Глава-10-40
Вечером, продолжая чувствовать звенящую пустоту в душе я, сидя в кабинете в своем кресле зеленой кожи при этом смотря прямо перед собой в ту пустоту что была в моей душе, услышал возмущенное из коридора.
— Я таки имею свое знание за свой нужный разговор с вашим Оябуми. Таки сделайте свое шагать рядом до Мали-Кили. Или потом сами все будите вызнавать у меня для вашего доклада.
Вот уж про кого точно я совсем забыл, обратившись с просьбой в оформлении борделя на себя. Дверь в свой кабинет я открыл самолично, встречая своего делового партнера.
— И я вас рад видеть дорогой Изя. Заходите, поведайте мне как все прошло.
Видя такое внимание, иудей, сбросил темп своего стремительного броска до моего кабинета и гордо выпрямив спину, проследовал в помещение при этом выговаривая сопровождавшим его синтаки и Суроне.
— Таки вы теперь имеете свое смотреть за то, что вам повезло что ваш Оябуми услышал меня. Таки если бы этого не произошло я даже не имею сказать вам за свою боязнь что бы последовало до вас. Потому как ему есть что послушать от меня мимо вас.
Расположившись снова в своем кресле за столом, я жестом указал Изе, располагаться напротив на массивном, резном стуле с мягким сидением и вставкой в спинку. Усевшись на который, иудей сперва поерзал на нем задницей явно делая вид что выискивает для себя полный комфорт. Остальные, Гмидаз и Роллос с прячущейся за спину гнома Суроной, расположились напротив меня за исключением Микнилорна. Светлый эльф встал за спинкой стула Изи, заставив того попытаться недовольно покоситься на него. Увы у него ничего не получилось, анатомического строения стул не давал возможности не вставая повернуть голову назад. Эти два стула, кстати в кабинете появились без моего участия, теперь понятно для чего.
— Как прошло?
Решаю я огласить якобы волнующий меня вопрос. Почему якобы? Да скажу честно, мне этот бордель нафиг не сдался, мне просто хотелось проявить самостоятельность при принятии решения о том жить ли Суроне. Да и по-человечески мне жаль ее. Не могу я как мои домашние, смотря в глаза сказать-убивайте. Да, да, это вам говорит человек, который путем договора с темным духом Мурзу, убил восемь человек. Вилонию, а вернее Шахне-Азе-Милине-Влониси я не списываю со своей души. И мне теперь с этим жить, чувствуя в душе не проходящий холод и пустоту. Нет я понимаю, что это чувство постепенно растворится в море жизненных эмоций вот только когда это случится. Да и договор на службу мне заключенный с Мурзу разорвать не получится. Эта тварь будет ждать, выглядывать, клянчить. Между делом выискивая слабину уже в моей душе. И если таковая найдется, то наша дружба-договор на этом закончится. Ибо самая сладкая и желанная добыча для темной, потусторонней сущности это тот, кому она вынуждена служить, прельстившись на договор. Скажу не кривя душой, после свершенного я молил всех богов этого мира вернуть время назад что бы не сделать эту глупость. Но ничего в пустоте души кроме холода и мрака на мои мольбы не откликнулось. Ладно с этим, уже свершено, что там кстати говорит Изя?
— Таки Мали-Кили вы можете иметь ко мне недоверие, но все прошло на удивление быстро. С меня даже почти не имели себе монет. Таки я делаю свое трогательное волнение за ваше положение в обществе. Это словно вы имеете свое родство не где ни будь в вашем баронстве за орочьими горами, а в самом центральном дворце этого великого города. Вот, делайте свое смотреть на документы с печатью. Вы имеете в собственности бордель “Утоли печали”.
Изя, неспешным движением передал мне свернутый рулончиком плотный лист бумаги. Развернув который, я сразу увидел печать города. Они здесь размерами практически на весь лист.
— Таки я имею свой осторожный вопрос до вас Мали-Кили. Эта женщина.
Изя, облокачиваясь на спинки стула повернулся полу боком и указал на Сурону.
— Громко указала за ваше решение сделать ее в вашем заведении Мамочкой. Я таки не имел возможности спросить у вас за это. А ваш гном на такой намек только пожимает плечами, совсем не имея мне показать свой ум.
— Не переживайте друг мой. Все правильно.
— Таки теперь я имею полное спокойствие в этом вопросе, отличии от вас по-другому. Сделайте свой вопрос вот этому уважаемому гному. Думаю, он имеет вам свое сказать.
Очень интересно, тем более Гмидаз после слов Изи мгновенно превратился из сурового и несгибаемого воина в нашкодившего ребенка. Стоит этакая бугаина с пудовыми кулаками и старательно пряча взгляд, шаркает ножкой по полу, стараясь попятиться и улизнуть прочь. Я еще и спросить ничего не успел, а он поплыл, выдавая в свое оправдание несуразное бормотание.
— Так эта, Гротон, я эта. Ну сами они эта, вот. Я так, шутил немного. Ну ты сам мне такое говорил, вот.
Ничего не понимаю и оттого перевожу взгляд на в миг бухнувшуюся на колени Сурону.
— Господин, позвольте объяснить вам?
Продолжаю смотреть на женщину на полу, вопросительно.
— Эти двое бандитов из ночной гильдии что пришли требовать себе дань. Оскорбили вашего верного слугу.
Сурона легким кивком головы указала на Гмидаза, продолжающего свое смущение.
— Поэтому он сперва сделал им замечание, вежливо указав на их хамское поведение.
Украдкой смотрю на гнома. А тот от такого высказывания со стороны женщины, аж перестал изображать из себя скромницу и выпучив глаза принялся таращиться на говорившую в его оправдание новую Мамочку моего развратного заведения.
— Эти двое негодяев не вняли голосу разума и принялись по новой говорить гадости. И только после этого господин Гмидаз, в праведном гневе принялся их воспитывать, применяя свою силу. Ну, а скромная шутка обрядить одного из них в женское платье не имела за собой ничего такого нехорошего. Так, просто легкий юмор со стороны господина гнома.
Перевожу свой взгляд на Изю. Который кивком головы подтвердил сказанное Суроной. И добавил со свойственным ему видением.
— Таки юмор и ничего больше. Один человек сейчас лежит у доктора Кальцмана и тот гадает за его жизнь. Поскольку наука за это бессильна. А второй, таки конечно будет жить. Только сделайте туда свой вопрос, как? Вы думаете, что в ночной гильдии приветствуется прогулки по улице без ничего в прозрачном одеянии блудницы? Таки напрасно.
Дальнейшее и слушать нет нужды. Теперь за избитых бойцов банды будет спрос с меня как пахана вот этого оболтуса, снова превратившегося в стесняшку. И словно вторя моим мыслям раздался осторожный стук в кабинет.
— Войдите.
Произношу я на темно эльфийском. Мне нет нужды гадать кто там за дверью. Вошедший Борталос, отвесив положенный поклон, проговорил.
— Оябуми, вас просит принять человек из ночной гильдии. Он сказал это по поводу конфликта в вашем борделе.
Нет, я, когда ни будь просто сойду с ума. Точно говорят, напасть не приходит одна. Касаемо меня среди вот этих нелюдей, так это сразу большой опт. Вдох, выдох, стараюсь сделать самую суровую гримасу, а в пустоту души напускаю злость, недовольство и звенящую до боли струну маньяка. В общем сумасшедший коктейль из чувств, призванных на всеобщее обозрение.
— Пусть войдет.
От своего прозвучавшего металлическим звоном голоса я сам на миг теряюсь, замирая взглядом на входную дверь моего кабинета. Вошедший мужчина, человек уже за сорок при одном взгляде на которого хочется спрятаться за надежную спину Роллос. Это настолько яркий представитель своей прослойки общества что и добавить к этому можно только одно-матерый зверюга. А он тем временем цепким взглядом окинул помещение кабинета и старательно погнал прочь охвативший его страх. Если что-то пойдет не так, то дороги назад у него не существует.
— Поздорову тебе от ночной гильдии, Темный Князь.
Выжидательная пуза от стоящего мужчины.
— Поздорову ночной гильдии от Темного Князя.
Вот ведь, похоже я угадал с ответом. У бандюга, просто облегчение какое то по лицу пронеслось. Все-таки что не говори, а все местные грешат тем что плохо прячут свои эмоции. Или может это от того что в своем прошлом я много чего смотрел с экрана пресловутого ящика?
— Меня зовут Бивень. К тебе я пожаловал по поручению своего пахана-Папаши. Непонятка за бордель вышла так это наш косяк. Готовы выложить извинения как обговорим что по чем. Но тема в скользкий рамс нарисовалась. Твой гном нашего бойца зафаршмачил всем на засмотрение. Папаша его…
Бивень явно преодолевая себя кивнул головой на Гмидаза.
— Поляну топтать требует. С нашим бойцом, на перьях, до смерти.
И как теперь быть, шутник хренов, модельер, мля. Это я о гноме. И все-таки как быстро они, не люди, перехватывают у меня предложенные идеи пусть и полные глупости. Просто как губка воду впитывают. Я тут недавно брякнул родное из прошлого выражение, не произносимое в приличном обществе. Так выведали перевод, а поскольку нормально в словах перевести не удалось то я как всегда пустился в красочное объяснение. Что вы думаете? Теперь его использует весь мой Дом и самое удивительное что именно в том контексте что и не здесь. Теперь брякнутое мною про переодевание, исполнено и отправлено в жизнь как наказание с позорным унижением. Ладно, отказаться все одно нельзя. Нет мне они ничего сделать не смогут, против профессиональных воинов это даже не смешно. При любом раскладе их порубят в капусту раньше, чем бандюки сообразят, что произошло. А вот гадить из-под тишка по полной это сколько угодно и в ответ я ничего не смогу поделать. Думается что любой ихний пахан думать наперед умеет иначе и там не выжить свои же и порешат. Поэтому ответная программа уже намечена, а по сему мне просто придется идти на поводу у этой братии до определенного предела.
Обвожу всех взглядом, от которого и мои домашние и присутствующие люди отводят глаза. Решение принято вот только нужно немного смазать в нужном месте.
— Все свободны. Бивень останься.
От четкости, с которой я это произнес даже самому не по себе у меня словно в некоторые моменты раздвоение личности бывают похоже это как раз тот момент. Да я не против лишь бы все к месту. А мои синтаки прихватив с собой притихшего Изю, отвешивая мне поклоны неспешно покинули кабинет, злобно косясь на Бивня. От этого человека меня отделил проигнорировавший приказ Микнилорн. Эльф устроился так что бы ему было удобно в одно движение прервать жизнь замершего едва не по стойке смирно человека. Я же, выдвинув ящик письменного стола отсчитал пятьдесят монет, выкладывая их пятью ровными стопками на край стола со стороны визитера.
— Предай Папаше что поляна принята.
Следом за словами я указал человеку на золото.
— Добавь к этому, что мне очень дорог этот гном.
— Да Темный Князь, я все понял. Передам слово в слово без базара и чужих ушей.
И сделав нарочито медленный шаг к столу, мужчина сгреб выложенное золото. Сделав шаг назад, он добавил.
— В общем поляна ровно через неделю в старых руинах за мостом между кварталами. Что бы не париться, наш человек вас проводит прямо от вашего дома до сходняка на поляну.
Я кивнул головой и Бивень, явно непривычно для себя пятясь назад как неуклюжий рак, отвесил мне неглубокий поклон, на который я кивнул в ответ. Вот ведь гадство, от Гмидаза одни убытки Доме. Или это во мне заговорил торгаш, ну по крайней мере хоть какие-то чувства проникли в мою душу. Все, все, я спать пока новые напасти на поймали меня в свои сети. Да и усталость если честно от этой напускной актерской игры одолевает, начинает подтряхивать. Если быть самим собой при такой встречи, то скажу, не лукавя, мое место под столом. Ага, смешно вам, а вы его рожу видели?
Увы, слинять до кровати мне не удалось. Заявился назад посланный мною Одно Ухо. Орк, уважительно остановившись на входе отвесил мне поклон на эльфийский манер. И поставил на пол два больших свертка, пояснив.
— Черный Медведь, это твоя добыча с людишек что посмели встать у тебя на дороге. Ты очень сильный Баранкан. Горы не слышали о таком ранее. Женщина, с которой ты спал в своем и ее пано, отдав тебе душу смогла убить всех врагов несмотря на полученные раны. Я считал, семь от сабель, пять от кинжала и даже один из людишек успел выстрелить в нее из отравленного лука. Подлые твари, не знающие чести в бою. Но от твоей служительницы все одно не ушел не один. Я горд что служу тебе темный шаман. Я все сказал.
Напоминание о содеянном неприятно прошлось по душе и я, что бы отвлечься указал на свертки с трофеями. Одно Ухо восприняв это как дополнительную похвалу принялся разворачивать их раскладывая содержимое по полу.
А посмотреть было на что. Первое это семь кольчуг отменного качества, сабли, кинжалы, два восточных лука на которые мой орк едва не облизывался. Следом на пол брякнули три кожаных мешочка с монетами разного достоинства. Далее последовала отдельная тряпица с различными украшениями, кольца с камнями, две тяжелые печатки белого золота какие-то подвески и прочие. Словно это были не воины, а отправившиеся на бал девицы. Орк выкладывал что-то еще, но я проговорил.
— Построение Дома во дворе. Я все сказал.
— Как скажешь темный. Я все сказал.
Ответил орк, выходя из кабинета и объявляя всем о моем приказе.
— Микнилон, вы тоже, это приказ.
Светлый эльф сперва явно хотел возразить, но потом осознав, что в самом особняке мне ничего не угрожает, отвесил поклон повиновения.
Выйдя во двор смотрю на построившихся своих синтаки. Вот же блин они что по линеечке выстраивались. Все носочки сапог стоят тютелька в тютельку. Но я не для любования произвел построение Дома.
— Синкаки Микнилор, вы верно служите мне и Дому. И уже спасли мне жизнь. Думаю, Дарниэль Прекрасная это оценит в будущем. Мне же хочется выказать вам свое довольство вашей службой сейчас.
Я протягиваю эльфу выбранную из трофеев саблю. Кое-что из качества стали мне уже известно. Эта сабля из волновой стали с темными вкраплениями. Я как-то видел, как Роллос смотрела на меч из такой стали. Это и явилось критерием моего выбора подарка. Микнилорн с горящими глазами вцепился в клинок припав на колени.
— Мой Оябуми, моя жизнь принадлежит вам.
Если честно, то я особо не слушал. Мне просто доставляло удовольствие смотреть каким пламенем горят глаза эльфа. Оказывается, делать подарки — это очень приятно в душу хлынуло тепло умиления. Да я ради такого готов раздарить все на свете.
— Одно Ухо ты также не раз проявлял себя на службе Темному шаману по имени Черный Медведь. Владей на страх врагам. Я все сказал.
Протягиваю орку восточный лук, на который он смотрел с таким вожделением. А дальше я после слов благодарности достаю из-за спины гитару и проведя по струнам пальцами объявляю.
— Вольно. Заказывайте что кому спеть.
Надо ли говорить, что спать со своего крыльца особняка я ушел далеко за полночь.