Ночная смена
Серые и молчаливые надгробия. Облезлые стволы осенних деревьев. И грязный снег, падающий с неба. Не самая радужная картина предстала перед Никитой Шолоховым, когда он пришел по адресу, указанному на сайте. Сначала он хотел сбежать, как трусливый мальчик, каким он и был в реальности, но острая нужда в денежных средствах побудила его развернуться и продолжить свой путь, преодолев черные решетчатые кладбищенские ворота. Ему было всего 15, когда его бабушка заболела. Острая инфекция и слабый иммунитет быстро сделали свое дело. Благо, она еще боролась за жизнь, поэтому врачи оставили маленький просвет для слабых лучей надежды в огромных дождевых облаках, нависших над семьей Шолоховых, состоящей из двух человек — 15-летнего Никиты и 78-летней Антонины Шолоховой. После своего 16-летия Никита твердо настоял на своем решении найти заработок, чтобы хоть как-то облегчить им обоим и без того бедное существование. Тогда он понял, насколько тяжела на самом деле была жизнь Антонины все эти годы с маленьким внуком на руках в небольшом поселке городского типа: работа была только на местных камерных предприятиях, большинство рабочих мест было уже занято и другой работы практически не было. Если же она появлялась, то за место в каком-нибудь захудалом продуктовом магазинчике нужно было побороться с несколькими десятками других кандидатов.
Никита не сдавался. Даже без образования и опыта. Он искал нужную вакансию. И нашел ее. Условия в объявлении были просто райскими: «Требуется ночной сторож на подработку на полевой объект. Смена с 21:00 до 8 утра. Оплата сдельная сразу после смены». Что значит полевой объект — не было указано. И адрес перед выходом Никита не проверил. Только созвонился с менеджером по указанному телефону, назначил собеседование и сразу же вышел из дома ранним утром, чтобы быть одним из первых, кто туда придет. Тогда его шансы на получение должности в разы бы повысились. Ход его мыслей был возможно и логичным, но привел он его в итоге на старое кладбище Святой Софии, расположенное вдалеке от жилых районов. Захоронения на этом кладбище датировались столетними периодами. Никита однажды уже бывал на этом кладбище на школьной экскурсии. На ней престарелый экскурсовод рассказывал о привидении несчастной дочери местного купца, когда-то жившего в этой местности. Его звали Алексей Невеллионов. Помимо шестилетней дочери Кристины у него было еще шесть детей. Многодетный отец не знал горя до тех пор, пока Кристина не заболела чахоткой. Болезнь унесла жизнь девочки не быстро. Говорят, что она лежала в своей постели, мучаясь и страдая, зовя своих родителей, но никто не приходил. Согласно легенде, перед смертью дочери жена поведала Невеллионову страшную тайну. Шокированная от предстоящей трагедии женщина выдала все, что знала. И Невеллионов возненавидел свою дочь. Все эти факты до сих пор не выяснены и запутаны, но, согласно некоторым недостоверным источникам, в последний раз Невеллионов женился на своей сестре, не зная этого. Все его предыдущие дети были от другого брака. Только Кристина родилась в союзе двух родственных душ. И все же. Никита никогда не мог понять, почему же Невеллионов проклял свою ни в чем неповинную дочь за то, чего она не делала? И так жестоко обошелся с девочкой? Вместо надгробия для могилы девочки была изготовлена плита, на которой была изображена странная маска — символический рисунок лица. И саму девочку похоронили не в тихом и спокойном месте, а на тропинке. С тех пор там и находится та самая проклятая могила. У самого входа на кладбище.
Никита отвел от себя печальные мысли при взгляде на жуткую могильную плиту, обошел ее стороной, минуя чьи-то могилы. Он поежился от холода и заметил, как на землю падают капли дождя. День у него был не очень, да и одет он был не по погоде. И все же парень дошел до домика охранника, представлявшего из себя небольшую деревянную конструкцию с треснувшим окном. Шторки его были плотно закрыты. Никита постучался несколько раз, но ему никто не открыл, тогда он подошел к окну и попытался разглядеть, нет ли никого внутри?
— Кого ищешь? — Голос был недружелюбный и злой, он раздался прямо у него за спиной, от чего парень подпрыгнул от внезапности.
Напротив Никиты стоял двухметровый мужчина в спортивном костюме хаки, не имевший никаких волос на голове, включая брови. Над его бровью был вытатуирован ворон, а на шее висел огромный крест. Вид у него был устрашающий. Парень сжался от страха. Он был далеко не из храброго десятка.
— Я…я… — Никита прижал руку к грудной клетке, со страхом поглядывая на своего собеседника, ему не хотелось здесь оставаться, но делать было нечего, и он сказал на одном дыхании, — я работу тут ищу, опыт есть, готов к любой нагрузке.
— А, так ты объявлению, — мужчина изменился в лице, тон его голоса стал мягче, — тогда давай обсудим. Для начала. Ну так, чтобы не терять время. Скажу…работа ночная. Готов к такому графику?
— Да, да, конечно, он для меня самый идеальный. У меня…дела утром и днем.
— Отлично. Подпишем документы? И приступишь сегодня?
— Сегодня? Прямо сегодня? Вот так вот сразу? — Никита был далеко не глупым и почувствовал в такой спешке некий подвох.
— Да, а что такого? — Без тени сомнения спросил его лысый собеседник, — подписываем документы, отрабатываешь смену, утром я тебе даю деньги, и ты идешь себе по своим делам, идет?
— Документы? — Никита понял, что работу ему не получить, если он подпишет документы, ведь ему было всего 16, - а можно без них?
— Без них? Еще лучше! Парень, где ты был все это время? Ненавижу всю эту бюрократическую херню! Пойдем тогда по обязанностям тебе все расскажу! — И он завел его в небольшой домик, слегка кашлянув, — эм, тут слегка не было прибрано, тут это…недавно только был прошлый сотрудник. У него там появились какие-то свои дела. Вот как у тебя. И свалил. Даже жратву за собой не убрал. Придурок.
— Так может он еще вернется?
— Нет, он сказал, что больше не придет. Я не думал, честно говоря, что мне удастся так быстро найти замену. Обычно мало кто приходит.
— Да? Почему?
— Короче, парень, как тебя зовут? — Мужчина положил юноше руку на плечо, а после схватил использованную посуду и выкинул в мусорку, добавив, — меня зови Дядей Андреем.
— Э, окей, — неловко протянул Никита, тихо сказав, — меня зовут Никита. Никита Шолохов.
— Хорошо. Никита Шолохов. Следуй за мной. Я тебе тут все покажу быстренько, — он махнул рукой и позвал его за собой.
Они вышли из домика. Дверь со скрипом захлопнулась. Дождь тем временем усиливался, но Дяде Андрею, кажется, было совершенно плевать. Он шел и активно жестикулировал, показывая то направо, то налево:
— Кладбище старое. Мало кто уже приходит. Обычно по праздникам, знаешь, там…типа ну, церковным. Тогда да. Тогда приходят. Цветочки носят. Могилки убирают. Старушки в основном. Им и самим уже скоро…понимаешь, да?
— Ага, — мрачно кивнул Никита, — а что входит в мои обязанности?
— В объявлении было указано — сторож. Вот и сторожи.
— Вы смешной, — парень усмехнулся, — что значит «сторожи»?
— Смотри, чтоб никто не проник. Какой-нибудь плохой человек. Пойдет и будет вандализмом заниматься. Зачем нам такое? Нам такого не надо. Наша работа с тобой — сторожить покой всего этого. Держать все в чистоте и порядке. По мере возможностей. Если вдруг где-то ветка большая упала прямо на тропинке — подними. Если вдруг где-то очень много листьев — подмети. На глаз все смотришь. И делаешь. Сильно я тебя ругать не буду ни за что. Главное, чтобы посторонние не проникли и не натворили тут чего…незаконного, ты понимаешь, да? Вот в чем суть.
— Да, понимаю, — закивал юноша.
— Тогда жду тебя сегодня в девять вечера. Возьми с собой покушать там. Попить. Выходить отсюда нельзя до рассвета.
— Окей, понял. До встречи.
Никита помахал ему на прощание и направился к высоким воротам. Этот Дядя Андрей уж точно не внушал ему никакого доверия, но делать ему и вправду было больше нечего. Бабушка совсем слегла. Ее здоровье уже давало сильный сбой. Она не выходила на работу несколько месяцев. И скоро в холодильнике должна была закончиться последняя банка консервов. Парень тяжело вздохнул. Работать ночью — идея такая себе, но днем он должен быть в школе. И тут. Он обернулся и окликнул своего нового знакомого, сидевшего на лавочке:
— Дядя Андрей! — Никита снова подошел к нему, — я спросить хотел… можно?
— Спрашивай, конечно! — По-доброму ответил ему мужчина, откусывая часть пирога, он говорил, продолжая жевать, — что-то ты какой-то странный, парень. Сам не свой. Что хотел спросить? Ну.
— Я хочу узнать. Хочу узнать о вашем бывшем сотруднике…
— И? Что именно? Я не могу рассказывать о своих сотрудниках. Это конфиденциальная информация.
— А почему он ушел? И вещи свои оставил. Даже не вернулся за ними.
— Сбежал. Просто оставил свое место работы. И ушел.
— Почему?
— Не буду тебе лгать, парень. Про это место много ходит легенд. Ты наверняка какие-то слышал. Поэтому-то мало кто здесь хочет на ночь оставаться. И мне не очень хочется. Сотрудники часто так…знаешь…увидят что-то, что-то там себе придумают и бегут отсюда. И этот вот. Из таких же попался.
— То есть он что-то увидел?
— Не знаю. Просто. Суеверный. Не надо себе голову таким забивать. В темноте мало что может померещиться, хотя ночью тут и жутковато. Соглашусь. Однако ничего особо опасного здесь нет. Можешь не переживать. Оружие имеется. Защититься сможешь если что.
— Окей. Тогда я пока пошел. Вечером приду.
Никита вышел за ворота и отправился в школу. Идти пришлось долго. Первый урок он уже пропустил. Мысль эта была едким ядом в его мозгу. Учительница математики наверняка устроила контрольную работу. И напомнит ему о его отсутствии. Обязательно. Шолохов, как бледное и уставшее привидение плелся по пустому школьному коридору. Это была не перемена, поэтому все ученики находились в классах. Он не ожидал, что кто-то прикоснется к нему. И вздрогнул — две маленькие тонкие ручки обвились вокруг его грудной клетки, а светлая голова плотно прижалась к его белой рубашке. Никита застыл в одном положении, смотря вниз на улыбающуюся девочку — он был в такой прострации, что даже не заметил, как она подошла. Это была девочка из средней школы. Юля. Она уже много раз смотрела на него со стороны. И он замечал ее взгляд, но она никогда не позволяла себе вот так бесцеремонно подходить к нему и прижиматься. Неловкий момент не заканчивался.
— Отпусти меня, — прошептал Никита.
— Нет! — Возразила девочка, плотнее прижимаясь к нему, — почему ты такой злой?
— Я не злой. Я опаздываю на урок. Пусти меня.
— Нет! Ты прочитал мою записку? — Она наивно хлопала ресницами, заглядывая ему в глаза, — я тебе записку писала!
Никита тяжело вздохнул: конечно, он читал ее записку, в которой маленькая девочка признавалась ему в святой и вечной любви, а после выкинул ее, так как все это было очень странно и неловко. Он не хотел с ней об этом разговаривать и старался просто избегать этой светловолосой бестии настолько, насколько это было возможно. Она была младше его на 5 лет. Юля была очень симпатичной и ухоженной девочкой-блондинкой с голубыми глазами, внешне напоминавшей милую фарфоровую куклу. И он бы даже мог с ней подружиться, но она была уж слишком назойливой и странной. Порой ее выходки в его сторону доходили до крайностей: она пыталась выведать о нем все, фотографировала его, ревновала к его же бабушке, одноклассницам и первому попавшемуся столбу. Девочка вообще имела много странностей — например, просила называть ее не Юлией, а Джулией. Ей казалось, что так ее имя звучит лучше.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, Юля. Какая записка? — Спросил парень, так и застыв в одной позе.
— Я тебе вчера под учебник положила на перемене! И меня Джулия зовут!
Девочка обиженно надула губы и убежала прочь. Никита выдохнул. Он терпел моменты, когда она пыталась с ним заговорить. Ему не хотелось быть предметом общих насмешек. Тяжелых испытаний в его жизни и без того хватало.
Меж тем школьный день тянулся невыносимо долго. На всех уроках Шолохов летал в облаках, не в силах сосредоточиться — все его мысли занимала новая работа. И после обеда он думал о том же. Стоили ли эти деньги такой нервотрепки? Никита боялся. Он боялся не только кладбищ. Он всегда боялся всего. Поэтому он не был готов к такому испытанию. Совсем не был. И все же в 21:00 он собрался с силами и постучался в дверь сторожевого домика.
— Ты пришел, парень! — Дверь ему открыл радостный Дядя Андрей, — проходи, располагайся.
— Здравствуйте, спасибо, — сухо выдавил Никита, он еле сдерживал свои негативные эмоции.
— Ты еду-то с собой принес? Если что — вот здесь макароны я тебе оставил и котлету. Ешь на здоровье. Вот тут фонарик, но у тебя ж на телефоне есть, ага?
— Ага, — кивнул Никита, не запоминая ничего из рассказа своего коллеги.
— И вот тут еще есть кое-какие инструменты. Тут чайник и чай. Тут ложки. Тут кружки. А вот здесь есть ножи. На всякий случай. Порезать колбасу, например, а еще…есть небольшой пистолет. Травмат. Под столом. Его использовать только в самых крайних случаях. Это связка ключей, — он показал на ключи, висевшие на маленьком гвоздике у двери, — после моего ухода тебе следует запереть ворота самым большим ключом. Всего ключей десять. Один от ворот — самый больший, серебряный маленький — от ящика с травматом, серебряный золотой — от электропроводки, если вдруг заклинит, а все остальные — тебе не понадобятся.
— Почему?
— Просто. Не понадобятся, — мужчина пожал плечами и передал ему связку, — закрой за мной и за работу.
Когда ворота за Дядем Андреем закрылись, а ключ был повернут несколько раз, Никита хотел остановить его. И отказаться. И все же. Он должен был попробовать. В этот раз ему точно нельзя пасовать перед трудностями. Точно не сейчас. Он лишь спросил:
— Дядь Андрей, подождите!
— Что еще? — Испуганно обернулся тот, — что такое?
— А…ничего не хочу плохого сказать про вас, но вы же мне не все рассказали?
— Чего?!
— Вы мне не все рассказали. Есть что-то, какая-то причина, по которой ваши сотрудники быстро меняют это место работы.
— Да, их целых две, парень. Алкоголизм и безответственность.
— Нет. Я не о них.
— Тебе не стоит верить страшилкам для малышей.
— Если это страшилки, то их бояться я точно не стану. О чем же они?
— Ты любопытный, а? Ну, есть там парочка. Помнишь аварию? В соседнем городке в области? До нас радиация почти не дошла. Однако там есть люди, которые пропадали в тот период времени. Эти ребятки, говорят, бродили по лесам. Леса эти с нашими связаны. Прямая к ним дорога. И вот эти ребятки тут и нашли свое пристанище. Тихо. Никого нет. Поэтому и кладбище, лес вокруг него — всегда пуст. Сюда никто не суется. И правильно. Нечего по ночам шастать где попало! Эта одна история. О зомби и всяких таких…другая еще была. Про маленькую девчонку. Про могилу проклятой дочери.
— Это я слышал.
— Дак вот и все. И то это лишь страшилки для детей. Так что не бойся. И теней не бойся. Твое воображение может сыграть с тобой злую шутку, но это всего лишь выдумки твоей собственной фантазии, парень. Бывай.
— Хорошо, Дядя Андрей. Доброй ночи!
Первая ночь на кладбище была, мягко говоря, шокирующей для юноши: он то и дело оборачивался, совершая обход по соседним тропинкам, с ужасом смотрел по сторонам, трясся от страха и холода в этом малюсеньком сторожевом домике без обогрева, один раз чуть не потерялся на территории кладбища, запутавшись в тропинках. Почти сошел с ума, когда смотрел на портреты людей. Ему казалось, они следят за ним. Его паранойя становилась все сильнее. И дошла до своего пика ровно к двенадцати часам по полуночи. Он услышал этот звук. Странный тихий звук. Детское пение. Тонкий детский голосок эхом разносился по округе. Он звучал тоскливо и горестно.
Никита включил карманный фонарик и направил в ту сторону, откуда слышался этот звук. Он не верил своим глазам. И даже подошел чуть ближе. Увиденное заставило его душу мигом спуститься ближе к пяткам: рядом с могилой проклятой дочери виднелся силуэт. Он посветил на него фонариком. Это оказалась маленькая девочка в черном платье. На плечи ее спадали белокурые локоны. Она улыбалась. Он не успел лучше рассмотреть ее. И сразу бросился к домику, заперев дверь на ключ. Его дыхание было сбивчивым. Онемевшими от холода пальцами он набирал номер Дяди Андрея, но тот не отвечал. Затем раздался стук. Кто-то ломился в его дверь. Так продолжалось минут пять, после чего прекратилось. После короткой паузы раздался деликатный стук в окошко. Никита отодвинул край ткани и отпрыгнул от окна, когда увидел, как прямо за ним стоит она. Со зловещей улыбкой на ее лице.
— Я позвоню в полицию, если ты не уйдешь! Еще пять минут и звоню! — Это единственное, что смог в состоянии полного шока и дезориентации придумать парень, — уходи отсюда!
— Зачем, в какую полицию? — Ее голос оказался предательски знакомым, — ты дурачок что-ли? Это я, Джули.
— Юля? Ты?!
— Да. Я выглянула в окно. Увидела, что ты куда-то идешь. Решила узнать, куда ты собираешься пойти так поздно.
— Ты сумасшедшая!
Он вышел из домика. Ее руки моментально сомкнулись вокруг него. Это была она. Это была Джули. Без курточки и теплой обуви. Без телефона и сумки.
— Зачем ты пришла?
— Посмотреть, что ты здесь делаешь.
— Уже поздно. Ты должна быть дома, а не на…каком-то кладбище. И уж точно тебе не стоит следить за мной! Ты с ума сошла? Скажи номер своей мамы. Я ей позвоню и все расскажу. Это когда-нибудь должно закончиться.
— У меня нет мамы, — громко и четко произнесла девочка, добавив, — она давно мертва.
— А, прости…тогда другого взрослого? С кем ты живешь?
— С дядей.
— Родным?
— Да, это мой родной дядя. С нами еще живет его маленькая двухлетняя дочка.
— Назови его номер!
— Хорошо.
Девочка назвала номер. Никита набрал цифры одну за другой. Послышались гудки, но никто не брал трубку. Так было в первый и во второй раз. И в третий.
— Не берет, — с досадой покачал головой юноша, — моя бабушка тоже не сможет прийти…черт…что же делать? Зачем ты пришла?
— Я хотела узнать, куда ты идешь так поздно. Я хотела быть с тобой. Потому что я люблю тебя.
— Я знаю, — парень ударил себе ладонью по лбу, — больше так не делай. Это странно.
— Почему? Я хочу, чтобы мы были вместе. Мне холодно. Обними меня, пожалуйста, — она потянулась к нему.
— Боже, Юля, ты же ребенок. Пожалуйста, не говори таких вещей. Мы можем быть друзьями, но не больше, — он отдал ей свою куртку, а затем поднял одну бровь вверх, — подожди, а как ты сюда пробралась? Ворота же закрыты.
— Там есть пролаз. В одной из решеток. Ее просто нет.
— А откуда ты о нем узнала?
— Мне часто скучно. И я часто гуляю. В лесу особенно. И сюда уже ходила много раз. И ночью. Охранники такие пугливые, — девочка рассмеялась, а затем снова потянулась к Никите, — так ты обнимешь меня?
— Это ненормально, Юля.
— Джулия, меня зовут Джулия. Ну, пожалуйста, обними меня.
— Ладно.
Никита чуть наклонился вниз и приобнял ее за плечи. Юля, как и всегда, сомкнула вокруг него свои тонкие ручки, а потом вдруг потянулась к его губам. Юноша отпрянул от нее, как от смертельной заразы и указал на нее пальцем:
— А вот так делать нельзя.
— Почему? Я же люблю тебя. Я видела в фильмах, что так делают люди, когда любят друг друга. Я думала, что ты тоже будешь любить меня.
— Юля, я уже сказал, во-первых тебя здесь быть в такое время не должно, во-вторых — ты ребенок, а взрослые мальчики не могут встречаться с детьми. И маленькие девочки не могут делать так, как делаешь ты. Ты меня понимаешь? Ну?
— Нет! Это не так! Я уже большая! — Выкрикнула Юля, по-детски топнув ногой, — ты не прав! Не прав! Нет! Это не так.
Из ее глаз полились горькие слезы, ее щеки покраснели. Она со всей силы швырнула в Никиту его же курточкой и скрылась в ночной темноте. Он побежал за ней, но она была быстрее. Ее силуэт был виден среди могил, а затем исчез. Никита пытался окликнуть ее и еще час ходил между могил, выкрикивая ее имя, но она не отзывалась. Потом он бросил эту затею, найдя ее секретный пролаз, о котором она упоминала. Решив, что девочка просто сбежала, юноша вернулся в сторожевой домик. Он был рад, что она ушла — общаться с ней было тяжело. И все же. С ней могло случиться все, что угодно в такой поздний час, хоть она и знает местность. Это было плохо. Очень плохо. Задумавшись о ней, о ее горьких слезах, мертвой матери и темноте за окном, юноша прислонил голову к стене. И его веки медленно закрылись.
Он проснулся уже утром. Его телефон трезвонил. Это был Андрей. Никита выскочил из домика. И открыл ворота. Дядя Андрей выглядел довольным:
— Ну че, пацан, справился, а, — он похлопал его по плечу, — а я думал, что струсишь. Как тебе местные тени? Видел их?
— На самом деле…не совсем.
— Сегодня придешь еще, а потом выходной тебе дам. Идет? Вот твои деньги. — Мужчина передал юноше смятую купюру.
— Идет, — кивнул Никита, покидая территорию кладбища.
День в школе выдался легким. За исключением контрольной работы по литературе. После тяжелой бессонной ночи, могильных плит и разговора с Юлей Никита устало потирал глаза с огромными синяками под ними и с трудом мог написать что-то дельное о поэзии Лермонтова. К счастью, уроки закончились. И можно было плестись домой и поспать оставшуюся половину дня, а ночью в сторожевом домике заняться домашним заданием.
— Эй, Никита, — в школьном коридоре его остановил одноклассник, — слышал уже о Юле из 5б?
— А что с ней?
— Ее нашли мертвой сегодня утром. Представляешь?
— Что?! — Ужаснулся Никита, прикрывая рот ладонью, — как она умерла?
— Не знаю, но ее нашел вахтер, когда шел на работу мимо леса.
— Какой кошмар…
Юлю нашли в лесу ранним утром. Мужчина 56-ти лет по имени Станислав Воронов — вахтер на местном предприятии по переработке макулатуры. Он шел мимо автобусной остановки и увидел странный кровавый след на дороге. Немного прошел по нему. И нашел в кустах мертвое тело девочки. Ее одежда и покровы тела были целы, а вот ее шея была полностью разорвана в клочья. Девочку похоронили на старом кладбище Святой Софии через три дня. Она была погребена рядом с могилой своей матери. Ее собственный дядя даже не пришел на ее похороны. За погребение отвечала ее классная руководительница. Мария Анатольевна. Женщина собрала ее одноклассников. И они проводили девочку в последний путь. Положив на свежую могилу букет розовых цветов, Мария Анатольевна заметила его стоящим неподалеку. Это был Никита. Она подошла к нему и спросила:
— Никита, почему ты ближе не подошел?
— Зачем? Гроб же закрытый был.
— Почему ты пришел? — С подозрением спросила Мария Анатольевна, — ты же из старших классов. Вы общались?
— Мы жили в одном доме. И часто пересекались. Особо не общались, нет, — юноша покачал головой, — а как она умерла? И почему гроб закрытый? Если это не особо секретная информация, то я бы хотел…узнать.
— Ей перегрызли шею. Скорее всего…дикое животное какое-то. В лесу. Жуткое зрелище. Я была в морге. И…в общем. Ничего хорошего. Очень страшная смерть. Бедная Юля…
— А где ее родственники?
— Не пришли, ее дядя в запое, а остальных мне даже не удалось найти, — сухо сказала Мария Анатольевна, подзывая к себе учеников, — нам пора. Все идем к автобусу!
Никита был в шоке. Выходить на работу он теперь боялся еще сильнее, чем прежде. Однако ничего не происходило на следующих двух сменах. Судная ночь случилась через две недели после страшных событий.
Он вышел на смену и отправился на свой стандартный вечерний обход территории. В сумерках он разглядел у одной из могил неизвестного. Это был очень редкий случай, когда после заката кто-то оставался на кладбище. Недавно был церковный праздник, поэтому иногда люди все же приходили, но этот раз был намного более пугающим:
— Что вы здесь делаете?! — Никита посветил на человека фонариком, — кладбище закрывается, вам нужно покинуть территорию.
— Я ждала тебя, — отозвалась старушка в свете фонаря, она была одета в грязные лохмотья и походила на сумасшедшую, ее старческий хриплый голос звучал угрожающе, — тебе нужно уйти!
— О чем вы говорите? Пожалуйста, покиньте территорию кладбища.
— Я уйду. И ты…пойдем со мной. Знаю, что ты не послушаешь, но я видела их. Я живу в домике рядом с озером. И там…часто они ходят. Неподалеку. В местных лесах. Я видела их. Живых мертвецов! — Прошептала она, раскрывая до предела веки.
— О, это отличная новость, но территорию вы все же должны покинуть, иначе мне придется позвонить в определенную службу. Вы нарушаете закон.
— Парень, да ты совсем меня не слышишь! Они скоро будут здесь! И я бежала от них по этому пути, чтобы уйти дальше. Пойдем со мной. Они услышали зов луны. И скоро будут здесь.
Она протянула к нему свою грязную ладонь, обмотанную бинтами, но он покачал головой и указал ей на выход.
— Приятных страданий тебе, мальчик, — фыркнула старушка, прежде чем раствориться в вечерней мгле.
— Спасибо большое, вам того же, наверное?
Усмехнувшись, парень продолжил обход. Это случилось примерно через полчаса после ухода старушки. Никита проходил мимо могилы Юли. Что-то было не так. Он подошел ближе. В блеклом свете фонаря он увидел комья земли, лежавшие на траве. Могила девочки была не тронута. Одинокий деревянный крест все так же стоял на своем месте, а на нем все так же висела ее фотография. На ней ей 9 лет. И она улыбается, смотря в объектив. Никита с ужасом осмотрел место захоронения, на котором обнаружил странный и только что выкопанный туннель у могилы девочки, который должен вести прямо к гробу, а рядом на траве были следы. Никита побежал к домику, пока его с ног до головы окутывал туман. Дрожащими руками парень набрал номер своего коллеги:
— Дядя Андрей! Приезжайте! Немедленно приезжайте! Здесь какие-то вандалы поработали. Дело очень мутное. Нужно ваше присутствие. И полиции! Срочно!
— Так, так, Никита, спокойно. Вдохни. Выдохни. Они там? Эти вандалы?
— Возможно, возможно здесь.
— Ты их видел? Что они сделали?
— Нет, я их не видел, но их работа свежая. Очень свежая. Они, по-моему, тело выкопали недавно умершей девочки.
— Ты их не видел? Тогда подождем до утра. И утром я приду. Все осмотрю. И сообщу, куда надо.
— Что?! — Крикнул Никита в трубку, — может они еще здесь? Это опасная ситуация, Дядя Андрей! Пожалуйста, приезжайте! Или пришлите кого-нибудь! Или я уйду! Я уйду!
— Ладно, ладно, спокойно, — голос Дяди Андрея звучал твердо и громко, — расслабься и это. Без паники. Заходишь в домик. Запираешься на ключ. Берешь травмат. Он там для таких случаев и лежит! Снимаешь с предохранителя. И ждешь меня. Я сейчас встану с кровати, разлеплю нахер свои веки и примчусь к тебе, но дорога у меня займет полчаса, как минимум.
— Я даже не знаю, как им пользоваться! Да я его в руках ни разу не держал!
— За тобой кто-то следит? Ты хоть тень какую-то видел?
— Нет, нет!
— Тогда в чем паника? Вандализм случается. Тебе сейчас никто и ничего не угрожает. Запрись в домике и жди меня.
Дядя Андрей бросил трубку. Никита мысленно послал его куда подальше. Юноша включил на телефоне фонарик. Кто-то стоял у ворот. Он подошел чуть ближе и увидел силуэт. Затем силуэт быстро растворился. И раздалось пение. У могилы проклятой дочери. В этот момент луна на несколько секунд вышла из-за облаков и осветила кладбище своим сиянием, а затем мгла вернулась назад. И все снова было погружено в беспросветную тьму. Никита резко развернулся — кто-то ходил вокруг него. И прятался за могилами. Он отчетливо слышал шаги по сухой траве. Дыхание парня было сбивчивым, из приоткрытого рта клубами пара выходил теплый воздух. Он быстрым шагом пошел к домику, но путь ему преградил человек. Девочка.
Он не верил своим глазам — это была она. Дрожащей рукой он направил на нее свет своего фонарика. И картина получилась еще более зловещей: это была мертвая девочка, которую похоронили две недели назад, ее светлые волосы были скомканы, а любимое черное платье, в котором она была погребена, было смято и испачкано мокрой землей. Несмотря на то, что она две недели пролежала в земле, ее лицо было прекрасно, как прежде, хоть уже и было несколько другой окраски. Тон кожи Юли стал мертвенно-бледным, почти голубым, щеки потеряли свой объем, делая ее лицо болезненно худым. Сухие синие губы были изогнуты в жутком подобии улыбки. Она стояла неподвижно, а после сделала несколько шагов к Никите. Он сначала не понял, что происходит, полностью шокированный и словно приросший к земле, а после повернулся и стал бежать к выходу, в то же время рыская по карманам в поисках ключей. Когда он схватился стальной хваткой за решетчатые ворота, почувствовал чьи-то зубы на своей шее и хватку тонких ручек. И тогда по всей округе был слышен его истошный крик. Он слышал, как она чавкает его же плотью. И пытался спихнуть ее с себя, но она была, к его огромному удивлению, раз в десять сильнее.
В ту ночь Никиту Шолохова постигла ужасная участь. Его найдут мертвым в 00:50 по полуночи с разорванной шеей. Дядя Андрей обнаружит его лежащим у ворот и покачает головой, закрывая веки своему сотруднику, а после похоронит в закрытом гробу через два дня.
Маленький городок был в шоке от нескольких трагедий, случившихся в тот месяц. Все эти смерти списали на диких животных. Их нападения тоже случались в той местности. И все же в смерти Никиты было больше мистики для общественности — он умер, работая в ночную смену на кладбище, а его могила, как и могила маленькой Юли, будет так же раскопана через две недели, а его труп так и не будет найден. Об этом будут говорить. Писать в газетах. И все же быстро забудут, как страшный сон. Так же, как все забыли о прерванной жизни маленькой девочки. Их истории останутся лишь байками, превратившись в городские легенды.
10 лет спустя
Северный район Обвинска
На дворе был февраль. Стояли небывалые зимние морозы. Прохожие были одеты, как на северном полюсе. У неприметного жилого дома остановился черный автомобиль. Из него вышел молодой человек, одетый в дубленку. Он зашел в подъезд и постучался в первую квартиру слева, сдувая со своего плеча таявшие снежинки. Его встретила пожилая женщина в длинном фиолетовом платье, увешанном амулетами и звенящими монетами. На ее смуглой коже были вытатуированы древние символы и знаки.
— Меня зовут Кармелита, присаживайся, дорогой, — протянула она приятным бархатным голосом.
— Очень приятно, — сухо отозвался юноша, присаживаясь на стул напротив нее.
Он взглянул на нее снова. Кармелита сидела за столом в окружении свеч, миллионов амулетов и ожерелий, сверкающих камней, раскладывая карты. У нее были темные, как смоль, волосы и крючковатый нос. Она напоминала собой внешне цыганскую бабу-ягу, не являясь при этом ни тем, ни другим. Женщина была целительницей и медиумом, известным в определенных кругах. Ее внешность — результат смешения нескольких кавказских национальностей в ее роду. Попасть на прием к Кармелите — это успех. Она принимает далеко не всех. И берет за свои сеансы очень дорого.
— Я вижу, что ты пришел не просто так.
— Неужели? — Язвительно спросил ее гость.
— По вопросам любви!
— О, ну, немного не так.
— Как же? Я вижу ее. Твою возлюбленную. У нее светлые-светлые волосы. Голубые глаза, как два хрустальных камня. И звонкий-звонкий смех. Чувствую. Любит она тебя.
— К сожалению.
— Что значит, к сожалению? Как твое имя? Я совсем забыла спросить.
— Меня зовут Никита Шолохов. И…давайте ближе к делу. Мне 26 лет. 10 лет назад со мной произошел странный случай: я испытал нечто вроде временной смерти, что-то вроде небольшой инфекции, которой меня заразила моя подруга, она меня…укусила. Может, вы знаете, как…можно это исцелить?
— Что это за инфекция?
— Я не знаю, как это точно называется, но побочных эффектов много. Кожные покровы, например, становятся супер бледными. И еще есть часто хочется. Пить. Кровь там, например…и все такое.
— Вы говорите о вампиризме, я правильно вас понимаю?
— Нет! Нет! Это нечто другое, гораздо хуже. Подождите! А вы закрыли дверь?
— Как тут много всего! — Позади него раздался нежный детский голос, — как много всяких штучек!
В комнату вошла Юля. Все с теми же светлыми кудряшками, спадающими на плечи. В черном платье. И с маленькой кожаной сумочкой. Ее руки тянулись ко всем фигуркам на полках, особо понравившиеся она складывала в свою сумочку.
— Эй, вы что делаете? — Кармелиту такая ситуация явно не устраивала, она была раздражена, — положите на место!
— Юля, пожалуйста, сложи все обратно, я уже сто раз говорил, что чужие вещи брать нельзя, — Никита схватил ее за руку.
— Да ладно тебе, просто убьем эту старую каргу и все, если ей что-то будет не нравиться.
— Ты опять за свое? — Шикнул юноша, — я тебе говорил сто раз, что убивать и воровать — это плохо.
Никита не выдержал. И достал пистолет. Он направил ее своей спутнице прямо в грудь. Раздался выстрел. Девочка упала навзничь. После она пошевелила пальцами, отряхнулась и встала, как будто полминуты назад стреляли совершенно не в нее.
— Это было новое платье! Никита! — Она ударила его кулачком в плечо, обиженно надувая губы.
— Видите? — Никита указал на рваную рану девочки, — эта мерзавка бессмертна. Как и я. Это еще один побочный эффект инфекции.
— И…что же в нем плохого?
— Это проклятье! Настоящее проклятье, что было послано мне! Все было бы гораздо проще, но эта маленькая дрянь меня везде преследует. И она неубиваема! Ничего не помогает! Никакие там серебряные пули или…осиновый кол. Вся эта чушь не работает!
— А огонь или динамит?
— Нет, это уж слишком жестоко.
— И что вы от меня хотите?
— Снимите это проклятье. Излечите нас. Хоть как-нибудь помогите. Она вечно за мной плетется. Я никак не могу от нее избавиться. Вдруг я вечно обречен быть рядом…с ней.
— Ты так достал со своим этим нытьем, Никита, так мы грохнем ее или как? — Девочка подошла ближе к Кармелите, доставая из сумочки маленький розовый ножик, — я пить хочу!
— Нет, обед потом! — Никита схватил Юлю за руку и отдернул ее, отпихивая подальше от женщины, — вы же поможете нам? Пожалуйста, я уже не знаю, что с этим всем делать, — попросил он жалобным голосом.
Нет, — Кармелита покачала головой и томным голосом произнесла, — ваше проклятье я снять не в силах. Это слишком…тяжелый случай. Я даже не знаю, что это такое. И кстати… отдай все мои вещи назад, девочка, те, что ты в сумку положила! Я попрошу вас удалиться из моей квартиры!
Она выставила их обоих на улицу. Морозный день стал еще холоднее, чем прежде. Никита что-то буркнул себе под нос и мысленно послал эту старую гадалку на все четыре стороны. Под ногами скрипел снег, на его темные волосы падали градом хрустальные снежинки. Ему не было холодно. Он вообще мало что уже чувствовал — ведь он был не очень-то жив, но в то же время и не мертв. И в этом промозглом бесконечном холоде он почувствовал пару ладошек, схвативших его руку. Их температура была не намного выше его собственных.
— Вот старая карга, да? — Девочка подняла голову вверх, хлопая ресницами, — скажи! Старая и ворчливая! Она нам не нужна! Мы и так справимся со всеми сами, да?
— Она могла нам помочь…хотя бы попытаться.
— Нет! Нам она не нужна! Не расстраивайся! Ведь так мы будем навсегда вместе. Ты и я.
Девочка обвилась вокруг него и повисла, как обезьянка, сомкнув руки. Она плотно прижалась к нему, закрыв глаза. На улице в это время было тихо. Снег продолжал идти, а небо становилось все темнее. Город вокруг двух обнимающихся людей засыпал, погружаясь в холодную вечернюю мглу.