ГЛАВА 13. Вопрос ребром: есть ли действенный способ по предотвращению загулов любимых супругов на сторону? Конечно, кроме радикальных, типа кастрации
Эльза с нетерпением ждала появления Штейна, но он задерживался, хотя обещал вернуться пораньше. Ему поступил срочный вызов из штаб-квартиры и он, приведя Тамару и Алису, сразу же улетел — так что она была в неведении, кто они такие и что с ними приключилось.
Впрочем, это не сильно её интересовало. Успевшая привыкнуть к спокойной расслабляющей обстановке их алтайского поместья Эльза хотела лишь одного, чтобы гостьи как можно быстрей покинули их дом.
Из вежливости она зашла к ним, но женщина упорно молчала, никак не реагируя на её попытки завести беседу, а девочка дичилась и жалась к матери. Эльза попыталась прочесть их мысли, но из-за сильнейшего потрясения там царил сумбур. Малоинформативные обрывки сменялись как в калейдоскопе, не давая внятной картины происшедшего, что вызвало у неё дополнительный приступ раздражения. К тому же ни мать, ни дочь не были менталистами, поэтому она не видела смысла возиться с ними, хотя заметила, что девочка очень походит на неё.
«Да будь она даже фениксом, это ничего не меняет. Мне одной великовозрастной доченьки за глаза и за уши. Я же не Рени. Это она сходила с ума по детям, а мне они абсолютно до лампочки», — скептически подумала Эльза. Тем не менее, памятуя, что Штейн ничего не делает просто так, она взяла себя в руки и под благовидным предлогом выманила девочку из комнаты.
Домашний зоопарк, состоящий из котёнка мейкуна и маленького толстенького щенка питбуля, сделал своё дело. Совместная игра с четвероногой малышнёй позволила Эльзе преодолеть недоверие девочки, и она без особого труда выяснила, что произошло в их семье. Это вызвало у неё некоторое сочувствие к гостье и она, оставив девочку на попечение Карла Ивановича, понесла обед её матери — в надежде уговорить ту хоть что-нибудь поесть.
В комнате было пусто и Эльза, предчувствуя недоброе, отправилась на поиски гостьи. Следы привели её к скалистому обрыву. Женщина стояла на самом краю и её намерения были ясны как божий день.
— Для самоубийства здесь недостаточно крутой склон, только покалечитесь, — негромко сказала она. — Посмотрите, сколько здесь уступов. Вы обязательно упадёте на один из них.
— А если не останавливаться и падать дальше? — обернувшись, женщина посмотрела на неё. — Тогда у меня есть шанс убиться?
Подойдя к краю обрыва, Эльза глянула вниз.
— Не думаю. Разве что кости себе переломаете, — она села и, подняв голову, вопросительно посмотрела на гостью. — Хотите поговорить или просто помолчим?
Поколебавшись, Тамара Васильевна села поодаль от хозяйки поместья, которая теперь, когда порыв отчаяния прошёл, вызывала у неё опасения.
— Лучше помолчим, — сказала она и вежливо добавила: — Извините, что ворвались к вам без приглашения.
— Скажите, что вы думаете о моём муже? — последовал неожиданный вопрос.
Тамара Васильевна насторожённо глянула на рыжеволосую красавицу, которая вдруг показалась ей тигрицей, принявшей человеческий облик.
— Простите, я вас не понимаю, — сдержанно проговорила она.
— Думаю, вы влюблены в него, — Эльза снисходительно улыбнулась. — Не смущайтесь! Я привыкла, что женщины влюбляются в моего мужа. И дело даже не в его красоте; в конце концов, на свете много красивых мужчин. Дело в том, что Томас не просто красив, он из породы королей. Женщины сразу это чувствуют и тянутся к нему. Так велит инстинкт, заложенный в нас природой. Ведь вожак стада это тот, кто с гарантией обеспечит выживание своей самке и её потомству.
— Человечество далеко ушло от времён неолита. В настоящее время мужчина уже далеко не единственный кормилец в семье, как это было в прошлом. Скорей наоборот, роль кормильца перешла к нам, женщинам, о чём свидетельствует большой процент разведёнок, воспитывающих детей без мужа, — возразила Тамара Васильевна.
— У нас всё по-другому.
— Возможно. Думаю, вы во многом отличаетесь от людей, поэтому у вас сложилась иная система общественных взаимоотношений и ценностей.
Эльза с удивлением посмотрела на неожиданного оппонента.
— Вы и это знаете?
— Да, Томас сказал, что вы другая раса и называете себя вампирами… — Тамара Васильевна помедлила. — Позавчера муж очень сильно избил меня, а вчера я его убила. Зарубила топором. А до этого я убила соседку. Обухом колуна, — призналась она.
— Сильно! — одобрительно сказала Эльза. — О! Не обращайте внимания! — спохватилась она. — Мы, вампиры, не столь кровожадны, как вам могло показаться. Просто у нас с мужем такая работа. Мы с ним профессиональные вояки, поэтому повидали всякого.
— Тогда вам проще. Я вот убила двух человек и думала, что не смогу с этим жить, — Тамара Васильевна криво усмехнулась, — но порыв прошёл, и я уже не хочу умирать… — она помедлила. — Скажите, я смогу с этим жить?
Решая этот вопрос, Эльза внимательно посмотрела на неё.
— Сможете, — уверенно сказала она. — Насколько я поняла из слов Алисы, соседка постоянно задирала вас, а муж бил по её наущению. Рано или поздно он забил бы вас до смерти. Так какого чёрта вы должны переживать, что опередили их и отправили первыми на тот свет?
— Легко сказать, а вот принять…
— Вам достанет мужества это пережить, не сомневайтесь! А сейчас идёмте домой. Иначе Алиса начнёт волноваться и побежит вас искать, а она смышлёная девочка и сразу догадается, что вы задумали, увидев вас здесь.
— Боже мой! Только не это! — заволновалась Тамара Васильевна и, вскочив, бросилась было к дому, но тут же остановилась и виновато посмотрела на Эльзу. — Простите! Что-то я совсем не соображаю, что делаю.
— Ничего страшного! Я тоже после своего первого убитого была сама не своя… Перерезала глотку парнишке, — пояснила Эльза в ответ на вопрошающий взгляд гостьи и, помедлив, добавила: — Вот его совершенно не за что было убивать.
— Солдат знает на что идёт, — сказала Тамара Васильевна, чтобы поддержать беседу.
— Если бы солдат! На вид мальчишке было лет двенадцать. К моему сожалению, ему не вовремя приспичило в туалет, и он своим криком мог разбудить того, кого я не хотела будить раньше времени, — Эльза вздохнула. — Вопрос стоял ребром: либо я, либо мальчик. Иного выхода не было, как и времени на раздумья. Один из нас должен был умереть. К тому же не преуспей я в этом деле, погибла бы ещё куча народу. Вот такой выбор.
Тамара Васильевна представила дочь на месте несчастного мальчишки и ей стало нехорошо: перед её глазами возникло лицо соседки, залитое кровью. «Господи! Только не это!» — в панике подумала она.
— Что с вами? Вы в порядке? — сразу же отреагировала спутница, и она через силу улыбнулась.
— Да… в полном. Нечистая совесть, только и всего, — пробормотала она и выпрямилась, преодолев головокружение.
— Не давайте чувству вины завладеть вами, иначе окажетесь в такой психологической яме, из которой будет сложно выбраться, — посоветовала Эльза и, когда они вошли в дом, свернула к кухне.
— Вы изнервничались, устали, к тому же больше суток не ели и не спали, тут любому поплохеет. Вам жизненно необходимо что-нибудь поесть, — сказала она безапелляционным тоном.
— Боюсь, меня стошнит. Будет лучше, если я пойду к себе и прилягу, — попробовала отказаться Тамара Васильевна, которую действительно подташнивало при одной лишь мысли о еде.
Несмотря на все возражения, Эльза всё же притащила гостью в кухню, где усадила её за стол и заставила съесть овсянку, а затем поставила перед ней стакан сладкого чая с лимоном. Лишь после этого она перепоручила Тамару дочери. Спустя полчаса Эльза заглянула отведённую им комнату — мать и дочь мирно спали и она, закрыв дверь, оказалась в объятиях Штейна.
— Ну, как они? — поинтересовался он после затяжного поцелуя.
— В порядке, насколько я могу судить… К чёрту всех! Я по тебе соскучилась, — выдохнула Эльза и, глядя на мужа сияющими глазами, потянула его за собой. Благо, их спальня была совсем рядом.
После удовлетворения телесного голода, она посмотрела на глубокие царапины на своём бедре и возвела очи горе.
— Вот зараза! Убью, если останутся шрамы!
— Не переживай, ничего не останется.
От ладони Штейна отделилось едва заметное облачко, которое, подплыв, растворилось у неё на коже и следы его когтей тут же бесследно исчезли.
— Что это было? — осведомилась Эльза.
— Это сиа, моя любопытная рыжая криа.
Задетая презрительными интонациями, прозвучавшими в мужнином голосе, она вскинула голову и вздрогнула, натолкнувшись на его кинжально-острый взгляд. Штейн показался ей старше и красивей, чем обычно, вот только необычная голубизна глаз, в которых притаилось сумасшествие, и ледяная полуулыбка, не предвещающая ничего хорошего, превратили его в незнакомца.
Чувство опасности было таким сильным, что Эльза пожалела, что при ней нет оружия.
— Ты чего? — удивился Штейн, когда она отпрянула от него.
— Ничего, — Эльза прижала руку к груди, чувствуя, как колотится сердце, подстёгнутое внезапным выбросом адреналина.
— Что случилось? — забеспокоился Штейн. — Я же вижу, ты меня боишься, только не понимаю почему.
— Да нет, всё нормально, — пробормотала Эльза, не желая признаваться, что действительно боится.
Ища надменного чужака, который смотрел на неё как на последнее ничтожество, она пристально глянула на Штейна, но это снова был тот, кого она знала — очень непростой человек: злопамятный и мстительный, к тому же садист по натуре, но при этом порядочный и по-своему честный. Все знали, что слово главы СБ — это валюта в золоте; если он обещал, то обязательно выполнит своё обещание. Враги его уважали, друзья и женщины любили, подчинённые боялись и в тоже время восхищались, молодняк преклонялся и всячески ему подражал. Штейн был многогранен, и именно за это его любила Эльза, любила и по-настоящему никогда не боялась — до сегодняшнего дня.
— Иди ко мне, — Штейн привлёк её к себе и с облегчением почувствовал, что она расслабилась в его объятиях. — Лисичка, поверь! Я никогда не причиню тебе зла. Клянусь своей пропащей душой.
— Я знаю, — напряжённо улыбнулась Эльза и, помедлив, добавила: — Сама не понимаю, что со мной. Почему-то вдруг показалось, что ты это не ты, а кто-то другой и этот другой таков… — она ещё раз посмотрела на него и он ответил ей спокойным взглядом. В серых глазах не было даже намёка на синеву и это обстоятельство окончательно её успокоило.
— Слава богу, это снова ты, а не тот людоед, — сказала она с облегчением.
Страх улетучился также быстро, как накатил. Привычная к опасности Эльза не слишком расстроилась открытию, что в том, кого она любит, живёт настоящий монстр, но впредь решила вести себя осторожней, понимая, что если она пробудит его, когда тот будет в ярости, то он, не задумываясь, свернёт ей шею.
— Так! — отстранил её Штейн. — Даю слово, больше никаких рискованных игр, только старый добрый секс. Исключительно в миссионерской позе, — закончил он с невольным вздохом.
— Даже так? — растроганная Эльза вознаградила его долгим нежным поцелуем, который он стоически вытерпел. — Пожалуй, не стоит заходить так далеко. Думаю, по уикендам мы можем позволить себе… другие позы, — заговорщицки сообщила она и расхохоталась при виде вытянувшейся физиономии мужа, рассчитывавшего совсем на другое. — Ладно-ладно, не злись! Будет тебе радость по выходным.
— Только по выходным, а по праздникам? — проворчал Штейн, довольный уже тем, что она смеётся, а не шарахается от него как от чумного.
— По праздникам, говоришь? — Эльза призадумалась. — Что ж, по праздникам… тоже можно порадовать тебя сменой позы.
— Вот и кто после этого из нас садист? — усмехнулся Штейн и, взяв её лицо в ладони, вернул ей поцелуй: долгий, нежный и страстный.
Удивлённая его минорным настроением, Эльза прохладно улыбнулась. «Выглядит как обещание любви», — подумала она со скепсисом. Она больше не верила, что сможет покорить сердце Ледяного Тигра и смирилась с тем, что муж никогда не будет принадлежать ей одной.
— С тобой определённо творится что-то странное. Ведь ты не любишь целоваться и сразу норовишь задрать юбку, — сказала она с мягкой иронией.
— Одно другому не мешает, — Штейн лёг на спину и посадил её на себя. — Я люблю тебя, — сказал он, не сводя взгляда с её лица.
«Лжёт или принимает желаемое за действительное», — заключила Эльза.
— Я тоже тебя люблю, — невозмутимо сказала она и спряталась за завесой ресниц, не желая видеть инквизиторский взгляд Штейна.
— Эль, я не шучу, — сказал он с нажимом.
— Я тоже, — ответила она и, собравшись с духом, прямо глянула ему в глаза.
— Извини. Нет настроения для дальнейших скачек, — Штейн ссадил её с себя и сел в кровати. — Да, дела! Не думал, что доживу до того момента, когда женщины будут лгать мне о своей любви. Видимо, возраст; теряю былую привлекательность в глазах фемин. Ладно, я в душ, а ты, если хочешь, можешь поспать.
— Томас, не глупи! — Эльза отправилась следом за ним. Она дёрнула дверь ванной комнаты, но та была заперта. — Дурак! Я люблю тебя!.. Эй! Мне что, снова отправиться на тот свет, чтобы доказать тебе это?
— Вот этого не надо, — дверь отворилась и Штейн прижал её к себе. — И давай договоримся, что в следующий раз, когда я буду признаваться тебе в любви, ты проявишь несколько больше энтузиазма, чем сегодня.
— Хорошо, я подумаю над твоим предложением, — Эльза подняла на него глаза. — Надеюсь, следующий раз будет в этой жизни?
— Не уверен, — самолюбиво фыркнул Штейн. — Теперь тебе придётся основательно потрудиться, чтобы услышать от меня эти три дурацких слова.
Но Эльза была сама покладистость.
— Ну и ладно, мне и сказанных хватит на всю оставшуюся жизнь.
«Чёрт побери! Как-то юродивый подтекст у моих слов», — тут же огорчилась она.
— Неужели? — Штейн склонился к ней и его глаза хищно блеснули. — Тероян, ты дура! Кто же довольствуется малым? От того, кто любит, нужно брать всё: чувства, деньги, власть и даже жизнь. В общем, всё, что он может дать.
— Не слишком ли это меркантильно для любви? — поинтересовалась Эльза.
— Нет! — отрезал Штейн. — И не смотри так! Самопожертвование в любви приносит радость обоим… За что? — удивился он, когда она ткнула его кулаком в живот, а затем, не удовольствовавшись этим, вывернула ему руку и с силой пнула под коленку.
— За всё хорошее, — последовал сердитый ответ. — И одновременно доходчивое объяснение, насколько я не согласна с твоим мнением. Эксплуатация любимого человека — это подло.
Озвучив своё отношение к его заявлению, Эльза вышла, не забыв при этом как следует хлопнуть дверью.
«Вот теперь я узнаю свою девочку», — Штейн встал и, прихрамывая, подошёл к зеркалу. «Интересно, какого чёрта она увидела во мне? — он придирчиво изучил своё отражение. — По-моему, та же рожа, что обычно». И всё же ему было неспокойно. У него тоже возникло ощущение стороннего присутствия. В детстве и юности этот внутренний альтер эго не раз и не два приходил ему на помощь и вытаскивал из, казалось бы, безвыходных ситуаций, но лишь сейчас ему пришло в голову, что это нечто отдельное от него самого. «Покажись!» — потребовал он и вперился в зеркало. Но сколько он ни старался, оно не отразило никаких изменений в его внешности.
— Тогда не лезь туда, куда не просят. Понял? — сказал он и, встав под душ, включил воду.
«Я-то понял, а вот сам ты, похоже, не понимаешь, что ты всего лишь жалкий мальчишка, который по прихоти судьбы заполучил мою шкуру», — вдруг раздался внутренний голос.
— Заткнись! — буркнул Штейн и, обнаружив, что вылил слишком много шампуня на голову, от души выругался.
«Сквернословишь, как крестьянин», — укоризненно заметил его альтер эго.
«Может, я и есть крестьянин», — мысленно фыркнул Штейн.
«Мы можем родиться, где угодно, хоть в хлеву, как современный божок, которому сейчас поклоняются, но от этого ни он, ни мы не перестаём быть теми, кто мы есть», — получил он назидательный ответ.
Штейн ополоснулся и взял полотенце.
— И кто же мы такие? — усмехнулся он, глядя в зеркало.
— Ты не знаю, а я Рай-ин-Рай вэйт Луэт райтан Реотан Рамсей Кабаледа таноэль Валуад эра Мато аде и эд Литосо Зеймо, — надменно произнёс его внутренний собеседник.
«Твою ж мать! Это что было?» — озадаченный Штейн воззрился на зеркало, которое отражало синеву, несвойственную его глазам. Стоило ему моргнуть, и они снова обрели привычный ему серый цвет. «Чёрт знает что! Конечно, мы с Микой посидели немного, но упиться до белой горячки?.. — он внимательно изучил своё отражение. — Не похоже. Да и что такое бутылка коньяка на двоих, к тому же вампиров? Даже толком не опьянеешь». Он пожал плечами. «Эй!.. Ты ещё здесь?» — обратился он к своему внутреннему собеседнику, но тот не откликнулся и Штейна слегка отпустило: разговоры с самим с собой всё же смахивали на сумасшествие. Единственное, что убеждало его в обратном, это была реакция Эльзы. «Ну и ладно! Дуйся, если хочешь, а у меня дела. Кстати, сиа — классная вещь. Спасибо», — сказал он, подозревая, что необычной способностью, появившейся у него, он обязан своему альтер эго. «Можешь звать меня рай Реотан», — сменил тот гнев на милость и Штейн, больше не сомневающийся в его существовании, согласно кивнул. «Вот и славно! А то столько лет знаем друг друга, а всё как чужие». Не спуская глаз с зеркала, он отбросил полотенце и потянулся за халатом. «Рай Реотан, давай договоримся, ты можешь советовать, но не больше. Если ты вновь попробуешь влезь в мои дела, я обращусь к Михаэлю, и он обязательно выковыряет тебя из моей головы». Штейн замер, глядя в зеркало. «Договорились!» — отозвался тот, кто назвался раем Реотаном. Но глава СБ был стрелянным воробьём и одним лишь обещанием не удовольствовался. «Поклянись тем, что тебе дороже жизни! — потребовал он и предупредил: — Учти, если солжёшь, я это почувствую».
На этот раз молчание длилось так долго, что Штейн уже было подумал, что не дождётся ответа, но нет. «Ареа дейта Реотан илед Ареа дейта Реотиэль, тава сейм цин!», — произнёс его альтер эго и перед его внутренним взором возникла удивительная пара — высоченный суровый мужчина и прекрасная женщина в богатых одеждах, щедро отделанных мехом. Снежно-белая кожа и платина волос вкупе с льдисто-белой гаммой, господствующей в их одеяниях и украшениях, роднила их со скульптурами, но они были живыми, несмотря на величественные позы, преисполненные достоинства. Женщина повернула голову к Штейну и её голубые глаза остро блеснули. С явным намёком она дотронулась до ледяного венца на голове и что-то сказала. Слов он не понял, но понял, что это предупреждение.