– Папа пообещал, что снова вышвырнет Барсика за балкон, если увидит его у нас дома, – рассказывала Лена. – А он так и сделает – я его знаю. Не представляю, что теперь делать.
Кукушкина шмыгнула носом.
– Мама его уговаривала простить нас с Барсиком, – сказала она. – Но папа не согласился. Мы очень сильно его расстроили. Он сказал, что не превратит свою квартиру в зоопарк.
Семиклассница печально вздохнула.
Я замер в дверном проёме своей комнаты, слушал болтовню соседки. И прикидывал, дальнейшую судьбу котёнка (искал вариант «накормить волков и сохранить овец»). Посматривал на прятавшегося под письменным столом Барсика. Наблюдал за тем, как Лена Кукушкина вытирала с пола очередную лужу. Влажный блеск под окном намекал: Барсик не терял понапрасну время, пока я общался с соседкой на пороге квартиры. Я ликвидировал «потоп» в квартире, вернувшись из школы. Меня он не испугал и не впечатлил: я представлял, какого рода сюрпризы поджидали меня дома. Помнил: этот мелкий белый пакостник ещё в прошлый раз (когда я на самом деле был шестнадцатилетним школьником) поразил меня своей производительностью.
Меня и тогда, и теперь озадачило: откуда в этом маленьком комке шерсти появлялось так много влаги. Считал, что воды он выпивал меньше, чем извергал из себя. Сейчас деятельность котёнка по смачиванию пола была хорошо заметной – потому что его творения не впитывались в ковёр. Вчера и сегодня я терпел его выходки лишь по двум причинам. Во-первых, из жалости: бедняга приземлился на землю с высоты пятого этажа. А во-вторых, потому что помнил: в моей комнате котёнок проживёт лишь сутки. Теперь невольно порадовался тому факту, что у мамы аллергия на кошачью шерсть. А иначе бы жалобное мяуканье Барсика и несчастный взгляд юной пионерки меня наверняка бы разжалобили – я бы приютил мелкого зассанца у себя в комнате на неопределённое время.
Лена безропотно протёрла пол. Разогнула спину, отбросила на спину тонкие косички. Сполоснула в ведре тряпку, вытерла влажные ладони о школьный фартук. И тут же грохнулась на колени рядом со своим любимцем. Протянула к котёнку руки – Барсик от своей хозяйки не спрятался. Он взглянул девочке в глаза, жалобно мяукнул, будто попросил унести его из моей квартиры поскорее (я мысленно поддержал его требование). Котёнок охотно позволил Кукушкиной себя поймать. Улёгся на девичьи бёдра, прижал уши. Заурчал. Ко мне мохнатый подобного доверия пока не испытывал – в особенности, когда видел в моих руках половую тряпку. Я надавил на оправу очков пальцем (скорее по привычке, чем из необходимости).
Кукушкина обернулась, стряхнула с кончика носа слезу.
– Ванечка, – сказала она, – что нам теперь делать?
Котёнок мяукнул и спрятал нос под её ладонью.
Я снял очки – чтобы не видеть несчастные взгляды детей (на меня смотрела и пионерка, и Барсик).
Спросил:
– Как долго будет злиться твой папа? День? Два? Сколько?
Увидел, что девочка пожала плечами.
– Как скоро ты заберёшь котёнка домой? – уточнил я.
Взглянул на лицо соседки через линзу в оправе.
Услышал:
– Ванечка, мне кажется… никогда.
Девчонка скривила губы и тихонько заныла.
– Никогда, – повторил я.
Постучал дужкой очков по зубам.
И добавил:
– «Никогда» – значительно лучше, чем «не знаю».
Почесал затылок, надел очки.
– Значит: нам нужна не временная передержка, – сказал я. – А место для постоянной прописки.
Посмотрел на соседку – Кукушкина кивнула; но не умолкла – всё так же жалобно подвывала.
– Нам нужен доброволец, – сообщил я. – Или жертва – это как посмотреть.
Перевёл взгляд на ведро с водой и на аккуратно сложенную рядом с ним половую тряпку.
Произнёс:
– И такой у меня есть…
Сунул руку в карман – не нашёл там смартфон. Усмехнулся. Потому что вспомнил: телефоны сейчас в карманах не носили, а информацию искали не в интернете – в библиотеках.
– М-да, – пробормотал я. – Как всё непросто…
Посмотрел на Кукушкину.
– Ты номер телефона нашей школы не знаешь? – спросил я. – Желательно – номер телефона директора.
Девочка помотала головой.
– Нет, – сказала она. – Но я могу посмотреть в справочнике! Сбегать домой?
Я хлопнул себя ладонью по лбу.
– Не надо.
Сообразил, что новенький справочник телефонных номеров города Рудогорска лежал и у нас в гостиной – на столе рядом с телефонным аппаратом. Направился в гостиную. Память меня не подвела: книжица нашлась.
Но нужный мне номер я в ней по фамилии абонента не отыскал.
Потому, как и планировал изначально, позвонил в школу.
Диск на телефоне я крутил осторожно, даже с опаской – будто запускал машину времени. Справился с задачей сразу – не нажимал на рычаги для повторного набора. Вспомнил, что в прошлый раз подобным чудом техники пользовался в январе две тысячи двенадцатого года: с его помощью искал в послепраздничном хаосе своей квартиры потерявшийся мобильник. Сейчас я не поленился, отправил в память запрос о правилах использования городских телефонов в тысяча девятьсот восемьдесят первом году – убедился, что не придётся кричать: «Девушка, соедините меня!..» Вспомнил и о том, что динамик нашего домашнего аппарата «чудил»: голоса в нём звучали то едва ли не безупречно, то словно доносились из преисподней. Напомнил себе: «Длинные гудки – идёт вызов. Короткие – значит: занято. А если зазвучит мелодия – придётся проверить слух».
Голос Полковника я услышал уже после второго «длинного» гудка.
Снежин меня узнал не сразу. А только после того, как я представился.
Он переспросил:
– Крылов?
Я подтвердил директору школы, что мой голос ему не приснился. Извинился за беспокойство. И попросил Полковника раздобыть для меня адрес моей одноклассницы – Алины Волковой.
– Михаил Андреевич, не в службу, а в дружбу… – добавил я.
И поначалу подумал, что связь прервалась: какое-то время в динамике около моего уха царила тишина.
Потом Снежин спросил:
– Иван, а ты не обнаглел?
– Михаил Андреевич, вопрос жизни и смерти, – сказал я. – Вы, как старший товарищ, просто обязаны мне помочь!
И добавил:
– Михаил Андреевич, если школьнику не поможет директор школы – то на чью помощь ему тогда вообще в этой жизни надеяться?
Вернулся в свою комнату. Провозгласил радостное «ура». Помахал обрывком страницы из ученической тетради – показал его сидевшей на полу около письменного стола Лене Кукушкиной.
Девчонка уже не плакала – лишь изредка шмыгала носом.
– Что это? – спросила она.
– Наше спасение, – заявил я. – Точнее – его адрес.
Сунул бумажку в карман.
– Всё, – сказал я. – Собирайтесь. Пора Барсику познакомиться со своим новым домом.
«Прощаться» с Алиной Волковой я «тогда» ходил в траурный зал, что находился в городской больнице (точнее – рядом с городским моргом). На кладбище я не поехал. И не наведался к Волковым домой: меня туда не пригласили, а сам я на поминальный обед не напрашивался (если он в тот день вообще состоялся). Ещё вчера извлёк из своих воспоминаний всю информацию, что, так или иначе, касалась Алины Волковой. Вспомнил, что проживала Алина вместе с бабушкой – Ниной Владимировной (видел эту женщину около закрытого гроба). Приехала она в Рудогорск из Москвы (в Рудогорск большинство жителей откуда-то приехали – «местные» пока ещё посещали лишь детские сады). О родителях своей соседки по парте я ничего не вспомнил, в траурном зале их не видел. Не встречал ни сестёр, ни братьев Алины. Около её гроба в тот день было немноголюдно.
Мне вспомнился спор на интернетовском форуме (теперь я помнил даже такие вещи). Посетители на нём рассуждали о том, как правильно дарить котят. Пользователи в десятках сообщений перебрали множество способов – от нелепых, до забавных. Все эти записи и сейчас пребывали в моей памяти. Но мне тогда понравился совет пользователя с нечитаемым ником (состоявшим из букв, цифр и нагромождения знаков). Этот умный человек предложил собеседникам первым делом спросить у будущего владельца домашнего питомца: готов ли он к такому подарку. Тогда мне его слова показались разумными. Но в этот раз я прислушался к реплике его оппонента: «Дареному коню в зубы не смотрят… даже если это не конь, а кот». «Что может быть правильнее, чем подарить человеку в его день рождения подарок?» – подумал я. Сам себе ответил: «Только… подарить ему Барсика».
Белый котёнок в новый дом переезжал у Лены под курткой. Кукушкина прижимала его к груди. То и дело шёпотом успокаивала своего подопечного. Она не прятала под одеждой мордочку Барсика. Будто надеялась: тот запомнит дорогу и в будущем обязательно вернётся к ней. «Улица Антикайнена, дом 5, квартира 44», – записал я на клочке бумаги любезно предоставленный директором адрес. Теперь прокручивал его в своих мыслях: разбирался, что именно меня в нём смутило – пока не понял. Мы с Леной (и с котёнком) недолго рыскали по городу в поисках Алининого дома. Волкова (как оказалось) проживала неподалёку от меня. Что и неудивительно, раз уж мы с ней учились в одной школе. Добирались мы до дома Волковой в спешке. Потому что Кукушкиной сегодня ещё предстояло идти на занятия в музыкальную школу – девчонка нервно посматривала на часы: боялась опоздать.
– Вон тот дом, – сказал я. – Нам туда.
Указал своей спутнице на притаившуюся за соснами пятиэтажку.
– Квартира сорок четыре.
Дверь в сорок четвёртую квартиру мы увидели на третьем этаже. Я тут же сообразил, что именно номер квартиры меня изначально и смутил. Он «царапнул» мне слух в тот самый момент, когда я услышал его от Михаила Андреевича. Но тогда я этому моменту не придал значения – всё больше представлял реакцию моей соседки по парте на наш визит (и на Барсика). Сейчас же… я замер перед гладкой коричневой дверью в нерешительности. Внимательно рассматривал стекло дверного глазка, словно оно содержало ответы на мои вопросы. Главный из которых гласил: «А по верному ли адресу мы явились?» Я поправил очки – затягивал время перед тем, как побеспокою хозяев квартиры. Потому что я чётко помнил: Алина Волкова выпала из окна пятого этажа – не третьего. В голове промелькнуло предположение, что Полковник ошибся: неверно продиктовал мне цифры.
– Ладно, – пробормотал я.
– Что-то не так? – спросила Лена.
Погладила вопросительно мяукнувшего котёнка по голове.
– Сейчас разберёмся, – сказал я.
Приободрил Кукушкину улыбкой, убрал с волос девочки жёлтый берёзовый лист (уронил его на пол); вдавил кнопку звонка.
Прозвучавшая в сорок четвёртой квартире громкая трель известила, что «обратного пути» у меня нет: не в мои годы трезвонить в дверь и убегать. Я откашлялся, носком ботинка отбросил от порога берёзовый лист. Мысленно повторил заготовленную по пути к жилищу Волковой фразу. Усмехнулся, вообразив реакцию Алины… даже не на Барсика – на первую же оставленную котёнком на полу лужу. Участник форума, где обсуждали дарение котов, утверждал: подобные нежданные подарки злили людей и зачастую превращали их во врагов легкомысленного дарителя. «Мы с Волковой и до Барсика не особенно дружили, – подумал я. – Позлится немного – переживу. Недолго осталось: в ноябре укачу с мамой в Первомайск. Зато у Барсика теперь будет дом. А у Алины добавится забот… и появится ещё одна – белая и пушистая – привязка к этому миру».
Дверь приоткрылась.
Я увидел знакомое лицо Алининой бабушки – серьёзное, строгое. Горделиво приосанившаяся женщина выглядела лет на десять моложе, чем тогда: в ритуальном зале. Она взглянула на меня, на Лену, на прижавшего к голове уши котёнка.
Я выдохнул.
Улыбнулся, громко поздоровался. Поинтересовался: можем ли мы увидеть Алину. Сообщил, что «мы из школы».
– Алиночка у себя, – ответила женщина.
Она взглядом указала вверх.
– На пятом этаже, – пояснила Нина Владимировна, – в сорок восьмой квартире.
– Спасибо! – сказал я.
Мысленно повторил: «Сорок восьмая – это уже похоже на правду». Втянул ноздрями воздух – почувствовал витавшие в прихожей за спиной Нины Владимировны ароматы. Узнал запах запеченной с чесноком курицы, и пирога с корицей. Бросил взгляд поверх плеча женщины. Заметил на вешалке в прихожей Алинину болоньевую куртку. Посмотрел ниже – не обнаружил на полу обуви многочисленных гостей. Подумал: «Все наверху? Там празднуют?» Подтолкнул притихшую Кукушкину к ступеням. Направился следом за семиклассницей. Под присмотром Нины Владимировны мы преодолели два лестничных пролёта. Скрылись от глаз женщины – лишь после этого я услышал щелчок замка. Барсик громко мяукнул – будто почувствовал неприятности. Лена прижала котёнка к груди, обернулась – я жестом велел ей подниматься дальше.
– Нам на пятый этаж, – напомнил я.
Около двери с цифрой сорок восемь я замер, прислушался. Построенные финскими строителями квартиры не славились хорошей шумоизоляцией. Однако я не различил ни громких разговоров, ни топота ног, ни смеха – лишь уловил звуки тихой музыки, узнал голос Аллы Борисовны Пугачёвой. Будущая королева эстрады исполняла «Московский романс». «Я отключаю свой телефон и к двери не подхожу…» – пела Алла Борисовна. Моя память непрошено выдала гитарные аккорды для исполнения этой песни. Я невольно прошептал: «Прочь, прочь, всё то, что постыло…» Пошевелил пальцами, словно нащупывал струны. Барсик возмущённо мяукнул – вернул меня в реальность. Я отогнал мысли о музыке, прикоснулся к кнопке звонка. Однако звонок проигнорировал мои усилия: постеснялся мешать пению Пугачёвой. Я снова вдавил кнопку – с тем же «нулевым» результатом.
– Как скажете, – произнёс я.
Решительно отстучал по поверхности двери ритм кричалки «Спартак чемпион». Стук получился громким, он эхом разлетелся по подъезду – Барсик пугливо спрятался под Ленину куртку. Девочка погладила его пальцем по лбу, прошептала, что «всё хорошо». Музыка в квартире стихла – я понял, что меня услышали. А потом и увидел, как исчезло пятнышко света внутри дверного глазка. Я помахал рукой – поприветствовал смотревшего на меня сквозь глазок наблюдателя. Пальцем поправил очки и будто невзначай заслонил собой Барсика. Вспомнил, что среди советов, как правильно дарить котят, был и такой: спрятать зверька под одежду и тайком пронести его в квартиру будущего хозяина. Мысленно произнёс: «И как только советские люди выживают без мудрых подсказок из интернета? Неужто им хватает обычных библиотек? Они вместо форумов книжки читают?»
Звонко щёлкнул замок, дверь резко распахнулась.
Я вдохнул хлынувший из квартиры запах табачного дыма.
Увидел Алину Волкову, поздоровался.
– Крылов? – сказала моя одноклассница. – Что тебе здесь нужно?
Волкова скрестила на груди руки – будто отделилась от меня и от Лены невидимой стеной. Она посмотрела мне за спину – на Кукушкину. И тут же перевела взгляд на моё лицо. Я отметил несомненное сходство взгляда Алины Волковой с взглядом её бабушки. Вот только глаза девчонки походили не на черные дыры – они напоминали куски льда… или голубые бриллианты. Я пробежался взглядом по наряду именинницы: по старому, местами протёртому едва ли не до дыр короткому халату. Взглянул на её пока не исцарапанные кошачьими когтями бёдра. Хмыкнул. Посмотрел на босые ноги девчонки – маленькие и узкие, будто у Золушки. Отметил, что даже без обуви Волкова не казалась низкой – Алина сейчас выглядела лишь на три-четыре сантиметра пониже меня. Наши глаза находились примерно на одном уровне.
– С днём рождения, Алина! – провозгласил я.
Положил свои руки однокласснице на плечи, поочерёдно поцеловал Волкову в обе щёки.
Почувствовал свежий душок винных паров – шёл он не иначе, как изо рта десятиклассницы.
– Пьянствуешь? – спросил я.
Склонил на бок голову – заглянул Алине в глаза.
На посыпанных веснушками скулах Волковой проявился румянец. Девица повела плечами – высвободилась из моего захвата. На два шага попятилась вглубь квартиры. Не опустила глаза – смотрела на меня с вызовом.
Усмехнулась.
– У меня сегодня день рождения, – сказала она. – Имею право!
Я вскинул руки.
– Конечно, имеешь. Кто же спорит.
Разорвал нить взглядов. Шагнул к застывшей на лестничной площадке с приоткрытым ртом Кукушкиной. Вынул из-под куртки семиклассницы пугливо сжавшегося в комок котёнка.
Вернулся в прихожую, стремительно сблизился с Волковой.
– Держи! – скомандовал я.
Алина послушно протянула ко мне руки – я уложил на её ладони белого пушистого зверька.
Котёнок посмотрел в лицо своей новой хозяйке, призывно мяукнул.
Волкова отвела взгляд от кошачьих глаз – посмотрела на мои.
– Что это? – сказала она.
– Ни что, а кто, – поправил я. – Это Барсик – кот неизвестной, но очень красивой породы. Мы с Леной подарили его тебе на день рождения. Правда, Лена?
Кукушкина не пошевелилась – она зачаровано смотрела на лицо Алины.
Я похлопал Волкову по плечу.
Десятиклассница вновь взглянула на ерзавшего на её ладонях зверька.
– Совсем скоро Барсик вырастет и будет защищать тебя от врагов, – сказал я. – А ещё он переловит в твоей квартире всех мышей.
Алина вскинула брови.
– Каких ещё мышей, Крылов? – спросила она.
– Любых, – ответил я. – Каких найдёт.
Улыбнулся.
Волкова протянула котёнка мне – аккуратно, словно великую ценность.
Барсик возмущённо пискнул, махнул лапой – будто помахал мне на прощанье.
Я спрятал руки за спину, попятился к порогу.
– С днём рождения, Алина! – повторил я. – Рад был тебя повидать.
Выскочил на лестничную площадку и захлопнул дверь.
– Ходу! – скомандовал я.
Схватил Кукушкину за руку и потащил её к лестничному пролёту. Хмыкнул. Чувствовал себя нашкодившим ребёнком – вовсе не умудренным опытом шести десятков лет мужчиной. Отметил, что в больничной палате уже и не представлял, что однажды на собственных ногах убегу от разгневанной комсомолки. «Видели бы меня сейчас мои дети и внуки», – думал я. Грохотал ботинками по ступеням – хватался рукой за поручни. Увлекал следом за собой безмолвную и будто впавшую в ступор семиклассницу. Пионерка не сопротивлялась. Но и не проявляла активность – вела себя будто заторможенная. Оглядывалась. Будто вверху, между рядами перил, высматривала мордочку теперь уже не своего белого котёнка. Мы спустились на междуэтажную площадку, когда дверь в сорок восьмую квартиру распахнулась.
– Крылов, остановись! – прокричала Алина.
Я махнул ей рукой, но не сбавил шаг.
Вместе с Кукушкиной скрылся от взгляда именинницы на лестничной площадке четвёртого этажа.
– Прости, Алина, но мы спешим! – прокричал я. – Опаздываем в музыкальную школу!
Продолжил спуск.
«Улыбаемся и машем, – мысленно проговаривал я. – Улыбаемся и машем…».
И едва слышно проговорил:
– Босая она далеко не убежит.
Мы торопливо вышли на улицу – лишь тогда я выпустил руку Кукушкиной.
Лена тут же остановилась. Тряхнула косичками – обернулась. Указала на дверь подъезда.
– Ванечка, неужели это была Алина Солнечная? – сказала она. – Не могу поверить… Вы с ней одноклассники? Она учится в нашей школе? Живёт в нашем городе?
Я поправил соскользнувшие к кончику носа очки.
– Это была моя соседка по парте – Алина Волкова, – сказал я. – У неё сегодня день рождения. Помнишь, я утром пел для неё в школе, перед уроками?
– Волкова? – переспросила Лена.
И тут же помотала головой – косичками отхлестала себя по плечам.
– Не может быть, – сказала она.
Ткнула пальцем в свою бровь.
– И этот её шрам… – произнесла Кукушкина. – Я видела её фотографию в книге! Это Алина Солнечная! Известная поэтесса! «Маленькое чудо» из СССР!
Я снова взял пионерку за руку.
– Давай-ка уйдём из этого двора, Кукушкина, – сказал я. – Пока это «маленькое чудо» не надело башмаки и не догнало нас. Очень не хочу, чтобы она вернула нам сегодня Барсика. А завтра… она к нему уже привыкнет. Ну… или смирится. Нас с тобой устроят оба эти варианта.