Марат вытащил опять из-за пазухи два листочка, отпечатанные на принтере мелким шрифтом.
— Так, — сказал он. — Значит, инструкция. Ещё раз. По тому же месту. С самого начала… Я знаю, что вы не дураки, но написано как для дураков, то есть по пунктам и максимально просто, с применением просторечных выражений, и минимумом научных терминов и оборотов. Итак, приехали, снимаем точку на две недели. Находим в городе максимальных кипяшутиков, минимум двое, из красных, интенсивность окраски значения не имеет. Встречаемся на нейтральной полосе. Входим в доверие, объясняем задачу, то есть он больше не работает, и не учится официально. Он формирует опорную пятерку, с перспективой на полноценную Штурмгруппу, численностью до десяти пятёрок. Зарплату ему среднюю по городу, его штурмовики пока получают как кандидаты — две тысячи, потом как официальные работники на «липовом» предприятии. Снимаем ему офис, на три месяца минимум. Снимаем, а лучше покупаем ему Базы — номер два и три. То есть помещение склад и помещение для тренировок. Обеспечиваем транспортом если кто-то с правами. Обеспечиваем финансами на покупку амуниции и оружия, если есть кто с лицензией. Расходы уже пойдут через него. Наличку на зарплаты ему, сотрудникам и коммуналку — ему же на руки, а дальше пусть присылает договора — мы все оплатим. Денег не жалеть, я вам выдам с избытком.
Марат выдержал паузу, и продолжил дальше.
— Всё, хватит, прошли те времена, когда мы с голыми задницами на танки ходили… Далее — знакомим его, если он не знаком — с местными потенциальными друзьями и врагами. Закладываем основы безопасности жизнедеятельности, объясняем как проверять людей, помещения, что такое позывные, алиби, как пользоваться адвокатом, где и какие нужны связи. Самое важное, надо помнить, что как только он раскрутится, все спецслужбы повернут свои жала к нему. Поэтому твоя задача, Глок… И твоя, Кольт — выявить самых опасных и влиятельных людей в погонах или на должностях в городе. По окончании отписываетесь мне, я нахожу способ их устранить.
Повисла тишина. Глок потёр подбородок:
— Отодвинуть или устранить? — спросил он.
— Второе, — ответил Маузер. — Без возражений. Иначе нас всех самих тут к ногтю прижмут. Но теперь «они» должны быть в хаосе, панике и в страхе. Без этого никак…
— Ладно, это уже не наши проблемы, — согласился Кольт. — А что, нельзя им самим такую инструкцию выдать? — продолжал парень.
— Мы уже обсуждали это, — ответил Марат. — Современная точка зрения, что человек способен к революционной самоорганизации — не верна. Любая революционная подвижка, социальная, техническая и даже религиозная, а уж тем более организация ячеек, как и сто, и тысячу лет назад — требует личного присутствия квалифицированного специалиста, комиссара или миссионера, то есть полномочного представителя. Просто отослав Библию или Манифест коммунистической партии в регионы ты получишь в одной области мормонских каннибалов с костяными звездами на верхушке храма, в другой области расплодишь коммунаров-друидов, поклоняющихся древесной троице — кедру, дубу и осине…
Юта засмеялась, а Кольт с Глоком криво ухмыльнулись.
— Но даже после этого представители и главы ячеек обязаны являться в центр, для установки мозга в нужном направлении, корректировки деятельности и повышения квалификации, — продолжал Марат. — Это тоже указано в вашей инструкции. Задание ясно?
— Да, ясно, — отозвались парни.
— Связь через наш форум. Действуем стремительно, смело, и максимально жёстко. И быстро. Не рассусоливать, и самим не раскисать…
Марат ещё раз посмотрел а глаза обоим.
— Ну… и что сидим, кого ждём?
— Что, прямо сейчас что ли? — с лёгким изумление сказал Кольт.
— Могу ещё дополнительный благословляющий пинок выдать, — проворчал Марат, вручая каждому из них ещё по одному толстому конверту. — Поскакали, шашки наголо, и в бой. Что там у тебя, Магнум? — повернулся Маузер.
Тот стоял, явно смущаясь и прикрывая своим громадным телом невзрачную девушку. Все смотрели только на них, и ждали пояснений.
— В общем… это…, - начал запинаться Магнум. — Наша новая… товарищ Овод… вот так, в общем.
— Да никак товарищ Магнум за ум взялся, — улыбнулся Марат. — Пятерку начал формировать с расчетом на выданное задание. Отошел так сказать, от частно-индивидуального богатырского и супергеройского подхода. Привет еще раз, Ира.
Марат конечно же узнал девицу, которую уже видел сегодня, в кабинете управляющего торговым центром, начальницу отдела кадров.
— Люгер, смотри, — повернулся Марат к жене. — Она тоже полиморф.
— Причем очень сильный, — мгновенно отозвалась Юта.
— Не стесняйся, Ир, тут все свои, прослушек нет, никто ничего не записывает, — спокойно говорил Марат. — А полиморфами мы называем того, кто самопроизвольно может менять свою внешность. Это, знаешь, вершина театрального мастерства, самый сложный предмет у разведчиков, и конечный этап подготовки японских ниндзя. Известны задокументированные случаи, когда сильный и опытный полиморф, совершив преступление, ясным днем пробегал через толпу и свидетели описывали его совершенно по-разному. Кто-то говорил, что видел ребенка, юношу. Кто божился что это был взрослый лысый мужчина, третий уверял что это косматый старик, а четвертый клялся, что это была переодетая девушка. Сегодня мы уже видели тебя, ты была в образе сильной, волевой, очень взрослой женщины. Теперь ты испуганный ребенок. Через секунду превратишься в фурию. Мы тут тоже все полиморфы, без этого в нашей профессии никак…
— Я бы хотела, — вскинула голову товарищ Овод. — Вступить в вашу организацию. Стать бойцом Красной Армии.
Марат ожидал за плечом фыркания Юты, но та, к его изумлению, молчала.
— Полиморфу свойственны черты всех темпераментов, — заминая паузу, продолжал он свою маленькую лекцию. — Никогда нельзя знать, какую маску он наденет, и выбирает он ее сам, в зависимости от ситуации. Требуется упорный тяжелый труд — и он становится флегматиком. Требуется воздействовать на другого человека криком и эмоциями — становится холериком. Это свойство не врожденное, это развивается, в твоей голове. Это значит, что ты управляешь своим сознанием и даже подсознанием. А не они тобой.
— Закрой глаза, — вдруг скомандовала Маузер. — Представь воду, какую хочешь воду, от лужи до океана. Скажи мне — что ты чувствуешь?
Ира послушно закрыла глаза, лицо ее начало расслабляться, и все увидели ее настоящее лицо — обычной деревенской девчонки-простушки.
— Океан, спокойствие, чуть-чуть тревоги, глубина и надежность…, океан любви…
— Товарищ Маузер! — вдруг зарычал Магнум, и сделал шаг вперед. — Да что хоть ты за человек? Хватить издеваться, cо своими тестами по Фрейду. Ты же…
— Вольно, товарищ Магнум, — со смехом отозвалась Юта. — Овод, открывай глаза.
Та послушалась, и вмиг преобразовалась. Теперь это было на самом деле лицо фурии — опасной женщины, которая оскорблена в своих чувствах.
— Стоп-стоп-стоп, — сказала Юта. — Даже не думай.
И вдруг она развернулась к Магнуму:
— Ты, дубина, разве так можно?
— Ты чего? — оторопел Магнум.
— Он девчонку проверил тремя проверками, и все по уголовным статьям. Сперва заставил листовки клеить с текстом, за который ей могли пару лет с ходу впаять, — начала перечислять Люгер. — Потом заставил пакет с аммиачной селитрой в пенсионный фонд принести, и там оставить… Её камеры срисовали, ты в курсе об этом, боец Магнум?
— Да ты чего, все под контролем было…
— Да уж… рассказать что эти архаровцы три дня назад учудили?
— Не надо, — насупилась Овод. — Я сама скажу. Мы машину у одного гада сожгли.
Марат от удивления даже присвистнул. Он слышал раньше об Ире. Овод была ее настоящая фамилия. Очень редкая, бесспорно, крайне заметная фамилия.
Сама же Ирина до сих пор ничем не выделялась, просто ходила на митинги, стояла в пикетах. В штурмовики даже не пробовала. Была просто сочувствующей. Получила юридическое и экономическое образования, оба с красным дипломом. В торговый центр попала сначала на должность бухгалтера, потом внезапно возглавила экономический отдел. Через нее Андрея-Магнума после разгрома Штурмгруппы и устроили в охранники к Петру Межицкому. Марат думал что эти двое за прошедшие годы успокоились. Два взрослых человека, на больших, если не сказать — огромных должностях и зарплатах. Хотя, если рассудить… Вон они с Ютой — каждый месяц… «наступает ночь и просыпается мафия».
— Слушай, Магнум, ну это для проверок — явно перебор…, - сказал Марат.
— Зато она теперь наша, своя в доску, я ей доверяю, — вдруг набычился Магнум. Лицо его стало жестким, ноздри раздулись, свирепая морщинка легла поперек круглого гладкого лица.
— Ладно, все нормально, — успокоительно произнесла Люгер. — Расслабьтесь. Никто вас не найдет.
— А ты хоть откуда узнала? — Магнум отходил с трудом. — Про нас? Про листовки, селитру и машину?
— А я, Андрюша, теперь много чего знаю, уж ты поверь, — с мягкой улыбкой ответила Юта, и те кто знал эту улыбку, сразу поняли — дальше лучше и не спрашивать.
— В общем так, — резюмировал Марат. — Боец Овод у нас теперь в пятерке Магнума. И увольняться ей из торгового комплекса, а уж тем более отстранятся от работы с кадрами — никак не с руки. Это теперь твой индивидуальный окопчик. И я уверен ты с этими обязанностями прекрасно справишься. Задание остается прежним. Ясно?
— Да, ясно, — отозвалась женщина.
Дверь в тир открылась, и в помещение зашли два человека. Увидев первого, Марат не смог сдержать улыбки.
— Макаров…
Это был невысокий человек, с тонкими чертами лица, живыми глубокими карими глазами и высоким лбом. Все знали его под разными прозвищами: Пяткин, Фотограф, Маресьев. Но для штурмовиков он был «товарищ Макаров».
Он был — художник. Его фотографии стабильно заходили в разряд «произведения искусства», признанные не только российскими, но и зарубежными издательствами и всевозможными конкурсными жюри.
Позывной он выбрал из расчета, что пистолет Макарова был калечащим, но зачастую «не смертельным». Макаров вообще не любил насилие. Но вот не смотря на эту нелюбовь, а может и благодаря ей — он со своей «пятеркой» всегда оказывался в гуще уличных событий, которые постоянно заканчивались разбитыми носами и длинными синяками на спинах.
Между тем распознав второго — улыбались уже все.
— Кунгур! Вот сукин ты сын…
Кунгур среди них был — старожил. Он вступил в коммунистическую партию когда она была под запретом, тайно, еще в институте. Поэт, повеса и пьяница — Кунгур в течении многих и долгих лет был завсегдатаем всех попоек «высших сливок» и «бомонда». Как он туда попадал — одному Будде ведомо, но скорее всего, страдая репутацией пьяницы, на самом деле никогда таковым и не был. Просто по складу характера, движениям и вольной громкой речи казался всегда пьяным.
— Отлично, — удовлетворенно произнес Маузер. — Прямо великолепно. Здорово, братцы!
— Здоровей видали, — внезапным фальцетом отозвался Кунгур, статью и прической сейчас похожий на «советского» Атоса из «Трех мушкетеров».
— Горло что ли болит? — спросила Юта.
— Прикалываюсь просто, — тоненьким голоском отозвался Кунгур, и вокруг послышался уже не сдерживаемый смех. Все таки весельчаком он был… тем ещё.
— Вот вы то, голуби сизокрылые, очень нужны, — серьезно сказал Марат. — Здесь поговорим, или для ясности мысли вам более тихое помещение требуется?
— Здесь, конечно, — резонно сказал Макаров.
— Работать будете вдвоем, — начал Маузер. — Завтра же увольняетесь с прежнего места работы, и без всяких отработок. Ваше направление — культурно-идеологическое. То есть литература, музыка, кино, театр, живопись.
— По деньгам это сколько? — вроде бы с ленью в голосе спросил Макаров.
Марат жестом фокусника достал буквально из воздуха (а так оно и было) — настоящий чемоданчик-кейс. С сочными щелчками открыл крышку.
— Ух…, - не удержался от возгласа Кунгур.
— Нравится? — спросил Марат. — Знаешь что будет, если узнаю, что вы в нецелевом направлении деньги спускаете?
— Выбор небольшой, — напряженно сказал Макаров, тоже завороженный видом. — Смерть. Либо мучительная смерть.
Юта за плечом Марата хихикнула. Ей, кстати, нравился Макаров. Фактически единственный, кто не пытался к ней ничего подбивать… Правда фотографировал он ее при любой возможности, много, часто, и снимки получались — фантастические.
— Фигня все это, — меж тем вмешался Кунгур, опять тоненьким голоском. — Мне бы шашку, да коня, да на линию огня…
Марат посмотрел на него, и продолжил дальше:
— Вы, кстати не думайте что ваше направление менее опасно. Деятельность любых красных авторов четко отслеживается конкретными людьми и отделами в соответствующих конторах, — говорил он медленно и внушительно. — Для нас, кстати, специальные издательства есть. Даже студии звукозаписи, насколько мне известно. Чтобы как только красный автор выдает что-то стоящее, его не через обычные масс-медиа пропускают, а вот через такие подставные агентства. И четко прописывают тиражи и условия распространения — обычно сам автор и распространяет "совместную продукцию", в кавычках… Только её, в том варианте в котором выпущена, и сам рекламирует, и рассылает по почте, все сам. Вот такая полезная эффективность у наших творцов. А они и рады — хоть кто-то взял…
— В общем, по плану с вас двоих как минимум четыре конкурса в месяц. Лучше международного масштаба. Больше можно. Меньше — нельзя. Любых. Хоть конкурс революционного портрета, хоть социалистического рассказа, что смотр советского строя и песни. С призами не переборщите. Премия за фотоконкурс — максимум крутая камера, набор крутейших объективов. Но не машина. Социальные стихи? Прекрасно. Десять первых мест, по десятке. Двадцать вторых — по семь штук на нос. Роман с темой коммунистического будущего? Издание и восемьдесят штук сверху за первое место, сорок за второе, двадцать за третье. Художник богатым быть не должен, у него хватка теряется, и мозг жиром заплывает… Премию киношную там придумайте, переходящее красное знамя за лучший фильм социалистической направленности. Кинозал, фуршет, статуэтка, миллион режиссеру за режиссуру. Пятьсот — за лучшую мужскую роль второго плана. И так далее… Я понятно объясняю? — спросил Марат, чеканя слова.
— Да вроде все ясно, — откашлявшись и совершенно нормальным голосом ответил Кунгур.
— И… вот еще что… конкурс это штука такая, о двух концах… Победитель типа получает всё, а проигравший утирается… Так вот, у нас этого не будет. Мы социалистическим путем коммунизм строим, поэтому любой труд у нас оценивается. Проигравший, может, сил на свое детище положил больше, чем все победители, вместе взятые, просто сегодня его тема — неактуальна. Кунгур, понимаешь о чем я?
— Поэтому, — продолжал Марат. — у нас все просто. Победитель получает много, а проигравший — мало. Но все равно — получает. То есть в случае со стихами — все остальные «пушкины» и «лермонтовы» получают на всех третье место, диплом, и по тысяче рублей. Без исключений.
— Людей набираете сколько надо, хоть в жюри, хоть в помощники. Берите профи, вне зависимости от окраски. Не прикормленных баранов, а настоящих профессионалов. И, самое главное, придумайте легенду — откуда у вас эти средства взялись. Чтобы «творцам» красивую сказку выдавать, для стимуляции, так сказать — высоты фонтана. А если подойдет кто с удостоверением — этого сразу ко мне. Немедленно. Я уже на него буду смотреть, на любопытного такого. Это ясно? — Марат посмотрел на обоих нахохлившихся «голубей», загруженных многозадачностью проблемы. — Если ясно — приступаем к выполнению.
— Прямо с сегодняшнего дня? — попытался уточнить Макаров, принимая кейс в руки.
— Прямо с сегодняшнего, — подтвердил Маузер. — А вот и Вальтер заявился…
Штурмовик вошел в тир, злобно озираясь. Вид у него был взъерошенный, и глазами вокруг он зыркал не хуже волка, явно собираясь хоть кого то порвать.
— Вальтер, дорогой, — Маузер направился к нему. — Слушай, а хочешь я тебе колено прострелю? Полежишь в больнице, подумаешь в спокойной обстановке. Ребята, да что с вами?