ГЛАВА 12. Специфика топорных методов любви
Небольшая стайка ребятни, бегавшая по приторам, неожиданно остановилась и, глядя на реку, возбуждённо загалдела на что-то показывая пальцами. Посмотреть было на что. Посреди бурной реки возникла высокая, скульптурно вылепленная фигура мужчины с длинными белыми волосами. Некоторое время этот Ихтиандр, для полного сходства облачённый в обтягивающий серебристый комбинезон, с искусством акробата балансировал на мокром скользком валуне, а затем без всплеска ушёл в ледяную воду.
«Речной демон!» — с восхищённым ужасом закричали ребятишки. Конечно, никто из них не знал ни об Ихтиандре, — ведь фильмом восхищались ещё их прабабушки, но великие фантазии живут вечно, и они правильно угадали. Дети побежали вдоль берега, высматривая диковинное существо, но того и след простыл.
Штейн ушёл на глубину и, коснувшись дна реки, с любопытством огляделся. Кругом был только чёрный безжизненный камень и он, разочарованный увиденным, посмотрел наверх, но и здесь не увидел ничего достойного внимания, кроме бутылочно-зелёной толщи беснующейся воды, несущейся над его головой. Он зябко поёжился. «Вот дурак! И с чего я решил, что здесь есть что-то интересное? Нужно быстрей выбираться отсюда, а то слишком холодно. Даже регулировка теплообмена не спасает». Он оттолкнулся от дна и, выбравшись на поверхность реки, поплыл по течению, как вдруг его потянуло в водоворот, причём с такой силой, что он, несмотря на все свои старания, не смог вырваться из жадной пасти водяной воронки.
«Ах ты!.. Не хватало ещё речному демону утонуть в своей собственной стихии!» — насмешливо подумал Штейн, хотя ему было не до смеха. Ситуация была опасной, что не замедлило подтвердиться на практике. Водоворот резко вильнул в сторону и со всего маху бросил его на острые камни. «Твою ж мать!..» — задохнулся Штейн от боли. Вода окрасилась кровью, и он без раздумий рванулся наверх. На этот раз ему повезло. Отделавшись сломанными ребрами и распоротым боком, он выбрался из коварной ловушки и поплыл к берегу.
На скальном берегу беснующейся реки было мало мест, пригодных для выхода, но ему снова повезло: пляж был совсем крохотным, и проплыть мимо было проще простого, но он его заметил.
Выбравшись из воды, Штейн рухнул на прибрежную крупную гальку и, отдышавшись, запустил регенерацию.
Вездесущие ребятишки, несущиеся в его сторону, вызвали у него досаду. «Teufel! Посёлок совсем близко. Наверняка вслед за мелочью явятся взрослые, а я не Ник и не Мика. Большому количеству народа мне будет не подкорректировать память». Штейн встал и, ощутив неудобство в боку, поморщился. «Нет, сегодня явно не мой день, а я уж было начал надеяться, что лимит неприятностей, отпущенных на мою долю, на сегодня уже исчерпан, — он прислушался к себе. — Возможно, остаточная боль. Хуже, если рёбра срослись со смещением, тогда придётся снова их ломать. В общем, нужно убираться отсюда и побыстрей», — озабоченно подумал он и быстро глянул в сторону посёлка. Взрослых не было видно, и он решил не церемониться с ребятнёй.
Штейн намеревался стереть память о себе и уйти, но тут ему на глаза попалась девочка лет семи. Смуглая, кареглазая, рыжеволосая она так походила на Эльзу, что ему захотелось с ней познакомиться и узнать, кто она такая, а ещё ему хотелось, чтобы она оказалась фениксом. Лиза была слишком взрослой, и он не испытывал к ней особой привязанности. Как все нормальные женатые мужчины, Штейн мечтал о собственном ребёнке, но был бы рад и кровнику, но сколько он ни искал, он не нашёл даже места, из которого был родом. Вампирская кровь и уродливое детство в банде начисто стёрли ему память о родных местах и породившей его семье. Поэтому девочка, похожая на Эльзу сразу же привлекла его внимание.
Тем временем ребятишки подбежали к нему и оробели, не решаясь подойти ближе, хотя Штейн постарался максимально экранировать излучаемое им ментальное поле, иначе они тут же сбежали бы от него. Дети были чувствительней, чем взрослые, и даже не менталисты сразу же выделяли вампиров среди людей. Он похлопал себя по карманам, но там не было ничего интересного для детей, и он с огорчённым видом развёл руками. Впрочем, это нисколько не подействовало на их отношение к нему.
Мальчишки и девчонки, разинув рты, продолжали восторженно глазеть на высоченного атлетически сложённого красавца, который выглядел так, будто он оживший персонаж рисованной фэнтези-игры. Интернет добрался и до этих захолустных мест.
Самой смелой оказалась девчушка, запримеченная Штейном. Выйдя вперёд, она дерзко улыбнулась, чем ещё больше напомнила ему Эльзу.
— Дяденька, а вы тоже из верблюдов или приехали в гости?
Чтобы расположить ребёнка к себе, Штейн присел на корточки.
— Детка, ты каких верблюдов имеешь в виду, одногорбых или двугорбых? — мягко спросил он.
Ребятишки заливисто рассмеялись. Сверкая белозубыми улыбками на загорелых лицах, они наперебой принялась объяснять ему, кто такие верблюды в местном варианте. Настоящих кораблей пустыни, естественно, здесь не водилось, во всяком случае, на свободе. В этих местах так называли туристов, идущих пешим маршрутом к Телецкому озеру.
— Нет, дети, я местный, а не турист, — серьёзно ответил Штейн и ласково посмотрел на рыжеволосую девочку. Он впервые позавидовал людям. Ему до смерти захотелось, чтобы и у них с Эльзой была бы такая же родная малявка: уж очень кроха напоминала её: и внешностью, и весёлым характером. «Обязательно нужно узнать, как дела у Мика, и есть ли надежда получить кровное потомство. Интересно, что я почувствую, когда появится родной ребёнок, как говорится, плоть от плоти?..» — задумался Штейн.
— Дяденька, а где вы живёте? Я вас здесь ни разу не видела, — донёсся до него звонкий голос девочки.
— Что?.. Ах, да! Всё правильно, Лисёнок, ты не могла меня видеть. Я живу довольно далеко от вас, — Штейн неопределенно махнул рукой в сторону лесистого гребня горы, мол, где-то там.
— А откуда вы знаете, что мамка зовёт меня Лисичкой?.. Ой, а я знаю, где вы живёте! Мамка сказала, что за вторым притором живут артисты, красивые аж жуть! Я слышала, как она говорила тёте Гале, что девка так себе, рыжая и тощая, совсем как я, а мужчина просто потрясающей красоты и за ночь с ним полжизни не жалко. Дяденька, а вы артист? Потому у вас такие длинные волосы? Ой, какие мягкие! — воскликнула девочка, коснувшись Штейновских волос, успевших подсохнуть на солнце. — Вы, в каком кино снимаетесь? Скажите! Ну, пожалуйста! Я очень хочу посмотреть кино с вами! Вы такой красивый; красивее, чем Нео в Матрице! Когда я скажу мамке, что видела вас, она мне не поверит!
Памятуя об аборигенах и своём фантастическом облачении, Штейн снова посмотрел на посёлок. Около магазина уже возникла кучка мужчин и женщин, которые, тыча пальцами в его сторону, оживлённо переговаривались. Судя по настрою мужчин, чья храбрость росла по мере увеличения их количества, он понял, что они вот-вот заявится выяснять кто он такой. К его разочарованию, девочка оказалась обычным ребёнком и вообще среди окружающих его ребятишек не было ни одного феникса. Тем не менее он взял исцарапанную ручку девочки и галантно её поцеловал.
— Моя прекрасная леди, знакомство с тобой — большая честь для меня. Прошу тебя, передайте своей почтенной матушке мою сердечную признательность за столь лестный отзыв обо мне. И не забудь сказать, что тебя и мою жену, я считаю очень красивыми, — Штейн сделал вид, что к чему-то прислушивается. — Алиса, по-моему, тебя зовут. Слышишь? Думаю, это твоя мама.
И ребятишки действительно услышали голос Тамары Васильевны, местной учительницы начальных классов.
— Ладно, дети, мне тоже пора, — Штейн улыбнулся девочке и поднялся. — Ну, чего стоим? Тамара Васильевна зовёт всех вас, — строго сказал он и ребятишки бросились на зов учительницы.
Когда Алиса обернулась, у реки уже никого не было. Добежав до поселка, дети удивились, что так и не встретили свою учительницу, хотя всю дорогу слышали её голос.
Девочка вбежала в дом и нашла мать в кухне; она готовила холодный борщ.
— Мамка, ты чего нас звала? Мы за тобой бежали-бежали, но так и не догнали! — выпалила она единым духом.
Тамара Васильевна, невысокая полненькая женщина с миловидным лицом, удивлённо приподняла брови:
— Ребёнок, ты что болтаешь? Когда это я вас звала? Я с самого обеда безвылазно торчу на кухне, овощи в борщ крошу; сама видишь, какую кучу настрогала. Когда, скажи на милость, мне было бегать за тобой?
— Да только что! Правда-правда, я не вру! Вот Нинка и Костик с Серёгой подтвердят. Они тоже слышали, как ты звала нас по именам.
— Ну-ка, ну-ка! Расскажи подробнее! Иди, егоза, сядь ко мне, — ласково сказала женщина, с любовью глядя на дочь.
Забравшись к матери на колени, Алиса обняла её за шею и рассказала об удивительной встрече у Катуни. По уверениям девочки, незнакомец был настоящим речным драконом, принявшим человеческий облик, и только для отвода глаз сказал, что он артист и живёт за вторым притором.
Тамара Васильевна, выслушав сбивчивый рассказ Алисы, снисходительно улыбнулась. Плавать в Катуни в сезон весеннего разлива мог только самоубийца, а уж выбраться из бурной ледяной реки, да ещё без спасательного жилета, было с её точки зрения чистейшей выдумкой. Тем не менее она не слишком удивилась фантазиям дочери; это была далеко не первая небылица, услышанная ею, и все их рассказчики, — как правило, местные жители, клялись и божились, что это чистая правда.
«Да, странная здесь местность, чего только не бывает», — Тамара Васильевна вспомнила, как женщины рассказывали ей, как они работали в поле, и вдруг поднялся огромный горящий крест. А уж баек о голосах, зовущих из печи, и прочих страшилок и вовсе было не счесть. «Говорят, этому есть научное объяснение, мол, на Алтае большие залежи ртути и она, испаряясь, отравляет воздух. Отсюда берутся всякие чудные видения у местных. Удивительно, что галлюцинации носят массовый характер», — подумала она. Сама Тамара Васильевна была не местной. Она родилась в Туркменистане, но после перестройки там стало твориться такое, что оставалось лишь диву даваться. Прежде приветливые и сердечные туркмены разом перестали улыбаться и при встрече со своими русскими соседями вздыхали и отводили глаза, а старики плевались вслед и бормотали угрозы на своём языке. Вскоре знакомые разъехались кто куда, и родители Тамары, опасаясь обнаглевшего азиатского молодняка, вернулись в Россию. Поездив по огромной полуразваленной стране, их семья в конце концов осела в Томске, где Тамара закончила педвуз, а затем вышла замуж и уехала с мужем на Алтай. Она была поздним ребёнком. Вскоре родители умерли — сначала отец и через полгода мать; психически неустойчивая она после смерти мужа погрузилась в глубокую депрессию и, не желая больше жить, однажды наглоталась снотворного. Поскольку других родственников у Тамары не было, это окончательно привязало её к мужу и горной стране.
Неслышно вздохнув, она погладила дочь по голове и с озабоченным видом положила ладонь на её лоб.
— По-моему, Лисёнок, ты переутомилась, бегая на солнцепёке. Вот тебе и приблазился речной дракон.
— Мама, я же видела его не одна! — запротестовала девочка.
— Тогда это был человек, — назидательно сказала Тамара Васильевна и строго добавила: — Алиса, тебе должно быть стыдно! Большая девочка, а до сих пор веришь в сказки. Наверное, опять была у Васильевых и смотрела по интернету всякую ерунду.
— Это не ерунда! — насупилась девочка и в качестве доказательства, что она ничего не придумала, привела ей слова Штейна.
Услышав, что просил передать «артист с горы», женщина смутилась и густо покраснела.
— Алиса, я же просила не выносить домашние разговоры на улицу! — попеняла она дочери, и с просящим видом заглянула ей в лицо. — Доченька, не говори папе про артиста, хорошо? Ты же знаешь, какой он у нас.
Испуганно посмотрев на мать, девочка отчаянно замотала головой и прижалась к ней.
— Конечно, мамочка! Не бойся, я ничего ему не скажу!
Глава семейства появился, когда на дворе стояла уже глубокая ночь. О его приходе возвестили грохот в сенях и грязная ругань, заслышав которую мать и дочь испуганно сжались. Дрожа всем телом, Алиса поспешно натянула на голову одеяло. Отец был пьян и сильно; трезвый или слегка подвыпивший он никогда не ругался и, приходя поздно вечером, старался не шуметь.
Входная дверь, открытая с пинка, отлетела к стене и вошёл мрачный темноволосый мужчина средних лет. Увидев, что в доме темно и его никто не встречает, он снова разразился отборнейшим матом, а затем направился в кухню и с яростью пнул табурет — тот с грохотом упал на пол и тут же истошно завизжала кошка, ставшая его первой жертвой.
Вопреки надежде, муж не угомонился и Тамара Васильевна, заслышав его матерный зов, вскочила с кровати и бестолково засуетилась не в силах попасть в рукава халата. Наконец она кое-как натянула его на себя, но руки тряслись так сильно, что ей было никак не попасть пуговицами в петельки; тогда она запахнула халат и подпоясалась пояском. Прежде чем выйти к мужу она замерла, чувствуя, как сильно колотится сердце, а затем, собравшись с духом, бросилась в кухню.
— Антон!.. Извини, я не слышала, как ты пришёл, — пробормотала она с жалкой улыбкой на побелевших губах.
Исподлобья глянув на неё, мужчина насупился и злобно бросил:
— Вот именно! Спишь, шалава, и плевать тебе на мужа! Придёшь домой, устанешь как собака, а эта б…ь учёная даже ж…й своей не пошевелит. Нет, чтобы мужа встретить, как порядочные бабы делают. Жрать давай, сука! Чего зенки вылупила? Шевелись, падла, а то живо получишь у меня п…й!
— Да-да, сейчас! — засуетилась Тамара Васильевна.
Зная, что промедление может ей дорого обойтись, она забегала по кухне.
Сжав кулаки, Антон мрачно наблюдал за тем, как жена накрывает на стол.
— Ну! Долго ещё ждать? С голоду подохнешь, пока тебя дождёшься!
— Да, всё уже готово! Антоша, я приготовила твой любимый холодный борщ и даже хлеб свежий. Представляешь, сегодня в магазине был внеплановый завоз продуктов, — Тамара Васильевна поставила перед мужем тарелку с борщом и, путаясь в словах, завела речь о делах в школе, надеясь таким образом утихомирить его.
Алиса слышала заискивающий тихий голос матери и ей безумно хотелось, чтобы она уговорила отца остановиться и не скандалить, но такого не случилось ни разу за всю её коротенькую жизнь.
Раздумывая, к чему бы придраться Антон взял ложку. Лука в борще было с избытком, и он гневно посмотрел на жену.
— Вот сука! Сколько раз говорил: не клади лук, а тебе всё по…й! Ты это назло мне, да?
— Антоша, да что такое ты говоришь?! Ведь ты сам в прошлый раз сказал, что борщ без лука это просто вода, вот я и положила побольше, — пролепетала Тамара Васильевна, хотя понимала, что оправдываться бесполезно. Лук в борще был всего лишь предлогом для дальнейшего скандала.
— Ах ты, б…ь! Перечить мне вздумала? — Антон приподнялся и грохнул кулаком по столу. — Убью! — проревел он, глядя на жену бешеными глазами. — Я подобрал тебя сучку бездомную, оборванку подзаборную, кормлю, пою, а ты мне вот что вытворяешь!
— Да что такого я сделала, что ты орёшь на меня? — не выдержала Тамара Васильевна.
— Давай, давай! Прикидывайся невинной овечкой! — с горечью проговорил Антон и, снова сев, обеими руками вцепился в волосы. — Уже весь посёлок знает, о ком ты, сука, думаешь. Судачат все, кому не лень. Твоя баба, говорят, положила глаз на артиста с притора, видать, плохо ты её трахаешь. Не знаю, куда девать глаза от стыда.
— Да кто такое сказал?! — в отчаянии выкрикнула Тамара Васильевна, уже догадываясь, откуда пошли гулять сплетни. Галина была её единственной подругой и, зная нрав Антона, никому не передала бы её слова.
— Скажи спасибо своей ненаглядной доченьке! И сейчас отпираться будешь? Уж Алиска врать не будет. Говоришь, за ночь с артистом полжизни не жалко? А со мной? Жалко или нет? Отвечай, сука подзаборная!
— Антоша, опомнись! Когда я тебе изменяла? Не было такого! — попробовала Тамара Васильевна воззвать к разуму мужа, который был не столько пьян, сколько взбеленился от сплетен, загулявших по посёлку после неосторожных слов дочери. — Пойми, дорогой, Алисочка не так поняла! Мы с Галей обсуждали фильм и это не мои слова, а актрисы, — солгала она.
— Врёшь! По роже вижу, что врёшь! — не поверил ей Антон. — Скажи уж прямо, посмешище решили из меня сделать, на пару со своим выблядком! — сказал он и снова грязно выматерился, на этот раз в адрес дочери.
— Не смей! — вскинулась Тамара Васильевна. — Со мной делай что хочешь, а дочь не трожь! Даже словом!
— Закрой своё хайло! Мать правильно говорит, что ещё нужно проверить кем мне доводится эта мелкая м…шка! Б…ь! Небось, нагуляла её с заезжим фраером и посадила мне на шею, а теперь пи…ь, что она моя дочь!
— Знала бы, что ты такая скотина, так бы и сделала, — не выдержала Тамара Васильевна, для которой дочь была единственным светом в опостылевшей семейной жизни.