Формирование Верховного совета
* * *
Они протиснулись сквозь полотняный вход, потом преодолели ещё полотнище, и крайне неожиданно оказались в просторном помещении. И Сергей, и Стася, и Кузьма первое время недоверчиво разглядывали открывшуюся картину, но Юта уже шла к ним, улыбаясь приветливо и ободряюще.
— Хороший фокус, — оценил Кузьма. — Полноценный пентхауз внутри торгового здания.
— Ну, — отозвалась Юта. — Здесь нам точно никто не помешает. Здешние камеры под нашим контролем. Охрана тоже. И это помещение абсолютно не проницаемо для чужих глаз и ушей.
Раздался детский визг и гостиную сбежала девочка в кудряшках, в одной майке. Позади неё бежала растрепанная девица.
— Люгер! — в сердцах обратилась она. — Эта маленькая бестия сняла трусы, и не даётся!
— Сабрина, — строго обратилась Юта к дочери. — Тебе сказано, что надо слушать тетю Браунинг? Повторяю — надо слушать. Сейчас другим дядям и тетям надо обсудить взрослые дела.
— Мам…, - начало чудо в кудряшках.
— Никаких "мам", — произнесла Юта так внушительно, что стены дрогнули. — Слушай тетю. Включите себе на экране игру, я разрешаю. И надеть трусы!
В последнем призыве уже слышалась не дрожь стен, а реальные раскаты грома.
— Прошу знакомится, — вновь повернулась Юта к гостям. — Хотя скорее всего вы друг друга знаете. У нас уже пришли Вера Сергеева и Алексей Сергеевич, соответственно главы ВКПб и Рот Фронта.
Молодцов кивнул представленным. Сильно пожилую Веру Сергееву он, конечно, хорошо знал, женщина-легенда, которая более четверти века назад сумела опубликовать в центральной прессе разгромную статью, обличающую, и во многом предсказывающую поведение и события, связанные с верховным руководством новоиспеченной коммунистической партии. После этого на неё обрушилась как раз вся страна, Сергееву обличали, клеймили и преследовали буквально все, которым казалось что свобода и процветание так близко, что только протяни руку. Такого шквала ненависти не выдержал её муж, и скончался от инфаркта… Сама же она выстояла, и даже возглавила партию большевиков, но никому это было уже не интересно, да и сама партия на сегодняшний момент о своей деятельности в последний раз заявляла очень давно, пять лет назад. Алексея Ватова, руководителя Левого Фланга знал куда хуже, пару раз встречались и один раз даже разговаривали. Другое дело что в Рот Фронте все были идейными, большинство — офицеры, отколовшимися от "официальных ручных коммунистов". Анафема от КПРФ фактически ставили на человеке клеймо: "Настоящий товарищ".
— Теперь те, кого вы не знаете, — продолжала Юта. — Товарищ СВД, наш официальный полномочный представитель, фактически единственный, кто действует полностью легально на высоком уровне. Товарищ Овод, наш руководитель отдела кадров. Товарищ Магнум, вы уже познакомились, наверно…, - Юта указала рукой на гиганта, который появился из проёма тканевой "двери", — …командарм боевого крыла. Товарищ Браунинг у нас руководит юридическим отделом, но сегодня занимается ребёнком…
Вокруг заулыбались.
— …и, наконец, товарищ Глок, комиссар технических групп.
— Технических групп? Техникой-механикой занимаетесь? — переспросил Молодцов. Вообще то раньше, у революционеров столетней давности, "технические групповики" занимались разнообразнейшими делами, но в большинстве случаев связанными отнюдь не с механикой. Глок, сидевший в тёмном уголке, после представления поднялся для рукопожатий, и ответил на вопрос.
— Нет, занимаемся ликвидацией…, - он выдержал паузу. — …всяких технических проблем. Возникла минутная пауза, связанная с пожиманием рук, а потом Сергей спросил:
— А где товарищ… Маузер?
— Здесь, я здесь, — отозвался голос, потом открылась дверь, выпуская небольшой клуб пара и человека в халате.
— Прошу прощения, я только приехал, не мог отказать себе в человеческом удовольствии по быстрому сходить в баню…
— Ну ни фига себе живут нынешние революционеры, — пророкотал Кузьма, обнимаясь с Маратом. — Ты совсем заматерел.
— Да, есть такое, а ты, блин, гляжу брюхо отрастил, кабан… Так, ждём последнее звено, он уже проходит осмотр… Прошу любить и жаловать, Колокольцев Илья Николаевич, депутат высшего уровня, КПРФ. При этих словах портьера, представляющая здесь дверь, заколыхалась, и вышеуказанное лицо, с невнятными проклятиями ввалилось в помещение.
— Что хоть за бред? — спросил Колокольцев, непонятно к кому обращаясь. — Что за обыски? Пароль? Клятва пионера?
Позади депутата, горой возвышаясь над отнюдь не маленьким Колокольцевым, маячала довольная фигура Тренера:
— А я смотрю к нам кто-то явно "левый" ломится, хотя одет не по-нашему, явный капиталист или контра, — прогудел бородач. — Ну я его решил проверить, спрашиваю "Будь готов?", а он молчит, ну я его про пионерию начал гонять…
— Благодарю за проявленную бдительность, — сказал улыбаясь Марат.
— Да я чего? Я ничего, служу Революции, товарищ комиссар. Разрешите идти? — лицо Тренера прям таки лучилось от едва сдерживаемого смеха.
— Конечно, товарищ Тренер… Мы, кстати, с Ильей Николаевичем знакомы давно, я ещё мальчишкой сопливым был, мы встретились с ним, когда он приезжал за выборы агитировать, в захудалый провинциальный районный городишко, — рассказывал меж тем Марат. — Он уже тогда депутат госдумы был, мы ждём его у вокзала, я то думал подъедет лимузин… А тут раз, поезд остановился — и он выпрыгивает, в шляпе и с портфелем.
— Да, было такое, — улыбка наконец тронула лицо Колокольцева.
— Я, кстати, сам извиняюсь за свой наряд, — продолжил Марат. — Сейчас переоденусь, но, кстати, наши политические оппоненты поступают очень умно, решая самые серьёзные проблемы в бане. Или в сауне, обнаженные, при шуме огня, воды и пара.
Он вышел из зала-прихожей, и уже издалека крикнул:
— Товарищи, камрады, кто что будет? Есть кофе, чай, вино, квас, коньяк, пиво, водка… Ладно, всем чай, я понял!
Буквально через несколько секунд он вновь показался, но уже полностью одетый в чёрное, перетянутый портупеей, неся на трёх пальцах вытянутой руки огромный поднос с чайником, сахарницей и кучей разномастных кружек.
— Прошу занимать места за нашим круглым столом, — сказал он. — Похоже на круглый стол в Камелоте, ну да мы, наверно, и есть рыцари. Только не короля Артура, а ее величества Революции… Да, и пробуем чай, уверен, вы такой никогда не пробовали. Я пока возьму слово, чтобы прояснить ситуацию и крайне просто объяснить, зачем, собственно, мы здесь собрались.
Марат с шумом отхлебнул из своей кружки и начал, с места в карьер:
— Все дело в том, что примерно год назад, мы с товарищем Люгером получили от неизвестных пока нам сил крайне серьёзные ресурсы. Разнообразные ресурсы. Я говорю очень серьёзно, и вот до сих пор не совсем понимаю, кто нам помогает.
— Но, — Марат сделал паузу. — Нам, как настоящим революционерам, абсолютно равнодушно, кто вдруг такой щедрый вздумал помогать. Главное для нас результат, остальное вторично. Итак, благодаря предоставленным ресурсам мы сейчас представляем из себя серьёзную силу. На сегодня в нашей организации более тысячи членов (Марат немного лукавил, их было больше, и гораздо больше тысячи), все бойцы на полном довольствии. Расходы на организацию превышают семизначную цифру. В ближайшее время, благодаря косвенной помощи китайских товарищей, — здесь Маузер лукавил гораздо больше. — …ожидается значительное увеличение поступления средств. Прошу обратить внимание на два слова — "косвенной" и "значительное".
Марат перевёл дух и отхлебнул еще чаю.
— Дополнительно, — продолжил он. — Мы перевербовал и несколько десятков высокопоставленных чиновников и офицеров. Ведем работу в военных и полицейских академиях, там преподают ещё старые кадры, они сейчас ведут интенсивную работу по выявлению курсантов с социалистическим мышлением. У нас есть преданные и верные люди практически везде. Полиция. Армия. ФСБ. Прокуратура, суды, налоговая, приставы и спасатели, во всех областных администрация, думах, министерствах и прочих…
— А не хотите ли вы сказать, что эти странные исчезновения и убийства по всей стране — ваших рук дело? — громко вмешался в монолог Колокольцев.
— Да. Наших, — Марат выждал паузу, чтобы до всех дошёл смысл сказанного. Глок в это время злобно оскалился.
— Мы сейчас. Полностью готовы. К планомерному перехвату власти. — Марат рубил и задавал ритм, как будто выступал с трибуны. — И удержанию её. По всем, самым важным, направлениям. По сути дела, в стране, на сегодняшний момент, создана и действует, настоящая армия, профессиональных революционеров.
На этих словах представитель Рот Фронта недоверчиво хмыкнул и отрицательно покачал головой.
— Позвольте я вас прерву, молодой человек. Вы вот тут много и красиво рассказываете о взаимодействии с властью и органами, что уже подозрительно. А как у вас дело с работой в трудовых коллективах, и вообще как обстоят дела с массами?
— Работа с массами, — чеканил в ответ Марат. — Состоит в том. Что вы целенаправленно ищете в массах. Отдельных индивидуумов. Находите и обучаете. Революционному мастерству. Выделяете из масс тех, кто уже готов стать, профессиональным революционером.
Ватов недоверчиво хмыкнул:
— А как вы собираетесь проводить революцию, не имея широкой поддержки пролетариата?
— При чем здесь…, - продолжал ритмично говорить Маузер, но уже понимая, что тон революционного оратора на этих людей ничуть не действует. — …поддержка пролетариата? Три условия революции все помнят? Верхи, низы и организация… Широкая поддержка пролетариаты — это низы. А организация — это отдельное условие. Ферштейн? Я не собираюсь здесь спорить, о прописных истинах. У нас предложение. Извольте его выслушать.
— Да, мы внимательно слушаем, — вмешалась уже Вера Сергеева.
— Люгер, принеси сумку.
Когда объемная кожаная сумка оказалась на столе, Марат начал выкладывать из нее пачки денег.
— Здесь собрались представители самых известных социалистических движений на сегодняшний момент. Мы предлагаем прямо сейчас собрать президиум Верховного Совета этих социалистических организаций. В последующем Верховный Совет станет руководящим органом социалистического государства. Пока же вам предлагается взять денежные средства, по миллиону — на каждую организацию. На эти средства вы снимете помещения, наймете работников. То есть товарищей, которые будут на зарплате заниматься организацией, управлением и отработкой вопросов и задач, которые перед ними и будет ставить Совет. Пока будет миллион, в месяц. Дальше, пока не возьмем власть — будет еще больше.
— И что, эти деньги — китайская помощь? — старую большевичку ситуация явно веселила.
— Конкретно эти деньги — пожертвования колумбийского наркокартеля. Или это немецкая императорская семья прислала? — Марат наморщил лоб, словно вспоминал. — Не помнишь, Люгер, откуда деньги?
— Да по-моему это выручка от проданных органов. Ну когда землетрясение на Филиппинах было, помнишь, сколько их там нарезали? — мрачно отозвалась Юта.
— Да нет, что вы! — вмешался до сих пор молчавший Магнум. — Это же из партии, которую нам присылают браконьеры, ну… которые на черной икре специализируются.
— Враки, — прокаркал из своего угла Глок. — Это я конфисковал у тех гадов, которых мы последний месяц кончили.
— Экспроприировали, товарищ Глок, — поправила его Магнолия. — Экспроприировали…. Конфисковал — это официально, по конкретной статье закона, судебным порядком или же без него, но таможенным контролем. Еще можно без суда конфисковывать наркотики и оружие.
— А что? — весело сказала Вера Сергеева. — Я беру. Особенно если это конфискованные немецкие императорские деньги переданные сюда через наркобаронов с помощью китайских товарищей в бочках с черной икрой. У вас еще случайно запломбированного вагона с вооруженными до зубов боевиками на запасном пути на завалялось?
— Будет, товарищ Вера, обязательно будет, — серьезно ответил Маузер. Вроде, лед тронулся. — И не вагон, а несколько полных составов, как пассажирских, так и грузовых.
— Кузьма?
— Да ноу проблем. Надоело голой задницей за светлое будущее бороться. У меня только на московском молодняке штрафов висит на пару миллионов, — сказал Васин, и потянулся за долей.
— Товарищ Цезарь? Стася?
— А я тут при чем? — удивилась Молодцова.
— Ты представляешь нацбольшевиков, НБП, помнишь? — напомнила Юта.
— Меня там давно нет, — жестко отрезала Стася. — Там давно уж старпер Помидоров засел и сидит, да еще и скурвился под власть, хронов любитель молодых кавказких мальчиков…
— Да, на счет Помидорова и Сюганова, — вдруг и как будто вспомнил Маузер. — Сегодня же восьмое число, восемь вечера, восемь минут восемь секунд… Уже прошло?
— Да, уже стукнуло, — подтвердил Глок.
— Ну что, товарищи, можно и помянуть. Сегодня у нас двойная утрата, в один день, в один час, минуту, и даже в одну секунду, после долгих и продолжительных болезней скончались господа Помидоров Вениамин Эдуардович, руководитель бывшей партии национал-большевиков, переименованных с легкой руки в «Иную Россию». От инфаркта… И бессменный лидер официальной коммунистической партии, оно же КПРФ, Андрей Геннадьевич Сюганов, тоже после долгой и продолжительной, хотя тоже скоропостижно, и тоже от инфаркта…
Марат покачал головой и продолжил:
— Кстати, не только эти двое, почему то и Киргинян Ерванд Сергеевич, главный раскольщик и «суть-временщик» всех времен и народов, тоже сегодня скончался, у себя в театре. Случайно, только что. Этот без инфаркта обошелся. Просто яблоком, говорят, подавился…
— Земля стекловатой…, - пробормотал кто-то.
— Бред какой-то, — произнес Колокольцев. И тотчас же, словно отозвавшись на слова хозяина, у него пискнул сообщением телефон. Илья Николаевич взглянул на него, и лицо его из красного и округлого стало вытянутым, и совсем бледным.
— Мне надо идти, — поднялся он. Точнее, попытался подняться.
— Да никуда вам не надо идти, товарищ Колокольцев, — сказал Маузер, пристально и тяжело глядя на депутата. — Померли, и кол им в горбатые спины, каждому свой, чтоб случайно не воскресли. Ваша задача сейчас — согласится с товарищами, войти в Верховный совет, а уж потом вы станете главой партии ностальгирующих пенсионеров, в этом даже не сомневайтесь.
— А вы, молодые люди, — Колокольцев приходил в себя. — Вы то что из себя представляете?
— Раньше мы были малочисленны, и представляли собой некую группу штурмовиков, так и назывались — «Штурмгруппа». Создались стихийно, на базе молодежного движения как раз вашей партии, Илья Николаевич, — охотно отозвался Марат. — Изначально все было хорошо, до того момента, как мы осознали себя силой, и даже имели неосторожность представить лично господину Сюганову планы по созданию движения «Красная армия», с учетом опыта «Штурмгруппы». Мы просто учились, учились и учились, как и завещал Владимир Ильич. И научились. Теперь мы действительно Армия. Красная армия. Со своими бойцами, командирами и комиссарами, с уставом и присягой. Со своим транспортом, оружием, системами связи, разведки и контрразведки, легальным и нелегальным движением, со своей бухгалтерией, базами и снабжением. И мы намерены дать бой всякой контре, которая в избытке расплодилась за последние десятилетия…
— Вот что, молодые люди, слушайте сюда, — Колокольцев еще раз безуспешно попытался встать, не смог, и продолжил сидя. — Я вижу тут какую-то абсолютно бандитскую террористическую организацию, маскирующуюся под социалистов, которые имеют непонятную поддержку, вероятно незаконную, и очень вероятно — из-за рубежа, возглавляемую полными сумасшедшими, с сумасшедшими идеями и безумными действиями. Вы знаете, что эти ваши пропажи и убийства людей подняли целую бурю в некоторых органах? Вы понимаете, что вас через неделю поймают? Всех! И упрячут за решетки, и в психбольницы, а большую часть вообще перестреляют… И вы предлагаете мне присоединится, и куда то там войти, и взять ваши деньги? Да вы просто сумасшедшие!
Марат разглядывал депутата несколько секунд, словно принимая решение.
— Послушайте, — сказал он бесцветным голосом. — Вы здесь не для того, чтобы кого-то убеждать. Время убеждений закончилось. Сейчас наступило время действий. Мое предложение из тех, от которых не отказываются. Вы понимаете смысл идиомы «Предложение, от которого нельзя отказаться»?
Колокольцев, честно говоря, вообще не воспринял эти слова всерьез. Он несколько раз пытался подняться, и думал, что пора прекращать эти глупые шутки. Штаны ему к дивану приклеили. По крайней мере все ощущения того, что, действительно его собственные штаны приклеены к этому чертовому дивану, это вообще за гранью! Придется рвать… Немыслимо! Поэтому Колокольцев только отмахнулся.
— Я уже не обращаюсь к Илье Николаевичу, — произнес Марат, глядя на безуспешно трепыхающегося Колокольцева. — Просто… много лет назад, мы были молоды и неопытны. Мы думали что наши враги — перед нами. Что достаточно сокрушить врагов, и будущее откроется перед нами. Но настоящее показало, что мы били не тех. Когда ты становишься сильным, когда ты был «номер три», и пора становиться «номером один» — приходит время бить своих. Никто не любит сильных. А ручные оппозиционеры, кто находится на балансе — они в первую очередь заинтересованы, и даже направлены, чтобы никто, кроме них, не был сильным. Они всегда на втором месте, и никому его не уступят. Это их цель, задача и миссии — быть на втором месте. Им его назначили. И для того, чтобы стать первым, ты должен уметь вовремя убирать тех, кто на втором…
Произнеся это, он сделал жест, как будто что-то подбрасывал. Невидимую монетку. Колокольцев со вздохом облегчения наконец то оторвался от дивана, улыбнулся, но в это же мгновение его подняло вверх. Невидимая сила вздернула его, а потом начала выжимать, как будто прозрачные гигантские ладони выжимают половую тряпку. Колокольцев даже не мог вскрикнуть — легкие сжало так, что воздух не мог не войти, ни выйти. Он раскрыл рот, выпучил глаза, и тотчас же раздался глухой страшный хруст, с которым ломаются кости, очень толстые кости внутри тела. Висящий в воздухе Колокольцев обмяк, а потом бесформенной кучей рухнул снова на диван, костюм его топорщился, из уголка рта потянулась тонкая струйка крови.
— Я же говорил, что не надо было их звать, — скрипуче проговорил из своего угла Глок. — Даже самые лучшие в этой КПРФ — просто глупые…
— Мам! Пап! — раздался вдруг звонкий голосок, потом топот маленьких ножек. — У вас все хорошо?
Марат выставил руки вперед, будто защищаясь от чего-то. На лице его отобразилось сначала недоумение, а потом самое настоящее изумление.
Девочка вбежала в зал, где сидели взрослые. Юта стояла с раскрытым ртом, изумленная не меньше чем муж.
— Она прошла через мой гравитационный барьер! — громко сказал Марат.
Юта повернулась.
— Там была моя магнитная аномалия, — растерянно пробормотала она. — Её должно было остановить…
— Тут у вас кто-то умер, — безапелляционно заявила девочка. — Только что был живой, а сейчас нет.
Все скосили глаза на Колокольцева. Тот уже не лежал, а сидел на диване, не касаясь спинки, никакой крови не было, даже складочки на пиджаке гладко расправлены. Только глаза остекленевшие.
— Вот он! — заявила Сабрина, указывая пальчиком на депутата.
Она твердо подошла к телу, заглянула в глаза трупу, и положила свою маленькую ручку ему на колено. Илья Николаевич вздрогнул, мелко потряс головой, и закряхтел.
— Вот теперь все хорошо! — удовлетворенно произнесло чудо в кудряшках. Ее рука, Марат мог поклясться, на мгновение стала зеленой, и из нее ударил вверх маленький, пока еще абсолютно невидимый лучик, как струйка зеленого пара… И Маузер уже видел такой, однажды, только гораздо больших размеров.
— Люгер… где, млять, амулет? Зелененький такой, с изумрудиком? — просипел Марат.
Юта подошла к дочери и одним движением стащила с нее цепочку. На цепочке ничего не было. Простая, обычная, серебряная цепочка…
— Марат, у нас просто невероятные проблемы…, - сказала Юта.
— Нет, — сказал он. — Они подстраховались. Она была нашим слабым местом. Теперь нет… Она теперь маг жизни, черт подери.
— Сабрина, — сказал отец строго. — Послушай меня. Увижу, что ты кого-то…, или как Нефертум что-то там оживляешь, без нашего разрешения — получишь ремня. Я не шучу…
— А что такое Нефертум? — радостно спросила девочка.
— Так. Браунинг! — Марат уже пришел в себя. — Забери Сабрину, и глаз с нее не спускай… Почитайте там про Нефертума. Все, товарищи, спектакль закончен. Сейчас еще раз поговорим с Ильей Николаевичем, и вернемся к формированию Верховного совета, с голосованием по каждой кандидатуре…