Занятие началось нестандартно.
— Тренироваться будем по правилам шахбокса, — сказал Тренер. — Бокс и шахматы. Шах, мат и нокдаун. По две минуты раунд. Чередуем в равной степени физические и умственные тренировки.
Их оценивали как бойцов. С самого начала. Без разминки. Кто будет стоять и драться, а кто начнет стонать и причитать, что бокс к марксизму не относится.
— Парни работают отдельно, девочки — отдельно… Надели перчатки… Без разминки, на улице никто вас спрашивать не будет — разминались вы или нет. Что, девочек только одна?
Тренер не сомневался и секунды:
— Товарищ Чемпион, становись в пару… Только защищайся, бить запрещаю.
Руслан, благодаря длинным рукам и довольно высокому росту, достойно выдержал первый поединок. В шахматах они успели разменяться только тройкой ходов.
— Меняем партнера!
Второй соперник дался сложней. Вологжанин был чуть выше ростом, и руками махал как медведь лапами. На секунду Руслан отвлекся на единственную в их команде девушку. Та воодушевленно лупила товарища Чемпиона руками и ногами. Точнее — старалась его ударить хоть раз. Чемпион легко уворачивался, скользя по полу как заправский танцор, что мало сочеталось с его гориллоподобной фигурой. Руслан пропустил хук в ухо, и с удвоенной силой начал работать противнику в корпус.
— Стоп! Шахматы! Играем!
Теперь Руслану достался совершенно другой стол и соперник. Тут ходов было сделано больше, аж целых пять с каждой стороны.
— Стоп! Спарринг!
После четвертого «раунда» стало совсем худо. Дыхалка, конечно, ни к черту…
— Стоп! Разошлись, — раздалась команда. — Снять перчатки, пять минут перекур.
— Шах и мат! — громко сказал Руслан, подвигая ферзя к вражескому королю.
— Молодец, толк будет, — только и сказал товарищ Тренер. — После отдыха будем учится стрелять из-за укрытия и ставить нестандартные ловушки…
* * *
После часового перерыва, во время которого Руслан сходил в душ, всех ждало занятие, которое в расписании называлось: «Формирование команды и командные действия»
— Разбейтесь на две группы, — сказал их учитель, с позывным Сенсей и странными длинными шрамами на горле. — По пять человек. Как разбились — выбирайте капитана. На всё про всё — семь минут. Не надо умных лиц и глупых вопросов. И наоборот тоже не надо. Через семь минут жду: две команды по пять человек. И двух капитанов. Капитаны обязательно должны быть. Задание ясно?
Не дожидаясь ответов, Сенсей скомандовал:
— Выполняйте…
Ровно через семь минут Сенсей отвлекся от изучения своего смартфона.
— Разбились? — он улыбнулся. — Хорошо. Первая команда — вот ваш стол. Вторая — вот этот, соответственно, ваш. Капитаны, поднимите руки. Ага, молодцы. Теперь все, кроме капитанов, будут говорит — почему они выбрали капитанами именно этих людей… Или, наоборот, говорить, аргументированно… почему ваше мнение по капитану не совпадает с мнением команды…
Руслана, к его изумлению, выбрали в капитаны второй команды. В подчинении у него оказались вся тройка из Вологды и один парень из Калуги. Ижевск держался крепко — их «тройка» даже не обсуждала разъединение, просто объявив, что им нужно «еще два человека». Капитана они тоже выбрали заранее. Им стал молодой человек с залысинами, сразу ясно — текущий идейный лидер.
— Давайте начнем, — Сенсей потер руки. — Итак, члены команды по очереди объясняют, почему это ваш лидер. И начнем, пожалуй, с единственной в нашем обществе девушки.
Девушка, которая представилась как «товарищ Белка» и сейчас находилась в команде Руслана, откинулась на спинку стула и начала:
— Вообще я была против назначения Руслана на пост капитана. Я вообще считаю, что раз наша вологодская команда в большинстве, в этой пятерке, то и капитана нужно выбирать из нас… Я считаю, что Александр… — она указала на молодого человека справа от нее, — …куда больше подходит на роль капитана.
— Да, мы все услышали, — жизнерадостно сказал Сенсей. — Далее, следующий в команде…
Руслан слушал, да не просто слушал, он впитывал каждую каплю информации. Вот это именно то, что он давно хотел знать. Здесь и сейчас происходило то, чему никто другой никогда не научит. То, что происходило, настолько разительно отличалось от других курсов, уроков и лекций, что становилось не по себе. Как будто в тебя знания впихивают. Нет, не так, просто внутри тебя был огромный, ничем не заполненный карман, в который сейчас что-то вкладывают. И даже такое впечатление что ты оружие, просто не осознавал этого, и кто-то очень уверенно взял это, и придирчиво осматривает, заряжает, чистит от ненужного.
Меж тем, Сенсей последовательно выслушал все восемь мнений «рядовых», и, снова потирая руки, начал:
— В общем так, товарищи. Ваши мнения, конечно, очень интересны, — он выждал паузу. — Но никакого значения уже не имеют. Вы выбрали командира. Того, кому готовы подчинятся. Вы, совершенно добровольно, даже голосуя против, передали ему власть. И теперь он, — палец Сенсея уперся в Руслана. — Ваш командир. Он имеет право отдавать приказы. И вы обязаны их исполнять. Это было не задание. Это был тест. Вы, как бойцы Революции, должны поступать именно как бойцы, как рядовые под началом командира. Некоторые из вас показали сейчас, что они не доверяют своему командиру. Командиру Революции.
Сенсей снова выдержал паузу в тишине.
— Более того, товарищ Белка, это относится к тебе, если ты в команде, и тебе нравится…, - Сенсей выделил слово «нравится», — …другой капитан, то это тоже не очень хорошо. Ты действовала на основании чувств, хотя аргументировала их.
— Ты… — голос Сенсея приобрел железную твердость — Ты — боец. Ты держишь ответственность за собственное мнение. Не за мнение товарища Александра. Только за собственное. Ты можешь предложить и настаивать на своей кандидатуре. Но в ограниченных условиях, например по времени, ты обязана подчиниться мнению большинства, в которое, кстати, входит и мнение «товарища Александра».
— Товарищ Александр из Вологды, — голос Сенсея потерял стальную твердость звенящего железа, и стал шутливым. — Ты в курсе, что выбрал позывной Фиделя Кастро?
— Ладно, — оборвал Сенсей намечающиеся улыбки. — Дальше. Следующее задание. Представьте, что каждая из ваших команд находится на гигантском контейнеровозе. Вы идете по океану. Там, на вашем контейнеровозе, есть — всё. Реально — всё, с двумя точками над буквой «ё». Но вот беда — ваш корабль — тонет. Безвозвратно, вариантов нет. У вас есть только баркас, на котором можно спастись. Вы ровно посередине…, - Сенсей как будто задумался, — …посередине Индийского океана. До ближайшей суши в виде острова — тысячи километров. У вас есть две минуты, чтобы предоставить мне список предметов, которые вы возьмете с собой. Время пошло!
— Я не подведу, — вдруг сказал Руслан, глядя прямо в глаза Белки. — Ты… ты комплектуешь список продуктов. Ты, — скомандовал Руслан обращаясь к соседу справа. — Все что необходимо баркасу в плавании. Ты, — теперь уже сосед слева, — что необходимо для связи и безопасности. Десять предметов. Ты, Александр, — медицинские средства, средства для удобства и техническая поддержка. Поехали!
— Сало. Сухари в пакетах. Картошка. Консервы, мясные в основном, рыбу наловим, — скороговоркой начала говорить Белка.
— Записывай, — рявкнул Руслан.
— Ракетница, флаг, рация, батарейки, генератор, аккумуляторы, оружие, — это сосед слева.
— Дымовые шашки, фонарик, патроны, веревка, бинты, лекарства, — бубнило справа.
— Записывайте!
— Одежда, резина, клей, сварочный аппарат, спаскруг, пиво и вода в герметике…
— Записывайте!
— Время, — поставил точку Сенсей.
Потом он взял оба списка, взвесил их на руках.
— Ну что, товарищи. Объясняю смысл данного теста. Как вы понимаете — задача идиотская — я заставил вас побыть в нереальной, причем сильно критической ситуации.
— Но! — Сенсей поднял указательный палец вверх. — Каждая команда должна была показать, сколько выходов у нее есть из данной ситуации, и сколько ресурсов и вариантов они готовы для этого привлечь. Говоря человеческим языком — чем больше список на бумажке — тем более продуктивна команда на варианты действий, потому что каждый предмет — это предполагаемое действие.
Сенсей потряс в воздухе двумя листками бумаги. На одном из листочков было написано едва ли пять-шесть слов. На втором — несколько десятков.
— Надеюсь, вы сделали какие-то выводы из того, что сейчас произошло, — сказал Сенсей. — Теперь, когда вы попытались фактически создать команду — вы должны понимать кое-какиефакторы. Которые необходимо учитывать для создания и существования вашей будущей команды. И я надеюсь, вам это поможет, в будущем…
* * *
Занятие по риторике вел «товарищ Кандидат». Он был бывшим полицейским, получил академическое образование и двадцать пять лет тянул лямку обычного участкового в захолустье. У него были определенные принципы, он и в «органы» то шел, чтобы служить обществу, оберегать закон и порядок. И эти «органы», общество, закон и порядок за время его службы несколько раз менялись, причем кардинально, иногда — в полном разрезе с его устойчивыми жизненными принципами.
Он долго смотрел на каждого из них, а потом начал:
— Каждый из вас всю жизнь учился говорить. Сначала вас учили родители. Потом вас учила школа. Что-то добавила улица. Некоторые из вас прошли специальные курсы. Вы всю жизнь слышите слова. Всю жизнь говорите слова. А говорить так и не научились. Вас не слушают. Вас не хотят слушать. Вы никому не интересны. Священники говорят одни и те же слова, сотни раз, иногда не отступая ни на йоту от Писания. Говорят непонятно. Но их слушают. А вас — нет. Почему? Кто-нибудь может мне сказать, почему вас, носителей передового учения — никто не слушает?
Один из ижевцев взял слово:
— Во-первых, у наших товарищей очень слабая теоретическая подготовка. Некоторые не владеют даже базисами. Нет понимания технических, обывательских моментов, слабые знания предмета, о котором он говорит…
— Во время последней революции огромная масса большевиков вообще была безграмотна, и не читали не то что Ленина-Сталина, но и Маркса. Некоторые из них всю жизнь дальше своего завода не были. Однако они приезжали, приходили, говорили, и люди их слушали. Они брали власть над броненосцами, над командой, в которой были десятки и даже сотни офицеров, специально подготовленных людей, которых учили командовать чуть ли не с пеленок. А вы, неужели кто-то думает что священника слушают, потому что он знает и постиг все тайны Священных книг, и стал величайшим специалистом в религиозной области?
— Никто не учит современных марксистов, все на самообучении, — продолжал ижевец.
— Нельзя научить, можно научится. Можно прочитать инструкцию, и поняв основные принципы — тренироваться, тренироваться и тренироваться, как завещал Ленин, то есть учиться, учиться и учиться. И, уже научившись, можно применять свою речь как самое мощное оружие убеждения. Почему современные революционеры вместо того, чтобы учится пользоваться оружием — продолжают разбирать и оспаривать преимущества и недостатки автоматов? Продолжают спорить что лучше — АК-47 или АК-74, вместо того чтобы пользоваться ими, этими передовыми достижениями огнестрельной техники?
Руслан почувствовал, что возражать ему не хочется. Просто не хочется — и все. Было нечто такое в словах Кандидата. Убеждение? Превосходство? Нет, говорил он ровно и спокойно.
— Мы с вами узнаем сейчас основные принципы революционной речи. Их, честно говоря, всего три штуки. А если совсем честно, то всего один. Попрошу это усвоить. По сути, мы сейчас научимся выступать. Все услышали это слово — «выступать»? И выступать вы будете много, часто, со сцены, с трибуны, с броневика… Но так или иначе ваше слово должно быть ценней всех остальных слов. Вы не разговариваете. Вы не обсуждаете проблемы. Вы стучитесь в сердца и заполняете разум. Вы поете…
Кандидат снова сделал паузу.
— А теперь скажите мне, кто в современном мире, в нашей стране самый талантливый оратор? Ну, смелей. Кто из наших политиков сделал себе репутацию своими публичными выступлениями?
— Джиржиновский? — предположил один из ижевцев.
— Совершенно верно. Если бы Джиржиновский не играл роль клоуна, не городил бы чуши, без противоречий в своих словах — то он мог бы легко и феноменально быстро добраться до самой верхушки…
— Так он и так на самой верхушке…
— Почти, — сказал Кандидат. — Но не совсем. Он играет роль шута. И шут этот очень опасен. И как вы знаете, многие люди верят ему. Голосуют за него. Хотят, чтобы он стал настоящим лидером. А не шутом. Хотя в одной речи он проклинает…, например коммунистов. В другой — их же превозносит до небес. То есть противоречит сам себе. А его все равно слушают. Его ахинею — слушают. Как это получается?
— Он орет громко, — засмеялся ижевец. — И руками размахивает.
— Давайте посмотрим как именно он громко орет, и чем именно размахивает. Сначала я расскажу, а потом все вместе будем смотреть, — Кандидат указал на экран телевизора у него за спиной.
— Итак, первое правило. Когда певец поет, он попадает в ритм. Ритм музыки, заставляет биться, сердце человека, в такт самой музыке. Но вы оратор. У вас нет музыки. Вы создаете ритм, своими словами.
Кандидат подошел к доске учебного кабинета и написал большими буквами: «Ритм».
— Какой пример? Например, ать-два. Ать и два. Или: раз, раз, раз два три… Кто нибудь чувствует ритм в моих словах? Это ведь просто слова. Никакой музыки. Только слова… Теперь все вместе, повторяем: раз, раз, раз-два-три!
И Руслан, неожиданно сам для себя, повторяя эту дурацкую строчку, услышал ритм, попал в такт и сам для себя понял, что тело само, словно подобралось под эти звуки.
— Раз. Раз. Раз-два-три…
— Быстрее! Еще быстрее — выкрикнул Кандидат. — Раздватри!
Руслан ускорился и заметил, что непроизвольно улыбается.
— А теперь — медленней, еще медленней. Рааз. Рааааз. Раз… два… три. Продолжаем. Вы чувствуете? Одни и те же три слова в разных ритмах заставляют вас: либо искать выплеск энергии… либо усыпляют. Одни и те же слова. Только ритмы — разные. Запомните, революционный оратор обычно пользуется одним ритмом. Он простой, маршевый, называется еще «размер три четверти». Революционер не несет особой истины. Не обрисовывает ситуацию. Он, как полководец, поднимает людей, перед боем, заставляет их, встать и идти. Заставляет их, почувствовать, что им, просто необходимо, встать и идти. В голосе революционера, люди должны слышать, бой барабанов, и зов трубы, в революционере они должны видеть, полководца, который точно знает, что надо — встать, пойти, и победить. Чувствовать сердцем. Понимать разумом. Ни смотря ни на что. Вопреки всему. Победа или смерть!
— Раз. Раз. Раз. Два. Три.
— Все, замолкли, — приказал Кандидат. — Слушаем дальше. Правило второе. Ритма недостаточно. Человек должен прочувствовать, что тот, кто перед ним — имеет право управлять. Что тот, кто перед ним — истинный лидер, сильный, мощный, решительный, которому приятно даже подчинятся. И кому подчиняется человек? Слабости? Густому басу? Пронзительному тенору? Нет, конечно. Человек подчиняется силе. И когда революционер говорит — другие чувствуют эту силу. Хоть он с виду и хлюпик, и вообще инвалид, рука у него отсохла, и оружия то у него нет, и вообще он сам стоит перед расстрельной командой. Но именно он здесь сила, он имеет право командовать. Как этого добиться?
— Я, кажется, задал вопррос — как добиться, чтобы люди пред вами слышали силу в ваших словах? — повторил Кандидат.
— Что, порычать на них? — неуверенно спросила Белка.
— Именно, молодец, — Кандидат широко улыбнулся. — Вы нажимает на букву «эр». Выглядеть это должно так естественно, как естественно выглядит хищник. А любой хищник — это обычно верхушка какой-то своей пищевой цепочки. И у него есть зубы. И он всегда готов кого-то сожрать. Он всегда готов вступить в бой. И он разговаривает с рычанием. Поэтому, для того чтобы быть революционным лидером уровнем повыше любого либерала, любого офицера, любого человека с деньгами, связями и даже властью — вы своей речью показываете, кто тут именно стоит на верршине пищевой цепочки. Вы показываете — кто именно имеет прраво командовать. И людям, кстати, нравится, когда ими командует не какая-то размазня, а человек осознающий себя силой. Потом мы послушаем речь не только Джиржиновского, но и других, и зачастую вы не поймете ни слова из сказанного, но даже закрыв глаза, вы почувствуете что на трибуну взобрался человек-лев и зовет вас, других человеко-львов, за собой. И вы захотите стать таким львом и подчинятся первому, самому сильному…
— Да Ленин и Троцкий вообще картавили, — сказал кто-то сзади, опять, кажется, из ижевцев.
Кандидат чуть задумался, а потом продолжил:
— Да, все правильно, картавили, и поэтому буква «эр» самопроизвольно выделялась в их речи… Ну и третье правило, которое необходимо знать и применять революционному оратору — это правило повышения интенсивности речи. То есть вы искусственно повышаете накал каждой своей последующей фразы. Очень грубо говоря, вы и речь то произносите куплетами, и каждый куплет — новый виток накала, каждый припев снова и снова повышает интенсивность, вбивает слова прямо в голову, заставляет их слышать даже когда вы закончили говорить, вертится в голове, зудит и не дает уснуть, обычные слова, превращаются в крылатые фразы, которые запоминаются на всю жизнь.
Лектор снова замолчал, выжидая паузу.
— Обладая и развив в себе даже основы революционного ораторства, — продолжил он. — Вы не сможете никому и ничего продать. Вы не продаете, потому что вы не продавец. Вы не убеждаете, и не успокаиваете, как психотерапевт. Зато сможете поднимать людей на великие дела, на борьбу, на бой, забыв себя, отбросив страх, идти на смерть за победой… А теперь соединим все три правила, и воспользуемся просто нашей фразой — «раз-два-три». Слушаем.
Кандидат откашлялся:
— Рраз. Рраз. Рраз. Два. Трри.
Колыхнулась трава. Скрипнула дверь. Небо чуть потемнело.
— Раз. Рраз. Раз, два-три!
Где то далеко заворочалась стихия. Она еще только набирала силу, и отчаянно стелились вдоль земли ласточки…
— Рраз! Рраз! Раз-два-три!
Сверкнула молния, ветер набирал силу и деревья тревожно зашелестели, почуяв бурю…
— Раз!
— Раз!!
— Раз! Два!! Три!!!
Огонь и шквал… мать его так…