21 октября 2004 г.
Иен принёс Веронику в дом на берегу озера, пустовавший половину столетия.
— Пёс, — рыкнул он.
Собака тут же сомкнула челюсти на старой скатерти и стянула её со стола вместе с запылённой посудой. Терион положил истекающую кровью девушку на освобождённое место. Всю дорогу до дома она то теряла сознание, то приходила в себя от новой вспышки боли, а в ночной тайге раздавались её крики. Теперь у неё не было сил даже на это.
Иен обернулся человеком и оделся, перестроил своё зрение. Он снял с Вероники изодранную стёганую куртку и разорвал её джемпер и джинсы, пропитавшиеся кровью и прилипшие к телу. Девушка дёрнулась и вновь пришла в себя.
— Будь ты сам проклят!.. — до её ушей донёсся голос парня, но как будто издалека. Он закончил возиться с одеждой студентки и приступил к осмотру ран. — Герман, если бы не ты… Надо было выдрать тебе глотку и не слушать весь тот бред!.. Зачем? О чём я только думал? Идиот!
Сознание Вероники вновь начало ускользать. Но как только Иен принялся обрабатывать раны, острая боль заставила девушку даже не закричать — заорать до хрипоты и невозможности вдохнуть. Её начала бить сильная дрожь, и парню пришлось с силой прижать студентку к столешнице.
— Засни, — приказал Терион, смотря в её единственный видящий глаз.
«Н-нет!.. Я не… Я не хочу!..» — промелькнула мысль в голове Вероники. Ей казалось, что она может больше не проснуться.
— Сопротивляться вздумала? Хочешь сильнее страдать?
На лице Иена зажглась улыбка, которая могла показаться садистской. Его рука скользнула под спину девушки — к сломанному и, возможно, пробившему её плоть позвоночнику… Она даже не вскрикнула — лишь дёрнулась, слепо уставившись в тёмный потолок.
— Засни! — Иен повторил команду, склонившись к самому лицу девушки.
Вероника уже не смогла сопротивляться. Цепляясь за ускользающее сознание, она пыталась не выпускать из вида источающие серебристое свечение глаза Териона. Но и они померкли, исчезли в темноте, а спазмы от болей ослабли и вскоре прекратились вовсе, вновь позволив Иену заниматься её ранами.
Вероника проснулась только глубокой ночью. Через силу разомкнув веки, девушка уставилась в деревянный потолок комнаты, единственным источником света в которой служила керосиновая лампа.
«Где я?.. — подумала волчица. — Что-то слишком часто такое… происходит со мной…»
Вероника попыталась поднять руку, чтобы ослабить то, что стягивало её голову, оставляя открытой лишь половину лица. Но не смогла. Её слушалась только шея. Всё остальное тело, судя по всему, было туго забинтовано.
«Точно! Меня же подрал этот чёртов монстр!..» — Перед мысленным взором волчицы промелькнули разрозненные обрывки воспоминаний о том, чем закончилась её встреча с медведями.
— Чего вздыхаешь? — монотонно прозвучал голос Иена. — Нужно было оставить тебя на столе?
Не без усилия и страданий от тягучей боли Вероника осмотрелась. Это была комната на чердаке, из окна которой она вылезла при попытке к бегству. Девушка оказалась на деревянном лежаке со старым матрасом под спиной, и даже была накрыта одеялом.
Иен стоял у того самого окна, наблюдая, судя по всему, за резвящимся на улице псом. До ушей Вероники доносился его редкий, но весёлый лай. Парень когтем рассёк своё запястье и, вернув руке человеческий вид, слил в стакан немного крови.
— Т-ты… — едва слышно выдохнула волчица.
Не дожидаясь, пока Вероника закончит, Иен подошёл к ней и влил содержимое стакана в рот, но совсем немного — всего на один глоток. Девушка пискнула от неожиданности, почувствовала, словно ей обожгло пищевод, но сопротивляться не стала.
— З-зачем?.. — тихо спросила она.
— Почему дал так мало? Я из Терионов. Моя кровь одинаково быстро убьёт и Подобного, и Ликантропа, если много её выпить. И смерть эта будет мучительной, поверь.
— Зачем?.. — Услышав всё тот же вопрос девушки, Иен вопросительно изогнул бровь. — Почему ты… д-делаешь…
— Спи. Или хочешь, чтобы я вновь заставил тебя?
Вероника отвернулась. Усмехнувшись, Иен направился прочь из комнаты. Но, начав спускаться по лестнице, он остановился и обронил:
— В горы полуживое тело я не потащу.
* * *
Вероника проспала около пятнадцати часов. Поначалу её сон напоминал лихорадочное забвение и прерывался лишь короткими периодами боли. Но уже к утру её состояние улучшилось, а мысли постройнели и обрели подобие ясности. Правда, в перерывах между непродолжительными бодрствованиями, когда девушка даже не могла подняться с постели, её стали преследовать искажённые, кошмарные образы всех, с кем она столкнулась в последнее время. И лишь ближе к вечеру сновидения действительно позволили ей отдохнуть. Их содержание казалось ярким, но всё же рваным и сумбурным, как аляповатая мазня перед глазами человека, которого укачало на карусели.
Наконец-то во снах Вероника снова увидела заснеженную тайгу. Она вновь почувствовала освежающие прикосновения завывающего ледяного ветра, вновь ощутила вкус свободы. Перед волчицей возникло улыбающееся личико девочки с длинными каштановыми волосами.
— Вика! — воскликнула она. — Вика, проснись уже!.. Идём, отец на охоту собрался. Ты же хочешь размять лапы?
«Алиса?.. — удивилась Вероника и потянулась за девочкой, словно пытаясь ухватить ускользающий призрак прошлого. — Алиса, подожди!»
Она проснулась.
Поморщившись, Вероника перевернулась на бок и взглянула на подсвеченные закатным солнцем простенькие оконные шторы. Её мысли вернулись к образам Алисы и Германа, которые с каждым днём всё чаще появлялись во снах. Только после этого она поняла, что снова чувствует своё тело и даже может шевелиться.
Девушка откинула в сторону одеяло. Она медленно приподнялась, ощущая, что бинты затрудняют каждое её движение, и прислонилась к стене.
«Я, наверное, выгляжу как мумия… — подумала Вероника и опустила взгляд на грудь. — Откуда это… на мне?..»
Девушка с удивлением обнаружила, что была одета в светлый халат, на котором виднелись пятна запёкшейся крови. О том, как выглядели бинты, она даже думать не хотела.
В полнейшем молчании Вероника просидела несколько часов, прислушиваясь к окружающим звукам. Она задавалась вопросом, куда все подевались, ощущая давление стен комнатки на чердаке. Наконец-то расслышав снизу шаги, а следом за ними и возгласы пса, волчица свесила с лежака ноги. Как ни странно, именно обострившееся чувство одиночества заставило её подумать о том, чтобы спуститься.
«Ты же никогда не была против того, чтобы ото всех отгородиться, Вероника! — проклиная саму себя, мысленно возмутилась девушка. — Тогда что? Ощущаешь себя взаперти, в клетке, без возможности увидеть жизнь и понаблюдать? Или даже поохотиться на неё?»
Последние мысли ввели её в ступор.
«Я?.. Охотиться?..» — удивилась Вероника и прошептала:
— Н-нет, я… Я ведь…
«Я ведь монстр, чудовище, — подумала она. — Ну, для людей уж точно».
Девушке показалось, что эти мысли принадлежали не совсем ей. Она не могла назвать их чужими, словно они постоянно были где-то внутри, спрятанные, погребённые… Но Вероника не стала бы удивляться, если бы это сказала волчица по имени Вика, похожая на неё как две капли воды.
С трудом поднявшись с лежака, хватаясь за стены, печную трубу и одинокий шкаф, девушка направилась к лестнице. В её голове эхом прозвучал голос девочки Алисы из снов, предлагавшей размять лапы и почувствовать игру ледяного ветра в густой шерсти.
«Кто ты, другая я? Что ты оставила для меня? — медленно спускаясь, думала волчица. — Где настоящая я?..»
Услышав шаги Вероники, мутировавший пёс, разлёгшийся на полу рядом со своим хозяином, поднял голову и обратил на неё взгляд. Иен, расположившийся за длинным деревянным столом, оторвался от перемешивания содержимого небольшой кастрюльки. Парень удивлённо наблюдал, как Вероника, стиснув зубы от возобновившейся ноющей боли, уселась — даже почти рухнула — напротив него на длинную скамью со спинкой.
— Не рано ли встала на ноги? — прозвучал его насмешливый голос. — Ты вообще знаешь, сколько времени восстанавливалась от похожих ран, когда я едва не прикончил тебя?
— Там невыносимо… — помедлив, признала Вероника.
— А рядом со своим будущим убийцей лучше?
В ответ девушка указала на пса, как бы говоря, что лучше ей будет рядом с ним. Как назло, животное в этот момент начало обгладывать крупную кость.
— Понятно… Тоже хочешь кого-нибудь загрызть? — Иен усмехнулся.
— Да, тебя! — тут же огрызнулась волчица.
— Хорошо, на возмущения силы появились.
Вновь взглянув на пса, Вероника ощутила, что действительно сильно проголодалась. К тому же она чувствовала витающий в воздухе аромат чего-то мясного. Иен тем временем поставил кастрюльку на стол и налил из неё полную тарелку густой похлёбки с тушёными крупными кусками мяса и мелко порубленными специями. И пододвинул её к искоса наблюдающей за ним волчице.
«Там что-то… очень острое?..» — принюхиваясь, удивилась Вероника.
Нерешительно взяв тарелку, девушка тут же едва не пролила её, слегка оросив свой халат и доски пола. Несмотря на то, что ей удалось спуститься по лестнице, накатившая слабость не позволила управиться с онемевшими руками.
— Только не заставляй кормить тебя, — прозвучал язвительный голос парня.
— А?.. Нет, не надо! Да и какого чёрта ты…
Вероника не договорила, вновь не совладав с руками и пролив уже куда больше похлёбки. Явив издевательскую улыбку, Иен подошёл к ней и отобрал тарелку. Тогда девушка, опустив глаза, чтобы не видеть ухмыляющегося парня, покорно позволила кормить себя, словно ребёнка.
— Дальше сама, — произнёс Иен, когда в тарелке осталась только половина похлёбки, и поставил её на стол перед волчицей.
К своему удивлению, Вероника не увидела в его взгляде насмешливости.
— Это… унизительно… — прошептала девушка.
— А кто заставлял тебя лезть на медведей? Попытка к бегству — это, конечно, прогресс… Для той безвольной марионетки, которой долгое время игрался Орден. Но кукле без хозяина ещё предстоит ощутить на собственной шкуре, что она может лишиться не только ниточек.
— Что это был за монстр с ними?
— Варг… Тварь, которая должна была сдохнуть ещё полвека назад, — помедлив, ответил Иен. — Наглотался крови, и это изменило его.
Вероника не стала спрашивать, чьей именно крови, поскольку ответ уже был очевиден. Взгляд девушки скользнул к странному псу, покончившему с костью и теперь с интересом наблюдающему за ней.
«То есть медведь изменился так же, как и ты? Ты тоже варг?» — подумала она и потянулась за тарелкой.
Вероника съела ещё несколько ложек, не прекращая удивляться вкусу похлёбки. А затем вытерла рукавом губы, подумав, что жидкость была нехарактерно вязкой.
— Кровь?.. — испуганно выдохнула она, надавила ложкой на будто бы полусырой кусок мяса и увидела, как та начала сочиться.
— Не моя, не бойся, — произнёс Иен в ответ на взгляд девушки. — Это даже забавно: столько одновременно и отвращения… и жажды.
На лице парня зажглась ухмылка, пока он наблюдал за смятением своей пленницы. И добавил:
— Придётся привыкать. Постепенно.
Иен поднялся с места и разделся прямо при Веронике, что заставило её удивлённо уставиться ему в спину. А затем сменил ипостась.
— К-куда ты?.. — выдохнула она.
— На охоту. Ты же хочешь ещё оленины? Развлекай пока пса… между сном. Чем раньше встанешь на ноги, тем раньше продолжим путь, — прорычало кошмарное существо и вышло из дома.
— И тем раньше ты убьёшь меня?
С улицы раздалась хриплая усмешка Териона.
— Если снова не придумаешь, как поинтереснее отдать концы, Белая.
* * *
22 октября 2004 г.
Проснувшись следующим утром, Вероника с удивлением обнаружила, что всё ещё была в комнате на первом этаже дома. Девушка приподнялась на локтях и осмотрелась. Лучи солнца, пробиваясь сквозь кроны деревьев, играли на потолке и стенах. Падая на поверхность небольшого озера, редкими солнечными зайчиками они проникали через окно, которое было несколько больше остальных и могло бы называться панорамным. И эти отражённые солнечные лучики привлекли внимание игривого пса.
«Как… легко!.. — поразилась она. — А два дня назад я была не лучше ходячего трупа…»
Вероника села на скамье и прислушалась. Судя по всему, в доме были только она и собака. Если Иен и находился где-то поблизости, то она не слышала Териона, а пёс, по-видимому, не чувствовал его запаха.
«Иен всё же возвращался», — поняла девушка, устремив взгляд в сторону источника аппетитного островатого аромата — небольшой кастрюльки на печи, в которой тушилось явно что-то мясное.
Вероника поднялась на ноги, пошатнулась… Схватилась за стол, едва не опрокинув кружку с самой обычной водой. Немного расплескала. Но, обретя равновесие, впилась в неё жадным взглядом. А затем, взяв её, практически залпом выпила всё до дна.
Утолив жажду, девушка вновь осмотрелась. Это было довольно просторное помещение с выложенной кирпичом печью и пристроенной к стене лестницей на чердак. Однако всё было настолько компактно расставлено, что в комнате поместился и тот самый длинный стол с длинной же скамьёй, и самодельная кровать в углу за перегородкой, и гостевые пола́ти[1] между печью и стеной… Наверняка именно здесь егерь принимал и потчевал являвшихся к нему охотников.
Псу, видимо, надоело играться с солнечными зайчиками. Варг подошёл к волчице и с усилием потёрся о её ноги, едва не повалив при этом на пол. А затем направился к двери в пристройку.
— Эй! Ты ж собака, а не кошка! — возмутилась Вероника и последовала за ним.
Как только девушка оказалась рядом с псом, тот проскулил и лапой подцепил и подёргал закрытую на щеколду дверь. Открыв её и пропустив варга вперёд, волчица и сама вышла в пристройку. Девушка замерла на верхней ступеньке полутораметровой лестницы довольно прохладного помещения. Казалось, оно было построено на самом склоне озёрного берега. Пол пристройки был явно ниже уровнем, чем в основной части дома. А та стена, над которой начинался сруб строения, была укреплена вперемешку кирпичами и камнем, и в ней оказалась ещё одна дверь, ведущая в полноценный подвал. Под потолком висела старая керосиновая лампа, которая должна была освещать стол для разделки животных. В стороне от него на натянутой бечеве висела туша оленя. Увиденное должно было бы напугать любую городскую девушку, но Вероника лишь невольно облизнулась. Почувствовав усиливающийся запах тушёного мяса, она обратила взгляд в дом.
«Вот, значит, что там? — поняла она и усмехнулась. — Иен не шутил про оленину?..»
Пёс заскулил и, словно вопрошая, устремил голодный взгляд на Веронику.
— Нельзя! Жди хозяина.
Варг лишь недовольно проворчал и побрёл обратно.
«Дед Игоря, выходит, действительно относился к нему как к своему ученику, — подумала девушка. — Научил всему тому, что Иену, как Териону, совершенно не нужно. Вот зачем ему уметь разделывать добычу, как это делают охотники? Или готовить, словно он человек, а не монстр, для которого свежее мясо как деликатес?..»
Вероника вернулась в дом. Она остановилась перед самодельным шкафом и посмотрела в висящее рядом с ним зеркало. Девушка медленно поднесла руки к лицу, наполовину скрытому бинтами, и осторожно прикоснулась к ране… Но боли не почувствовала. Тогда она, задержав дыхание, начала разматывать бинты. Вопреки всем её страхам, на лице Вероники не оказалось ни единого следа от увечий. Даже глаз был на месте, но ей пришлось промыть его водой, прежде чем открыть. Всё, что напоминало об ужасной ране, — это порозовевшая кожа вместо уродливого шрама и относительно короткие волосы там, где их выдрала когтистая лапа варга-медведя.
Не веря глазам, Вероника медленно провела пальцами по лицу и только после этого облегчённо выдохнула. Скинув запятнанный кровью халат, она сняла остальные бинты. Покрутившись перед зеркалом, девушка смогла обнаружить шрамы только на спине у позвоночника, но и те, казалось, уже исчезали.
«Люди точно не могут так! — подумала Вероника. — Любой нормальный человек должен был умереть от этих ран. А если бы выжил, оказался бы в инвалидном кресле до конца своих дней. Но я… не человек».
Девушка вновь покрутилась перед зеркалом, рассматривая своё отражение. А затем, взглянув на окровавленный халат, поняла:
«Этот кобель же раздевал меня!..» — И её губы сложились в жгучей улыбке.
Проклиная Иена, Вероника открыла шкаф и начала поиски подходящей одежды. На его полках женских вещей не обнаружилось. Решив, что в доме егеря по-другому быть и не могло, девушка взяла явно большие для неё серый шерстяной свитер и тёмные хлопковые штаны. Захлопнув дверцу, волчица обнюхала себя и, вновь надев халат и взяв полотенце, вышла из дома.
Вероника спустилась с крыльца и обвела взглядом обступающую дом тайгу. Вокруг в основном были сосны и лиственницы, пожелтевшие с наступлением осени. Даже кустарники были хвойными, с запахами смолы и можжевельника. Чем дальше от города, тем меньше становилось лиственных пород. Девушка полной грудью вдохнула прохладу осеннего утра, ощутила лёгкие прикосновения ветра… И это вновь напомнило ей о том мире, который она видела в своих снах глазами Вики.
Над озером, в которое, струясь водопадом, впадала горная речушка, стелился туман. Он скрывал от взгляда посторонних растущий у самого берега кустарник и торчащие каменные глыбы, будто бы высеченные клинком. На дальнем берегу, оставляя следы во мху, пробежала рысь. Обычный человек ни за что не смог бы расслышать её, но только не Ликантроп, только не хищник, для которого животный мир тайги у Восточных Саян был добычей.
Вероника вновь глубоко вдохнула, ощущая вкус свободы, заставляющей бурлить кровь не меньше, чем предвкушение охоты девочки-оборотня Вики из её снов. И не меньше, чем практически неразличимый запах одного из Терионов… Волчице следовало бы опасаться его так же, как это делают остальные Ликантропы. Но чем дальше, тем больший интерес появлялся у неё к Иену, словно это было заложено природой.
Девушка растрепала длинные каштановые волосы, понимая, что после столкновения с медведями может распрощаться с прежней причёской, и звучно выругалась.
«Если это твоё понимание обворожительности, то тебе предстоит ещё долгий путь, поверь», — вспомнились ей слова Валерия.
— Сейчас всё это уже кажется прошлой жизнью, — прошептала она и горько усмехнулась.
Стараясь больше не думать об этом, Вероника обернулась, и взгляд её серо-зелёных глаз со светящимся тоненьким оранжевым ободком устремился на питомца егеря.
— Пёс! — окликнула она варга. — Пойдём, если ты не против искупаться! Или загрызи меня здесь и сейчас.
Пролаяв в ответ, пёс завилял хвостом и поспешил за волчицей.
Вероника отправилась вдоль берега озера к небольшому водопаду. Так и не надев обувь, босиком, в одном лишь халате, она прошла по самой кромке воды, любуясь клубящимся туманом.
«Саша ведь заметила, что я не чувствую холода, — вспомнила она. — Ещё когда мы возвращались из библиотеки. Наблюдательная же ты девица!..»
Остановившись у водопада, Вероника осмотрелась. Туман над озером должен был скоро развеяться. Холодный ветер, судя по бегущим в глубокой сини неба облакам, будет только нарастать. Скинув халат, девушка вошла в хрустально-чистую воду, ощущая лишь приятную прохладу от её ласкающих прикосновений. И, окунувшись, начала плавать в озере и играть с резвящимся псом.
«Как здесь живописно!.. — восторженно подумала Вероника, когда выбралась на берег десять минут спустя. Она подобрала прихваченный из дома егеря кусок мыла и забралась под струи водопада. — Этот варг… Он жил здесь один с того момента, как дед Игоря оставил дом? Почему он бросил его? Или… он считал пса погибшим?»
Смыв с себя грязь, пот и кровь, Вероника вышла на берег, вытерлась и начала одеваться в найденную одежду. Со штанами она совладала, подвернув их и надев ремень. Теперь они хотя бы не сваливались с её бёдер и не путались в ногах. Но свитер с высоким воротом повис мешком на её плечах.
«Рукава слишком длинные… Почти как у смирительной рубашки, — осматривая себя, заметила Вероника. — К чёрту! Потом решу, как всё это укоротить».
Закатав по локоть рукава и закрыв глаза, девушка попыталась вспомнить свои ощущения из библиотеки и попробовала частично превратиться. Как именно это произошло, она точно не могла сказать. Но, как только пёс начал лаять, взглянула на руки: они стали полузвериными, покрытыми густой белоснежной шерстью. Такой же белоснежной оказалась её длинная мокрая чёлка, сползшая на глаза.
Уже осознанно приняв полностью человеческий вид, Вероника вернулась к дому егеря. Иена всё ещё не было, а варг, проверив всё внутри, лениво разлёгся на крыльце. Теперь у девушки появился прекрасный шанс изучить жилище, в котором полвека назад под одной крышей оказались дед её друга и ещё юный Иен. Убедившись, что содержимое кастрюльки не подгорело, Вероника вышла на улицу и обошла строение вокруг. Но не нашла ничего, кроме отдельно стоящего туалета, как и в любом другом деревенском доме, небольшого сарая со старыми инструментами и поленницы у стены дома, в которой были свежие поленья.
«Это Иен, что ли, заготовил их?.. Для печи?..» — удивилась девушка.
Волчица вернулась внутрь и продолжила исследование жилища, постоянно прислушиваясь к окружающим звукам. Если из тайги появятся варги или другие Ликантропы, пёс наверняка почует их и залает. Да и сама Вероника, как ей казалось, уже различала их запахи. Другое дело, если вернётся Терион… Пёс может не выдать своего хозяина, и тогда останется надеяться только на скрип половиц. В любом случае, студентка была готова признать: она побаивалась реакции Иена на свои рысканья.
Девушка обошла перегородку и внимательно осмотрела закуток, который наверняка был личным для егеря. В углу стоял ещё один шкаф, в котором обнаружились лишь пустые коробки из-под патронов и ключ с какими-то нацарапанными символами. А рядом с ним на стене висела простенькая полка со старыми, едва не разваливающимися книгами.
Посмотрев на, предположительно, кровать егеря, Вероника улеглась на неё, повернулась на бок и принюхалась к матрасу. И всё-таки смогла разобрать почти неуловимый запах Териона, который она начала чувствовать в последнее время.
«Он хорошо ощущается только тогда, когда Иен перекидывается в зверя… Как будто от глубины его превращения зависит, насколько хорошо он может прятать свой запах, — решила Вероника. — Значит, он дрых здесь, пока я была в полуобморочном состоянии?»
Неудовлетворённо проворчав, девушка заглянула под кровать и обнаружила в полу маленький лючок. Внутри она нашла свёрток из плотной ткани, перевязанный шпагатом. Вынув его и разорвав упаковку, Вероника вытряхнула небольшую книжку в кожаном переплёте. А когда пролистала первые страницы, улыбнулась своей находке: это был дневник егеря.
Решив, что больше ничего здесь не найдёт, волчица закрыла лючок и собралась подняться на чердак. Но замерла, столкнувшись нос к носу с варгом, видимо, пришедшим на шум. Его пристальный немигающий взгляд не отрывался от девушки.
— Тьфу ты, блин! — ругнулась Вероника. — Пёс! Не пугай меня так!
Вильнув хвостом, сторож жилища обнюхал девушку, на которой, по-видимому, остался запах его нынешнего хозяина, и вернулся на крыльцо.
Вероника поднялась наверх. Её взгляд упал на ещё один небольшой шкаф, который уже пришлось открывать, причём найденным совсем недавно ключом. Внутри оказался клинок кинжала с двадцатисантиметровым лезвием. Девушка обхватила его хвостовик и тут же ощутила щекочущее жжение.
— Серебро, — выдернув клинок, поняла Вероника. — И даже цветом похоже… Интересно, откуда такая штука у деда Игоря? Ещё и именная, кажется…
Проверять, насколько сильным станет жжение, если им порезаться, волчица не стала. Что бы в последнее время не происходило в её жизни, испытывать на себе действие серебра ей ещё не доводилось. И совершенно не хотелось. Девушка обмотала хвостовик кожаными лентами, лежавшими там же в шкафу, и крепко связала их. Найдя ножны кинжала, она прицепила их к поясу и зачехлила оружие.
Вероника раздвинула оконные шторы и села на кровать. Отметив, что отсюда хорошо просматривается дальний берег озера, к которому она и Иен вышли по дороге из Лесного, девушка принялась изучать дневник.
Деда Игоря звали Снегирь Фёдор Павлович. Какого он был возраста на момент написания дневника — в конце 1955‑го года — не ясно. Но по прочитанному у Вероники сложилось впечатление, что он уже был опытным, многое повидавшим егерем. Девушка продолжила перелистывать страницы, с трудом разбирая непростой почерк мужчины, пока не наткнулась на запись от 28 декабря. За считанные дни до Нового Года Фёдор Павлович встретил в тайге одинокого юношу лет шестнадцати. Егерь привёл его к себе, одновременно пытаясь выяснить, откуда тот взялся.
«Похоже, он сирота, — читала Вероника. — Спустился с гор. Откуда в горах взялся этот паренёк, сколько времени он там жил? Где жил? Хочу привести его в Лесной. Выглядит он способным, а взгляд такой пронизывающий… Пробирает до костей. Как будто он повидал уже многое. Может, предложить стать своим учеником? В конце концов, в горах ведь жил.
Да, совсем забыл: то ль я ослышался, то ль взаправду, но имя у него странное. Я ломать язык не стал, назвал Яном. Он смолчал. Буду считать, что паренёк не возражает».
Иен отказался ехать в Волданск, и Фёдор Павлович взял его в ученики. Егерь обучал его всему, что знает сам, совершенно не подозревая, что с ним под одной крышей жил сверхъестественный хищник.
«Я сначала не заметил этого, — продолжала читать Вероника, — но Айко опасался Яна. Мой хотошо[2] никогда не боялся волков, рысей или медведей. Настолько бесстрашную собаку ещё нужно поискать (к сожалению, мне уже не отблагодарить Агвана за щенка: кочевник умер прошлой зимой). Но за пареньком пёс следил неустанно. Казалось, в любой момент он был готов к броску, как будто я привёл не человеческого щенка, а свирепого волчонка… Айко понадобилось три месяца, чтобы привыкнуть к Яну. Мне кажется, что пёс теперь понимает его лучше, чем меня».
С середины весны 1956‑го года егерь стал находить обглоданные скелеты медведей. Когда Фёдор Павлович начал выходить по ночам в тайгу, он заметил, что иногда Иен исчезал из дома. Каждый раз после этого обнаруживался новый скелет. А затем, в конце мая, произошло нападение медведей на дом в Лесном. Описанные далее события Вероника уже знала из рассказанного старичком-коллекционером. Но в записях была одна деталь, которой девушка ранее не знала: с группой ушедших за животными селян, которых на следующее утро нашли обескровленными, отправился и молодой охотник из города. Спустя несколько дней он вернулся, сказав, что испугался зверей и сбежал и только это спасло ему жизнь.
«Не верю ему, этому Алексею. — Вероника не отрывала взгляда от строчек, написанных рукой егеря. — Не знаю почему, но не верю. Айко странно реагирует на него, да и Ян не сводит глаз. Как будто они оба — и пацан, и мой пёс — чувствуют, что с ним что-то не так».
Возможно, в дни, последовавшие за вторым нападением, у Фёдора Павловича не было времени вести дневник. Но последняя сделанная им запись заставила Веронику вчитываться в каждое слово.
«Кто они такие? Кто они оба такие? — Рукописные буквы скакали между строк, будто егерь писал впопыхах. — Ян выманил Алексея к нашему дому, и тот напал на него. Никогда бы не подумал, что увижу такое: Алексей превратился в здоровую тварь, словно оборотень! Айко бросился на него, защищая Яна, и теперь лежит без движения на берегу озера. Мой пёс наверняка мёртв. Что до оборотня — с ним схватился Ян. Пацан сам оказался перевёртышем, но даже будто более свирепым. Думаю, съеденные медведи — это его рук дело. Но если и так, я уверен, что не Ян нападал на посёлок. Ян лишь выслеживал того, кто это делал.
Боже! Никогда бы не подумал, что увижу таких чудищ, что буду оправдывать одно из них. И уж никогда бы не подумал, что проживу полгода под одной крышей с таким зверем.
Прямо сейчас слышу их рык и рёв. Их схватка ещё продолжается, а мне пришла пора молиться.
Спрячу дневник под половицей. Может, кто-то найдёт его и узнает, что на самом деле произошло здесь.
Сомневаюсь, что переживу эту ночь».
Вероника закрыла дневник и устремила взгляд в окно.
«Значит, Иен расправился с тем Ликантропом, Алексеем, и стёр память деду Игоря. Иен отпоил своей кровью пса, прямо как меня, за тем исключением, что это превратило его в варга. И ушёл… — подумала она. — Но обычных людей, как и сейчас, он не тронул… Что же ему нужно от меня на самом деле?! Для чего практически поднял из мёртвых? Я… Я не понимаю этого гада!.. Чёрт! Теперь его надменная рожа из мыслей не уходит!»
Вероника глубоко вздохнула и прошептала, словно произнесённые вслух слова могли придать ей уверенности:
— Придётся ещё раз поговорить с ним, ещё раз поговорить… Но сперва нужно прощупать границы дозволенного.
Девушка спустилась с чердака и вышла из дома. Дремавший на крыльце варг поднял морду с по-человечески скрещённых лап и посмотрел на волчицу. И она тихо позвала его:
— Айко…
При упоминании своей клички пёс повёл ушами. Он поднялся на лапы и поспешил за волчицей. Хотошо последовал за существом, так сильно похожим на чудовище, спасшее его от смерти.
Вероника углублялась в тайгу, искоса следя за варгом. В какой-то момент он замер, не отрывая пристального взгляда от девушки, и зарычал. Задрав губу, пёс обнажил увеличившиеся клыки.
— Значит, дальше ты меня не пустишь, Айко? — с вызовом спросила волчица.
— А ты уже ходить и плавать можешь? — словно в ответ, прозвучал глубокий голос Иена.
Вероника застыла. Смирившись с тем, что не почуяла своего пленителя, она медленно повернулась к нему.
— Имеешь что-то против? — как бы невзначай бросив взгляд в сторону, спросила девушка. — Или тебе больше по вкусу потная и грязная девушка, Иен?
— В прямом или переносном смысле? — уточнил он и усмехнулся.
— Плавать?.. — наконец-то осознала Вероника. — Так ты следил за мной?! Следил, пока я…
— Отвыкай думать о своей наготе как человек. Если, конечно, научишься оборачиваться в зверя.
— Ты же собирался убить меня.
— А ты даже не допускаешь, что сможешь победить? Так и будешь плыть по течению, беспомощно барахтаясь в воде? Тогда ты уже мертва.
— Да иди ты! — огрызнулась Вероника.
— Это всё, что может сказать Белая Ликантропов? — спросил Иен и хмыкнул. — Ради чего ты живёшь, чего пытаешься добиться?
Жёсткий взгляд его серых глаз пронизывал девушку, у которой не было ответа. А Иен вновь усмехнулся, наблюдая за тем, как исчезает вся её храбрость.
— Скажи-ка, чем ты отличаешься от цепного пса, радостно виляющего хвостом перед хозяином ради косточки?
Вероника с силой сжала пальцы и по-звериному блеснула глазами.
— А ты сам, Иен?.. — тихо прозвучал её голос. — Сам-то знаешь, чего хочешь?
— Я уже говорил: не произноси это имя.
— За что ты так ненавидишь его?! Говоришь, что нужно отринуть всё человеческое, что мы все монстры… А сам цепляешься за имя, которое дал тебе старый егерь!
Иен не отрывал от Вероники озлобленного взгляда, и ей начало казаться, что она в любой момент испытает ещё одно болезненное видение собственной смерти. Но этого не произошло…
— Иен — это имя, которое дала мне Белая Ордена, — наконец-то произнёс Терион и едва заметно улыбнулся, наблюдая за реакцией волчицы. — Оно как живое напоминание о том, чего я пока так и не смог обрести. О настоящей свободе.
«О свободе?.. — не поверила своим ушам Вероника. — Как?.. Почему снова Бессонова?.. Да что вообще с ним такое?!»
— Значит, ты нашла дневник егеря… Решила покопаться в моём прошлом, раз не знаешь своего?
— Вот именно: я ничего не знаю! Совершенно! А обрывки непонятных воспоминаний — про Германа, Алису или эту Вику — лишь всё больше запутывают!.. Ты же знаешь что-то обо мне, почему-то хочешь моей смерти! Объясни! Объясни, прошу тебя!..
Иен хмыкнул и, взглянув на хотошо, поманил его рукой.
— Возвращаемся, — сказал парень. А когда волчица, опустив голову, поплелась следом, произнёс: — Твой отец… Он в некотором роде освободил меня. Освободил от Ордена.
«Как?.. При чём тут Орден?!» — опешила Вероника.
— Ликантроп, которого меня послали убить, позволил мне почувствовать свободу, — продолжил Иен. — Но не сам он, нет, а охота на него и его стаю. И я сбежал… Вот тот долг, о котором я говорил.
Вероника молчала, не веря своим ушам.
— Герман занимался проклятьями. Демонологом он был или кем-то ещё — мне плевать. Перед смертью он успел наложить одно-единственное проклятье. На меня. — Терион остановился и обернулся. — Ты знаешь, что такое проклятье крови? Это когда тебя привязывают к другому живому существу. Ты постоянно чувствуешь его, ощущаешь, что оно где-то там… Пытаешься жить, пока оно сидит в глубине твоих мыслей. И твоя голова… она как будто принадлежит уже не только тебе. Так будет, пока не оборвать жизнь этого существа.
Иен усмехнулся, прожигая Веронику взглядом.
— Ты спрашивала, почему я хочу убить тебя, за что ненавижу? Теперь догадываешься? Герман привязал меня к тебе — к своей дочери, которая, к моему удивлению, оказалась Белой волчицей.
— Почему ты не убил меня раньше?
— Я собирался. Ещё когда нашёл тебя в квартире Потрошителя Оборотней после смерти твоей матери-самозванки… Только увидел, что это не ты, что ничего не знаешь о самой себе и о своём прошлом. Какими бы долгими не были мои поиски, я сначала выдеру тебя из лап Ордена и заставлю вспомнить, кто ты такая на самом деле. Хотя, знаешь, уже не раз хотелось прибить…
«Не только хотелось…» — едва заметно содрогнувшись, заметила Вероника и спросила:
— Ты ведёшь меня в крепость, где всё началось? Думаешь, что это поможет вернуть мне память? А если нет?
Ухмыльнувшись, Иен пожал плечами.
«Убьёт в любом случае…» — поняла Вероника и, глубоко вздохнув, сказала:
— Тогда научи меня.
— Что?
— Я и сама хочу узнать, кто такая на самом деле. И если по пути в крепость придётся драться, я хочу уметь пользоваться своими способностями. — На лице девушки расцвела жгучая улыбка. — К тому же ты сам говоришь, что у меня есть шанс одержать над тобой верх… Иен.
«Да ты спятила, Вероника!..» — поражаясь самой себе, подумала она.
Парень некоторое время удивлённо смотрел на неё, а затем расхохотался. Вероника даже начала злиться, поскольку он никак не мог успокоиться. Наконец-то Иен вытер проступившие от смеха слёзы и устремил взгляд в глаза девушки.
— Это что, вызов? — спросил он. — Интересно!.. Посмотрим, чем ты сможешь его подкрепить, Белая!
* * *
Марк вертел в руках водительское удостоверение мужчины в возрасте около пятидесяти лет. Невысокий, сухой, с поседевшими усиками и висками. Водитель старенького ПАЗа, стоящего на автовокзале Волданска, поправил шофёрскую кепку, продолжая рассматривать портреты разыскиваемых: фоторобот молодого человека и фотографию девушки.
— Дела-а!.. — озадаченно протянул водитель. — Товарищ лейтенант, значит, говорят, что видели парня в моём автобусе?
— Да, два дня назад, — подтвердил Марк.
— Дела-а!.. Не помню…
К стоянке автобусов подъехала милицейская «шестёрка», из которой вышли Валерий и Марина.
— Сейчас всё решится, не переживайте. — Марк обнадёжил водителя автобуса. — У них будет всего пара вопросов, и вы сможете вернуться на маршрут, Вадим Михалыч.
— Да-да, конечно…
— Сержант Назаров, младший сержант Семёнова, — представились прибывшие милиционеры.
— И вам доброго вечера.
— Вы узнаёте кого-то из этих людей? — спросила Марина, указывая на портреты.
— Нет, вижу впервые. Парень-то кажется знакомым, но… Я не уверен. Обычно я запоминаю лица тех, кого везу, — ответил он и уточнил: — Ну, чаще всего запоминаю… В конце концов, не так много людей ездит за город.
— Точно? Присмотритесь, прошу вас.
— Ну-у… — протянул водитель, а глаза Валерия, пристально наблюдающего за ним, по-звериному блеснули. — Знаете, кажется, да… Я сильно похожего парня подобрал по дороге, действительно.
— Он был с этой девушкой? — спросил сержант.
— Что вы, я бы такую запомнил. С девицей был, да, но не с ней. Знаете, странно… Помню, они вышли ещё до Лесного. А девица его… Она выглядела неважнецки.
— Вышли в тайге? — удивилась Марина.
— Товарищ… младший сержант… — попытался объяснить водитель. — Между Лесным и Волданском несколько остановок. Я не спрашиваю, по каким делам люди куда-то едут и почему хотят сойти… Но, если увижу на дороге вдали от города, обязательно подберу.
Когда мужчине отдали документы, он вернулся за руль ПАЗа и отправился на следующий маршрут. Провожая его взглядом, Валерий раздосадованно цокнул языком.
— Тебе бы поспать, Валера… — заметил Марк. — Ты и сам не очень-то хорошо выглядишь.
— Отвянь.
— Так и что это было? — спросила Марина. — Всё-таки воздействие Ликантропа, то есть Териона? После того, как распространили портреты, уже несколько человек сообщили, что видели этого Иена, но никто не признал Веронику. Может, её просто не узнать сейчас?
— Терион перестал скрывать свою внешность и активно вмешиваться в память людей, — произнёс Валерий. — Он не хочет оставлять для Бессоновой след. Но в этот раз ему пришлось…
— Значит, воздействие было? — воодушевился Марк.
— Да, было… И, чёрт его дери, филигранное! Иен был на этом автобусе, был не один. Но это всё, в чём мы можем быть уверены! Обычная невнимательность людей и тонкое-тонкое вмешательство в память — это всё, что ему потребовалось. Будь он проклят, этот Терион!
— Товарищ сержант, вы считаете, что они действительно могли выйти где-то до Лесного? — спросила Марина.
— Ровно так же, как и выскользнуть из автобуса по прибытии. Но это было уже два дня назад!.. За это время наши Ищейки в посёлке никого похожего на них не заметили?
— Денис Бурлак и Андрей Свиточев? — уточнил Марк. — Нет. Да и, скорее всего, госпожа отзовёт их. Маловато вас, Ищеек, осталось во здравии в этом городе.
— Эта тварь… не могла не наследить… — прошептал Валерий. — Но даже так он смог выбраться из города и уйти в тайгу, почти не оставив зацепок. Как так, Марк? Какого чёрта Терион, чей весь род мы считали диким и лишённым интеллекта, творит такое? Кто-нибудь может мне это объяснить, а?
— Валера, тебе надо поспать. С того момента, как вы вернулись на службу, ты не смыкал глаз. — Вздохнув, Марк положил руку на плечо друга.
— А Камиля тоже след простыл?
— Я тебя за хвост подвешу, если ты не начнёшь думать о своём здоровье! — пригрозил лейтенант. — Марина, я могу попросить тебя последить за этой шерстяной подушкой?
— Э-э… Н-но я…
— Не бойся, я не кусаюсь, — отозвался Валерий, когда взгляд девушки метнулся к нему. — По крайней мере, в последнее время. Хотя ты и так знаешь…
Марина шумно выдохнула и, посмотрев на небо, прошептала:
— За что?..
Марк лишь начал тихонько посмеиваться. Ему удалось разглядеть смущение, которое волчица Ордена попыталась скрыть за своими возмущениями.
«Ты ещё благодарна мне будешь, Маринка!» — подумал он.
____________________
[1] Полати — лежанка, устроенная в избе между стеной и печью.
[2] Хотошо — бурят-монгольский волкодав. Охранная собака кочевых племён, отличающаяся большим ростом, физической силой и отменными рабочими качествами.