Следующую ночь Петухов опять ворочался с одного бока на другой. Как же тогда Марго на него вышла, если Валентина Ивановна ей ничего про него не говорила? Он настолько был ошеломлён этим известием, что забыл спросить свою любимую заказчицу, как ей удаётся так моложаво и свежо выглядеть. Её физический возраст, по мнению Эдварда, чуть перевалил за шестьдесят, а внешне ей можно было дать сорок. В бабах он разбирался, как ему казалось. Он ведь всегда был наблюдательным. Но у него имелся её номер телефона, и он решил обязательно удовлетворить своё растущее любопытство. И не откладывать.
Во вторник Эдвард тщательным образом привёл себя в порядок, заехал на автомойку и прямо оттуда тронулся по назначенному адресу. Он не стал спрашивать знаменитую хозяйку, во сколько ему лучше подъехать, раз дала ключи, значит, он сам может решать, когда. Странное дело, как будто он ехал не баню делать, а в гости. Он вдруг подумал, а знает ли он так досконально ещё кого-нибудь на этом свете, как он знает Марго. Ему был знаком каждый её жест, каждый поворот головы, каждая интонация. Он следил за ней, вольно или невольно, на протяжении почти пятидесяти лет. Эдвард чувствовал по её игре, всё ли в порядке, здорова ли, рассержена или витает в облаках. Он видел, как она немного набирала килограммы, меняла цвет волос, причёску, как годы и прожитое оставляли свой след на одном из самых интересных и красивых женских лиц, которые он когда-либо! То ли дело Эдвард Петухов! Ни одной сплетни! Кроме, может, пары шуток про то, что вместо «слуги» в текст можно сразу смело вписывать «Петухов».
Весна в Москве обычно долго не наступает, еле шевелится, но потом вдруг за две недели всё переворачивается с ног на голову: и солнце светит, и зелень лезет, и праздники на полмесяца, и иногда даже африканская жара. Дело было перед майскими, так что весна только-только начала чувствоваться, хотя дорога уже почти очистилась от снега и грязи. Эдвард рулил и, как мог, смотрел по сторонам. Лес стоял ещё голый, и вообще было как-то некрасиво, сыро, темно и убого. Мимо пролетел чёрный дорогой мерседес с джипом на хвосте. Номер мерседеса состоял из одних семёрок. Эдвард подсознательно почувствовал запах железа и ноющую душевную боль несостоявшегося человека. Зачем-то посмотрел в зеркало заднего вида, высматривая удаляющийся кортеж. «Зато я еду к Марго. И мне офигительно интересно, и я буду резать», — ответил он мерседесу и поднёс к зеркалу торчащий средний палец правой руки. Где-то совсем в глубине он ещё не сдался.
Эдвард въехал в нужный посёлок, который оказался по той же дороге, что и у Валентины Ивановны, но километров на десять дальше. Шлагбаум ему открыли без всяких разговоров, видимо, были предупреждены, и он быстро прикатил к дому № 24. Заехал на территорию, осмотрелся: ровные газоны, только что освободившиеся от снега, дорожки из плитки, высокие сосны. Вдали виднелась облезлая деревянная беседка и мангал для шашлыков. Весна, по сути, самое некрасивое время года, зато самое желанное. Даже в семьдесят один. Кто его придумал, этот возраст? «А вот что бы ты сделал, если бы тебе дали шанс повторить жизнь лет так с да хотя бы с сорока?» — задал себе вопрос почему-то расчувствовавшийся Эдвард. «Ушёл бы из театра, это однозначно. А Марго бы ни за что не ушла. Она бы явилась миру во всей красе и начала бы сниматься в кино. Ей просто не повезло. Она не нашла себе режиссёра Или просто не нашла мужчину». Воздух опьянял свежестью и запахами просыпающейся природы. Не хватало только птичьих трелей.
Подошёл человек из прислуги и пригласил в дом.
— Вам надо баню показать, верно? — спросил мужик. Эдвард услышал молдавский акцент.
Дом был пустоват, не хватало не только мебели, картин и ковров, но и просто хозяйской заботы. «Наверное, она ещё здесь не живёт», — подумал Эдвард.
— А что хозяйка, редко приезжает?
Но мужик не ответил. Дело своё знал. Проводил Эдварда в подвал, где была баня с
просторным предбанником, и удалился.
«Ну что ж, приступим!» — подумал он, осматривая помещение. Сделал замеры,
сфотографировал на телефон всё, что мог, посидел немного с полузакрытыми глазами — он любил так прищуриться и замереть. В эти минуты он мог увидеть уже законченный вариант, то, к чему он придёт, а дома, оставалось только всё просчитать и уточнить детали.
Тихо открылась дверь. Появился молдаванин.
— Ты что не стучишь? — спросил его удивлённый Эдвард.
— Извините. Маргарита Тимофеевна просит наверх, к столу.
— Иду. Спасибо.
«Ну и дела Как я вообще здесь оказался?» — недоумевал Эдвард.
3
Орлов
В мерседесе, который привлёк внимание Эдварда на дороге, ехал Геннадий Викторович Орлов, хозяин крупнейшей в стране логистической компании «ORLOFF LOGISTICS Ltd.», владелец десятков фур, нескольких грузовых морских кораблей и огромных складов, расположенных в самых больших городах страны. Хозяйство было большое и управлять им надо было 24 часа в сутки, чем хозяин и занимался.
Внешне Орлов производил впечатление почти идеального мужчины: высокий, стройный, спортивный, с умнейшими глазами, правда, в очках, быстрый, энергичный, всё замечающий. Одна беда — от него веяло космическим холодом и чужой какой — то неизвестностью или даже непредсказуемостью. Женщины его побаивались, в нём сквозила так называемая асексуальность, которую трудно описать, но которая всегда чувствуется. Ловить его в свои сети, богатого и успешного, желающих было немного, а те, которые набирались решимости и пытались поздним вечером проскользнуть в его блестящий мерседес, от второй попытки определённо отказывались. У Орлова имелась жена, Виктория, и двое детей-подростков. Дети учились за границей, и их никто не видел, а Викторию крайне редко можно было заметить с Орловым в каком-нибудь дорогущем ресторане или на приёме у чиновников самого высокого ранга.
Орлов сидел хмурый и сосредоточенный.
— Кашина уволить! — медленно и довольно тихо произнёс Орлов, — отдел Восток превратился в сборище инвалидов. У меня в компании болеть можно три дня.
Если левой рукой Орлов держал мобильный телефон, то правой быстро набирал что-то на другом гаджете.
— К должности подготовить Дементьеву. Срок двое суток. Пароли, программы и сопровождение — в IT отделе. Распоряжение послал минуту назад.
Сказав это, Орлов отключился и откинулся на спинку покрытого мягкой светлой кожей сидения, сначала посмотрел на мелькающие за окном деревья, а потом закрыл глаза.
Свой офис и, соответственно, личный кабинет он держал в центре города, выкупив в своё время последний этаж одного из бизнес центров. На дизайн, оборудование и мебель Орлов в этом офисе не скупился — все, побывавшие там, уходили поражёнными и даже восхищёнными талантом его интерьер-дизайнера. Что и говорить, Орлов любил брать от жизни лучшее, хоть и делал это не всегда. Случалось, и он разворачивался на сто восемьдесят градусов, послав маячившую вершину куда подальше. Что касается его собственной обители, кабинета и прочее, то тут он, конечно, ориентировался на лучшее: махагон, сталь, стекло, хрусталь, фиолетовая замша, голландские ковры ручной работы и, конечно, современная живопись с лучших мировых аукционов.
Сразу напротив двери в общей приёмной офиса красовалось позолоченное изображение летящего орла, в клюве которого висела перевязанная верёвкой коробка, а над орлом была надпись: «ORLOFF LOGISTICS Ltd.», и по-русски: «ООО ОРЛОВ — ЛОГИСТИЧЕСКАЯ КОМПАНИЯ». Войдя в общую приёмную, орлов быстро прошёл мимо вскочивших трёх секретарш, тараторивших приветствие, и последовал вглубь помещения к своему кабинету и своей приёмной, где вот уже семнадцать лет командовала Марина, строгая, элегантная сорокапятилетняя, отдалённо напоминающая Одри Хепберн. Рядом со столом, где она сидела, у стены, на красивой тумбочке ультра современного дизайна стояла большая пузатая хрустальная ваза, полная крупных ярко-жёлтых тюльпанов.
Орлов быстро подошёл к Марине и вынул из кармана плаща маленький бумажный пакетик на шёлковых ручках-верёвочках.
— С Днём рождения! — сказал сухо Орлов и протянул Марине пакетик.
— Я Цветы
— Работаем, — перебил Марину Орлов.
— Севостьянов будет через десять минут, — тут же вошла в рабочий график Марина.
— Голубчик — по лицу Орлова пробежала лёгкая улыбка.
— Билетёрша из Малого говорит, что, вероятно, это последний спектакль, где играет Булавина. Вот билет, — Марина положила перед Орловым продолговатый конверт. Орлов сунул конверт в карман плаща и на мгновение как бы застыл, потом быстро пошёл к двери своего кабинета, резко открыл её, шагнул внутрь и хлопнул замком.
Марина посмотрела на его реакцию и тоже задумалась. Сорок пятый день рождения настроения не поднимал. Она достала из пакетика, который преподнёс Орлов, маленькую ювелирную коробочку, повертела её в руках и медленно открыла. Внутри лежала перламутровая бабочка, тельце которой было выложено мелкими бриллиантами. В приёмную зашёл Севостьянов. Марина вздрогнула, увидев Севостьянова с букетом цветов.
— День рождения не только щёлкает по носу, но и дарит приятные мгновения, приятные мгновения, — улыбался Севостьянов, застукав её перед подарком. Полноватый, коротко подстриженный шатен с зелёно-жёлтыми глазами и доброй улыбкой.
— Розы? — чуть слышно спросила Марина, поднимая на него глаза.
— Красные розы, — подтвердил Севостьянов, подходя к Марине и целуя её в щёку, — вам подходят только розы только розы, — у него была привычка повторять последнюю фразу. Он не заикался и произносил слова достаточно чётко, но вот любил повторить.
— Спасибо, Игорь. Шеф ждёт, — немного смущаясь ответила Марина, быстро засовывая коробочку с бабочкой в ящик стола.
— Пошёл, — сказал сам себе Севостьянов и шагнул в сторону двери.
Марина уставилась на монитор стеклянными глазами. Работать не хотелось. Она проверила свою почту, но поздравлений никаких не было. Друзья, не говоря уже о знакомых, медленно, но верно растворялись в череде лет. Оставались, правда, виртуальные друзья вместе с виртуальными подарками и виртуальными вечеринками. Реальным был только Орлов. Марина опять достала коробочку с бабочкой, открыла её и тут же закрыла. В глазах стояли слёзы.
Необъятный стеклянный кабинет Орлова никого не оставлял равнодушным. Это было настоящее орлиное гнездо, свитое на вершине скалы из бетона и стекла. Из окон-стен можно было часами смотреть на город, что Орлов и делал практически каждый день в часы раздумий. Сейчас он сидел за огромным пустым письменным столом, сделанным из точно такого же махагона, как пол и отделка стен. Стол виртуозно спускался полу спиралью с рабочей поверхности до самого низа, напоминая гигантскую морскую раковину. Хозяйское кресло было обтянуто мягкой фиолетовой замшей двух оттенков. За спиной висела картина: на белом фоне в центре полотна светилась зеленоватая сфера. Напротив стола-раковины стояло два строгих классических стула, на одном из которых примостился Севостьянов.
— Сбой в голосовой системе — это более, чем серьёзно. Скорость аналитики низкая, особенно по непрогнозируемым пикам. Есть жалобы от распределительных центров, — выдал Орлов.
Севостьянов никогда не возражал и не спорил. Молча наматывал на ус претензии, и на следующий день поражал результатом. За это Орлов его держал и сделал самым главным в IT- отделе, что, по сути, считалось вторым местом после шефа. Севостьянов был компьютерным гением. Орлов платил ему миллионы, потому что он их действительно заслуживал. Сейчас Орлову никакая внешняя реакция на его слова была не нужна — он сказал, Севостьянов услышал.
— Геннадий Викторович, я закончил новую систему. Она лучше японской процентов на двадцать процентов на двадцать.
— Я весь внимание.
— Мы сможем сразу перейти на использование искусственного интеллекта. Это позволит полностью руководить персоналом складов и даже менеджерами. ИИ сможет не только работать в реальном времени, но и находить новые пути решения увеличения скорости работы. У нас всё готово.
— Не прошло и трёх месяцев, — Орлов включил свой ноутбук, — не очень-то вы прыткие в вашем хвалёном отделе, как я посмотрю.