— Приехали.
Мы остановились, когда я уже успела задремать. Фин открыл двери машины, впуская в салон прохладный, морозный ночной воздух. Ощутив его прикосновение на себе, Лара встрепенулась, закашлялась и сипло задышала, сжавшись в моих руках и будто желая скрыться, чтобы ее больше не тревожил окружающий мир. Наклонившись к ее лбу и осторожно коснувшись его губами, я ощутила, что жар стал еще сильнее. Усталость или начавшийся сепсис постепенно отбирали остатки сил горничной.
— Сразу позови доктора, чтобы я не ждала на пороге. Может, его вовсе дома нет.
— Как скажешь.
Водитель взглянул на нас, едва различимый в полумраке, но даже так я почувствовала, разглядела его беспокойство. Развернувшись к тропинке у дома, он быстро скрылся в темноте. Моим ориентиром стали только шаги и стук, разрезавший тишину полуночи.
На оголенные кустарники возле ворот опустились крупные, но словно бы невесомые хлопья первого снега. Они быстро оседали гроздями на ветках, собирались вместе, словно подражая цветам в слепой попытке вернуть красоту лепестков.
— Когда я стану умирать… Ты перенести меня вели в наш сад, в то место, где цвели Акаций белых два куста. М. Лермонтов. Мцыри
В двери вновь постучали, и в ответ наконец-то послышалось приглушенное:
— Кто?
Сухой сонный голос прозвучал недовольно, но стоило Фину ответить, как свет озарил подъездную дорожку, а дверь отворилась, показав мне силуэт невысокого, сутулого старика с абсолютно седыми, чуть всклоченными от сна волосами. Он шустро зашуршал верхней одеждой, по брусчатке, разгоняя тень снегов, зашаркали теплые тапочки. Длинный, поломанный когда-то нос с горбинкой сунулся в машину раньше своего хозяина, словно на нюх собираясь определить болезнь. Недовольно вздохнув, старик забрался на ступеньки и, держась за поручень, склонился надо мной.
— Показывайте, что тут у вас.
Поддержав девушку и усадив на колени, я чуть похлопала ее по щекам, но та только отвернулась, тихо всхлипнув.
— Лара, Лара, проснись, пожалуйста, открой рот.
Томас отточенным движением выудил из кармана небольшую лупу, украшенную маленькими продолговатыми камнями. От одного прикосновения к ней кристаллы засветились мягким белым светом, позволив лекарю осмотреть сначала синяки на лице, а затем, ловко избегая их, нажать на челюсть горничной, чтобы разжать ее зубы. Моего носа коснулся неприятный сладковатый запах.
— Плохо, очень плохо. Надо было сразу везти ко мне.
— Мы только нашли ее, Лару заперли, а мы не сразу заметили пропажу.
— Хм, Лара, значит, действительно, кто хватится какой-то горничной, в замке, полагаю, их полно.
Я хотела было возмутиться, но Томас выглядел максимально сосредоточено и серьезно, похоже, его замечание не было «шуткой» и не подразумевало колкость, только констатацию факта.
— Идемте, попробую исправить то, что натворили с ней, хотя бы отчасти, но говорить она точно больше не сможет.
— Я понимаю.
— Ты-то понимаешь, а ей еще придется смириться с этим.
Лекарь хмыкнул и, выключив свет на приборе, снова сунул его в карман пальто. Неловко спустившись обратно на землю, он не стал дожидаться меня, зашаркав обратно домой. Мне ничего не оставалось, кроме как подхватить Лару и под пристальным взглядом Фина проделать тот же путь, с каждым шагом ощущая, как усталость и недостаток сна сказываются на моем состоянии. Происходящее всё больше напоминало грёзы в лихорадке: я черте где с раненной горничной на руках, хотя еще пару часов назад нежилась в постели с принцессой. Как это всё понимать?
— Сюда-сюда.
За полупустой прихожей, наполовину обшитой темным деревом, за простой аркой у лестницы на второй этаж, где предполагалась гостиная в обычном доме, мне встретился настоящий процедурный кабинет с парой коек, разделенных плотными шторами на правой стороне, и металлическим подъемным столом, перед стареньким потертым секретером, на левой. Всё выглядело добротно, тут явно принимали пациентов постоянно и следили за чистотой. Запах мыла, лекарств и едкого средства для пола приняли в свои объятья, нарочито разделяя жилую и рабочую части дома.
Остановившись на пороге, я проследила за тем, как Томас жестом фокусника расправил простыню на рабочей поверхности и кивком указал на нее.
— Клади и посиди тихонько в уголочке, я пока надену халат.
Послушно покивав, я выполнила указание, забрав у горничной накидку, в которой я ее привезла. В углу кабинета, между секретером и шкафами, забитыми приборами напополам с медицинской литературой, обнаружился скромный с потертой клетчатой обивкой стул. Присев на него, я постаралась не привлекать внимания, молча наблюдая за тем, как лекарь, накинув на пижаму халат, тщательно вымыл руки в раковине у входа в комнату и надел чистые белые перчатки.
На этом моменте я даже понадеялась вновь немного подремать, но Томас включил большую кристальную лампу, висевшую над процедурным столом. Пара десятков камней вспыхнули ровным белым светом от единого касания, осветив каждый кровоподтек на открытой коже горничной.
— Придется повозиться.
Он выбрал с закрытых на ключ полок несколько темных непрозрачных пузырьков и пару стеклянных шприцов. В отдельный лоток ушли вата и марлевые салфетки. В воздухе сильнее запахло спиртом. Обработав руку девушки, он сделал два укола, но Лара даже не дернулась. Прислушавшись к дыханию горничной, Томас проверил сердцебиение и удовлетворенно кивнул. В ход пошли небольшие распорки для рта, как у стоматологов. Поморщившись, я предпочла отвернуться, облокотившись на ближайший шкаф.
— Когда вырасту, стану врачом, как мама, и буду лечить тебя от всех болезней.
— Тогда я построю тебе самую лучшую больницу.
— И мы там найдем лекарство от рака, нас запомнят, будут уважать и сделают памятники в нашу честь или аллею.
Слава оправляла перешитый с взрослого плеча медицинский халат, украшенный серебристой мишурой. Самый странный наряд для новогодней елки в школе, но самый простой в исполнении. Тетя Оля смастерила его, сидя на постоянных ночных дежурствах в больнице.
— Деда, тебе нужна помощь?
Из полусна меня выдернул появившийся в дверном проеме кабинета Дей. Он сонно потирал опухшие глаза и осоловело оглядывал горничную. Без интереса, но явно стараясь понять, какая именно помощь могла бы сгодиться лекарю и как много работы предстоит.
— Нет, тут уж я сам, но можешь напоить гостью чаем или выдать ей накидку, чтобы она поспала на свободной койке.
Томас махнул рукой на одно из мест на другом конце комнаты, где за плотной молочной занавесью действительно можно было скоротать ночь, но при одной мысли о больничной обстановке утром и запахе желудок скручивало в нервный комок.
Не сосчитать время, проведенное когда-то в подобных условиях с постоянной болью и равнодушными взглядами врачей.
— Лучше чай.
Дей встрепенулся от моего голоса, будто только заметил в уголке на стуле. Нахмурившись, он несколько раз поморгал, словно окончательно проверяя, не померещилась ли я, и, взглянув снова на Лару, с вздохом кивнул в сторону выхода.
— Ну идем, я поставлю чайник.
Дважды меня звать не пришлось. Уже спустя пару минут я уже сидела за стареньким, обтертым столом из лакированного дерева, в небольшой, но безумно уютной кухоньке, где большая часть шкафов была отведена медицинским приблудам, колбам, бутылкам и ящиками для обработки. На стенах радовали глаз грубоватые голубые обои в цветочек. Пол в доме оказался неровен и скрипуч. Ковров, хотя бы тонких, чтобы скрадывать звук шагов, заметно не хватало, а выцветшие громадные разношенные тапки, доставшиеся мне как гостье, совершенно точно принадлежали самому хозяину.
Не так я представляла дом королевского детектива.
Тщательно отмыв две единственные чашки от коричневых колец, Дей поставил их передо мной, дожидаясь, пока закипит чуть помятый латунный чайник с пожелтевшей эмалированной ручкой.
— За срочность и работу ночью заплатишь деду вдвое больше того, что он попросит.
Парень нервно схватил с полки жестяную банку и, с трудом открыв ее, присмотрелся к содержимому, словно там мог найтись клад. Ко мне он старательно не поворачивался, то ли от неловкости, то ли от обиды.
— Как скажешь.
Поерзав на стуле, я снова осмотрела интерьер: тут явно не хватало женской руки, всё крайне аскетично, но при этом не сказать, чтобы бедно. На кухне будто бы никто не «жил». Помимо лекарских штучек, посуды и утвари здесь был минимум — только то, что могло понадобится непосредственно здесь и сейчас. Никаких тебе венчиков для взбивания, симпатичных раскрашенных тарелок, праздничного сервиза из тонкого фарфора, пестрого блюда для фруктов. Из роскоши на столе только плетеная корзинка с печеньем и фаянсовая неказистая сахарница с отбитой ручкой.
В сравнении с этим, убранство процедурного кабинета было в высшей степени богатым и разнообразным, не говоря уже об обилии кристаллов в работе.
— Впервые увидела такую большую лампу в работе, очень яркая. Подобные у всех здешних лекарей есть?
— Не знаю, не спрашивал. Эту деду подарила леди Катарина Кейн за успешное лечение ее неврозов.
— Дорогой подарок.
— Ага.
Вода в чайнике забурлила. Дей снял его с конфорки и, засыпав в глиняный заварник немного чая, залил кипяток. Ко мне он так и не повернулся за весь «разговор», спина осталась напряженной, парень сильно ссутулился, то ли копируя Томаса, то ли подспудно желая стать незаметнее. Я бы тоже так сделала, хоть и не чувствовала за собой вины. Отказаться от расследования было моим правом, тем более после того, как у меня раз за разом ничего не получалось, но теперь, понимая, что я оставила напарника в этой каше одного, стало немножечко стыдно.
Не зная, куда мне деться и как еще разрядить обстановку, я решила резать на живую.
— Как продвигается поимка похитителя?
Вздрогнув от неожиданности, Дей гулко приложился головой о кухонный шкафчик. Заварник в его руке дернулся, чуть не облив оголенную кожу, и я подскочила с места, осторожно перехватывая его, пока парень, зашипев от боли, жмурился, потирая ушибленный затылок.
— Сэ-эра.
— Ты можешь не отвечать, я пойму.
— Да что там.
Уткнувшись лбом в застекленную дверцу, он последний раз проверил ладонью будущую шишку. Я успела пожалеть о своем вопросе, но Дей вдруг всё же повернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза. Он выглядел уставшим, безумно уставшим, но довольно спокойным, словно он наконец-то закончил долгую, муторную и неприятную работу.
— Всё нормально, у меня есть зацепка, на днях я ее проверю.
— Звучит действительно неплохо.
Напарник попытался улыбнуться, но получилось крайне вымученно. Смотря на него, я всё же задумалась, не совершила ли ошибку. Может, стоило просто взять перерыв? Может, мне вернуться теперь? Хотя черт знает, могу ли я вообще сейчас чем-то помочь, вдруг, в самый ответственный момент я нужна буду Уне, или Авель потребует очередной урок. Неловко поджав губы, я отвела взгляд, поставив заварник на стол. Очень не хотелось давать лживых обещаний.
— Не перетруждайся, ты выглядишь так, будто тебя самого пора лечить.
— Я постараюсь.
— И… зови меня, если нужна будет подмога.
Краем глаза я заметила, как в удивлении приподнялись брови Дея, но, убрав на место банку чая, он только молча покивал и сел вместе со мной за стол. Казалось, что пусть между нами и осталась недосказанность, но дальнейший разговор всё равно потек значительно легче. Чуть подсохшее печенье и горячий напиток подействовали крайне благотворно. Макая десерт в чай, мы провели на кухне еще пару часов за пустой болтовней. Я рассказала о том, что случилось с Ларой, как прошли мои первые дни в замке. Опустила большую часть пикантных подробностей, но намекнула на хорошие отношения с принцессой и показала расчесы на руках.
— Такие порошки делают из высушенных роз. Я даже знаю одно местечко на границе с трущобами, где можно задешево найти такое средство круглый год. Ничего необычного, так что надеюсь, расчесы быстро заживут.
— Хотелось бы.
Из коридора послышалось шарканье тапочек и скрип пола. В дверном проеме показалась седая макушка Томаса, а затем и его морщинистое, сухое лицо, будто вырезанное в коре древнего исполина. Белесые, почти бесцветные глаза чуть покраснели и заметно слезились, спина сутулилась почти так же, как у внука. Худые бледные руки с чуть опухшими суставами были похожи на лапы неведомого паука. Они выудили из кармана халата очки с желтоватыми стеклами в тонкой оправе и, надели их на горбинку носа, чтобы лекарь наконец посмотрел на меня:
— Я сделал всё что мог, рану вычистил. Отёк уже спадает, как и температура. Теперь главное дать отдых и избежать обезвоживания.
Неплохие новости, но проблема была не только с языком.
— А… а остальное?
— Синяки заживут до свадьбы. Если захочет, я дам ей мазь, чтобы сошли быстрее, но ничего другого не заметил.
— Хорошо, спасибо.
— Потом поблагодаришь, сейчас нужно еще кое-что сделать. Помощница моя только с утра придет, а до этого времени хорошо бы девушку переодеть в сорочку и уложить на бок.
— Сделаю.
— Славно, одежду я оставил на койке. Дей подсобит, если нужно, не смущайся его, он с детства тут за больными присматривает, а я пока отдохну хотя бы пару часиков до вызовов. После ночных гостей всегда жди раннего подъема, иначе не бывает.
Он развернулся обратно к двери и с тихим вздохом, заложив руки за спину, скрылся в коридоре. Шелест тапок по полу и чуткий скрип половиц подсказали мне, что он поднимается на второй этаж, туда, где, как я полагала, должны быть спальни. Вскоре ночная тишина вновь окутала дом, и показалось даже, что невесомый полет снежных хлопьев ощущался даже здесь, заглушая присутствующих.
— О девушке есть кому позаботиться? Дед не любит оставлять больных здесь надолго.
— Не знаю, понятия не имею.
— Значит, завтра спросим. Ларе бы еще недели две постельного режима, у нас так долго не задерживаются.
Дей поднялся с места и загремел посудой, словно специально стараясь развеять сонливость, вдруг напавшую на нас. Неловко поджав губы, я и сама поспешила встать, собирая остатки сил.
— Я даже не представляю, есть ли у нее ребенок или немощные родители, оставшиеся сейчас одни, без опеки.
Поставив чашки в раковину, напарник повернулся ко мне и, наклонив голову в задумчивости, вдруг отчетливо кивнул.
— Я разузнаю утром, думаю, за одну ночь ничего не случится.
— Спасибо.
Оставив за спиной оплот ночных откровений и уюта, мы не сговариваясь одинаково осторожно прошли в кабинет, стараясь ступать так, чтобы не тревожить спящий дом.
Большая лампа была выключена, на стенах желтоватыми кругами разгоняли тьму мелкие бра. Лара лежала на столе, дыша ровно и спокойно, будто действительно только спала, выбрав для этого не самое удачное место.
Дей подхватил с заправленной постели простую белую длинную рубашку с пуговицами на спине и, расстегнув ее, положил на пустой столик рядом. Руководство процессом досталось мне.
— Посади ее, я развяжу фартук.
Напарник послушно просунул руку под талию девушки и, наклонившись, аккуратно посадил ее, придерживая безвольную голову на плече. Я быстро развязала тесемки пояса и, дав Дею знак не двигаться, стянула фартук с рук, откинув на пол. Следом шли пуговицы форменного платья на шее девушки, освобождая их из петель, я все больше замечала, как под ним на нательной сорочке открываются багровые пятна. Часть из этих пятен уже сцепилась непрочной коркой с тканью формы, благо, это всё была лишь кровь от раны во рту, на коже Лары не было заметно увечий.
— Подними ее руки.
— Угу.
Присев на край процедурного стола, Дей оказался за спиной горничной и, мягко подняв ее руки, сам смирно отвернулся уставившись в стену. Мне оставалось только стянуть одежду, подцепив подол и не торопясь освободив голову из объятий накрахмаленного воротничка.
— Можно где-то взять полотенце и стереть то, что осталось на коже?
— Возьми у рукомойника, там же и намочишь.
Я отбросила платья на пол бесполезной грудой ткани. На Ларе осталось еще нижнее белье и плотные, теплые чулки, но напарник всё равно явственно ощущал себя не в своей тарелке. Упорно рассматривая свежую побелку на потолке, он целомудренно придерживал девушку за плечи, стараясь даже краем пальца не коснуться ее бюстгальтера, но всё равно отчаянно краснел, пока я полоскала в холодной воде полотенце.
— Ты долго?
— Нет-нет, я просто тоже успела испачкаться.
Хорошенько отжав полотенце, я вернулась к столу и бережно прикоснулась к пятну чуть ниже ключицы, желая убрать следы, но Лара вдруг вздрогнула, тяжело вдохнув и явно просыпаясь. В панике я вскинула руки и, чуть нажав на виски горничной, зашептала чуть слышно:
— Ой, баю, баю
Нe ложися на краю…
Дей, не решаясь повернуться и будто бы окаменев всем телом, прикрыл глаза, гулко сглотнув, пока я мысленно взывала к той части силы, которую не пользовалась уже очень давно.
— Придет серенькой волчок
И укусит за бочек…
Лара скривила опухшие губы напоследок и вновь уложила голову на плечо напарника, уткнувшись ему в шею. Медленно выдохнув, Дей украдкой посмотрел на меня, тоже зашептав, хотя горничная уже явно не слышала его, усыпленная чарами.
— Это было какое-то заклинание?
— А?
— Какой-то незнакомый язык.
— Да, заклинание. Древнее.
— Буду считать, что это не заметил.
— Мне можно пользоваться магией.
— Не уверен, что король имел в виду именно эту.
Настала моя очередь краснеть. Молча покивав, я предпочла вновь заняться делом и, быстро убрав остатки крови с кожи Лары, подхватила больничную рубашку, вдев тонкие руки девушки в рукава. Дей в свою очередь начал застегивать пуговицы на спине, доверив поддержку горничной мне.
— Всё?
— Всё. Теперь только перенести на койку.
— Верно-верно.
Осторожно подхватив горничную на руки, напарник соскользнул со стола и пронес ее к постели. Дождавшись, пока я отогну одеяло, он уложил Лару на бок, мягко поправив ее волосы и сорочку.
— Утром ее покормит помощница, деда проверит рану вновь, а я уточню у знакомых, есть ли у девушки родственники.
— Спасибо. Как только доберусь до замка, пришлю оплату, я что-то не додумалась взять с собой кошелек или хоть какое-то украшение в залог.
— Ничего, я предупрежу Томаса, хотя он, кажется, и так понял, что мы знакомы.
Поплотнее укутав Лару, мы погасили свет в кабинете и вновь вышли в прихожую. Снегопад на улице, кажется, так и не собирался заканчиваться, но там, за белесой рябью и пеленой кружащихся хлопьев, я неожиданно заметила машину Фина. Он не уехал, как я предполагала, а всё еще ждал, чтобы отвезти меня домой.
— Пожалуй, я больше не стану задерживаться, спасибо, что помог, Дэй.