Кухня Тильды.
Прошло уже несколько часов с тех пор как мы вместе с Салли потеряли счет своим попыткам сделать деревянные палки хоть на чуть-чуть крепче. Каждый из нас сломал уже не один десяток инвентаря и в этом не было никакого смысла. Я заметил, как наши старшие товарищи, заходя к нам в зал довольно скалятся и ничего не говоря продолжают свои тренировки ничего нам двоим не рассказывая. Мне все больше начинало казаться что они что-то знают просто не говорят нам об этом. Можно было бы попробовать расспросить у них о той силе которой обладал наш учитель, но почему-то я был уверен, что они нам ничем не помогут.
Наше с Салли безрассудство продолжалось дальше. Что я, что он не переставали водить по тренировочному оружию руками, представляя, что оно стало крепче и после оба били что есть силы по манекену, каждый по-своему. Единственное что происходило от наших ударов, так это то что манекен с жутким скрипом только сильнее раскачивался на веревке и совершенно не собирался сдаваться под нашим градом ударов. Я бил и бил, снова и снова, до тех пор, пока либо усталость не заставляла меня остановиться, либо от оружия в моих руках не оставалась одна треть, а то и меньше. Я все больше и больше злился, не понимая суть нашей тренировки, водя пальцами по палке и уже абсолютно не веря в то что это хоть что-то да даст.
Салли бил реже чем я, больше наглаживая свое оружие и казалось даже шепотом что-то приговаривая, это вызывало у старших учеников громкий смех плавно переходящий в хохот. Нужно было хоть что-то с этим сделать, но Салли невозмутимо продолжал свои действия совершенно ничего не замечая вокруг.
— Тебе еще не надоело? — Воля в моей голове снова, чуть сдерживая свой звонкий смех, появилась будто бы из неоткуда, где все это время пряталась, тихо подслушивая и подсматривая.
— Ты же знаешь, что мне надоело, чего тогда спрашиваешь? — зло ответил я, с размаху ударив по манекену, который ответил мне своим скрипом, не получив никаких видимых повреждений.
— Ну может ты плохо стараешься? Ты палке говорить пожалуйста пробовал? Ну так как ты это умеешь? — Воля снова издевалась и смеясь продолжала:
— Со мной у тебя получилось, вот и с палкой так должно выйти. Салли смотри как ее наглаживает, того и гляди она у него вспыхнет!
Хохот заполнил все мое сознание, он еще только больше меня бесил и отвлекал, совсем мне не помогая. Я снова лупил по манекену, понимая, что все мои попытки совершенно бесполезны и у меня ничего не получиться.
— Ладно, мне уже и самой наскучило! Тебе же учитель сказал, что у него ушел на это целый месяц! А ты глупый думал, что у тебя за пол дня все получиться?
— Вот же, гадина, а! — я снова ударил по качающемуся манекену разломав свое оружие почти на пополам.
— Еще раз назовешь меня так и я на тебя обижусь! — она вызывающе громко сказала последнее слово так, что я не вольно обернулся, боясь, что кто-то еще ее сейчас услышит.
— Что, страшно стало? Звал меня звал, а я все не приходила. Думал помогу тебе одолеть учителя? Еще чего… Вот сотрет опять тебе память и все по новой.
— Вот же стерва, если ты хоть что-нибудь об этом знаешь, то хоть сейчас помоги мне — шепотом себе под нос проговорил я, взяв в руки очередное оружие для тренировок.
— Ну, для начала перестань ломать палки, толку от этого не будет. Постарайся сосредоточится на том чтобы представить… Нет не так. Поверить в то что она станет крепче, как железная. Как-то так.
— Думаешь я не пробовал так делать? — уже про себя сказал я продолжая вертеть в руках оружие и косо поглядывать на переставший качаться от моих ударов манекен.
— Конечно ты пытался, а теперь сядь и просто постарайся поверить, как поверил в меня! — ее тон снова стал снисходительным, она была абсолютно серьезна и совсем не шутила.
— Можно подумать, если я перестану в тебя верить, ты пропадешь из моей головы!
— Именно так! — она снова была серьезной.
— Да ты приходишь ко мне в голову, когда тебе вздумается. Верю я или не верю.
— Ты просто знаешь, что я есть, хочешь ты того или нет, но заставь себя поверить, что палка в твоих руках железная и она станет именно такой!
— Вот так просто?
— Да так просто. С ключами в темнице же получилось. Ты бы точно до них не дотянулся если бы не поверил, в то что сможешь дотянешься.
— Так это же ты сделала, а не я?
— Нет, не я!
— Нет, ты! — я был настолько настойчив, что не заметил, как сказал последнее слово в слух.
— Ну и мучайся дальше, раз моя помощь тебе не нужна…
Я снова остался один на один со своими тщетными попытками сделать орудие из деревянного железным. Салли подошел ко мне и широко улыбаясь провозгласил:
— Мне кажется я понял, что хотел от нас учитель!
— И что же это? — ответил я голосом полным безразличия, не веря что-то могло измениться за столь короткий промежуток времени.
— Учитель один тренировался, а нас то двое! Смекаешь? — глаза Салли горели от желания, смысл которого я до конца все равно не понимал.
— И что с того? — я не успел сообразить, как рыжеволосый жулик набросился на меня усыпая со всех сторон ударами и не давая мне опомниться.
Мы начали кружить, атакуя друг друга, я без особого азарта, не веря в то что это хоть что-нибудь даст, кроме очередной тренировки по фехтованию. В отличии от Салли, с особым цинизмом и жестокостью бьющего по моей деревянной палки до тех пор, пока она не сломалась у меня прямо в руках. Пропустив удар от Салли по своей руке, я взвыл от боли и отскочил назад, понимая, что каким-то образом оружие в его руках на самом деле оказалось прочнее моего.
— Ну и как тебе только удалось? — во мне больше не было сомнений, этот рыжеволосый хитрец, как-то умудрился провернуть этот фокус, который у меня никак не выходил.
— Я поверил в то что у меня то палка куда крепче твоей. И как видишь я оказался прав! — он вытянулся как струнка и улыбаясь показал мне свой язык.
Теперь я перешел в нападение схватив одно из тренировочных орудий и бросился в атаку, мысленно повторяя про себя, что моя палка куда крепче чем у Салли. Это совершенно мне не помогло, через семь или восемь ударов, я снова был безоружен.
— Ха, ну вот опять! У меня получается! — счастью Салли не было предела, он с вожделением глядел на свое оружие, будто это был какой-то магический артефакт, а не обычная выструганная из куска дерева палка.
— Ну все я сдаюсь! Давай рассказывай, как у тебя это получилось?
— Ну, я просто поверил и все тут! Не знаю, сидел, смотрел, как ты лупишь по манекену и думал о том, что мое оружие не будет так ломаться как твое и все, наверное.
— Что-то ты брат темнишь? — я видел, как старшие ученики скалятся, глядя на нас ничего не говоря.
— Просто ты не веришь, вот и все! — выпалил Салли, даже обидевшись на то что я пытаюсь его уличить во лжи.
— Вот и ты туда же! Нужно просто поверить! Ага, сейчас! Думаешь я не пытался… — я пнул босой ногой куски деревяшек и почувствовал, как боль ответила мне на удар.
— Значит недостаточно! — продолжал Салли.
— Да что вы все заладили про веру, ну не может вера одного быть сильнее веры другого. Да и вообще, что такое эта вера? — моей растерянности не было предела, да и злился я из-за того, что у Салли начало получаться, а у меня все еще нет.
— А давай у Тильды спросим?
— Вот еще? А ей то откуда знать? О чем, о вере? — я видел, как остальные ученики покидают тренировочный зал, это могло означало только одно, что подошло время обеда.
— А знаешь, давай. Я уже устал махать мечом, да и есть очень хочется. — я согласился с другом, чувствуя, как в моем желудке что-то урчит.
— Она точно нам поможет! Вот увидишь! Помнишь, как она расправилась с теми головорезам у нас во дворе? — Салли начал болтать без умолку вспоминая подробности стычки пару дней назад, так будто я этого не помнил. Он тараторил, махая руками, а я в это время погрузился в свои мысли, думая о том сколько еще нам придется разломать тренировочных мечей, прежде чем учитель прекратит все это безобразие, а Тильда хорошенько привяжет нас к позорному столбу во дворе школы. Но ведь и вправду кто-то же делает из дерева это оружие, а мы его только ломаем.
В общем зале не было ни одного места где бы нам сесть, и мы отправились прямиком на кухню, совершенно не боясь, что можем схлопотать пару синяков от домоправительницы за такую наглость. Голод снова победил разум. Ученики помощники на кухне тонкой струйкой из живой плоти покидали стены кухни с подносами в руках, неся в своих руках пищу, завораживающую своим запахом наши желудки. Глаза сами устремились на все вынесенные с кухни яства, но разум настоятельно требовал бросить глупую затею и проследовать через дверь дальше, к самой хозяйке столовой. Изворачиваясь от того чтобы не столкнутся с учениками, мы проскользнули в святая святых тетушки Тильды, намереваясь расспросить ее о вере, ну и по возможно чем-нибудь перекусить.
На кухне во всю кипела работа: старший из помощников покрикивал на остальных, помешивая в большом чане еще готовящейся суп и периодически давал пинка или затрещину зазевавшимся подопечным на кухне. Стоя на стуле у плиты, он старался казаться выше, чем был, так как не мог дотянутся до краев огромного чана. С этого места было куда удобнее не только мешать готовящееся варево, но и раздавать тумаки окружающим. Мы с Салли ловко прошмыгнули мимо него оставшись незамеченными, только несколько раз встретившись взглядами с испуганными учениками помощниками, боявшимися не точно поднять тревогу, просто сказать что-то вслух. Они так же, как и мы с Салли, когда попадали в помощники на кухне, не потому что захотели, а потому что провинились и теперь отрабатывали свое наказание.
В соседней комнате в окружении овощей и салатов, в неизменном перепачканном теперь каким-то соусом переднике, стояла Тильда, склонившись над столом и что-то очень быстро нарезая. Великанша была вооружена огромным тесаком, под лезвие которого попадало абсолютно все от картошки и лука, до мяса и экзотических фруктов. Она изредка вытирала пот со лба и вытирала свой нож об кусок ткани, висевший у нее на поясе. В тот момент, когда Тильда переставала нарезать овощи, сгребая их своей огромной рукой со стола в таз, ученики помощники ловко меняли посуду возле нее и снова заполняли все пространство вокруг тем что нужно было измельчить или покрошить. Без хорошей внимательности и знания своего дела тут просто невозможно было разобрать что куда нарезалось и за чем. Но этот механизм, за долгие годы в школе фехтования работал, не давая сбоя, лишь изредка Тильда прибегала к силе заставляя всех вокруг работать именно так как ей того хотелось.
— Ваша наглость не знает границ, как я погляжу? Ну, зачем пожаловали? Неужели решили мне помочь на кухне? — она даже не повернувшись знала о том, что именно пришли, только как мне было не понятно.
— Что встали, помогайте голубчики?! А то если я всех не накормлю, грош цена такой хозяйке! — она повернулась и угрожающе потрясла тесаком в своих руках. Сразу было даже не понятно, что страшнее: быть зарубленным тесаком или разорванным ее огромными ручищами.
Мы с Салли переглянулись, и работа на кухне закипела с новой силой. Салли бросился помогать с образовывающейся горой тарелок, которые нужно было срочно отмыть, ну а я встал рядом с хозяйкой, ловко сметая со стола ее нарезку в разные тарелки и блюдца, уже через мгновения, исчезающие в руках помощников. Вокруг все жарилось и тушилось, шипя и булькая, еще больше дурманя наш разум, напрочь захваченный желанием сытно поесть.
— Ну? На этот раз зачем пришли? Не красть же еду с моей кухни? — Тильда, не отвлекаясь от работы, начала задавать вопросы.
— Мы решили с Салли, что вы расскажите нам о вере? — сказал на прямую я, отправляя очередную порцию салата в подставленную мне тарелку.
— У нас с тренировками ничего не получается. А Лад вон вообще не верит, что получиться. Так что пока моя вера сильнее его! — гордо разглагольствовал Салли продолжая протирать тряпкой тарелки.
— Вера во что? Или кого? — Тильда перестала стучать по доске тесаком, глянув на Салли так что тот забыл, что вообще спрашивал.
— Ну нам представить надо. То есть поверить в то чего нет, но на самом деле есть! Только поверить никак не получается… — Я сам удивился получившемуся каламбуру в словах, но объяснить по-другому просто не смог.
— Тут и представлять не надо. Вера она либо есть, либо ее нет. — сказала великанша и продолжила рубить кочан капусты ловко мной подсунутый в нужный момент.
— Как это понять? — снова отвлекся от мытья посуды Салли с интересом уставившись на Тильду.
— Ага. Я вот верю, но ничего не выходит! Не получается. — развел я руками, показывая, что не понимаю.
— Хм, вера! Ну и вопросы у вас ребятки в головах. Ладно расскажу, как сама знаю. Вера значит! — Тильда сняла передник, и сама сгребла остатки салата в чашу и села на табурет возле стола, устало зевнув.
— Ходвик, все уже нарезано! Остальное теперь за тобой… — она прокричала эти слова своему старшему помощнику и вытерла рукавом лоб уставившись на нас обоих.
— Ну что же, будет вам про веру! Я вот верю в то что непременно высеку сейчас вас обоих, но моя добрая душа не велит мне это делать. Хорошие вы мои. — управительница была совершенно серьезной говоря это.
— Так вот. Что я знаю про веру то и расскажу, а вы уж сами решите, что это такое. Расскажу, как? Вот… О трех сестрах что все время ходят за нами попятам: О вере, надежде и любви.
— Наверное мне было не больше шестнадцати, когда я впервые увидела настоящего рыцаря на боевом коне, закованном в серые, блестящие на солнце доспехи. Тогда в шестнадцать я была первой по силе в своей деревне и как минимум второй по красоте. Я сражалась с любым из мужчин на равных и каждый раз побеждала уже второй год подряд. Никому не удавалось победить Большую Тильду в схватке. Будь то копья, мечи, топоры или в рукопашную. В тот момент переполняемая надеждами на то чтобы встретить того, с кем проведу свою жизнь. Тогда я начала терять надежду в это, мужчины меня боялись, а женщины призирали и насмехались. Пока наконец не появился он.
Тильда провела рукой по своим начавшим по не многу седеть медным волосам и улыбнувшись самой себе продолжила:
— Высокий и чернобровый с острым как у ворона носом, он был первым мужчиной выше меня ростом. Закованный в свои серые доспехи и сидевший на мощном скакуне, тогда еще совсем молодой девчонке, он мне казался вообще чем-то волшебным и не достижимым. Надежда в тот самый момент как я его увидела сменилась горячим чувством от которого болит сердце и щемит в груди, любовью. Я сражалась как горный медведь, когда он приходил посмотреть на наше ристалище, разя своими точными ударами одно противника за другим. Он же с полным пренебрежением и холоднокровием наблюдал за мной. Это так сильно задевало меня, что я вызвала его на бой, не смотря на то что он был в нашей деревне гостем и о чудо, он согласился. Так шаг за шагом, желание за желанием, мгновение за мгновением во мне все больше крепла вера в то что это именно тот, с кем я смогу провести всю оставшуюся жизнь. Так я по крайней мере думала выходя с ним на ристалище помериться своими силами. Он был хорош очень хорош, дрался как загнанный в угол зверь дерзко и отчаянно. Я могла победить его несколько раз подряд, но моя вера, что крепла в моем сердце победила, и я проиграла ему. Проиграла по тому что верила, и вера моя крепла с каждым его ударом, с каждым его взглядом, криком или выпадом.
— Уж поверьте он был очень удивлен, когда наш староста рассказал ему, что, победив женщину по нашем древнейшему обычаю, мужчина должен был забрать ее с собой. И о чудо он не протестовал, нет он был очень рад не скрывая этого. Вера?! Я на придумывала себе столько всего и поверила в это слепо и бесповоротно! Так что никто и не что не смогли бы меня переубедить в обратном. Вера! Моя вера была сильна настолько, что я закрывала глаза на все его измены, чрезмерное пьянство и жестокость, терпя побои и молча улыбаясь от сказанным мне унизительных слов. Я, маленькая глупая девочка, верила в выдуманного мной рыцаря, выполняя абсолютно все что только он мне не прикажет, до тех пор, пока моя вера наконец не иссякла. Он так и не дал мне того что я больше всего хотела, ни детей, ни семейного очага. Моя вера исчезла лишь тогда, когда он умер, сраженный смертельным ударом в бою, прямо у меня на глазах уверенный до последнего момента что его возьмут в плен. Вера испарилась, она исчезла куда-то, и я сразу все поняла, будто избавилась от оков, в которые заковала саму себя, веря в то что этот подонок, каким он был с самого начала, любил меня.
Мы с Салли переглянулись, не понимая до конца, о чем говорить Тильда, переставшая говорить. Она снова о чем-то задумалась и проведя своей рукой по медным волосам продолжила свой поучительный рассказ:
— Это была война, ни первая и не последняя, война между церковью Рассвета и Орденом Воскрешения. Мы верили в перерождение после смерти, а они в свое бессмертие при жизни. Мы молились, каждый раз перед боем, веря в спасение своей души, уповая на милость нашего господа. Они же шли без страха на смерть, веря, что их предводитель воскресит их, вернув в изрубленные нашими мечами тела жизнь назад. Я знала, я видела это сама, их предводитель мог вернуть забранную жизнь назад в тело умершего. Но стоя перед своим мертвым возлюбленным, я не хотела, что все что у нас с ним было повторилось опять и размозжила ему кувалдой голову, не давая ни единой возможности вернуться. В тот момент я ясно осознала, что все эти пять лет нашей жизни вместе с ним были сущим кошмаром и ужаснулась. От моей веры не осталось и следа, как и от желания участвовать в войне двух религий отношения к которым я никакого не имела. Это Он привел меня на войну, а я ушла с нее, потеряв всякую веру в любовь, которую так и не смогла на ней обрести…
Слезы бусинками покатились по щекам Тильды, но она быстро смахнула их рукой и продолжила стучать тесаком по доске, схватив первый попавшийся овощ, совсем позабыв о нас с Салли.
— Ну и как нам этот рассказ поможет верить в то что деревянная палка станет железной? — рыжеволосый Салли совершенно был сбит с толку, глядя то на меня, то на Тильду.
— Не понимаю, во что нужно перестать верить, чтобы поверить в то что палка станет железной? — я сказал это чувствуя, что уцепился за какую-то тонкую нить размышлений, которые нам пыталась донести великанша.
— Ты почти правильно все сказал. Вам просто нужно перестать верить в то, что палка деревянная вот и все. Просто заставьте себя верить в то что она какая угодно, но только не деревянная. — Тильда сказала это с ухмылкой глядя на нашу реакцию и видя, что мы так ничего еще и не поняли.
— Это же принцип Веры. Чтобы обрести новую, придётся отказаться от старой, да так, что будто старой веры никогда и не было!
— Так, если вы оба и дальше будете продолжать делать вид что ничего не поняли. Я сделаю так что именно вы останетесь вдвоем убирать в общей столовой.
— Я вот сразу все понял! — выпалил Салли, кивая головой и медленно отходя от таза с грязной посудой.
— И я! — выпалил вслед за ним я, сам ретировавшись на приличной расстояние от великанши.
Тильда молча посмотрела на нас, взглядом полным безразличия и после всё-таки улыбнулась:
— А ну пошли прочь с моей кухни! И скажите Ходвику, чтобы дал вам что-нибудь перекусить…
Мы выскочили за дверь услышав вслед протяжное:
— Ход-в-и-и-и-к! Покорми этих двоих, а потом вышвырни их за дверь! Чтоб глаза мои их больше не видели…
Чуть позже, обедая с Салли посреди двора, я продолжал обдумать слова Тильды, сказанные про веру. Неужели у меня и вправду может получиться забыть о том, что палка деревянная и сделать ее железной. Всего то?! Нужно было отказаться от старой веры чтобы обрести новую.