Глава 17
Висельник был неимоверно доволен, специально для него порученным делом Оябуми Дома каменной Змеи Мали-Кили Инглосом, а теперь еще и смотрящим за районом от ночных работников. Это почет и возвращение на истинный путь служения, пусть и с очень большими оговорками персонально для него.
Первым делом он устремился на местный рынок, по остальным намеченным местам он пробежит уже после. Подойдя к торговым рядам, дроу напустил на себя как всегда надменный вид и неспешно двинулся вдоль прилавков, так, чтобы все продавцы его замечали. Наконец дойдя до прилавка Гуслика, торгующего курами и яйцами он остановился, нагло облокотившись на его прилавок. Продавец, видя такое поведение от известного и очень авторитетного ночного работника начал вначале паниковать, явно перебирая в уме возможные не утрясённые моменты с преступным миром. Но ничего за собой не вспомнив, остановился на самом неприятном для себя.
— Так вроде же уплачено у меня все в срок. Или что поменялось у вас с новым начальством?
Быстра, однако молва в квартале-подумалось Висельнику.
— Новым смотрящим.
Поправил он волнующегося мужчину с откровенной опаской смотрящего на него.
— Да ты не боись, Темный Князь наоборот за справедливость ратует. Ему на сходняке, все как один предложили налог на ночных работников поднять, а он говорит, несправедливо это. Как считаешь, прав пахан?
С довольством наблюдая как торгаш заволновался, явно опасаясь сказать, что у него в душе по отношению ко всей той ночной братии, Висильник не спеша подводил намеченный разговор к порученной ему задумке.
— Так конечно прав Темный Князь, все платим как положено, а если больше так уже и в убыток у нас получится.
Ответил Гуслик, продолжая с опаской коситься на дроу, перегородившему своим телом полный доступ к его лавчонке.
— В точку ты говоришь, да вот одно упускаешь. Платят все, да не все. Что ты про дворян да чинуш местных умолчал. Пока ты горбатишься, да своими кровными по закону делишься на ночных работников, те свои карманы набивают монетами, не платя как положено. А их долг вот на таких простых и честных торговцев перекладывается. Вот и соображай за счет кого они жируют?
Начал Висельник уже вплотную подводить торгаша к намеченному разговору.
— Так, а я-то, здесь при чем? Вы же монеты собираете. Вот и…
Осекся Гуслик, недоговорив.
— Да ты не менжуйся, то правда, теперь уже прошлая. В общем, Темный Князь за справедливость, теперь платить будут все. А что бы крови избежать он постановил. Без его разрешения ни графу Де Эшлон, ни его людям ничего не продавать. Всем скажи, если кто на монеты позарится, то прямо тому говори, покойникам они точно ни к чему. Уяснил?
Ошарашенный Гуслик все еще до конца не осознавая, что от них затребовали ночные работники, кивнул головой в знак согласия. А улыбающийся с явным намеком дроу, одобрительно похлопав его по плечу, добавив к облегчению торгаша.
— Будут буянить, стражу сразу зовите.
Висельник, довольный реакцией выборного главы торгашей рынка, убрал локти с прилавка и еще раз пристально посмотрев на Гуслика, уже уходя добавил, как бы невзначай толи для себя толи для навострившего уши торгаша.
— Еще бы с орком вопрос решить, три недели никого не жравши. Не взбесился бы.
И посмотрев на ошарашенного торговца словно только его увидел, махнул рукой в никуда, отгоняя вроде не по теме прилетевшие мысли прочь.
Сержант Больст недовольно смотрел на перегородившего ему дорогу в переулке дроу. Он знал этого нелюдя, этот эльф из приближенных господина Инглоса.
— Простите сержант мою навязчивость, но уделите всего минуту вашего времени к нашей обоюдной выгоде.
Проговорил дроу, одновременно разводя руки по шире и тем самым полностью обезоруживая себя от возможной атаки Больста.
— Я не собираюсь становиться на сторону беззакония. Не вы первые пытаетесь меня сбить с правильного пути. Запомните для меня честь солдата превыше всего. И пусть нас ваша ночная братия называет псами для меня важно другое. Это однозначная верность этих псов своему хозяину. Вам надеюсь все ясно?
Жестко осадил возможный дальнейший подкат нелюдя к себе сержант.
— Полностью с вами согласен. Мало того, поддерживаю всей душой и скажу даже больше. Это единственный правильный путь для настоящего мужчины. Мой Оябуми так и сказал про вас-этот человек неподкупен и свято чтит закон. Поэтому разговаривать нужно только с ним.
Больст от такой речи сам не заметив остановился, изменив своему намерению оттолкнув прочь нелюдя и выйти из проулка. А дроу уловив этот момент, продолжил.
— Дело в том, что мой Оябуми так же считает, что без твердого соблюдения закона все рухнет в хаос. И все достигнутые свободы для простого народа, сотрутся не дрогнувшей, холеной рукой с прописанных сводов и уложений. Вы верно обратили свое внимание на проживающих в квартале дворян и прекрасно знаете их отношение к тем, кто трудится не покладая своих рук зарабатывая себе на хлеб. Этот хлеб кстати те тоже вкушают и ничуть не гнушаются.
Больст все больше не понимая куда клонит этот дроу, смотря свысока на темного эльфа решил для себя, что, хватит этих словесных закорючек. Но дроу так беспомощно виновато улыбнулся, едва не поскользнувшись перед ним, что он невольно хмыкнул. Бывают же такие неуклюжие нелюди и вон, как в глаза заглядывает не хуже голодной дворовой собаки. Ладно, пусть договорит, а то, по слухам у них за неисполнение приказов своих господ могут и жизни лишить.
— Извините мою болтливость сержант, волнуюсь. Дело в том, что люди графа Де Эшлона, завтра наверняка будут пытаться диктовать свою волю честным торговцам квартала. Вы бы особо за ними присмотрели, призывая тех строго соблюдать закон вашего вольного города.
Ничего толком не понимая в этой просьбе дроу, сержант для себя отметил. Глупость какая то, но он присмотрит. Эти просто так суетиться не станут наверняка в курсе чего-то. Вот только закон он не намерен нарушать ни на запятую.
— Хорошо, присмотрю особо. Но строго в рамках закона города. У тебя все?
Дроу плавным движением освободил проход проговорив недоуменно.
— По-моему, вон в той куче что-то сверкнуло.
Больстон уже раздражаясь, подошел к куче мусора и пихнул ту ногой. Рассыпавшись она обнажила перед ним восточный клинок с неказистой рукоятью и в простых деревянных ножнах. Опытный глаз сержанта сразу уловил что это не родной, новодел. Он не удержавшись поднял клинок и потянул из ножен, желая утолить свое любопытство-для чего переделывать рукоять. Едва вытянув саблю из ее укрытия, он замер, ошарашенно смотря на узор стали. Это была волновая сталь с темными прожилками. У него даже дыхание перехватило.
После пяти минут любования клинком он ясно осознал-это взятка от Темного Князя. Которая в дальнейшем потребует от него сотрудничества с ночными работниками квартала. Вернее, с их главой. Нет, он своей честью не торгует. С усилием он попытался бросить подобранный из кучи мусора клинок. Вот именно, умом попытался, а руки много повидавшего на своем веку воина отказались слушаться разума. Кисти намертво вцепились в это оружие считая его уже своим. Больст, попытался усилием воли преодолеть себя, но увы, руки так и не желали слушаться. Наконец осознав бесполезность своих попыток, он пошел на компромисс. Хорошо, но только в этот раз и строго все по закону.
Рано утром, повар графа, Жольи, проверив список сегодняшних покупок, взяв с собой помощником молодого паренька по имени Санья, недавно прибывшего из именья его хозяина, отправился на местный рынок. Выйдя из-за ворот он, важно выпятив вперед немалый живот, гордой походкой двинулся к знакомым рядам. Дойдя до уже работавшего рынка, на площади которого стояла привычная утренняя закупочная суета, он сверился со списком, в котором первой записью стояло-закупить пять десятков яиц, три курицы и гуся.
Подойдя к торговцу намеченным, он проговорил важно, ну а как еще можно разговаривать с этим быдлом.
— Мне пять десятков яиц и смотри у меня чтобы не одного битого, проверю лично. Три курицы и гуся. Да пожирнее для господ, а не для такой деревенщины как ты.
Продавец Гуслик, вечно старающийся угодить ему, как-то неловко замялся, а потом неожиданно выпрямившись едва не плюнул ему в лицо.
— А не буду я тебе ничего продавать. Ишь, нашелся указчик, яйца видетели ему битые подсовывают. Ты где такое у меня в лавке видел, чтобы я, честный торговец, подсовывал бракованный товар. Сам никто, а мнит себя не меньше благородного, иди себе восвояси.
У Жольи от такого ответа на свое привычное требование даже на несколько секунд пропал дар речи. Как это быдло, ему, графскому повару, смеет хамить, да еще с таким лицом. Да он этого сиволапого торгаша в бараний рог, он его в дугу и не только. Он-он его… Наконец глотнув в грудь, сопряженную с немалым животом воздуха, графский повар заголосил на все ряды.
— Да как ты, хамло не умытое, мне смеешь указывать. Кто ты такой? Ты-ты простой торгаш, твое место у прилавка прозябать. Да я тебя, я тебя…
И наконец не найдя больше аргументов он заорал на весь базар.
— Стража, стража!
На его вопли тут же подошел патруль во главе с сержантом Больстом. Которого все здесь знали не один год и искренне уважали, за честность и справедливость.
— Что случилось?
Проговорил сержант, разглядывая вопящего во все горло Жольи.
— Так вот господин Больст, этот торгаш хамит мне, оскорбляет, да к тому же не хочет продавать свой товар.
Но на его негодующее высказывание жалобы вклинивается этот хам Гуслик.
— Мой товар, кому хочу тому и продаю. Налоги городу уплачены по закону. А где в законе сказано, что я всем должен продавать свой товар. Все иди отсюда толстобрюх графовский. А то отожрался на хозяйских харчах миски облизывая из-под хозяйской еды.
От таких оскорблений Жольи затрясло, и он, позабыв про свою солидность попытался ухватить Гуслика за ворот камзола что бы второй рукой засветить тому в нос. Но проклятый торгаш отскочил прочь, а он неуклюже рухнул на прилавок, который, не выдержав его веса развалился, разбивая все яйца, стоявшие на нем. Мало того, Жольи еще и упав, неуклюже вставая снес что-то еще. В итоге на ноги его подняли сильные руки стражи удерживая ему руки для связывания. Это невозможно, но из-за проклятущего торгаша и хама от теперь вынужден отправиться в местную тюрьму до разбирательства. От осознания этого, повар едва не упал в обморок, его специалиста по изысканным блюдам и к тюремщикам, ужас. А его хозяин останется без завтрака, а возможно и без обеда. Да граф за такие вольности с него шкуру розгами сдерет. Его затрясло от осознания своей перспективы, но от стражников ему точно не вырваться, проклятый торгаш. У него еще будет время поквитаться, когда заживет спина после порки. Да что бы у тебя никогда не было прибыли.
Граф Де Эшлон с недоумением выслушивал сбивчивый рассказ молодого паренька, помощника повара, недавно выписанного из его вотчины. Санья трясясь и пряча взгляд, рассказывал ему невероятное и непонятное.
— Ваша милость никто ничего не продает мне. Как только кто скажет, что я у вас служу все торговцы сразу меня прочь гонят. Один даже за мою настойчивость мне пинка под зад отвесил. А стража подходит и говорит, что ничего сделать нельзя. Мол у них вольный город и кто с кем хочет тот с тем и торгует. Ваша милость я честно старался, весь рынок оббежал, не губите…
Граф, устав выслушивать исходящее нытье от этого простолюдина, взмахом руки отправил его прочь. Впрочем, не забыв произнести приказ для старшего слуги.
— Этому десять плетей. В следующий раз будет лучше стараться.
И добавил уже для стоящих рядом своих приближенных, барона Де Таурана и шевалье Де Салин.
— Похоже это отголосок визита этого мерзкого нелюдя. Но ничего, позавтракаем в таверне, а потом навестим его хозяина и вправим его глупые мозги на место.
Вот только в посещенной таверне мадам Ирнель их ждал новый удар. Эта женщина на отрез отказалась их обслуживать все с тем же аргументом.
— У нас вольный город. Кого хочу того принимаю в своем личном заведении.
Вызванный наряд стражи во главе с сержантом Больстом, только развел руками.
— Извините ваша милость, но мадам Ирнель права. По закону нашего вольного города таверна и гостиный двор, это ее собственность. Которой она вольна распоряжаться по своему усмотрению, не выходя за рамки законов.
Выйдя из этой забегаловки, граф едва контролировал себя от накатывавшей ярости. Его просто оскорбляет какой-то мальчишка. Он видел его трижды при посещении проводимых здесь кулачных боев, при том всегда ему того показывали, как некую диковинку. С чем граф был полностью согласен, этакая экзотическая зверюшка в руках у нелюдей. И вот теперь эта марионетка пытается таким подлым и бесчестным способом на него надавить. Да он его просто раздавит морально, как простого клопа. Глупое, не образованное существо, вот кто он на самом деле. Нет, он не будет даже заходить в усадьбу что бы взять с собой слуг вполне хватит и его приближенный. Тем более открыто вступать в схватку с проживающими в этой грязной норе нелюдями ему выльется боком от властей. Вот ведь, тоже нашли кого привечать у себя. Да будь его воля то всякая нелюдь ходила бы непременно в ошейнике и униженно кланялась бы благородному люду.
От негодующих мыслей графа отвлекло его прибытие к усадьбе мальчишки. Да, именно мальчишки и не как иначе.