.
Парень повиновался и первый ухватился за верёвку. После того, как он спустился, мы последовали его примеру.
На дне кратера властвовал полумрак. Песок и сухая глина осыпались со стен при резком звуке или движении. Я огляделся. Моё внимание приковал присыпанный песком скелет. Санбек, увидев его, вздрогнул. Старик приблизился к останкам и рукой смахнул сухую почву с посеревших костей.
— Ах! — выкрикнул Санбек и отскочил в сторону, когда Одноглазый своими действиями извлёк из песчаного плена вытянутый череп. У черепа почти не было зубов, лишь верхние клыки всё ещё держались за кость. Однако мы без труда узнали, кому принадлежат останки, и сердца наши обдало липким холодком.
— Цэрэг… — испуганно прошептал Санбек.
— Да, это его скелет, — хмыкнул Одноглазый. — Ящер погиб уже давно, не стоит пугаться мертвецов.
— Кто убил его? — недоумевал я.
— Почему думаешь, что монстр не умер от старости? — нервно спросил Санбек.
— Череп слишком мал, — объяснил я, — это был молодой ящер. Как известно, болезни их не берут, значит, кто-то прикончил эту тварь.
Вдруг из глубины подземелья раздался низкий женский голос:
— Его прикончил тот, кто поселился в этом кратере.
Мы остолбенели. Из кратера дальше под землю уводил тёмный туннель.
— Пророчица, это вы? — дрожащим голосом промямлил Одноглазый.
— Я, — послышался короткий ответ.
— Мы пришли к тебе за ответами, — как можно более твёрдым голосом произнёс я.
— Идите по туннелю, — приказала хозяйка кратера.
Мы повиновались. Сперва я думал, что туннель будет длинным, и приготовился к неблизкому пути. Но туннель через шагов десять делал резкий поворот, впуская нас в ещё одно просторное помещение под землёй. Здесь уже были факелы, прикреплённые к стенам. В центре этого грота на шкурах восседала пожилая женщина, облачённая в истрепавшийся выцветший хатыль. Её седые волосы спутанными локонами спускались на земляной пол. Густые белые брови свисали над закрытыми щёлками глаз. Тонкие потрескавшиеся губы растянулись в улыбке. Пророчица шевельнулась, и бусы, украшавшие её старческое тело, многоголосо зазвенели.
Одноглазый пихнул меня в бок и поклонился, показывая пример. Мы с Санбеком склонились в поклоне.
— Я убила того цэрэга, чей скелет лежит у входа в мой кратер. Это было просто. Ящер не отличался жизненным опытом в силу своей юности. Сложно было истребить цэрэгов, обитающих в других кратерах. Они оказались старше и сильнее моей первой жертвы.
— Это вы убили цэрэгов в Рябой Степи? — прямо спросил я.
Пророчица повернула ко мне своё незрячее лицо и вновь улыбнулась, обнажая гнилые зубы.
— Я убила всех ящеров в округе. Лишь поэтому Барут смог организовать своё Убежище.
— Но хан рассказывает всем, что это он перебил цэрэгов, — горячо возразил Санбек.
— Барут не хан, — надменно ответила Пророчица, — он бандит, да и только.
— Я же говорил! — сказал я Санбеку. Тот уставился в пол, скрестив руки на груди.
— Барут убил бы и меня, если б смог, — усмехнулась старица.
— Но он не смог и потому поставил стражу, охраняющую вход в туннель, соединяющий ваше жилище и катакомбы. Он не хочет, чтобы жители Убежища ходили к вам, не хочет, чтобы вы влияли на их жизнь, — задумавшись, проговорил я.
— Но как вы живёте здесь одна? — удивился Одноглазый. — Как добываете себе пропитание?
— Насколько я понимаю, вы пришли за ответами на совсем иные вопросы, — ответила Пророчица. Голос её вдруг сделался строгим.
Одноглазый низко поклонился ей и многозначительно посмотрел на меня.
— Вы правы, почтенная, — я выпрямился и продолжил, — мы пришли узнать о судьбе ахаров. Смогут ли они создать своё государство или сгинут в пучине междоусобиц.
— Ты сам знаешь ответ на этот вопрос, Огненное сердце, — старуха хитро усмехнулась.
— Я же говорил, что ты человек с огненным сердцем! — обрадовался Одноглазый.
— Я могу им стать, — поправил его я, — а могу и не стать.
— Ты уже им стал, — возразила Пророчица, — ты уже пропустил через свою душу лихо Степи и впитал в себя его силу. Ты уже не можешь свернуть с этого пути.
— Что такое лихо Степи? Откуда оно? — я попытался повернуть разговор в другое русло.
— Степное лихо — это всё то зло, что творят люди, проживающие на этой земле, — заявила старуха, — Степь впитывает каждое убийство, насилие, каждую кражу и оскорбление. Ваши раздоры лишь подпитывают лихо. Оно крепнет, копит злобу и однажды выплеснется на ахаров убийственным потоком. Даже свет солнца не сможет остановить эту бурю. И время это вот-вот наступит.
— Ты хочешь сказать, что народу нашему грозит опасность? — уточнил я.
— Не опасность, — хмыкнула Пророчица, — ахарам грозит гибель. Полное уничтожение.
— Но… маги… — пролепетал Санбек.
— Их силы не хватит, чтобы противостоять такому напору, — ответила женщина, — поймите, это будет не просто атака Степи, которую так успешно сдерживает магический купол. О нет! Это будет как наводнение! Огонь вырвется из-под земли, он погонит перед собой всех монстров, жаждущих человеческой плоти. Тушканов, которых ты убил, Хизар, будут сотни. Песочные люди лавиной обрушатся на селения и города.
— Песочные люди? — удивился Одноглазый.
— Да, старик, — кивнула Пророчица, — ты уже в летах, но тебе никогда не доводилось видеть песочных людей. Но теперь, когда злоба переполнила недра Степи, появятся и они, эти древнейшие порождения ада.
— Мне это не нравится, — пробурчал Санбек.
Я стоял и напряжённо думал.
Молчали и мои спутники. Одноглазый нервно шаркал ногой по песку, Санбек ёрзал, желая что-то спросить, но не осмеливался.
Наконец я решил прервать эту мучительную паузу в столь волнительном разговоре:
— Как остановить лихо Степи?
Старуха расплылась в беззубой улыбке и сказала:
— Ты сам знаешь, Хизар, что напасть эту остановит человек с огненным сердцем. Судьба доверила тебе эту роль. Если хочешь спасти ахаров, вступи на этот путь. Но помни, что для достижения цели придётся быть жёстким правителем. Если ты начнёшь спасать свой народ, тебе придётся дорого заплатить за это.
— И какова цена? — как можно холоднее спросил я, хотя душа моя трепетала.
— Тебе придётся многих убить, — прокряхтела старха, — я вижу кровь на твоих руках, кровь твоего соратника.
— Я убью соратника? — нервно усмехнулся я, — думаете, я способен на предательство?
— Это будет необходимая мера, — ответила Пророчица, — если ты его не убьёшь, ты предашь свой народ, людей, доверивших тебе твою судьбу. Ты должен быть сильным, Хизар.
— Но если я начну убивать, эти деяния не добавят ли сил степному лиху? — озадачился я.
Пророчица вновь улыбнулась. Эти её улыбочки начали меня раздражать.
— Ты должен карать лишь виновных, — как-то торжественно проговорила она. — От этого лихо будет только слабеть.
— Получается жестокость против жестокости, — задумался я, — невелик выбор.
— Но тебе придётся его сделать, — отозвалась Пророчица, — в Убежище оставаться нельзя. Скоро сюда хлынут все монстры Степи. Они двинутся на самый крупный город ахаров.
— Амбухат! — выпалил Санбек.
— Как я смогу остановить всё это? — меня начинали пугать такие перспективы.
— Ты должен собрать народ Убежища и двинуться на Амбухат! — заявила старуха. — Подчини себе горожан, стань их ханом, ведущим свой народ к победе.
— И только, — нервно засмеялся я.
— Не стоит не доценивать Степь, — проворчала Пророчица, — я вижу, ты хочешь верить, будто слова мои — ложь и бредни сумасшедшей старухи. Но ты скоро убедишься в правдивости моих речей. А теперь ступайте прочь. Мне надо подготовится к собственной битве.
На лицах моих спутников читалось удивление, но никто не рискнул больше ничего спрашивать. Подавленные, мы поспешили покинуть жилище Пророчицы.
Когда выбрались на поверхность, солнце уже готовилось покинуть небосклон.
— Вечереет! — в панике воскликнул Санбек. — Может, переждём в кратере ночь?
— Ты слышал, времени нет, — задумчиво произнёс Одноглазый, — надо торопиться.
— Тогда придётся бежать, — заметил я.
— Пробежимся, что ж поделать, — прокряхтел старик.
— Тогда вперёд! — скомандовал я и мы припустили по шуршащим под ногами камням.
Два часа оставалось до заката. Всё это время мы то бежали, то переходили на быстрый шаг. Я удивлялся выносливости старика. Однако возраст в конце концов дал о себе знать, и, когда последний солнечный луч померк, Одноглазый с оханьем повалился на землю. Я тут же подбежал к нему. Санбек, ступавший впереди, просто остановился и застыл.
— Мы не успели до заката, — сплёвывая слюну, сказал старик, — нам ещё около часа бежать. Но я не смогу. Придётся оставить меня здесь.
— Нет! — выпалил я.
— Пойми, Хизар, Степь очнулась, — начал убеждать меня он, — мы не можем тобой рисковать, ты слишком важен для нашего народа. Уходите вместе с Санбеком, а я спрячусь где-нибудь среди валунов.
Я огляделся и не увидел никаких валунов, зато увидел заросли ломего, кустарника, из ветвей которого делают прочные жерди, вымочив их в молоке. У нас не было с собой и капли молока, но я прекрасно знал, что и без этой процедуры ветка ломего может послужить хорошую службу при обороне от нападавших. Уж больно прочные они у этого растения. К счастью в противовес прочности ветвей, корни ломего слабы, поэтому ухватившись за тонкий ствол, его легко можно выдернуть из земли. Это я и сделал. Вырвал три самых толстых ствола.
— Это что значит? — насторожился Одноглазый.
— Это значит, что мы теперь вооружены, — уверенно сказал я. — Полезай ко мне на спину, я понесу тебя. Если на нас нападут, воспользуемся этими палками.
Санбек скептически посмотрел на меня, когда я приблизился, неся старика на загривке, как мешок с диким просом. Я протянул ему ствол ломего.
— Отлично! — буркнул парень, — теперь мы вооружены до зубов! Не лучше ли одарить этим оружием Одноглазого. Пусть и в самом деле спрячется где-нибудь. Так мы с ним далеко не уйдём.
— Юноша прав, Хизар, — подал голос Одноглазый.
Но я не слушал их, спорить мне было неудобно, неся ношу на спине, поэтому я просто молча пошёл вперёд.
— Ну как хочешь, — хмыкнул Санбек.
Продвигались мы медленнее, чем хотелось бы. Сперва нас пугал малейший шорох, всякий крик ночной птицы, но потом страх отступил. По мере того как мы приближались к Убежищу, уверенность в том, что всё обойдётся, росла. Но она разбилась вдребезги, когда, увидев вход в катакомбы, мы увидели ещё и это. Не знаю, как описать тот ужас, что завладел нами. Недалеко от спасительной лазейки пески вдруг вздыбились и образовалось сразу несколько песочных смерчей. Они крутились с бешеной скоростью, хотя ветра не было. Этот факт потряс меня до глубины души, в которую начал заползать ледяной ужас. Потом стало ещё хуже: смерчи вдруг застыли, а через несколько мгновений облик их начал меняться: из песка стали образовываться высокие человеческие фигуры. Это были песочные люби, гиганты, превышающие каждого из нас на несколько голов.
Я опустил старика на землю. Каждый из нас сжимал по палке, но разве такое оружие может уберечь от невиданных тварей?
— И что теперь? — пролопотал Самбек.
— Не знаю, — выдохнул я.
— Но ты же у нас герой, — с упрёком сказал юноша, — вот и придумай что-нибудь.
Думать мне не дали бросившиеся в атаку песочные люди. Они с диким воем кинулись на нас, как стая ополоумевших шакалов. Только с шакалами было бы проще справиться.
— Встать спинами друг к другу! — скомандовал я.
Спутники моментально выполнили моё требование. Песочный человек подбежал ко мне и попытался ударить огромной рукой, я отбил удар палкой. Рука монстра тут же рассыпалась.
— Бейте их! Они же из песка! — заорал я.
Тут же на нас ринулись и другие песочные люди. Мы яростно отбивались. Я уже было обрадовался, когда очередная песочная конечность рассыпалась, но вдруг я увидел, что опавший песок вновь поднимается в воздух и формирует руку, которая тут же возвращается к своему владельцу. Сколько бы мы не отрубали таких рук, ног и голов, они образовывались вновь.
— По-моему самое время воспользоваться твоими способностями! — прокричал Санбек. — Давай. Поджарь этих тварей!
Я напряг свою волю, но сделать ничего не мог. Я чувствовал, что сердце закипает, но по собственной воли извергнуть огонь из своих рук пока не мог. Пока я мешкал песочный человек наотмашь ударил меня по голове. Не знаю, рассыпалась ли его рука при этом, но мои мозги точно на тот момент пострадали. В глазах потемнело, я рухнул на землю. Когда зрение прояснилось, увидел, что старик и парень сражаются сразу с несколькими противниками. Песочные люди нависали на них сверху. Пытаясь вырвать палки. Я не заметил, что сзади ко мне подкрался один из этих монстров. Палка моя валялась далеко, видимо, я её выронил при падении и она откатилась. Санбек повернул ко мне голову и заорал:
— Хизар! Сзади!
Но было поздно. Меня подхватил песочный смерч и закрутил так, что я насилу мог дышать. Песчинки царапали мне лицо и руки. Вихрь начал поднимать меня над землёй. Я боялся, что монстр хочет сбросить меня с большой высоты. Внезапно чудище отпустило меня и я свалился на землю, ударившись при этом правым боком. Я открыл глаза и понял, что это Санбек спас меня. Он, размахивая палкой кромсал песочный вихрь, не давая ему принять образ человека. И тут я наконец почувствовал в себе силу. Она росла с каждой секундой. И вот уже огненные кнуты вырвались из моих ладоней. Я орудовал ими, разбивая песочных людей и не давая вновь образоваться песчаным телам. Санбек и Одноглазый отскочили в сторону, чтобы не попасть под удар. Я хлестал огнём противников с неистовой злобой. Сперва они делали попытки возродиться, но как только я видел новые песочные столбы, поднимающиеся с земли, то тут же наносил удал огненным хлыстом. Наконец всё успокоилось. Вихрей больше не было. Все трое мы повалились на землю. Полежав и отдышавшись, я подполз к соратникам.
— Ты спас меня, Санбек, — сказал я парню, — спасибо.
— Почему ты сразу не применил эти огненные штуки? — проигнорировав слова благодарности, спросил он.
— Не знаю… наверное, я ещё не научился управлять своей силой.
— Научишься, — уверенно сказал Одноглазый. — А теперь, ребята, пора домой.
Мы кое-как встали и поплелись к входу в Убежище. Нас встретил Улюк, противный низкорослый и надменный воин.
— Что вы делали в Степи в столь поздний час?! — возмущённо спросил он. — Я вынужден буду доложить Баруту о том, что вы покидаете Убежище в тёмное время суток! Вы же знаете, что это запрещено!
— Послушай, Улюк, может, договоримся? — хитро прищурился Санбек. — У меня есть пару золотых монет.
— Откуда это? — ещё больше насторожился стражник.
— Какая тебе разница? — вмешался Одноглазый. — Мы тебе платим, ты молчишь. По рукам?
— Нет! — резко прервал сделку я. — Пусть Барут знает о происшествии. Пора многое здесь поменять, не так ли? В том числе и власть.
Соратники удивлённо уставились на меня, а Улюк заверещал, поднимая тревогу. Вскоре в коридорах послышался топот. Я знал, что это воины спешат на зов Улюка.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — буркнул Санбек.
— Теперь я точно знаю, что надо делать, — отозвался я.