— Правда? Карликовые галактики? Удивительно!
— Ну, да. Они и есть, наверное, те строительные кирпичики, из которых построен наш мир. Меня они привлекали ещё со студенческой скамьи.
— И что же? Вам удалось опубликовать ваши статьи?
— Я получила полный запрет на занятия подобными вещами. Какая публикация! Он пришёл в такую ярость, как будто я написала порнографический роман, где главная героиня ослица Рафаэла живёт с сельским учителем.
— Вполне современно, — Богдан сделал маленький глоток кофе.
— Мы ругались тогда, как два грязных доходяги из-за последних ста рублей. Что уж там было, от чего он рассвирепел, я так и не поняла. Для меня это был удар. Взял с меня слово, что я никогда не буду заниматься «этой галиматьёй», так и визжал: «этой примитивной галиматьёй». Называл меня последними словами. После склоки я и начала пить.
— Забудьте. Постарайтесь всё забыть. Прошлого нет. Остаётся опыт, который трансформируется и делает нас мудрее. Мне это очень хорошо известно.
— Но вы такой молодой, чтобы так говорить об опыте, Богдан, — она немного стушевалась и пожалела, наверное, что это сказала, потом вздохнула, посмотрела на нетронутое пирожное и продолжила, — хотя, разве можно до конца понять человека? Прошлого нет. Как просто! Я замолчала тогда из-за детей. Он же пригрозил, как обычно, что будут проблемы и так далее.
— Какие проблемы? Возвращать же он их не собирался, мне кажется.
— Он лишал меня возможности их видеть. Так было не раз. Разговаривала по скайпу с ними я только раз в месяц по полчаса с каждым. Постепенно они отдалялись. Кто знает, что они обо мне думали, и как им преподносилось то, что будучи такими состоятельными людьми, мы к ним не приезжаем, не возим их на море, например.
— Они знают, что ваш муж не их физиологический отец?
— Да, — вздохнула Виктория, — они всегда это знали. Один раз я, правда, выклянчила своим хорошим поведением поездку с ними на яхте по Средиземному морю. Прекрасная была поездка. Он с нами, слава Богу, не поехал. Но хватит об этом, Богдан.
— Почему? Всё правильно. Я ещё не всё понял про него.
— Да уж. Субъект, что надо. Есть ещё одна вещь, которую я хотела вам сказать.
— Что же? Я слушаю.
— Я думаю— она немного наклонилась, чтобы быть поближе к Богдану, который сидел на противоположной стороне столика, — Я думаю, что Игорь в опасности. Спрячьте его. Вы это можете, — Виктория пристально посмотрела ему в глаза.
В воздухе чувствовался запах камня и некоторых минералов. Но сидящие на небольших скамейках, тоже каменных, люди не обращали на это внимания, потому как находиться на глубине нескольких десятков километров под землёй было не просто для них привычным делом — это был их родной дом. Запах чувствовался на глубинном, подсознательном уровне, как человек с Поверхности чувствует лёгкий запах дерева, сидя в деревянной избе и понимая, что всё в порядке.
Гигантский куполообразный зал, высеченный из гранита, освещался ровным белым светом. Источников этого света внешне найти было невозможно. Светло-коричневые стены зала, отполированные до зеркального блеска, придавали ему торжественность и передавали всю красоту породы.
С противоположных сторон красовались высокие двустворчатые двери без ручек, чуть более насыщенного тона, чем стены и потолок, по две с каждой стороны. На створках двери блестели восьмиконечные золотые и красные звёзды. На левой створке — золотая, на правой — красная. У каждой двери стояло по два высоких охранника в белых туниках, таких же, как и на остальных присутствующих. Можно сказать, что все, и мужчины и женщины, были одеты одинаково — белые до пола туники с капюшонами и сандалии на босу ногу.
Различием служили лишь подвески, сверкавшие металлическим блеском. Подвески, или амулеты, в виде Сатурна были трёх видов, с разными вставленными камнями: одни были с чёрным камнем, расположенным сверху справа, где на часах обычно изображается отметка три часа, вторые — с зелёным, сверху слева, где часы показывают девять, и третьи — с розовым, снизу посередине, там, где шесть часов.
На некоторых висели подвески в виде серебряной пятиконечной звезды, на некоторых — в виде диска со стилизованной свастикой или в виде подковы, похожей на омегу с восьмиконечной звездой внутри, также был символ, похожий на песочные часы, символ Ориона.
Каждый амулет представлял одну из семи основных групп Альянса Внутренней Земли и указывал на их разницу между собой. Но это были не просто ювелирные украшения, так как сидя на скамейках, поставленных в три ряда овалом вокруг большого каменного стола, каждый из присутствующих едва заметно постукивал по своему амулету. В ответ на эти постукивания с амулетов слетали маленькие голограммы.
Внешне представители групп заметно отличались от друг друга. Те, что носили «песочные часы» были похожи на негроидную расу с кожей бронзового цвета и крепким телосложением, ростом примерно 180 сантиметров.
Те, что со свастикой, ничего общего не имевшей с символом фашистской Германии Второй мировой, напоминали высоких худощавых азиатов или индусов с бледно-голубой кожей, через которую будто просвечивают вены.
Следующая, что с серебряной звездой, отличались средним, ближе к низкому, ростом и были похожи на Средиземноморское население, с тёмными волосами и смуглой кожей.
Представители с висящей на груди подковой, похожей на Омегу, и остальные с изображением Сатурна ничем не отличались от европейцев и славян, но были несколько уже в плечах, их можно было назвать тонкокостными белыми. Правда, цвет волос варьировал от тёмно-русового до почти белого, также, как и цвет глаз.
У представителей группы с символом Сатурна, особенно с розовым камнем, были ярко синие большие глаза. Между собой они общались, если не ментально, то на своём древнем языке, но языки Поверхности им тоже были не чужды. Чаще всего использовали английский, русский, хинди и китайский, но, при необходимости, могли быстро включиться в любой другой. Единственное, конечно, оставался акцент, точнее, несколько искусственный синтаксис и интонации.
Альянс Внутренней Земли собирался нечасто, для этого обычно созревали трудно разрешимые противоречия между группами, которые доводили до реальных столкновений и жертв, или его собирали назревающие, опасные для всех, процессы на Поверхности. Сейчас был именно такой случай. Становилось ясно, что в силу серьёзных причин разного характера, люди с Поверхности начали овладевать более сложными технологиями, которые в некоторой степени могли создавать угрозу гармоничному развитию планеты, на которой они жили уже около двадцати миллионов лет. Они считали себя теми самыми изначальными людьми, были свидетелями крупных и мелких катаклизмов.
Со временем они перевели под землю свою элиту и касту жрецов, а остальное население выживало предоставленное само себе. В нужные, по их мнению, моменты они возвращались, начинали представляться жителям Поверхности богами или старейшинами и помогали снова начинать цивилизацию: давали знания по сельскому хозяйству и медицине, помогали с языками, с искусствами и всем прочим, подталкивая развитие цивилизации. Все это происходило циклами на протяжении эонов и эонов времени.
Представители Внутренней Земли утверждали, что в нашей Солнечной системе были и другие планеты, населенные подобными видами жизненных форм, включая гуманоидные жизненные формы. Они тоже проходили через катаклизмы, но оказались намного более агрессивными и воинственными.
Они собственноручно разрушали свои миры и общества и, в конце концов, создали крупные проблемы. Тогда другие расы, пришедшие в Солнечную систему, начали переселять их на Землю в качестве беженцев. Но и здесь они не замедлили проявить свою агрессивность. Они стали завоевывать поверхность планеты и смешивать свою генетику друг с другом и людьми на поверхности, аборигенами, чтобы создать смешанную человеческую группу.
Представители внутренней Земли безоговорочно и непоколебимо отстаивали чистоту крови, никогда не вступали в половые связи с людьми Поверхности, они считали их грязными и смешанными, с агрессивной генетикой. Но дело заключалось ещё и в том, что согласно общему космическому закону в конце трёх двадцатипятитысячных летних циклов третьей плотности, а планета пребывала именно в таком периоде времени, должно было произойти колоссальное внезапное обновление состояния человечества. Все знали о квантовом скачке, который меняет людей именно «скачком» без необходимости ждать длительную смену поколений.
Неожиданно, как по команде, все присутствующие на собрании Альянса, перестали уделять внимание своим амулетам и сняли с голов капюшоны. К столу подошёл представитель группы Сатурна, где на амулете поблёскивал розовый камень. Эта группа считала себя старейшими жителями Внутренней Земли. Точнее, к столу подошла высокая стройная женщина с почти белыми волосами, спускавшимися ниже плеч, — Жрица Наами. Она обвела присутствующих своими ярко синими глазами. Наступила тишина.
— На Поверхности неспокойно. Речь сейчас не пойдёт о крахе их финансовой системы и возможных тяжёлых последствиях ради её обновления. Этот вопрос мы достаточно хорошо контролируем, — Жрица сделала паузу. — Также не буду трогать сейчас тему раскрытия. Упомяну только, что некоторые известные нам силы Поверхности не оставляют попыток развязать Третью мировую войну, чтобы смягчить эффект выброса информации. Это неблагоприятно. Но факт остаётся фактом — ментальность на Поверхности ещё не готова для раскрытия. Многим людям сложно справляться с энергетическими изменениями, происходящими в Солнечной системе из-за неподготовленной духовности и типа личности, — она опять остановилась.
В это время со стороны группы с амулетом Омеги слетела голограмма, изображающая их символ. Жрица кивнула, показывая, что они могут высказать своё мнение.
— Есть проект по выстраиванию отношений между населением Поверхности и цивилизациями Внутренней Земли, — сказал, не вставая, мужчина из группы Омега, проведя длинной кистью по русым, слегка волнистым волосам, разделённым на прямой пробор.
— Тибр, мы обсуждали это. Мы продолжаем настаивать на дистанционном взаимодействии с умами Поверхности, представляясь пришельцами из разных звёздных систем постепенно рассказывая о нас.
— Группа Омеги против этого, уважаемая Наами. Это грозит потерей занимаемого нами положения.
— Всегда можно продолжить обсуждение. Спокойное и взвешенное. Нам достаточно Изгнанных и потери группы Майа.
— Группа Майя готова и ждет, чтобы предложить помощь, когда наступит время, — возразил Тибр.
— Вы продолжаете выходить с ними на контакт? — Наами задержала взгляд на омеганце.
Тибр не ответил. Это, скорее, был не вопрос, а порицвние или предупреждение. Жрица продолжила.
— Сегодня, считаю, следует обратить внимание на угрожающие технологии. Есть опасность, что их развитие на Поверхности пойдёт в пагубном для планеты направлении, — она сделала паузу и обвела всех присутствующих серьёзным и жёстким взглядом, — речь идёт об агрессивном воздействии на умы Поверхности Искусственного Интеллекта. Мы пока не установили галактику, из которой исходит сигнал. Последствия могут быть катастрофическими, с которыми мы не сможем справиться. Действовать надо начинать сейчас. На данный момент мы ещё сможем добиться положительного результата с помощью наиболее способных людей Поверхности. Им надо только немного помочь в активации скрытых возможностей. Думаю, вам понятно, что я имею в виду.
В зале мелькнула голограмма группы Серебряной звезды. Жрица кивнула.
— Наами, мы давно ждали эту тему. Мы согласны. У вас есть кандидаты? У нас есть пять человек, — сказал коренастый парень с тёмно-курчавой головой. Когда он говорил, он сжимал левый кулак и медленно им покачивал.
— Благодарю, Эш. Конечно, у нас тоже есть кандидаты и люди, которые сотрудничают с нами не одно десятилетие. Они всегда помогут найти то, что нам надо. Я хочу поручиться вашим согласием и поддержкой. Кто-нибудь против? — Жрица посмотрела на скамьи, но не увидела ни одной голограммы, — я рада общей поддержке. Мы приступаем. Эш, я жду данные о ваших кандидатурах. Это относится ко всем группам.
На первый взгляд собрание казалось простым и не очень важным, но все до одного, кто сидел в куполообразном зале приёмов, понимал, что каждое слово, сказанное Жрицей, имеет и второй и третий смысл. То, что она начала со слова «неспокойно», говорило о многом. Обычно проблемы Поверхности не вызывали столь серьёзного внимания и не требовали общей встречи. Времена начали меняться.
В семь вечера в Москве пробки обеспечены, но Богдан всё же рассчитывал приехать в клинку вовремя. Бульварное кольцо было заполнено до отказа в обе стороны. Между машинами бродили разного рода попрошайки с замусоленными картонными табличками, где в краткой форме сообщалась страшная проблема, заставившая их выйти на пыльную московскую улицу просить милостыню. Те, кто продавали краденые часы, обходились, естественно, без табличек.
Минут пятнадцать Богдан плотно стоял позади чистенького белого седана, за рулём которого сидела молодая девчонка и курила одну сигарету за другой. От нечего делать он просмотрел её кровь, печень, лёгкие, прочитал пару мыслей. Одна из мыслей вертелась вокруг Степана, Стёпы, Стёпчика, Супчика и так далее. Она просила его не обижаться, она умоляла его понять её и простить — ей надо учиться и ехать в Италию петь. Она благодарила его за прожитое вместе время, за отдых в Тайланде, за какую-то дорогую сумку и за многое другое. Придумывала красивые фразы, особенно про то, как прекрасна Италия, и как она хочет попасть в Милан.