— Думаешь, что успеешь вовремя переметнуться? Твой выбор. Я не хочу так рисковать, — она взяла его за руку, — нас могут ввести в разное время, и мы не встретимся. Ты думал об этом? — она кокетливо улыбается.
— Могут.
Орлов крепко держит её руку, до боли, и смотрит в глаза.
После Петергофа он никогда больше не видел прежней Марго. Точнее, после Ленинграда. Они провели в Ленинграде ещё два дня, не выходя из комнаты, в квартире его знакомого инженера, у которого жена-учёный была на каком-то съезде в Москве. А потом Марго поехала к Наами молодеть и становиться актрисой. И она ею стала — бесподобной, вырывающей сердце. Её любили и боялись, ей даже не пытались подражать, как не пытаются подражать божеству. Это был особый талант. Роли в её исполнении приобретали новый смысл, а пьесы становились глубже и масштабнее. Орлова же «ввели» в девяностые, когда она уже блистала в театре и на экране, будучи пожилой. Но он всё равно ходил на её спектакли и дарил цветы. Она даже не подавала знаков. Никогда. Железная. Им нельзя было общаться.
Орлов нахмурился. Он отчётливо вспомнил худощавого «дворецкого» из пьес Островского, в которых играла Марго, всегда одного и того же, с красивыми руками. Он вспомнил также, что подумал однажды: «что-то в нём не сходится».
Орлов поправил галстук и шагнул из комнаты в кабинет.
41.
Смена паролей
Севостьянова в приёмной не было. Орлов отправил запрос по внутренней связи компании быстро его найти, где бы он ни был, и чем бы не был занят. Подумав и сосредоточившись, понял, что на работе Игоря нет, и он стоит под защитой. Опоздал! Севостьянова уже прибрали к рукам. Как быстро! Подошёл к компьютеру — компания работала без сбоев. «Общая смена паролей» — написал он команду SOS. И вдруг на мониторе появились слова:
«Орлов! Нам стоило это восемь часов, но мы всё сделали. Твоего холдинга больше нет! То, что ты видишь в компьютере в виде работающей системы — запись и монтаж, поставленные, чтобы ты не создал преждевременной паники. Твоим кораблям некуда плыть, грузовикам ехать, а склады закрыты на неопределённое время. Чинить надо будет очень долго. Убытки ты понесёшь и уже несёшь, сам знаешь какие. Это материальная сторона вопроса, с помощью которой ты создал себе имидж и с помощью которой ты покупаешь себе всё, что продаётся, включая власть. Но есть и не материальная. Не видать тебе власти, Орлов! Той, ради которой ты всё это задумал. Накрылись твои планы по проникновению в правительство, мы тоже это устроили. Мы — это Игорь Севостьянов и Богдан Петухов. Мы отвечаем за свои поступки и не шифруем своих имён.»
Что? Мне снится сон? Но я не вижу снов! Орлов набрал номер на мобильном, подождал, когда там снимут трубку.
— Как работают системы Альфа и Гамма? — немного растерянно спросил Орлов.
— Всё в норме, — получил он ответ робота.
— Двойная проверка всех постов и смена паролей в SOS режиме, вариант 8, — это были только его личные пароли, неизвестные никому, то есть Севостьянов к ним допуска не имел на сто процентов.
— Мне нужно 45 секунд.
— Я жду, — Орлов начал приходить в себя.
— Всё в норме. Пароли уже сменены восемь часов и две минуты назад, вариант 8 заблокирован. Допуск вашего номера истекает через двадцать минут.
Орлов вытаращил глаза, дрожащими руками отключил робота и нажал другую кнопку. Руки были мокрые, как будто он их только что намочил под струёй воды.
— Номер 13-345, контракт нарушен по шести пунктам, вы вне игры. Компания «Орлов-Лоджистикс» передана новому хозяину. У вас остаются ваши личные счета и имущество, рекомендуется действовать по сценарию 5 или 9. Вы пребываете на договорных условиях, некоторые пункты которых изменить нельзя никогда и ни при каких обстоятельствах. Сотрудничество завершено, — робот разъединился. Никаких альтернатив в таких случаях не полагалось. Сказано — сделано.
Орлов тупо уставился в панорамное окно. Осень оголила деревья, и вид стал обшарпанным, протёртым, как старый ковёр. Сценарий 5 — это пойти на новый цикл. Ему предложили исчезнуть и перезагрузиться. То есть память в этот раз вычистят всю до остатка и до последней капли крови, загрузят новую жизнь, которой никогда не было, или которую скопируют фрагментарно с нескольких придурков из запасников.
За ним прилетит капсула в назначенное время, маленькая как теннисный мячик, потом она вырастет до размеров его роста. Он туда зайдёт через оболочку и его оттелепортируют, скорее всего, на Марс в одну из старых надёжных колоний. Сколько он будет там находиться и в каких условиях, пока им займутся вновь, не знает никто. Там тюрьма. Может быть, не смотря на его огромный опыт и знания, его даже отправят на работу — делать схемы и приборы, которые они экспортируют на Землю и на другие планеты. Марс славится своими передовыми технологиями и десяткой крутых заводов, где работают выходцы с Земли. Точнее, их потомки. Они никогда не видели Земли и считают, что там произошла техногенная катастрофа, а их деды и прадеды, счастливцы, выжили. Всю жизнь они проводят в модулях, на глубине трёх-пяти киломенров в грунте Марса. Они не знают, что такое ходить босиком по траве и плавать в море. Орлов нахмурился. Можно подумать, его волновало, ходят ли по траве его работники, и видели ли они вообще море. Да, его это не волновало. Так что же делать со Сценарием 5? Не очень заманчиво. Хотя, конечно, если дождаться перезагрузки, то потом могут отправить куда-нибудь ещё, не на Землю. Страшно всё это. А страх — плохой признак. Страх — это уезвимость.
Орлов провёл по волосам. Интересно, сколько у него есть времени оставаться в образе олигарха. Двое суток, кажется, пока это станет известно системе. Сейчас об этом знает только верхушка и супер-кандидат на мое место. Он сейчас проходит инструктаж. Кто бы им мог быть? Кстати, может быть, и гуманоид в этот раз — надёжнее, как показывает практика. Хотя сейчас уже и химеры другие. Чего только нет в их обсчитанных ДНК! Хрен с ними. Сейчас это не важно.
Текст в его компьютере, конечно, фальшивка. Но он повёлся. Просто дали понять, что Севостьянов — это непростительная ошибка, вовремя не устранённая. А этот чёртов Богдан уже его обработал. Ну, а все остальные пункты, послужившие его такому стремительному увольнению, касаются Марго. Надо ей быстро сообщить, что я больше не я, пока она не наломала дров. Теперь уже можно расслабиться и делать любые поступки, даже хорошие. Орлов улыбнулся, отошёл от окна, осмотрел свой красивый стол и сел в кресло. Достал из потайного местечка коньяку и налил себе ровно столько, сколько хватит, чтобы почувствовать лёгкость в голове. Чёрт мне с ними, с этими белыми и чёрными, плевать мне на всё, я занимаюсь не своим делом.
Сценарий 9 — это самоуничтожение с помощью остановки сердца. Это ему помогут сделать его бывшие работодатели — просто надо сообщить, и они пришлют инструкции, как это сделать совершенно незаметно, безболезненно и естественно. Орлов взял мобильный телефон, покопался на дисплее и нажал на нужный номер.
— Ну что у вас там?
— Гена, я не знаю, как я тебе благодарен. Не звонил, потому что ждал, что ты сам позвонишь.
— А за что ты мне благодарен? — тихо спросил Орлов, — я ничего не сделал. Я просто попросил сделать ещё раз анализы.
— Перестань. У нас праздник. Приезжай, или давай в клуб!
— На следующей неделе позвоню. Я обязательно приеду, Василиус.
— Ты что-то странный немного.
— Тебе показалось. Пока! — Орлов знал, что он попрощался с единственным другом, которого себе завёл вопреки правилам, и Сухомлинский тоже входил в тот большой пакет нарушений, который довёл его до сегодняшней ситуации. Ему ещё очень захотелось позвонить Марине. Хорошая женщина. Единственное, как он мог показать ей своё отношение — это дарить ей подарки на день рождения. Он сам их выбирал, иногда долго, хоть и дарил с каменным лицом за полминуты. Ну, хоть как-то давал понять, что он ею доволен. Да, он должен был её уволить, но это другое. Это совсем другое. Звонить, конечно, ей не стал, это было бы не просто странным, а идиотским каким-то поступком. Да она бы и не поверила, что это он ей звонил. А вот Севостьянову ему звонить совсем не хотелось. Севостьянов был его больной совестью, и ему этого было бы слишком много на сегодня. Но в общем и целом в голове, или в душе, где-то там внутри, где распределяются чувства, росло безразличие, сродни пофигизму. Как-то резко всё начало сереть и смазываться.
— Ты собралась? — набрал он Виктории.
— С мыслями? — переспросила она.
— Я передумал.
— Вместо Швейцарии я полечу на острова Кука?
— Вместо Швейцарии ты можешь полететь к детям и оставаться там столько, сколько захочешь. Снимешь квартиру неподалёку и будешь привозить их в гости.
— Орлов, кто она? Скажи мне её имя, и я буду повторять его всю жизнь, хотя бы один раз в день.
— А ты никому не скажешь?
— Н-нет — еле-слышно прошептала Виктория, думая, что она либо сходит с ума, либо он всё-таки, скотина, её разыгрывает и через секунду начнёт орать и оскорблять, — скажи, мне же всё равно, мы же с тобой
— У неё нет имени, но она есть.
— Понятно, — шепнула Виктория, — я тогда на послезавтра беру билеты. Я сама их куплю, не беспокойся!
— Ага, — согласился Орлов таким добрым голосом, что сам испугался. Виктория, конечно, тут же разъединилась, задыхаясь от эмоций и не веря, что так бывает.
42.
Грань между добром и злом
Марго вошла в комнату взволнованная и красивая: в белом костюме, с распущенными волосами. Богдан сразу напрягся.
— Ты опять был у Наами?
— Да, только что вернулся. Если честно, в этот раз был перебор. Я не ко всему, видимо, готов.
— Ничего. Ещё немного, и она тебя натаскает. Будешь видеть несколько картинок одновременно и вычленять ту, которая нужнее. Я про Орлова пришла поговорить.
Богдан никогда не мог с ней расслабиться. Он тут же улыбнулся и напустил на себя самый спокойный и умиротворённый вид, на который был способен. Она, конечно, это заметила.